Форум » НЕРеальная война » Шкатулка с "Прекрасной Дамы" » Ответить
Шкатулка с "Прекрасной Дамы"
Dampir: Наш мир и достаток зависят от Божьего промысла и военно-морского флота. Карл II В предпоследний год двадцатого века, ремонтируя крышу старинного особняка, рабочие нашли на чердаке, окованную латунью шкатулку красного дерева. По бросовой цене они продали это занятное дорожное бюро весом с небольшую собаку антиквару с блошиного рынка Порт де Ванв в 14-м округе Парижа. Никогда не зная наверняка, что именно найдет, мой отец всегда с увлечением отправлялся туда, иногда, как и сейчас покупая будоражащую воображение давнюю вещь. Вскоре после его смерти я стал обладателем купленного им осколка истории, наткнувшись в углу за вешалкой на этот необычный ларец. Даже при самом беглом осмотре нетрудно было убедиться, что дорожная шкатулка вышла из рук неизвестного мастера несколько веков назад, вероятно в первой половины восемнадцатого столетия, и принадлежавшей когда-то достаточно богатому человеку. Латунная пластинка на ее прямоугольной крышке с надписью староанглийским шрифтом «Sir Richard Graham, bart» таила за собой причудливый мир. По легкому зеленому налету коррозии можно заключить, что шкатулка совсем недолго побывал в морской воде. Украшенная изысканным орнаментам в виде диковинных животных, замковая металлическая пластинка с вертикальной скважиной, закрывая укрепленный на передней стенке механизм, помогала попадать ключом даже в темноте. С боковых сторон миниатюрного бюро в дерево врезали пластины с кольцами. При открытом замке за левое выдвигался находящийся сбоку ящичек. правое использовалось при переноске. Если откинуть верхнюю крышку, где на предназначенной для письма внутренней поверхности остались пятна от пролитого рома и чернил, обнаружатся три уровня отделений. Судя по всему, длиной 21 дюйм и шириной 11 шкатулка, в высоту равная 7 дюймам, служила для хранения подзорной трубы, морских карт и инструментов для определения положения судна во время плавания. Сейчас в обитых зеленым сукном трех верхних ящиках не было ничего, кроме следов ружейного масла и слабого запаха вирджинского трубочного табака. После извлечения центрального под ним обнаружилось пустое пространство и стал частично виден следующий уровень бюро.
Dampir: Я поднялся по широким ступеням главного входа, взялся за дверное кольцо в форме резной львиной головы и дважды постучал. Удары гулким эхом отдавались внутри,, наконец, чуть слышно лязгнул замок, дверь открылась. – Чем могу служить вашей милости? – старый седой лакей настороженно поглядывал на меня. – Ступай к своему хозяину и доложи, что его желает видеть коммодор Грэй, – повелительно бросил я. – Слушаю, сэр. С вашего позволения пройдемте со мной наверх. Прямо из парадного вестибюля сразу две лестницы вели на второй этаж, причем изгибы пролетов одной зеркально отражались в другой. Следом за слугой я поднялся по лестнице и несколько минут спустя очутился в большом зале. – Подождите немного, ваша милость. Узнаю, готов ли сэр Эдвард принять вас. Я огляделся, висящие на стенах многоцветные гобелены с галантными сценами на фоне прекрасных пейзажей поблекли. Деревянные панели над открытым гранитным камином были затемнены дымом, а медь тяжелых канделябров потускнела. Наконец в залу вышел высокий, грузный мужчина, лет тридцати шести или семи, в черной мантии и коротком парике – судья Уайз. – Добрый день, коммодор Грэм. – Сухой голос его, словно где-то потрескивал лед, вполне соответствовал взгляду. Я сообщил свое дело и вручил рекомендательные письма. – А! Это совсем другая история! – сэр Эдвард начал тут же читать, несколько задумался, мне показалось, что он стал как-то особенно приветлив, и весьма любезно спросил: – Будьте добры, сэр, изложить, какой именно поддержкой вам было бы желательно заручиться? Впрочем, я как будто догадываюсь. Парламентский акт 1661 года предоставил юрисдикции Адмиралтейского суда заслушивать вопросы касающиеся имущества, к примеру захваченных или арестованных товаров, в отсутствие жюри присяжных и обычных таможенных процедур. – Тогда, значит ли это, милорд, что вы не откажетесь оказать мне такую услугу? Я буду безмерно признателен. В глазах английской Короны лучшей гарантией объективности и беспристрастности юридического процессе служил запрет на участие уполномоченных чиновников в торговых и арматорских предприятиях. В прошлом году сэр Эдвард продал за долги свое родовое поместье Маунт-Уайз. Хорошо зная свое дело, судья ни в коем случае не выходил за рамки закона, благоразумно проявляя уважение и не препятствуя интересам могущественных людей, способствовавших его назначению на эту должность. – Все должно оставаться в строжайшей тайне, коммодор. Давайте сначала посмотрим, сможем ли мы договориться, – внятно и решительно сказал он, тщетно пытаясь сохранять непроницаемое лицо. – Что же вы сами думаете по этому поводу, сэр Эдвард? Могу предложить два процента от суммы сделки, конвертированный в переводные векселя. – Меня это не устроит. Давайте остановимся на трех и доле от прибыли. –Это невозможно, милорд. Вот мое последнее слово. Два и еще пять процентов чистого дохода, но не более того. –Ну хорошо, таким образом, интересы обеих сторон будут учтены. Не успел я ответить, как в залу вошла дама весьма приятной наружности, вслед за ней лакей внес на подносе чай в придачу с легкими закусками – кексами и печеньем. – Дорогая, позволь представить тебе коммодора Ричарда Грэма, суда под его командованием завершили долгий и утомительный переход из Вест-Индии. Мистер Грэм, это моя супруга, леди Арабелла. – Счастлив с вами познакомиться, мэм, – я склонился над ее рукой. – Надеюсь, коммодор, вы принесли только хорошие новости? – Хозяйка окинула меня заинтересованным взглядом. – Не выпьете ли с нами чашечку чая? – Нет необходимости беспокоиться об этом дорогая., – заверил жену сэр Эдвард. и я начал прощаться: – Всегда рады видеть вас вновь, сэр, – ответил на мой поклон судья. «Лоун Боулз» – игра в шары на траве, староанглийские кегли. Жирандоль – подсвечник с круговым расположением рожков. Архитектурный фриз – декоративная композиция в виде горизонтальной полосы или ленты, Sapere aude (лат.) – «Дерзай знать», изречение в «Посланиях» Горация. Юрисдикция (лат. jurisdictio) — пределы компетенции суда. Глава 2 Алан Уоллес вернулся в трактир вдовы Хэккетт вместе с горничными Герти, оживленно болтая и обращаясь друг к другу по именам. Старшая из двух сестер уже давно поселилась в сердце бравого старшины. До встречи с ней Алан никогда не задумывался о создании семьи. но был совсем не против позволить Джэки вить из него веревки. Беззаботная улыбка молодой индианки, ее блестящие глаза и бронзовая бархатистая кожа, цепляли, наполняя теплом самых отдаленные уголки души. Уоллес явился на свет в валлийской деревне у границы с Глостерширом, примерно в 14 милях от практически единственного крупного порта на западном побережье Англии. Бристоль, расположенный на берегу глубоко вдающегося в сушу залива, своим возвышением и благосостоянием жителей в первую очередь был обязан морской торговле, а потому Алан строил планы открыть здесь собственную таверну и жениться на Джэки. Девушки, предшествуемые несущей две свечи миссис Хэккетт, проследовали наверх и Уоллес остался без дела. Девять недель не видевший суши, он с наслаждением приступил к зажаренному до хрустящей корочки гусю, запивая каждый его кусок добрым глотком крепкого эля. Завсегдатаи «Черного лебедя» преимущественно представляли собой публику среднего достатка. Ежедневно в эти часы трактир заполняли преуспевающие офицеры, сельские сквайры, правительственные чиновники, купцы и владельцы судов. Потягивая трубки, они обсуждали дела и последние новости, обмениваясь неторопливыми ленивыми фразами, Одни пили вино, другие играли в кости на покрытом зеленым сукном столе и порой ставили большие суммы, составляя карточную партию в традиционный пикет. Все разговоры как в общем зале трактира, так и на кухне, сосредоточились главным образом вокруг приехавшей молодой леди. Даже хозяйка, хотя и была не слишком довольна пожеланием гостьи задержаться с ужином, заявила во всеуслышание, что никогда в жизни она не видела такого очаровательного создания. Алан покончил с едой и закурил кубинскую сигару, поглядывая по сторонам. Минутой позже какой-то пожилой, довольно полный человек предложил ему перекинуться в кости, поскольку джентльмену не пристало сторониться общества. Принялись за хэзард, от испанского слова «azar» – игру с двумя костями для любого количества людей, повальное увлечение в самых шикарных заведениях и отличный способ убить время.
