Форум » НЕРеальная война » Шкатулка с "Прекрасной Дамы" » Ответить
Шкатулка с "Прекрасной Дамы"
Dampir: Наш мир и достаток зависят от Божьего промысла и военно-морского флота. Карл II В предпоследний год двадцатого века, ремонтируя крышу старинного особняка, рабочие нашли на чердаке, окованную латунью шкатулку красного дерева. По бросовой цене они продали это занятное дорожное бюро весом с небольшую собаку антиквару с блошиного рынка Порт де Ванв в 14-м округе Парижа. Никогда не зная наверняка, что именно найдет, мой отец всегда с увлечением отправлялся туда, иногда, как и сейчас покупая будоражащую воображение давнюю вещь. Вскоре после его смерти я стал обладателем купленного им осколка истории, наткнувшись в углу за вешалкой на этот необычный ларец. Даже при самом беглом осмотре нетрудно было убедиться, что дорожная шкатулка вышла из рук неизвестного мастера несколько веков назад, вероятно в первой половины восемнадцатого столетия, и принадлежавшей когда-то достаточно богатому человеку. Латунная пластинка на ее прямоугольной крышке с надписью староанглийским шрифтом «Sir Richard Graham, bart» таила за собой причудливый мир. По легкому зеленому налету коррозии можно заключить, что шкатулка совсем недолго побывал в морской воде. Украшенная изысканным орнаментам в виде диковинных животных, замковая металлическая пластинка с вертикальной скважиной, закрывая укрепленный на передней стенке механизм, помогала попадать ключом даже в темноте. С боковых сторон миниатюрного бюро в дерево врезали пластины с кольцами. При открытом замке за левое выдвигался находящийся сбоку ящичек. правое использовалось при переноске. Если откинуть верхнюю крышку, где на предназначенной для письма внутренней поверхности остались пятна от пролитого рома и чернил, обнаружатся три уровня отделений. Судя по всему, длиной 21 дюйм и шириной 11 шкатулка, в высоту равная 7 дюймам, служила для хранения подзорной трубы, морских карт и инструментов для определения положения судна во время плавания. Сейчас в обитых зеленым сукном трех верхних ящиках не было ничего, кроме следов ружейного масла и слабого запаха вирджинского трубочного табака. После извлечения центрального под ним обнаружилось пустое пространство и стал частично виден следующий уровень бюро.
Dampir: – Да, сэр, – быстро ответила Мосли, успешно ведущая респектабельный бизнес, способный обеспечить незамужнюю женщину на всю ее жизнь. – Вот этот для верховой езды, подчеркнет красоту кожи и волос, – она предложила темно-зеленый шелк. – Отлично, мисс Мосли, Мы возьмем все и, разумеется, нижнее белье под каждое платье. – Я не собираюсь привлекать ничьего внимания. – Воспитанная под опекой брата, Герти одевалась просто и, сомневаясь, учитывают ли ее мнение, попыталась сказать это как можно тверже. – Нет? Вы будете обворожительны, леди! –запротестовала модистка. – Спасибо, мисс Мосли. Думаю, леди Грэм права. Несколько нижних юбок и оборок можно оставить, но только для того, чтобы подчеркнуть безупречность фигуры. Модистка отменно учтиво приносила то, что ее еще не успели даже попросить. Герти проглотила вздох удивления, восхищаясь элегантным головным убором. Белая шляпка с черными перьями цапли, дополненная полупрозрачной вуалеткой и украшенная тройной нитью жемчуга, надо сказать стоила недешево. – Ричард, тебе нравится эта маленькая круглая тока для торжественных выходов? – Она совершенно очаровательна и, вне всякого сомнения, ты можешь позволить себе иметь все самое лучшее, – улыбаясь сказал я, искреннее желая дать Герти то, что доставит ей радость и удовольствие. – На весенней прогулке треуголка, декорированная серебряным шитьем, отлично дополнит образ леди, обладающей изысканным вкусом. Для лета будет незаменима шляпка из флорентийской соломки с отделкой из легкого и воздушного шифона. Чепцы же остались только в качестве ночного элемента одежды, – вставила свое слово модистка. В конце концов, все было улажено и завершилось к общему удовольствию, затем Мосли поспешила отбыть восвояси. Когда сели ужинать, уже наступили сумерки, а на оконном стекле отражались размытые огоньки свечей. Назавтра мне предстояло отправился во дворец Уайтхолл. Изредка поглядывая на Герти, я радовался, если удавалось поймать ее взгляд. Вот почему Адмиралтейство не одобряет женитьбы молодых офицеров: им никогда не выйти в море без чувства сожаления и беспокойства. Погожим весенним днем швертботы и баркасы сновали по Темзе, перевозя пассажиров, а в ее устье, как всегда забитое судами направлялись четыре больших, тяжело нагруженных торговца. Лондон. поднявшись из руин после опустошительного пожара, беспорядком домов и церквей тянулся к излучине, где стоящее над самой водой величественное здание главной резиденции английских королей ничем не напоминало грациозные французские замки. – Ваша милость, капитан Грэм, – встретил меня почетный паж короля, юноша лет семнадцати в алом, расшитым золотыми позументами камзоле. Брабантские кружева украшали жабо и манжеты. – Будьте любезны следовать за мной, сэр. Джон Беркли, сын 2-го виконта Фицхардинга, должно быть, знал все лабиринты дворца. Он безошибочно вел меня коридорами, вверх по узким лестницам мимо слабо освещенных галерей.
Dampir: Канцлер казначейства лорд Ашли, парламентарии и приглашенные лица ждали короля в просторном, украшенном гобеленами зале. Я знал Сэмюэля Пипса уже два года, именно он решал все вопросы, связанные с выделением средств на содержание флота. В мирное время следовало отпускать 500 тысяч фунтов в год и после продолжительных дебатов Палата общин либо предоставляла деньги, либо урезала бюджет, а иногда не выделяла вообще ничего. Согласование строительства новых кораблей тоже было делом долгим и сложным. Этот невысокий полный мужчина, по-видимому, не замечал меня. – Мистер Пипс, – окликнул я. Инспектор флота кивнул и подошел, пройдясь по залу. – Вопреки обыкновению государь пригласил депутатов в Уайтхолл. Бремя расходов становится все более непосильным и парламент намерены озаботить изысканием средств на преодоление финансовых затруднений. Хорошо, что вы здесь, я и сам только что вернулся. Истощенность морского кредита сделалась моей постоянной головной болью Внезапно отворились обе половинки двери и все разговоры затихли. – Его Величество Король, – прозвучал голос обер-церемониймейстера. Карл II вошел быстро, решительно. Собрание почтительно встало и осталось стоять, пока он зачитывал свое обращение. На покрытие расходов по содержанию двора и выплатам государственным служащим были запрошены миллион 300 тысяч фунтов, еще 800 тысяч для осуществления мероприятий по строительство и перевооружение флота. Затем король предложил депутатам высказываться и пригласил лорда Ашли, как канцлера казначейства, вести заседание дальше. Последовало несколько предложений. Вопрос увеличение налогов рассматривался наряду с девальвацией и снижении процента по бумагам государственного займа. В конце концов приняли несколько постановлений о снабжении флота, налог на прибыль и доходы принес дополнительные 350 тысяч фунтов. Вслед за тем лорд Ашли поблагодарил депутатов за принятые решения и отметил, что Парламент должен посвятить себя прекращению бесполезных трат. В тишине, что наступила после этих слов, глаза всех обратились на молча сидящего короля. – Я не вижу причин далее задерживать вас, джентльмены, и разрешаю покинуть собрание, – бросил он с усмешкой. Покидая Уайтхолл, мне удалось увидеть повседневную жизнь двора. Леди прогуливались, разговаривали и смеялись, обмениваясь шляпками, более всего привлекали взор их фривольные платья, таких я не видел за всю свою жизнь. А между тем, Карл II выехал из Лондона в сопровождении своей свиты и удалился сначала в Солсбери, а затем Оксфорд. Если какая-нибудь неприятность может случиться, она случается.