von Echenbach: +
Dampir: Уоллес позволил себе выпить достаточно много и находился в превосходном настроении, бросая первым. Когда кости остановились, выпали шестерка и единица. Игроки сделали свои ставки, Уоллес снова метнул с нарочитой неловкостью и на сей раз глазам собравшихся предстали пятерка с шестеркой. Алан подобрал кости, вторым броском он выкинул четверку и тройку. – Сегодня мне как будто бабушка ворожит, –сказал он спустя четверть часа. выигрывая уже около двадцати шиллингов. – Вам вообще везет, – протянул полноватый. – Ну что ж, полагаю, имеет смысл немного повысить ставки. Уоллес нерешительно кивнул и равнодушно окинул взглядом соседей, оценивающе посмотревших на него, Один или два игрока уже выбыли, у них не осталось денег. Начали новую партию. Находясь близко к краю стола, Алан сделал рукой короткое, боковое движение, закладывая в «скользящий бросок» минимальную силу и движением пальцев устанавливая кости в нужном положении. Это выглядело обычно, но шансы выпадения необходимой комбинации увеличивались. Он выиграл и следующую партию. Губы полноватого скривились, Уоллес обставил соседей по столу приблизительно на девяносто шиллингов. Затем кости, наконец, перешли к следующему игроку. Теперь метал полноватый, Этот мошенник заранее приготовил «особую» пару и, пряча в ладони, использовал ее при решающем броске. При попытке рассмотреть подозрительные кубики, одним плавным движением их подменяли обычными. Так может продолжаться долго, а простодушные новички ничего не заметят. Алан играл с переменным успехом, проследил последовательность выпадения комбинаций и к тому времени, когда лишился примерно пятнадцати крон, уже понял с чем имеет дело. Если зажать противоположные углы кубика между указательным и большим пальцем, ощущение вращения не позволит ошибиться, одна из его граней должна выпадать намного чаще. – Последний круг и я должен идти. – Уоллес расценивал свои шансы как один к трем. Приземистый, еще не старый краснолицый мужчина и молодой парень с нарочито равнодушными глазами, промолчали. Полноватый засопел, бросил на них быстрый взгляд и положил на стол четыре золотые монеты достоинством в две гинеи, надеясь сорвать изрядный куш, – Не слишком ли много для вас, приятель? – соперник Алана усмехнулся, поскольку тот осторожничал, остерегаясь сильно увеличивать ставки. – Я сыграю, – ответил Уоллес, хотя кругленькая сумма заставила поморщиться. Он подобрал кости, встрянул их, затем бросил. Одержать верх предстояло так, чтобы не вызвать подозрений, но ни мастерство, ни практика не могли гарантировать от неудачи. Выпала «маленькая Феба», против этой капризной девицы ставили приблизительно три к двум. Алан снова метнул кости и на сей раз выбил восьмерку пятеркой и тройкой. Любое число от четырех до десяти позволяло ему продолжать, пока не выиграет или не проиграет. Следующий бросок дал ему «простые десять». Затем вышли шестерка с единицей, девятка, еще девятка и «маленький Джо». Среди игроков пронеслись возбужденные возгласы. – Ну же, катай! Какого дьявола ты ждешь? – Выкинь «змеиные глаза»! – На все воля Божья! – Алан вытер руку об стол и встряхнул кости, на самом деле лишь выправляя их в необходимой позиции. Теперь следовало выбросить пятерку. Рисковать не хотелось, нельзя же метать до бесконечности. Кости, пущенный уверенной рукой, покатились к краю стола, перевернулись дважды и наконец, замерли – выпали двойка и тройка. Остальные не успели опомниться, как он забрал свой выигрыш. – Эй, мать твою, ты что творишь?! – молодой игрок упрямо выпятил нижнюю челюстью – Мы сыграем еще раз. – Как-нибудь потом. – обронил Уоллес, слегка шепелявя из-за зажатой в зубах сигары. – Не лезь в бутылку, парень, с меня шиллинг за светлый эль, если вам не на что заказать выпивку. – Верни деньги, – буркнул полноватый. – Когда-нибудь все проигрывают! – сказал Алан с иронической улыбкой. – – Только не мы, – загородил дорогу краснолицый, за подобными словами обычно следовала драка. – Это ты зря. – Уоллес шагнул вперед, пальцы привычно сжали рукоять кортика в истертых кожаных ножнах. – Надеюсь, никто не сомневается в моей честности? – поинтересовался он у ошарашенной троицы. – Я не потерплю никаких бесчинств в своем заведении, – решительно произнесла подошедшая в самую эту минуту хозяйка трактира. – Видите ли, мэм, эти джентльмены не знали заранее, что могут проиграть, – сказал Алан, тщательно подбирая слова. – Видите, как спешно направляются к выходу? Ловили мелкую рыбешку, а наткнулись на акулу. Он зажал в ее ладони золотой. – Держите за беспокойство, мэм. – Ах, боже мой! – воскликнула та, глядя на аверс монеты с портретом правящего монарха и под ним маленькой фигуркой слона. – За мой счет все, что вам придется по вкусу, пока ждете возвращения своего капитана. *** Перед ужином Герти решила принять ванну. Двое слуг внесли и поставили у камина большое деревянное корыто за раздвижной ширмой. Несколько ведер горячей воды быстро натаскали с кухни, а на стул легла стопка полотенец. – Прошу прощения, ваша милость, все готово. – почтительно доложила хозяйка трактира. – Вы можете идти, – сказала Герти. Обе горничные захлопотали вокруг нее, помогая снять платье и расслабиться, погрузившись в обволакивающую божественным. теплом пенную воду. Наслаждаясь терпким ароматом ромашки, Герти совсем растворилась в неге и когда с мытьем было покончено не сразу услышала просьбу Джэки встать, чтобы окатить молодую госпожу водой из кувшина. Потом завернутую в полотенце ее принялись вытирать насухо и закутав в теплый халат вернули в кресло Тихонько напевая, Рэйен тщательно расчесывала черепаховым гребнем волосы Герти на прямой пробор, пышно взбивала их над висками, скрепляя сзади на шее, а завитые концы волос спускала в виде двух длинных локонов на плечи. Пламя свечей слегка заколебалось, когда я отворил дверь, входя в комнату. Половицы скрипнули под моими ногами и отуманенные дремотой глаза жены тотчас распахнулись. – Ричард, ты вернулся! А я прямо из ванны и словно заново на свет родилась. Думала, сегодня вечером не усну, пока не дождусь тебя. Не смотри на меня так, не надо – вот надену этот костюм, что раскинут на кровати, тогда. С помощью горничных она облачилась в светло-зеленое свободное платье с квадратным вырезом лифа, декорированного серебряными кружевами тончайшей работы. На голове сдвинутая набок и пришпиленная к волосам элегантная шляпка-ток, головной убор замужней женщины. – Ну, покажись же, малышка! – Нечего рассматривать меня, когда я прихорашиваюсь! – ее живые большие глаза смеялись. – Я так рада, что ты вернулся, Ричард. Как прошла твоя встреча с Эдвардом Уайзом? – Похоже, детка, он очень скользкая личность. Не лежит у меня душа вести с ним дела. Будем надеяться, что игра стоит свеч. На каминной полке три обезьянки, соединенные в одной статуэтке, закрывали лапами глаза, рот и уши.