von Echenbach: Дела и действий! - кричали в Гайден-парке... Турвиль взял Ирландию, Французы с помощью паровых прамов высадили десант и взяли Дувр с о. Уайт. Эскадра Канала загнана в Скапа и Портсмут... Темза блокирована голландской эскадрой... :-)
Dampir: В лондонском Сити золотые дел мастера на Ломбард-стрит издавна занимались банковыми операциями, принимали передаваемые на хранение вклады, ссужали королей под будущие налоги. Искушение Карла II было слишком велико, ну а результат распоряжения приостановить выплаты процентов по займам оказался просто ошеломляющим. Пострадали все, кто кредитовал Корону или купил казначейские обязательства, потратив на это средства вкладов до востребования. Множество частных лиц как богатых, так и бедных потеряли свои сбережения. Эффект был таким, что королю пришлось признать его предприятие «ложным шагом». – Кстати, сэр Ричард, мне было бы интересно узнать, что вы думаете об этом? – Спустя некоторое время на заседании у лорд-хранителя Большой печати ко мне вполголоса, морщась от пререканий герцога Альбемарля и принца Руперта, обратился верховный лорд-адмирал. – Я уверен, у вас есть свои соображения по представленному в Палате общин биллю о контроле над расходами Короны. Можете говорить совершенно свободно. – При всем моем уважении, Ваше высочество, но траты за счет наследственных доходов и «личного королевского кошелька» действительно резко выросли. Сужает опору монархии и усиление налогового давления на третье сословие при одновременном предоставлении привилегий титулованной знати. – И что вы предлагаете, сэр? – Расширение внешней торговли поспособствует экономическому росту и, как следствие, увеличению доходов. Необходимы премии за экспорт готовых изделий, поощряя создание крупных мануфактур и вложение в них частного капитала. Помимо этого, снять жесткие ограничения по импорту товаров и посреднической торговли. Английские купцы готовы завалить мир шелками и специями, красным деревом, табаком, сахаром, оловом, свинцом и шерстью, самыми разнообразными изделиями и товарами. Тем временем даже треску в отечественных водах ловят и продают другие. Испанцы, соответствуй желания их возможностям давно изгнали бы нас из всех колоний, видя посягнувших на чужую территорию пришельцев. Благоразумно ли позволить им взять верх, Ваше высочество? – Мое влияние на короля сильно преувеличивают, — сухо ответил он и предложил представить свои соображения по этому вопросу. – С недавних пор в Адмиралтействе стало полно корсаров, – с недовольством заметил герцог Альбемарль, на что принц Руперт спросил, что конкретно тот имеет в виду?
Dampir: – Достопочтенные лорды, – прервал его Стюарт, – если вы собираетесь сказать что-то основанные на личной вражде, то в моем присутствии лучше этого не делать. В четверг,18 апреля, я собрал все свои записи для сегодняшнего выступления, к девяти утра был готов и поспешил в кофейню «Рейнбоу» на Флит-Стрит,15, где обычно собирались французские беженцы-гугеноты. Оттуда мы с Пипсом отправимся на заседание Палаты общин в Вестминстер. – Итак, что же вы хотели со мной обсудить, – спросил чиновник морского ведомства, разливая кофе по небольшим керамического чашкам. Ни о чем, кроме как о своем выступлении перед парламентом и о его последствиях, я думать не мог. – Нет хорошего способа преподнести такие новости, так что я скажу прямо: на сентябрь 1669 года у Франции будет 78 линейных кораблей четырех рангов. К будущему году она превзойдет нас по огневой мощи и суммарному тоннажу. – Послушайте, друг мой, не все так плохо, Людовик убежден, что его величие не может быть достигнуто на море. Английский флот сильно ослабел из-за недостатка финансирования, но все еще может выставить порядка 77 кораблей и фреraтов. В 1660 году мы имели всего 30 кораблей первых трех рангов, а сейчас их количество увеличилось в полтора раза. На королевских верфях спущен на воду трехдечный 96-пушечный «Чарльз» и заложен «Сент-Эндрю». – Проклятие, – пронеслось у меня в голове, лучше бы он просто промолчал, если сказать нечего. – Сэр, картина совершенно иная, нежели вам представляется. Год назад завершены постройкой четыре корабля этого ранга: «Ройал Луи», «Долфин Ройал», «Монарк» и «Ройал Дук». Заложенный на верфи Бреста 110-пушечный «Солей Ройял» передают французскому флоту в декабре. Основой его стали 70-пушечные двухдечные корабли тогда, как в Англии большинство по-прежнему составляют 60-пушечные, – произнес я со всем возможным спокойствием. Пипс выслушал с вежливым вниманием, но пожав плечами, сказал: –Весьма храбрый человек и недостаточно сведущий моряк, граф д'Эстре испытывает огромные проблемы с комплектованием экипажей, нехваткой такелажа, артиллерийского вооружения и боеприпасов. Франция не готова к резкому увеличению штатной численности флота. Связанный своей континентальной политикой, Людовик не может надеяться выставить более 25 кораблей и в ближайшие несколько лет ограничится действиями по захвату господства на Средиземном море, да одной-двумя полуприватирскими экспедициями в Вест-Индию. Если Фландрия будет в его власти, то вся Голландия окажется под угрозой стать провинцией Франции, – настойчиво указал я.
Dampir: – Конечно, шансы есть. Так или иначе, в сущности, разделенные почти до ненависти, они никогда не действуют согласно. Союз против общего врага окажется преходящим и не принесет Людовику долгосрочных выгод. Вызвали нас в начале первого часа пополудни. Все места были заполнены: ждали, причем с большим предубеждением, что-то мы скажем. После того, как спикер уведомил о недовольстве парламента, я начал свою речь со всей осторожностью и выдержкой, на какие только способен. Говорил уверенно и не противореча логике. Речь моя, причем не такая уж и продолжительная, уложилась всего в 16 минут и выкриками с мест не прерывалась ни разу. Вслед этим ответил на вопросы депутатов. В частности, затрагивались торговые разногласия, хотя популярность Тройственного альянса не приуменьшилась, англичане посматривала на Голландию с откровенной завистью. Залог ее успеха во многом опирался на сочетание морской силы и мотивов к получению прибыли за счет торговли. Так стала жертвой острой конкуренции и обанкротилась «Гвинейская компания», владеющая факториями на западном берегу африканского континента. Я надеялся, что сегодняшнее голосование закончится в мою пользу и это произошло, но одержал лишь временную победу. Карл II задержал выдачу монаршей санкции на парламентский билль, но как исключительно прагматичный человек, кое в чем пошел на компромисс. Почтовое сообщение с колониями, крайне нерегулярное и ограниченное, с 1600-х годов проходило через корнуоллский Фалмут. Молодой приморской город был выбран из-за достаточно глубокой гавани и относительной безопасности от многочисленных каперов, действующих против судоходства в Ла-Манше. В коммерческих плаваниях через Атлантику, часто перевозили почту в качестве услуги и за небольшую плату, как дополнение к частным товарам и пассажирам. Вот и теперь ее доставила английская торговая бригантина «Честер Трейдер», с довольно полными обводами и грузоподъемностью, едва ли превышающей 80 тонн. Места на палубе хватило только для шести легких пушек, капитан Уайт больше полагался на скорость. В послании губернатора Ямайки сообщалось, что испанская королева-регентша Марианна Австрийская, дабы создать серьезные проблемы английской торговле и получить известную компенсацию за все понесенные убытки, приказала выдать патенты на репрессалии для легализации корсарского промысла в Вест-Индии. – При всем желании избавить наши сахарные острова от приватирских покушений испанцев, для принуждения их у меня нет ни фрегатов, ни денег, заплатить флибустьерам, – писал сэр Томас Модифорд.
Dampir: Коммерческая деятельность английских компаний приносила годовой доход в 2 миллиона фунтов стерлингов и около половины из него составляли операции с Вест-Индией. А потому подробная инструкция, данная ему верховным лордом-адмиралом, разъясняла, что, несмотря на мир, следует выпускать официальные каперские грамоты против испанцев, если это пойдет на пользу делам Его Величества. Дыра в бюджете Англии увеличивалась, но ближний круг монарха продолжал жить во власти наслаждений. Парламент отклонил билль о введении королевской надбавки к ценам на импорт, голос оппозиции там раздавался все громче. Правительственная же «Лондон Газетт», казалось, существующая целую вечность, ничего не рассказывала, о том, что действительно хотела знать страна. *** После нетрудных родов Герти активно осваивала новую для себя роль мамы, что требовало немало усилий. На диету, стараясь есть маленькими порциями, она села чуть ли не на следующий день, а уже через месяц, желая сделать свое тело сексуальней, чем прежде, начала выполнять несколько легких физических упражнений. Изолированная кормлением младенца от светской жизни, к середине мая Герти смогла похвастать безупречно стройной фигурой и радовалась как девчонка возможности начать посещать лондонские театры. Среди вновь открытых после восстановления монархии особенно популярны были труппа герцога Йоркского, главным образом известная за счет