Dampir: – Джэки, Рэйен оставьте нас, – сказал я. – Позаботьтесь, чтобы приготовили ужин: рыба, запеченная с помидорами и сыром, омлет, салат из свежих овощей, что-то сладкое к чаю. Беременность делала жену по-особому красивой. Герти, казалось, лучилась мягким теплым светом, против которого почти невозможно было устоять. Она улыбнулась, и я почувствовал, как сердце вдруг забилось быстрее. Мной овладело неодолимое желание поцеловать ее губы, шею, уши, зарыться лицом в эти мягкие душистые волосы. В дверь легонько постучали и, принимая молчание за согласие, в комнату скользнула Рэйен, ловко удерживая в руках медный, луженый серебром поднос. Посматривая на нас с любопытством, она вежливо поинтересовалась: – Куда его поставить, сэр? Желаете ужинать в постели? – Ты присоединишься ко мне? – спросил я жену. – Да, с удовольствием, милый. – Тогда, с вашего позволения, госпожа, – горничная бережно положила поднос на колени растерянной Герти. – Принести что-нибудь еще? – девушка медлила, прежде чем оставить нас наедине. – Нет, спасибо. – Я покачал головой. – Она славная, – ясно и кротко смотря на меня выпалила Герти, когда наконец-то дверь закрылась. – Отзывчивая и веселая, независимо от того, насколько ты сейчас сердит на нее. – Люблю тебя больше жизни. – Прошептал я, глядя в прекрасные, поднятые ко мне глаза и нежно погладил ее живот. Мы еще не закончили ужин, как слова, ласки и поцелуи унесли прочь все страхи, тревоги и сомнения, связанные с беспокойством Герти о будущем. Потом, еще с полгода назад даже не представляя, что будем настолько счастливы, мы лежали, погруженные в сладкую дрему, а за окном слышался шум дождя. Между тем в главном зале трактира миссис Хэккетт загорелый, словно выдубленный солнцем Уоллес беседовал с Джэки обо всем на свете. Слегка касаясь ее руки, Алан расписывал безграничные возможности дня завтрашнего, забыв о стоящем перед ним стакане джина с добавлением специй, горячей воды, лимона и имбирного вина. – Как доблестный офицер и джентльмен, капитан Грэм всегда честно делился вырученными призовыми с командой. Отложенных мной денег хватит на собственную небольшую, но уютную таверну неподалеку от бристольской бухты. Жаловаться на недостаток посетителей не придется и дело будет процветать. Видя в этом исполнение всех своих желаний и зная, что Алан не даст ее в обиду, Джэки кокетливо щебетала, наслаждаясь чаем с пирожными. Главным образом девушку интересовало сколько времени понадобится, чтобы он получил разрешения оставить корабельную службу и как скоро судьба улыбнется им в Бристоле. – Не сомневайся, не пройдет и двух месяцев, как ты станешь полноправной хозяйкой таверны и сможет делать все, что захочет. – Уоллес наклонился вперед и взял ее руку в свою. Необычная пара притягивала взгляды не только экзотической внешностью Джэки. Обращали на себя внимание жюстокор и длинная юбка из темно-синего бархата, белый, отделанный золотой нитью шелковый камзол, шапочка со страусиным пером. – Ну как моя стряпня, надеюсь, понравилась? – В свободные от посетителей минуты вдова Хэккетт время от времени оставляла свое место за буфетом, вступая с завсегдатаями трактира в короткие беседы. – На мой вкус, Мэриан, так чертовски хороша. Неудивительно, что твое заведение процветает. А теперь будь добра и скажи кто эта девушка за ближним столом, сидящая с «недельным господином», – полюбопытствовал Томас Фаунс, успешный торговец рыбой. – Так она горничная леди Гертруды Грэм? – продолжая разглядывать чужестранку, переспросил купец с легким недоверием к полученному ответу. Хозяйка спокойно кивнула, не поведя даже бровью. – Не мое дело касаться подобных вопросов, но лучше тебе даже и не смотреть на малышку! *** Вице-адмирал сэр Эдвард Спрэгг умер через два дня. Его друзья и сослуживцы пришли на похороны, чтобы отдать дань уважения. Присутствовал даже Джордж Монк, лорд-лейтенант Девона. Герцога Альбемарля я почти не знал, но было известно, что он не любит молодых джентльменов-капитанов. Большей частью Плимут населяют моряки и часовня Святой Екатерины быстро заполнилась людьми, очень многим пришлось остаться стоять в морозной слякоти до окончания службы, Утро воскресенья вновь выдалось холодным и хмурым, небо над городом затянули плотные облака. Из-за раннего часа посыльному пришлось стучать долго и громко, так что помимо миссис Хэккетт проснулась большая часть постояльцев. – Сэр, свидетельствую вам свое почтение. Я полагаю, что вы Ричард Грэм, капитан фрегата «Роялист»? – Вопрос уорент-офицера прозвучал резко и неприятно. Он без промедления вытащил из-за обшлага серого суконного мундира и подал мне прошитый льняной нитью, сложенный в несколько раз лист бумаги, запечатанный воском. – Срочная депеша из Лондона, сэр. Я взял письмо и сломал печать. Новости, что сообщал секретарь лорда Арлингтона в Уайтхолле были скверными. – Мой дорогой Грэм, Его величество готов урегулировать вопрос о каперской политике Англии в обмен на уступку Мадридом захваченных при Кромвеле территорий в Испанской Америке, в том числе стратегически важную Ямайку. Ваши поступки говорят красноречивее всяких слов о мужестве и служении Родине. Вот почему я делюсь в этом письме тем, что Вы должны узнаете из официальных депеш. Граф де Молина, вернувшийся ко двору в качестве посла короля испанского, настойчивыми обвинениями все же добился желанной цели, привлечения Вас к суду. Как предполагается, Вам предстоит отчитаться за свои действия против испанцев и тем самым рассеять сомнения членов Тайного Совета. Если же возникнут какие-либо вопросы, не говорите больше того, что необходимо. Те, кто вкладывал деньги в наше предприятие всерьез озаботились превращением всего дела в фарс, что досадит Испании и сделает Вам наилучшую рекомендацию. Я настоятельно предлагаю использовать этот шанс и как можно скорее отправиться в Лондон на фрегате «Роялист». Остаюсь Вашим подлинным другом, Д. Уильямсон
Dampir: Во второй половине дня я шел чистыми мощеными, впрочем, иногда изрядно узкими улицами города к ошвартованному у флотского причала «Роялисту», когда зарядил мелкий дождь. Если судьба чему-нибудь и учит, так это сносить ее неожиданные повороты. Хотя предполагалось пробыть в гостеприимном Плимуте еще несколько дней, мне следовало поспешить. В гавани к югу от города, где на небольшом пространстве между островом Дрейка и Маунтом отстаивались на якоре торговые суда, потрепанные бушующими в это время штормами. «Роялисту» предстояло сопровождать их в Лондон, защищая от опасностей, таящихся в Ла-Манше. Царила обычная суматоха, суетились малочисленные палубные команды: люди имелись только, чтобы управлять парусами и ни одним человеком больше. В ночь на 5-е ноября ветер задул от вест-зюйд-веста, когда пробило пять склянок из-за туч вышла луна. Сквозь просветы зашторенных окон кормовой галереи «Роялиста», теплился мягкий желтый свет масляной лампы, раскачивающейся в медном кольце под потолком капитанской каюты. Те капитаны, кто побогаче, обычно драпировали ее бархатом яркой окраски, особенно любимым в эпоху барокко. На моем фрегате для этого использовался полуотбеленный равендук –тонкая льняная парусина, созданная полотняным плетением. Лежа рядом с женой на большой, хорошо прикрепленной к полу кровати, я нежно провел рукой по ее округлившемуся животу. После наших занятий любовью от гладкой упругой кожи Герти исходил легкий, едва уловимый пряный аромат. *** Я приказал выводить караван из порта с началом отлива. «Роялист» занимал свое