нового репертуара и Королевский театр на Бриджес-стрит, где на сцене впервые появились женщины-актрисы. В ближайшую среду, 15 мая, здесь давали «Сон в летнюю ночь», одну из комедий Шекспира, никогда прежде ей не виденную. На подмостках блистала юная Нелл Гвин, чей талант и красота были неоспоримы. Сказка о человеческом счастье, полная чарующей прелести, отображала чудесный мир народных английских поверий. Прекрасным звуком и обзором мы наслаждались из ложи бельэтажа – это были самые дорогие места. Екатерина Брагансская, жена Карла II посещала театр редко, а король – никогда. Ныне присутствовал весь цвет двора, общаясь между собой или обсуждая дела, причем не только в антракте. Брак герцога Йоркского считали чем-то вроде мезальянса. На сегодняшний день младший брат Карла II был увлечен молодой фрейлиной жены: недавно Арабелла Черчилль родила ему девочку, названную Генриеттой. Королева скривила губы, когда принц Джеймс представил ей Герти. В своем роскошном, с обильно украшенными драгоценными камнями застежками, скрепляющими лиф и рукава, платье из тяжелой серебряной парчи Екатерина вовсе не казалась привлекательной. Все же она не смогла уберечься от внезапно нахлынувшего чувства симпатии к этому хорошенькому созданию. По крайней мере, в противоположность остальным Герти не выглядела вызывающе высокомерной, склоняясь перед ней в глубоком реверансе, исполненном почтительности. Приветливой улыбки хватило, чтобы занять место в окружении королевы, горячо приверженной своей религии католички. Вращать белками – быстро и беспокойно водить глазами, не задерживаясь взглядом на чем-либо одном Эстуарий – воронкообразный, суживающийся к вершине залив, образующийся в результате подтопления устья речной долины. Модистка (фр. modiste) – мастерица по изготовлению женских шляп, а также платья и белья. Митенки (фр. mitaine) – дамские перчатки без пальцев. Вуалетка (фр. voilette) – небольшая короткая вуаль, прикрепляемая к шляпке. Шифон (фр. chiffon) – легкая, тонкая и прозрачная шелковая ткань. Излучина – крутой поворот, изгиб реки. Фривольный (фр. frivole) –легкомысленный, не вполне пристойный. Билль (лат. libellus) – закон или постановление, вносимое в одну из палат. Репрессалии (лат. repressaliae) – принудительные меры, применяет против другого государства, его подданных и их имущества, с целью побудить признать спорное право, или получить должное удовлетворение, в крайнем случае, собственноручно осуществить свои притязания. Труппа (нем. Truppe) – постоянно действующая творческая группа актёров Мезальянс (фр. mеsalliance) – неравный брак
Dampir: Мистресс (англ. мistress) – хозяйка дома, титул замужней женщины. Корсо (итал. сorso) – парад, шествие. Стью (англ. stew) – английское рагу, тушенное в пивном соус Глава 5 Выйдя из театра, я помог жене сесть в карету, освещенную внутри тусклым светом единственного фонаря. Окошки были по обыкновению плотно занавешены и Герти, уютно устроившаяся на сиденье, почти тонула во мраке. Синклит присвистнул, слегка подстегнул лошадей, под легкий перестук колес и цоканье подков по брусчатке мы направились домой, в респектабельный район Сент-Джеймс. Я задумался, казалось, с момента возвращения в Англию прошли десятилетия, хотя минуло немногим больше полугода. Ближе к вечеру улицы Лондона никогда не бывали пустынны. Мимо нас то и дело проезжали легкие, изящные экипажи. Джентльмены, офицеры гвардии, молодые люди из благородных семей, следовали в самые известные таверны – «Локетс» возле Чаринг-Кросс, «Голова быка», «Рейнский винный дом», «Солнце» расположенные поблизости от Уайтхолла. Аристократы из приближенных к королевскому двору, желая оградить свой мир от напора безродных, но удачливых бизнесменов, в клуб основанный еще сэром Уолтером Рэли. Богатая клиентура устремлялась и в игорные дома Хэймаркета, «монастырь» мистресс Гейс с его хорошенькими послушницами, отличавшихся благодаря воспитанию живостью, веселостью, услужливостью и развращенностью или «святилище любви» мистресс Пендеркваст, где собиралось «много прекрасных и знатных дам в масках, облаченных лишь в прозрачный тюль и сандалии», а мужчины платили за вход пять гиней. В Сент-Джеймсском парке, самом оживленном и красивом месте города, профессиональные сводницы устраивали особое корсо. прогуливая своих «воспитанниц». Их экипажи в определенные часы насчитывались целыми дюжинами, а наиболее экстравагантные появлялись даже верхом. Герти фыркнула, точно кошка. – Удивляюсь, что после того так как парк стал публичным рынком, туда еще ходят порядочные люди. – Королева Екатерина желает, чтобы ты вошла в число придворных дам Ее величества. – Я встретился взглядом с серыми, полными любви глазами и обнял жену за плечи. Иные судовые команды, уступали в силе духа этой маленькой хрупкой женщине, столько было в ней мужества, собранности и спокойствия. Наконец, карета въехала на Джермин-стрит и остановилась у нашего дома. Едва мы вернулись, как Рэйен уже успела распорядиться накрыть на стол. Тушеное в темном английском эле, стью из индейки и овощей всегда считалось вкусным домашним блюдом. Мясо птицы получается мягким и нежным, дополненным пикантной горчинкой, хотя нужно много терпения для приготовления его на медленном огне. Герти села против меня. Я ждал расспросов, но она молчала. За окном мягко застучал дождь, тучи не закрыли все небо и вечернее солнце поблескивало в лужах
Dampir: «У нас довольно остроумный король, На чье слово никто не полагается, Он никогда не говорил глупостей, И никогда не делал разумного». – Джон Уилмот, 2-й граф Рочестер, написал это на двери спальни Карла II. Говорят, король ответил: «Это очень верно: слова – мои собственные, а действия – мои министры». – Так ты лично знаком с известным поэтом? – Мы служили под командованием принца Руперта и Уилмот отличился в сражении у Норт-Форленда, где молодой лейтенант Королевского флота Ричард Грэм получил патент на чин коммандера. Знаешь, малышка, трудно найти двор государя легкомысленнее, расточительнее и богаче интригами. Его величество настолько не представляет себе жизни без нескольких официальных фавориток, не считая временных любовниц, что придворные крайне льстят его самолюбию, называя «старина Роули» – кличкой лучшего жеребца из королевской конюшни. В глазах Герти мелькнула озадаченность, затем она произнесла: – Я не понимаю, Дик, зачем ты это рассказал? – Из-за любви к самой очаровательной даме Лондона и желания предостеречь ее от ошибки. Идеалом государственного устройства для Карла II стал католический абсолютизм а ля Франсез, а под фасадом благопристойности закрепились традиции, восходящие к Генриху VIII и только в редких случаях ими не захвачены фрейлины королевы. В таком окружении ты почувствуешь себя неуютно, несмотря на все дружелюбие королевы. После ужина мы вернулись в гостиную и Рэйен принесла малыша. Лишь самые отважные и решительные леди кормили грудью, рискуя выглядеть «так же старомодно, как не пьющий, не бранящийся и не богохульствующий джентльмен». *** – Не могли бы вы подождать здесь, сэр? Лорд Ашли знает о вас, – указывая на дверь в комнату, произнес посыльный, пропуская меня вперед. Спустя несколько минут, тяжело опираясь на трость, вошел сэр Антони, приветливо улыбнулся и жестом указал место в кресле возле себя. Подождал, пока закроется дверь кабинета, а затем вручил мне письмо. Я взглянул вопросительно. – Прочтите сами, – кивнул он. – Доставлено в Уайтхолл два часа назад В пространном послании сэр Томас Модифорд сообщал, что его сын Чарлз передаст лорду-канцлеру документ с суждением Совета Ямайки касательно политической ситуации в Вест-Индии и копию испанской репрессальной грамоты, выданной губернатором Сантьяго-де-Кубы. Далее говорилось о пожаловании каперского поручения господину Джону Моррису, уполномочивая его «..отплыть с находящимся под вашим началом фрегатом и иными частными военными судами к побережью владений королевы-регентши Испании».