место впереди и с наветренной стороны, сопровождая шедшие двумя большими колоннами торговые суда. Поставили марсели и к полудню были примерно в 12 милях на юго-восток от Плимут-Саунд. В подзорную трубу с квартердека можно было наблюдать замыкающие строй «Констант Мерчант» и «Ройал Катрин». Ярко-желтая окраска их корпусов подчеркивала линию пушечных портов – по восемь на каждый борт. Эти 350-тонные ост-индские купцы, возвращающиеся из успешного путешествия на Восток, достаточно хорошо вооружены. Около восьми вечера прошли траверз мыса Старт-Пойнт и находились в 7 – 8 милях восточнее него. Вторник, 6-е ноября. Сделали поворот фордевинд и миновали южную оконечность высокого и узкого острова Портленд, соединенного с берегом песчаной косой. В полдень, к общей радости, солнце выглянуло из-за облаков, над морем стояла дымка, но для обсервации этого было достаточно. Широта 50°24' N. Перемены в погоде происходили неуловимо. Пошел сильный дождь, становилось по-настоящему темно. Сумерки быстро сгущались, хотя еще было только около трех пополудни. Ветер зашел к юго-западу и крепчал, сильнее раскачивая быстро идущие по проливу суда хорошо вооруженного и сопровождаемого каравана. Море было сплошь покрыто пеной, но самое сильное волнение нам встретились к юго-востоку от мыса Сент-Олбанс-Хед. . В полумраке «Сифлауэр», весьма старый 180-тонный трехмачтовый галион, потерял блинда-стеньгу и рей, оторванные вместе с частью такелажа в результате какого-то столкновения. Очередной водяной вал вздыбился белым гребнем к мрачному небу, достиг крайней высоты и с грохотом обрушился на судно. В следующий же момент фок-мачта переломилась футах в десяти от палубы, уйдя за борт вместе с парусами и реями. Шторм безжалостно трепал предоставленный своей судьбе небольшой торговый галион, теряющийся за кормой конвоя. После отчаянных усилий снасти, удерживающие эти обломки, были обрублены. «Сифлауэр» стал заметно легче и выпрямился, но положение неспособного занять свое прежнее место купца оставалось ненадежным. Если повезет ему удастся избежать нападения корсаров и благополучно войти в пролив Те-Солент, направляясь для ремонта в Ярмут, где укрывалось от непогоды множество каботажных судов. Когда пробило три склянки ночной вахты, конвой находился в 4–5 милях от мыса Бичи-Хед, в половину седьмого утра – в 2 милях от Данджнесса, а уже два часа спустя вышел на траверз Дувра. Дул всего лишь 7-балльный ветер. Погода улучшилась достаточно, чтобы на марселях хватало одного рифа. Среда, 7-е ноября. Дильский рейд – место сбора кораблей, выходящих с верфи Чатема и база для патрулирующих Северное море. Глубина восьми с половиной сажен, мыс Норт-Форленд десять с четвертью миль на норд-ост 25°.В час пополудни положили якорь и салютовали командующему портсмутской эскадрой контр-адмиралу Холмсу из семи орудий. Флагман сэра Роберта, 70-пушечный линейный корабль «Кембридж», ответил пятью. С фрегата «Глостер», стоящего на брандвахте, приехал лейтенант поздравить с благополучным прибытием и осведомился о потребности в содействии местных властей. Я, поблагодарив за учтивость, объявил, что мы уже запаслись водой и свежими съестными припасами. В свою очередь, нанес визит вежливости контр-адмиралу Холмсу и выразил признательность ему лично. Защищенная с севера и запада побережьем Кента, а с востока песчаными отмелями Гудвин-Сэндз якорная стоянка имела глубины до 12 саженей и во время плохой погоды давала укрытие от вестовых, зюйд-вестовых и частично нордовых ветров. Здесь часто отстаивались торговые суда, как ожидающие восточного ветра для входа в Ла-Манш, так и идущие в Лондон, западный ветер мешает им проделать последнюю часть пути. С рассветом 8-го ноября, когда ветер сделался более благоприятным, а постоянно дождливая погода прочистилась, снялись с якоря и вступили под паруса. В половине второго дня, на удалении 15 миль от устья Темзы встретили небольшой бот. Обыкновенно они держатся в море, чтоб иметь случай провести суда между песчаных банок и отмелей. Навигация там требует особенной аккуратности. Я счел благоразумным поднятием гюйса на фор-брам-стеньге при двух пушечных выстрелах затребовать на борт лоцмана. Большую часть суток умеренный ветер от зюйд-зюйд-веста, облачно. Суда, распустив паруса. вошли в устье Темзы, хвост каравана исчезает в туманный дали. В тот же день прибыли в Грейвсенд, откуда утром следующего дня отправились дальше. Пятница, 9-е ноября. Медленно идем вверх по реке, около полудня миновали Галлион-Рич и вот – Лондон. «Роялист» пришел на рейд Блэкволла перед вечером и потому «чистота» была отложена на завтра. Торговые суда стали к причалам у складские помещений, расположенных на берегу Темзы ниже частной верфи Генри Джонсона. Большой друг Сэмюэля Пеписа, он строил и ремонтировал корабли для Королевского флота и Ост-Индской компании.
von Echenbach: Пока даже покритиковать нечего. Прогресс в строках!
Dampir: Согласно полученному предписанию я спустил свой брейд-вымпел. В субботу с рассветом «Роялист» трут, скоблят, наводят глянец на пушки, желая во что бы ни стало уподобить их поверхность зеркальной, оттирают медь люков, поручней и кнехтов. Каперство обеспечивало возможность получения дохода и прибыли. Аристократам и простолюдинам, богатым и не слишком– всем хотелось побывать у нас на борту. В сопровождении кавалькады из кавалеров и дам прибыл сэр Генри Беннет, барон Арлингтон, принадлежащий к группе из пяти членов Тайного совета, вошедшей в историю как «Министерство Интриги». – Приветствую вас с благополучным возвращением в Англию, -- со снисходительной благожелательностью сказал он. – Покорно благодарю, милорд. – Ваш прекрасный фрегат был построен для короля Испании и переменил владельца? Можете говорить без стеснения, капитан. – Его красота и стройность поразили меня с первого взгляда. Караваны «флота Индий», что доставляют богатства Нового Света, сопровождают хорошо вооруженные суда. Я был счастлив, милорд, доказать свою верность суверену. – Предпринять такую попытку нужно большое мужество, – Арлингтон поднес руку к медальону с изображением святого Георгия на орденской цепи из чередующихся звеньев в виде Розы Тюдоров и темно-синих витых шнуров Подвязки. – Его величество получил неплохой доход, как и лорд-адмирал, – усмехнулся этот вылощенный придворный. Он осмотрел «Роялист», похвалил сделанным по моему распоряжению улучшения и отправился на берег, раздав экипажу щедрые наградные. Аzar (исп.) – неудачный бросок при игре в кости, неудача. Крона – английская монета достоинством 5 шиллингов. Маленькая Феба –1 & 4, 2 & 3. Простые десять– 4 & 6. Маленький Джо – 2 & 2. Змеиные глаза – 1 & 1. Жюстокор – длинный кафтан с узкими плечами, без воротника, плотно облегающий фигуру. «Недельный господин» – широко гуляющий моряк, спускающий в порту все свое жалованье. Сabal (англ.) – интрига, группа заговорщиков, политическая клика, начальные буквы титулов Клиффорда, Арлингтона, Бэкингема, Ашли и Лодердейла. Глава 3 Субботний ноябрьский день клонился к вечеру, начался прилив. От Темзы, где затихала кипучая деятельность, поднимался туман и смешивался с пеленой печного дыма над городом, образуя смог. Я и Герти сошли на покрытый инеем берег, тонкий лед застывших луж со звонким хрустом трескался под ногами. Узкие улицы, что сбегали к короткой, не занимающей и сотни ярдов набережной, были пустынны. Черно-белая графика фасадов, покрытых копотью от дыма бесчисленных труб и отмываемая добела упорными дождями деталями облицовки, придавала им своеобразный мрачноватый колорит. «Старый Лондон пахнет ромом, Жестью, дымом и туманом. Но и этот запах может Стать единственно желанным.» Уоллес распахнул дверцу поджидавшей нас наемной кареты. Обе горничные, Джэки и Рэйен, сели с нами. Все вещи уже были погружены и Алан занял место на козлах, подле важно держащего поводья кучера. Пара запряженных в «хакни» вороных пустилась неспешной рысью и серебряная нить Темзы вскоре затерялась среди домов лондонского Ист-Энда. Так или иначе, часов около четырех пополудни, мы добрались до более респектабельного района – в Вестминстер, на Джермин-стрит. Улица была названа в честь графа Сент-Олбанс, получившего грант на землю к северу от Сент-Джеймсского дворца. Попечители сдавали в аренду участки под застройку и недалеко от резиденции английских монархов быстро вырос новый модный район. В этой части Вест-Энда, где предпочитали жить известные люди и некоторые представители титулованной аристократии, было спокойно и тихо. Экипаж неторопливо катился по Джермин-стрит, половина ее по-прежнему принадлежит Короне. Наиболее престижные дома находились на северной ее стороне, к западу от церкви Сент-Джеймс. В восточном конце улицы, где проулок вел к Сенному рынку, их стоимость постепенно снижалась
Dampir: По прибытии оказалось, что поверенный, представляющий недвижимость, уже ждет нас на пороге, в остроконечной арке парадного входа. На самый взыскательный вкус дом соответствовал довольно высокому статусу: черепичная крыша, печное отопление, окна лучшего качества. Намереваясь обитать здесь при наездах в столицу, я оформил аренду на пять лет, не желая обременять себя собственностью и связанными с ней налогами. – Он больше, чем можно было ждать, – сказал я. – Сколько всего комнат? – Шестнадцать, сэр. Мы вошли в просторную гостиную с большим открытым камином из белого мрамора и полом, где белые и черные плиты чередовались в шахматном порядке. Отделка стен представляла собой полированные панели темного дуба, из него же была выполнена мебель: буфет, стол, комод, два низких кресла подле камина. На первом этаже также располагались курительная, бильярдная и кабинет. Служебные помещения, включая обширную кухню и прачечную, находились в задней части дома. На втором этаже спальни супругов с примыкающими к ним гардеробной и будуаром, образовывали анфиладу. Легкий полупрозрачный кроватный полог придавал ощущение защищенности. Чувствовалась некоторая умеренность, поскольку чрезмерность считалась дурным тоном. Пол был выложен керамической плиткой, стены драпированы бархатом, печи облицованы изразцами. Детская находилась напротив спальни хозяйки, рядом гостевые комнаты, одну из них можно использовать для гувернантки, и ванная. Горячую воду приходилось таскать из кухни, пользуясь узкой черной лестницей, предназначенной для хозяйственных нужд. Чердак, традиционное место проживания прислуги, особыми изысками не баловал. Обстановка состояла только из предметов первой необходимости: кровати, простыни из суровой ткани, недорогие покрывала, комод, зеркало, стул, рукомойник на подвесе, лохань для мытья, обтянутая металлическим футляром печь – вот и все. Вместе с тем подобное имелось лишь в богатых домах, где представлялось необходимым наличие как минимум четырех слуг. – У вас будут какие-либо распоряжения или пожелания, капитан Грэм? – спросил поверенный. – Есть ли y вас кандидаты на место домашней прислуги? – Безусловно, сэр. Это гувернантки, кухарки, горничные, воспитанницы школы для девочек, поступающих в услужение, выполняющие мелкую подсобную работу. Все они с самыми положительными рекомендациями и характеристиками поведения. Большинство хозяев держит женскую прислугу, мужская значительно более дорогая. Мы можем предложить кучера, приходящего садовника, истопника, приносящего уголь и колющего дрова.
Dampir: – Вы прекрасно выполняете свою работу, мистер Картер, но хорошая прислуга не готовый товар из магазина, с ручательством продавца. Новой хозяйке придется быть распорядительницей, управительницей и начальницей над ней. – обратил я внимание Герти. – Вам лучше знать, Ричард. Я не слишком осведомлена о условиях личного найма и хочу, чтобы завтра после полудня здешние слуги собралась в «утренней комнате», – она улыбнулась. – Меня устраивает этот чистый опрятный дом с хорошо налаженным бытом. Пусть все идет в том порядке, как было заведено. Чек за аренду, выписанный мной на лондонский банк «Моррис и Клейтон», представлял из себя написанный от руки листок с распоряжения выплатить 300 фунтов стерлингов, значительная сумма по тем временам. Достопочтенный поверенный уехал в прекраснейшем расположении духа. Ужин на скорую руку получился достойный, но скромный: пара куропаток и блюдо прекрасных устриц под соусом. Уоллес, Джэки и Рэйен обошлись обычным сыровяленым окороком, нарезанным на очень тонкие ломтики. Любуясь закатом из окна своей спальни, Герти предложила не пускаться в долгий обратный путь и остаться на ночь, чтобы на следующий день, отдохнувшей и посвежевшей, заняться обустройством. Глядя на жену, я вспомнил нашу первую встречу в Бриджтауне, осознавая, как отличается она, уверенно идущая навстречу своему будущему, от той кроткой, задумчивой девушки, что проводила свои вечера за игрой на клавесине. Решительная, насмешливая, живая и энергичная, но вместе с тем та же самая, чудесно преображенная и неизменно прекрасная. Я не мог представить свою жизнь без Герти, в белой батистовой рубашке, синих бриджах и черной бандане, учащей судового кота ходить по вантам «Роялиста», настойчиво пытающейся движением запястья выровнять пистолет, слишком тяжелый для ее маленькой руки или жульничающей в карты и ругающейся на четырех языках. Тени от огня в камине плясали по стенам. Задумчиво глядя в пол, Герти как бы нечаянно позволила распахнуться халату, под которым не было положенной для леди семнадцатого столетия ночной рубашки – Знаешь, – медленно произнесла она. – Тогда в Маракайбо, я вдруг поняла, что в моей жизни ты появился не случайно и последовала за своим сердцем. *** На утро Уоллес доложил о прибытии королевского курьера. Я вскрыл доставленную депешу, прочитал ее раз, другой и третий. Сэр, Его Величество вызвал меня к себе в Ньюмаркет по поводу проблем, связанных с нынешним состоянием военно-морского флота. Государь счел нужным сообщить, что высочайше соизволяет вам немедленного предстать перед ним, дабы ускорить разъяснения сущности дела. Поэтому я желаю, чтобы вы сочли нужным явиться ко мне и Его Величеству при первой же возможности. Остаюсь вашим верным и покорным слугой, С. Пипс Я познакомился с главным инспектором флотского комитета снабжения в Вест-Индии, почти год назад. Сэмюэл Пипс, отличный администратор и двоюродный племянник вице-адмирала Монтегю, 1-й графа Сэндвич, решал все повседневные вопросы, связанные с флотом. Стиль сообщения напоминал его автора: ясный, точный, немного помпезный. Быстро собравшись, я оставил Герти заботиться о доме и верхом отправился в путь. На второй день, вскоре после полудня, показалась восьмиугольная башня эльского собора Святой Неделимой Троицы. Погода стояла хорошая, хотя в Лондоне, не было ничего, кроме дождя. Карл II имел обыкновение проводить много времени в Ньюмаркете, здесь два раза в год проходили официальные скачки и находился весь королевский двор. Что же могло оторвать короля от полностью занимающих его время лошадей и любовниц, побуждая вызвать одного из своих капитанов?