Dampir: Прилагались соответствующие инструкции: «отправляясь на эту войну, ему следовало, насколько это возможно, вести себя со всей возможной умеренностью». Заканчивалось письмо Модифорда просьбой добиться от Карла II одобрения предпринятых им мер. Собственник огромного участка земли в Северной Америке сэр Энтони вкладывал средства и в плантации на Барбадосе, проявляя большой интерес к заморским колониям. – Прочли? – промолвил он сухо. – Каким вы видите дальнейшее развитие событий? Какое-то время я молчал, потом сказал задумчиво: – Осуществление резонансного похода против одного из городов испанского Мэйна и действия губернатора Ямайки, рьяного сторонника поощрения приватиров, вызовут недовольство у влиятельных людей в Лондоне. В то же время у его величества появиться возможность склонить слабеющую Испанию к урегулированию торговых отношений и заключить новый договор. Все зависит от превратностей судьбы, милорд. Лорд-канцлер пожал плечами. – Субсидии, выделяемые Испанией леди Кастлмейн, вызывает у многих раздражение, а то и ненависть. Против всесильной метрессы короля интригует даже собственный кузен, 2-й герцог Бекингем. Джордж готов пойти на все, чтобы ей досадить. Он, как вам известно, конфликтует с лордом Арлингтоном и охотно поможет добиться поддержки действий флибустьеров. Вы поедете со мной, – прибавил он. – Прежде всего, не теряя времени, следует увидеться с государем. Тогда можно быть уверенным, что противодействовать чужому влиянию не придется. Как сэр Энтони не спешил, в загородную резиденцию английских монархов, Хэмптон-корт, мы прибыли около двух часов дня, когда мелкий россыпью заморосил нудный дождик. Король прогуливался по спасавшей от непогоды крытой площадке для «настоящего» тенниса. Явно пребывая в хорошем расположении духа. он обращался к придворным и своему старому другу, герцогу Бекингему – О, спорт – это одно, а игра – совсем другое. Понимаете, поражение всегда является вероятным исходом. Но, джентльмены, иметь шанс вкусить пьянящую радость победы! Почувствовать великолепные, невероятно острые ощущения от успеха вопреки всему! Карл II обернулся и увидел новое лицо: – Я желаю сыграть партию в мяч с баронетом Грэмом из Нортон-Коньерс. По словам Сэмюэля Пипса довольно скверная игра короля, хотя моментами и удавалась неплохо, составляла немалую часть его занятий. От современного тенниса правила отличались сложностью и более разнообразной тактикой, а мячи из шерстяной материи были большими, тяжелыми и довольно опасными. – Черт возьми! Вы можете разом решить непростую задачу и безудержный гнев ее светлости Барбары Вильерс, все еще цепляющейся за утрачиваемое влияние на короля, будет слышен в нескольких графствах. – шепнул мне лорд Ашли.
Dampir: По словам Сэмюэля Пипса довольно скверная, хотя моментами она и удавалась неплохо, игра в мяч составляла немалую часть занятий короля. От современного тенниса правила отличались сложностью и более разнообразной тактикой, а мячи из шерстяной материи были большими, тяжелыми и довольно опасными. Игра началась и складывалась очень непросто. Дебют первого сета остался за моим противником, далее я совершил две двойные ошибки, ну а на следующем гейме отдал партию со счетом 1-6. Второй сет Карл вел 3-0, а потом 4-1,30-0, но стремясь завершить состязание как можно быстрее начал горячиться и делал промах за промахом, как всегда, бывает в таких случаях. На этот раз мне удалось переломить ход поединка и вырвать победу! Мы оба чередовали удачные геймы с провальными. я учился на ходу и чувствовал себя увереннее. В третьем сете, проигрывая 2-4, вновь сравнял ситуацию, но при счете 5-5 выполнил свою подачу не лучшим образом и в итоге уступил решающий мяч. Этим король взял весь матч и находился в отличном расположении духа. Судя по всему, игра длилась менее двух часов, обычных на дворцовом корте. – Вы показали себя настоящим бойцом. Уверен, что скинул набранный в течение дня вес, – заключил он со смехом. – Но все же потерпел неудачу, ваше величество. Я весьма огорчен и вынужден признать, что в растерянности. – Насколько тяжело дается попытка обыграть монаршую особу! – подначивая меня, сказал наблюдающий за состязанием герцог Бекингем. – Ответьте прямо баронет, зачем вы и сэр Энтони, приехали в Хэмптон-корт? Тоном самым почтительным я сообщил королю о нарастании кризиса в Вест-Индии, выставляя на вид все выгоды от негласного согласия на экспедицию против испанского Мэйна – Какого дьявола вы вмешиваетесь? – Но, ваше величество, такую возможность нельзя упустить. – Разве вас это касается? – Из любви к спокойной жизни, Карл по-прежнему был готов кое в чем идти навстречу леди королевской спальни. – Сир, основываясь на здравом смысле, баронет честно высказал свое мнение. И засвидетельствовал то же самое, что говорил вам я, – пришел мне на помощь Бекингем, человек острого ума, не сдерживаемого никакими соображениями благоразумия. – «Коль скоро мир погубила именно женщина, никто не может нанести большего вреда, чем она, прочно утвердившись при тех, кто правит и чаще всего заставляя государственных мужей поступать так, как ей заблагорассудится». К нему присоединился лорд Ашли и с приторной улыбкой обратился к королю: – Поверьте государь, лишь исключительные обстоятельства вынуждают проявлять упорство в попытке вас убедить.