von Echenbach: Сэм Пипс - по Махову, это этапная фигура. +
Dampir: Пройдя суровую школу внутренних смут, Карл II очень серьезно относился к своей безопасности. Охрану монаршей резиденции несла его личная гвардия – две с половиной сотни йоменов сопровождали его величество всякий раз, когда он выезжает верхом или в карете. Дворянское происхождения давало право состоять при особе государя, а их капитан, лорд Грэндисон, приходился родственником герцогу Бекингему и дядей многолетней фаворитке короля, графине Кастелмейн. Сейчас на меня было направлено немало подозрительных взглядов этих рослых людей в алых плащах с вышитой золотом монограммой Чарльз Рекс. Я спешился, грязный после долгой поездки, должно быть, выглядел худородным выскочкой. Офицер-йомен представился лейтенантом Ховардом. Младший брат 1-го графа Карлайла был известен убийством своего соперника, дуэлянта и игрока, на поединке за благосклонность Анны Талбот, графини Шрусбери. – Кто вас пригласил, сэр? – задал он вопрос, поправляя богато расшитую перевязь с широкой двухсторонней заточки шпагой. – Сэмюэл Пипс, – сказал я, показывая подписанное и скрепленное печатью письмо. – Главный инспектор морского ведомства. Лейтенант выглядел несколько растерянным. – Лодер! – подозвал он йомена, – проводи офицера к достопочтенному мистеру Пипсу. – Следуйте за мной, сэр, – с явным, характерным для выходца из Беркшира акцентом произнес гвардеец. – Добро пожаловать, капитан. Самый быстрый отклик на призыв короля, если можно так выразится, – произнес в ответ на мое приветствие чиновник адмиралтейства и затем добавил: – Со всем уважением, мистер Грэм, слуга принесет горячей воды и полотенце, вы сможете освежиться после дороги. Лошадь Его величества недавно проиграла и лучше дождаться, пока государь не поставит на победителя. Это поспособствует принять наиболее благоприятное для вас решение в деле, инициированном испанским послом. – Благодарю, сэр, за отличный совет. Я так и сделаю. Приведение в порядок своего внешнего вида заняло не так много времени, но. на восстановление хорошего настроения монарху Англии, Шотландии, Ирландии и Франции, последней в честь тщетных попыток захватить ее корону, потребовалось три забега. Карл II совершал короткую прогулку, возвышалась над шустро снующими вокруг спаниелями бело-красного и бело-черного окрасов, в годы его правления для них не существовало закрытых дверей. Завидев нас, он повернулся к своей многочисленной свите и высокомерно объявил, что начало следующих скачек будет объявлено по воле короля. Затем бросил долгий взгляд на весьма рискованный вырез платья, открывающий практически до сосков, лишь слегка прикрытых тончайшим батистом, пышную грудь восхитительной Фрэнсис Стюарт, герцогини Ричмонд и Леннокс. Эта милая дама, фрейлина супруги короля Екатерины Брагансской, отказывалась сменить графиню Каслмейн на посту его официальной фаворитки и Карл II рассматривал возможность развода.
von Echenbach: +
Dampir: – Миледи Фрэнсис, вы должны меня простить, решать насущные проблемы мой королевский долг. Надеюсь, не задержусь надолго. – Ваше величество, – я поклонился, – свидетельствую вам свое почтение. Как убеждают разум и совесть, вы рассудите, что при отсутствии иной возможности каперская грамота была единственным способом послужить Англии против врагов короны с тем усердием, каким Бог позволит. Все время, как это говорилось, Карл II изучающе смотрел на меня, поскольку я был одним из немногих, у кого хватало роста, чтобы смотреть ему прямо в глаза. – Ей-богу, хорошо сказано! Всего за один день Пипс, этот молодец стал невероятно популярен при моем дворе. Тем не менее, ответить за свои действия перед Тайным Советом капитану все же придется. – Я не хочу показать никакого неуважения, – позже заметил мне Пипс, – но его величество тратит гораздо больше сил для восстановления дружеских отношений между графиней Каслмейн и герцогиней Ричмонд, чем на собственное государство. Политика занимала короля не так сильно, как возможность развлекаться. По своему обыкновению он выбрал наиболее легкий путь: переложить ответственность на брата и министров Короны. На заседаниях, редко длящихся долго, по планируемым решениям, было необходимо заслушать мнение всего шести высших сановников, далее Карл II просто говорил: – Одобрено. Британское военно-морское лобби в Тайном совете, где бесконечные закулисные интриги являлись делом обычным, представляли Джеймс Стюарт, герцог Йорка и Олбани занимавший пост лорда верховного адмирала, а также госсекретарь Южного департамента лорд Арлингтон, отвечающий за отношения с католическими и мусульманскими странами. На заседании присутствовали канцлер казначейства барон Ашли-Купер, лорд-хранитель печати баронет Грейт-Левер, контролер флота сэр Джон Меннес, вице-адмирал граф Сэндвич, отправленный послом в Испанию после инцидента с «призовыми товарами». Наконец, был двоюродный брат короля принц Руперт, герцог Камберлендский. – Прошу присутствующих ознакомиться с отчетом составленным рядом членов Совета Ямайки, прежде чем рассматривать обоснованность обвинений, выдвинутых против мистера Грэма, – решительно проговорил барон Арлингтон. – Надеюсь, что недавнее пресечение попытки вторжения на Ямайку положит конец испанской агрессии. – Как, черт возьми, вы прикажете все это понимать, – с улыбкой уставшего от жизни человека повернуться к нему лорд Ашли-Купер. – Возможно, незаконные захваты английских судов в водах Юкатана и Больших Антильских островов имели место. Скорее всего, жалобы в отношении испанцев даже справедливы, но что можно предложить в этой ситуации? – Это не входит в мои намерения. Я хочу лишь обратить внимание на фразу из свидетельства, выданного капитану Грэму для оперирования против испанцев: «… совершить всеми доступными способами подвиги, служащие сохранению и спокойствию острова, что является главным интересом Его Величества в Индиях».
Dampir: – Сдерживание действий приватиров, согласно распоряжению Его Величества, служит основой стабильности, сохранения мира, налаживания добрососедских отношений с испанскими колониями и развития торговли в Вест-Индии. – за монотонным голосом лорда-хранителя печати слышалось упрямство. – Будь я проклят, милорд, если понимаю, что заставляет вас так думать. – От удивления брови Эдварда Монтегю, 1-го графа Сэндвич непроизвольно поползли вверх. Способный флотоводец, ценимый и почитаемый моряками вице-адмирал не имел склонности к интригам и был не из тех, кто выбирает друзей за их политическим влияние. – Можно сколько угодно говорить о мире в этом регионе – герцог Йоркский, унаследовавший шотландскую гордость и бескомпромиссность отца, пожал плечами. – Я полагаю, Ямайка и Каймановы острова не будут в безопасности до тех пор, пока Испания не признает за нами права владения. Высказался и вице-адмирал Меннес, непосредственный начальник Пипса, человек настолько почтенный, что вступил в командование своим первым кораблем сорок лет назад. – Будь на то воля Его Величества, мистер Грэм может хорошо послужить Англии если война с испанцами вдруг вспыхнет снова. – Мы живем в милосердный век, не правда ли? – Нередко являясь на заседания совета со своим любимым псом, принц Руперт протянул руку погладить пуделя. Весьма экстравагантный человек, почти что боготворимый в армии, за свою жизнь он побывал художником, ученым, корсаром. – Я готов принять ответственность за снятие обвинений. Богом клянусь, учитывая преданность, благоразумие и храбрость капитана, все его антииспанские акции происходили по случайности. Провозглашенный советом вердикт оказался единогласным и предсказуемым: – Не виновен! В ответ король лишь рассмеялся и заметил, что было бы ошибкой не одобрить это решение. *** Моя служба в Адмиралтействе началась куда раньше, чем можно было предполагать. Не прошло и часа, как Пипс развернул шелестящий пергаментный лист: «… исполняя волю лорда Верховного адмирала Великобритании… капитан Ричард Грэм… назначается …». Внизу стояла подпись, дата и там же, в левом углу, красная печать – Я рад, что все обвинения против вас сняты, но ни на минуту не верю, что вы такой простодушный, каким хотите представить себя. – сказал он улыбаясь. – Свидетельствуя о вашем будущем в Королевском флоте, должность соответствует скорее секретарю по делам военно-морского совета, чем личному помощнику герцога Йоркского.
Dampir: Королевская почта только что доставила письмо от вашего батюшки, – вслед за тем, глядя куда-то мимо меня, сказал Пипс. – Судя по штемпелю, отправлено более трех недель назад. Я вдруг ощутил неясный прилив беспокойства. Мать Ричарда Грэма умерла, когда он был младенцем, а отец, 1-й баронет Нортон Коньерс, дал своему отпрыску безграничные амбиции и жажду неизведанного. Мне потребовалось минута, чтобы овладеть собой и прочитать сложенный в подобие конверта листок бумаги. Рипон, 27 октября. Мой дорогой сын, Позволь быть честным с тобой, я запер на замок воспоминания и живу настоящим, не заглядывая в будущее. Видит Бог, возможно, ты получишь сие письмо, когда горе и ром освободят меня от бремени жизни и душе придет время отправиться к предкам. И еще одно, вместе с титулом ты унаследуешь и долги. Состояние нашей семьи весьма оскудело вследствие ссуд королю, коих государь не мог возвратить. В то тревожное время войны и протектората. мы потеряли земли в Камберленде, на которых получили свою фамилию. За все эти жертвы и иные заслуги перед короной его величество даровал мне титул, вместе с поместьем Нортон Коньерс в Северном Йоркшире, где я обосновался. Приносящие неплохой доход, имение пришлось закладывать дважды, обеспечивая обязательства перед большей частью лондонского Сити. Теперь вот еще о чем, надеюсь, что вскоре твой брак принесет плоды. Назови сына в честь наших предков, их слава придаст блеск имени, носимому с достоинством. Всегда, любящий тебя, Р. Грэм – Неприятные новости? - выводя меня из задумчивости, проговорил Пипс. Я оторвал взгляд от письма: – Да, этого я не ждал. Полагаю, с отцом случилось несчастье и мне необходимо ехать. Позвольте попросить об отпуске, сэр. – Поезжайте, капитан. Предоставляю вам месяц для устройства личных дел. *** С утренними сумерками я приказал оседлать себе лошадь и покинул Ньюмаркет еще до рассвета, в ноябре день наступал медленно. Мне предстояло двигаться форсированным маршем по старой римской дороге, к Рипону было впору добраться за три дня. Конечно, если вас ждут свежие лошади, то меняя их по несколько раз за сутки, это расстояние в сто семьдесят восемь миль можно преодолеть быстрее. Небольшой привал я устроил около девяти утра, подкрепился хлебом, сыром и элем. Ветер усиливался, пришлось плотнее завернуться в плащ. К трем пополудни лошадь очень устала, пришлось дать ей пару часов отдыха, а затем продолжать движение. Заночевал я в деревне Стреттон, на постоялом дворе. По утрам становилось холодно, уже ощущалось дыхание приближавшейся зимы. Таких мрачных и диких мест, как Йоркшир мне прежде не приходилось встречать, с трудом верилось, что здесь кто-нибудь живет. Я чувствовал себя совершенно опустошенным, когда донеслись звуки вечерней службы: до городка Донкастер оставалось всего несколько миль. На ночлег остановился в местном трактире «Белая лошадь», где койка стоила шиллинг и еще следовало оставить шестипенсовик для горничной.
Dampir: На другой день, еще не наступили вечерние сумерки, как я наконец достиг отцовского поместья, лежащего примерно в четырех милях к северу от Рипона. Выделяясь на светлом фоне стен, темно-коричневые карнизы и выступающие балки фахверка придавали старому дому узнаваемые черты тюдоровского стиля. Его облицованный песчаником первый этаж, крытая черепицей крыша из обожженного сланца выглядели несколько обветшавшим. Время не пошло им на пользу. Я соскочил с лошади, привязал ее под навесом, и дважды постучал молотком в виде головы льва. Все было тихо. Настроение было самым отвратительным, какое только можно представить. у меня, как мнимого потомка баронета Нортон-Коньерс не было права на ошибку. В конце концов дверь отворил пожилой слуга. – Прошу прощения, сэр? – Меня зовут Ричард Грэм. Могу я видеть отца? – Разумеется, ваша милость, – произнес он и поклонился. Баронет лежал на кровати навзничь, глядя широко раскрытыми глазами в потолок. Лицо его покрывала бледность, в зажатой между зубами пенковой трубке тлел табак. – Стало быть ты вернулся, Ричард? Я рад видеть тебя и, хотя мои часы сочтены, верю, что достанет сил побеседовать с сыном. – Он сделал паузу, перевел дыхание, затем снова заговорил: – Наш монарх унаследовал отцовское стремление к абсолютизму, подкрепленное годами изгнания и восхищением полнотой власти своего двоюродного брата Людовика. Сейчас король терпит парламент, потому что желает войны с голландцами и денег, чтобы заплатить за нее. Немало людей верных англиканской церкви сражались и положили свои жизни за этого умного, двуличного и беспринципного человека с незаурядным обаянием. Раньше испанская корона, теперь Франция укрепляют среди нас корни папизма. – Кусок хлеба, преломляемый священником, и это Спаситель? –проронил я – Тебе предстоит наследовать мое имя. Подумай, желаешь ли ты для удовлетворения честолюбивых стремлений деспотичного правителя лишиться свободы вероисповедания и старой доброй «Петиции о правах». – Он произнес эти слова с особой торжественностью. – Боже, храни короля! А если государь нам изменит – не откажи в справедливости! Обещая выполнить волю отца, я в подтверждение своих слов пожал ему руку. Вскоре баронет впал в беспамятство и из города был вызван местный викарий. Стало уже совсем темно, сидя у постели в свете горящего камина, я приказал принести свечи. Умирающий бредил, все время говорил о Энни Мур, данном ей обещании и требовал коня, чтобы сейчас же идти в бой.
Dampir: Сидя у постели в свете горящего камина, я приказал принести свечи, когда стало совсем темно. 1-го баронета Нортон Коньерс не стало ночью, перед самым рассветом, когда в городском соборе ударили к заутрене. Последний приют он обрел на сельском кладбище, где заходящее солнце золотило крест скромной часовенки, посвященной святому Катберту. «Здесь покоится сэр Ричард Грэм из Эска. Тепло его души осталось вместе с нами» высекли на надгробной плите из пурбекского мрамора. В открытом всем ветрам Нортон-Коньерс-хаус, я провел десять дней. Все это время меня приводил в смятение полотно кисти неизвестного художника. Написанная плотными, большими мазками молодая девушка смотрела смело и насмешливо, явно не походя на чопорных дам высшего света, изображаемых в заказных портретах. Достаточно беглого взгляда, чтобы почувствовать, сколько в ней, пронизанной нежным золотистым светом, любви к жизни. Возможно, это была игра воображения или действительно мистика, но она наполняла мир ощущением радости и счастья, как от встречи с тем, по кому очень скучал. Картину я забрал на память, только теперь чувствуя, что могу спокойно возвращаться в столицу. Хакни – hackneys (англ.) от названия деревушки Хакни, прославившийся своими лошадьми и конными экипажами. Попечитель – заботящийся об интересах другого лица управляющий доверительной собственности. Утренняя комната – небольшая столовая для слуг, примыкавшая к кухне. Ньюмаркет –город в 56.1 милях к северу от Лондона. Беркшир – графство на юге Англии, в долине реки Темзы. Большие Антильские острова – Куба, Эспаньола, Ямайка и Пуэрто-Рико. Шестипенсовик – мелкая серебряная монета в полшиллинга. Пурбекский мрамор – известняк с полуострова Пербек на юго-востоке Дорсета
Dampir: Розмарин – один из лучших оберегов, связанный с водной стихией и мореплаваньем. Zwaan (нидерл.) – лебедь. Глава 4 Зима уже заявила о себе, когда Джэки три недели спустя в присутствии очень тесного круга лиц состоялась венчание Алана и Джэки. Среда считалась идеальным днем бракосочетания. С утра, хотя и с перерывами, светило солнце. При входе в церковь, незадолго до полудня, невесту осыпали пшеницей. Я повел Джэки к алтарю, где должен был передать жениху, а перед нами гордо шествовала Рэйен, держа перед собой поднос с испеченным сестрой пирогом. Подружка невесты едва не плакала от восторга, когда Джэки, в атласном платье серебристого цвета и ниспадающей водопадом фате, одолженной у Герти на счастье, произносила «да» в ответ на вопрос священника. Краем глаза, я заметил, как Якоб Хендрикс положить в карман жениху веточку розмарина. По окончании венчания новобрачные принимали поздравления, а присутствующие ломали на части и съедали пирог. Один из его кусочков Джэки должна была унести с собой и хранить до рождения ребенка. Застолье устроили в уютной кофейне «Дерево какао» на углу Пэлл-Мэлл, где хозяйка, несмотря на короткий срок, приготовила достойный свадебный завтрак. Белые двухстворчатые двери, разделявшие две залы, распахнули настежь, чтобы вместить гостей, приветствовавших чету громкими криками. Расходились поздно, на следующий день после свадьбы молодожены выехали в Бристоль, не зависящие ни от кого и не обязанные никому ничем. *** Неверное февральское солнце висело над крышами. Зима была мягкая, с редкими и непродолжительными заморозками. Как правило, температура не опускалась ниже 0 °C. В северной части страны падал снег, а вдоль Темзы – от Вестминстера до Тауэра – клубился туман. Дни проходили в заботах и хлопотах. «Роялист» я уступил капитану Моррису, много не запросил, да и с оплатой Джон мог особо не торопиться. Герти начинала думать, что зов моря перестал манить ее мужа. Штурман фрегата, португалец Диего де Мело, решил вернулся на родину, а Якоб Хендрикс и Боб «Буйвол» Хартли намереваясь стать успешными дельцами, приобрели на паях 200-тонный флейт «Зваан», построенный на амстердамской верфи Голландской Ост-Индской компании двенадцать лет назад. Ее суда были знамениты высоким качеством используемых материалов и имели удлиненный профиль, с соотношением длины к ширине 4,2:1. Вооружение составляли 10 четырехфунтовых орудий. экипаж мог насчитывать до 40 человек. Более легкий, чем корабли Испании и Англии, при слабом ветре флейт явно должен был быть быстрее.
Dampir: Из команды «Роялиста» со мной остались «Честный Эйб» Синклит и Доусон Мэйн, им можно было вполне доверять. Среди матросов менее всего можно встретить невинных агнцев, поскольку виселица и море не отказывают никому, но оба относились к застенчивой и элегантно-небрежной Герти, как к особе королевской крови. Тревожность ожидания придавала ей сходство с олицетворением Девы Марии, традиционной покровительницей моряков Стеллой Марис – древнего имени Нашей Леди. – Черт возьми, сэр! – сказал мне Синклит, с презрением смотря на слуг. – Как гляну на них, так тоска берет. Оба моряка прежде промышляли с Робертом Сирлом, английским флибустьером с Ямайки и вернулись со мной к родным берегам. Туповатый верзила Мэйн родился в Дублине, был портовым грузчиком и еще в юности столкнулся с контрабандистами. Отец Синклита, служивший кучером, раз выпил и заколол ножом своего хозяина, отбившего у него жену. Малыш помнил, как его папашу отправляли в Ньюгейт, закованными в ручные ножные кандалы. Мать Эйба перебралась из Оксфорда в Лондон, где вскоре слегла с лихорадкой и умерла. Веснушчатый, рыжеволосый, рослый для своих десяти лет, он остался жить на кухне у булочницы. Члены приходского совета святого Мартина, разумно избегая обсуждений, сочли уместным спровадить Эйба на маленькое торговое судно, отправляющееся в Вест-Индию. Семилетний контракт, законным образом, раз и навсегда исключал опасность его возвращения на содержание местной общины. – Ну что, Герти, вот тебе сразу кучер и дворник. – Ричард, они же никогда не служили в домах. – Это точно, но зато люди надежные, – успокоил я жену, поверяющую свои мечты и переживания девушке с портрета. – Боже мой, – застонала при виде своей фигуры Герти, запаxивая шелковистый халат. – Терпение, пожалуйста, терпение. Ждать осталось еще совсем чуть-чуть. Ребенок в животе сообщил о себе сильными, уверенными толчками. зашевелился еще раз, а затем снова затих. Герти немного подождала, найти удобное положение в кресле ей становилось все труднее. Она подозревала, что дальше будет только хуже. Дверь пропустила в зал маленького чернокожего слугу, лет десяти–одиннадцати. С почтительной улыбкой негритенок прошмыгнул мимо меня и вытянулся перед хозяйкой. – Доктор Дэвид Беккет, мэм, – вращая белками своих больших глаз, доложил он. Мальчик, названный родителями Дикки, появился на свет поздно вечером в четверг,14 февраля 1669 года. ***
Dampir: Все рабочие и офицеры королевской верфи склоняли головы или снимали фуражки перед инспектором флота. Возможно, мистер Пипс думал, что я буду впечатлен, когда привез меня в Дептфорд. Не понимаю, зачем ему это нужно, ни один капитан не получает удовольствия от поездки на верфь. Нахождение там его корабля означает отсутствие славы, чести и призовых денег. Кроме того, приходится ежедневно, а может быть, и ежечасно иметь дело с чиновниками. Мы также осмотрели земли на восточном берегу реки Тамар, возле ее эстуария называемого Хамоаз, как возможное место для новых доков. Это почти то самое место, где вплотную к Плимуту, сочтенному непригодным для этой цели, будут основаны верфи Девонпорта. – Вы можете отправляться в Лондон, капитан Грэм. Передайте мои поздравления и наилучшие пожелания вашей жене. Очаровательное создание, не правда ли? – сказал мне Пипс на прощание. *** Улыбка Герти была так же реальна, как и спящий в люльке трехнедельный младенец. Наш сын. – Милый, ты вернулся! Поездка в Плимут не была опасной? – Нет, моя любовь. А с тобой все хорошо? – Я плохо выгляжу и совсем тебе не нравлюсь? – Она выпустила меня из своих объятий. – Прекрасна, как сама весна, – восхищенно заметил я, заставив сердце Герти забиться чаще. Ну вот наконец-то возвратился, так чем ты занималась? – Герцогиня Ричмонд и Леннокс, чей дом здесь неподалеку, очень восторженно рекомендовала мне хозяйку магазина «Модные наряды» Элинор Мосли. По ее словам, эта модистка – настоящая волшебница, превращающая материю в прекрасные туалеты на все случаи жизни. Элинор сама доставляет свои готовые изделия и сейчас зашла показать товары и ткани популярные в новом сезоне. Я так рада, что ты поможешь мне во всем разобраться. Когда мы вошли в будуар Герти, туалетный столик уже заполнили разнообразные нужные мелочи: кружево, шпильки, ленты. Модистка, изящно одетая в сдержанные, приглушенные тона, на шее – узкая бархотка, на руках – митенки, присела к шляпным коробкам. – Как мне вас звать, мадам? – Все зовут меня мисс Мосли, сэр. Я принесла показать образцы своего товара, чтобы леди могла выбрать. С приходом весны все расцветки, модные зимой, оказались забыты. – Леди Грэм слишком красива ей не подойдут излишне яркие цвета, в которых она утонет. Небесно-голубой сапфировый и тот пастельный коралловый – мы хотели бы платья именно таких оттенков. И еще белый прозрачный шелк.
полная версия страницы