Dampir: – Желаете продолжать настаивать на своем? – Карл II пожал плечами. – Вы напрасно об этом заговорили, так не обращаются к монарху. Таланты лорда-канцлера по части красноречия, равно как и умение расположить к себе были воистину поразительными. – Вполне полагаясь на вашу справедливость, государь, моя первейшая обязанность стоять на страже интересов короля и общин, когда, добытое кровью величие нашей страны уходит, как песок между пальцев. – Ашли ловко выказав свое единство с короной, горестно развел руками. – Можете ли вы сказать, что нас это не должно касаться? Все связанное с предоставлением иностранных субсидий входит в компетенцию парламента. Речь идет о лице без сомнения очень многим обязанном Вашему величеству. – Кто же именно? – Государь, вы пожелали оказать честь графине Кастлмейн, кем бы миледи ни была и чью волю ни выражала. – Она всем готова пожертвовать ради своих амбиций, в чем не приходится сомневаться, – кивнул в знак своего согласия Бекингем. – Черт возьми, сир, решайтесь. При всем уважении к лорду Ашли, боюсь вы можете упустить возможность видеть Нелл Гвин в возобновленной пьесе Флетчера «Пилястр». Что за фигура! И вся такая маленькая, а какие соблазнительные формы! В итоге, не терпящий порицания своих увлечений король все же поддался уговорам и, подтверждая согласие, скрепил подписью распоряжение о надлежащей экспедиции против испанцев. – Нет слов, государь, выразить вам мою глубочайшую благодарность. рассыпался в любезностях лорд-канцлер. – Самые худшие опасения далеко не всегда оправдываются, вы сегодня выиграли сражение за Ямайку. С самого начала мне стало ясно, что обращение к королю непосредственно затрагивает интересы государственного секретаря и не останется без последствий. Мне подумалось, что действительность стала меняться заметно быстрее. Сведения из Вест-Индии, о которых шла речь, поступили к лорду Арлингтону с запозданием на день, так что разница составилась весьма существенная. Ответственный за создание в палате общин «придворной партии», он мог оценить обстановку лучше других и, предпочитая оставаться за кулисами политической сцены, причинить вреда больше, чем кто-либо другой. – Каковы ваши планы, сэр Ричард, или полагаете, что последние события вас не коснутся? – обратился ко мне лорд Ашли на обратном пути в Лондон. – Перед вами неизбежно встанет выбор: поддержать Чарльза Стюарта, как ваш отец предыдущего короля, человека высокомерного, двуличного и некомпетентного, либо альтернативные силы, выступающие за расширение юрисдикции парламента. Ну, скажите, что надеетесь выторговать для себя лично?
von Echenbach:
Dampir: – Воля народа гласит: английский король и английская церковь. Деспоты приходят, разглагольствуют о славе, а затем история показывает им на выход. Окончательная власть – это люди, ни одна армия не выстоит против них. – Да вы настоящий республиканец в душе, – со вздохом заметил Ашли. – Понимаю, достопочтенный лорд, это вызывает недоумение. Я стою за ту Англию, какой ее вижу. В особенности, полагаю, как и вас, для меня представляют интерес дела в провинции Каролина. – Билль о хабеас корпус, хотя и был внесен в палату общин, законом не стал и будет вотирован вновь. Дела идут не так плохо, сэр Ричард, Я доволен, что в итоге мы поняли друг друга. Мне нравится ход ваших мыслей: внести свой вклад в величие страны и, ко всему прочему обогатить себя. Вы никогда не подумывали основать свое поселение? – Раз или два. Не был уверен, станет ли какое-нибудь место действительно домом для меня. – Думаю, что вас заинтересует «Фундаментальная конституции Каролины», составленная мной в марте. Она закрепляет принципы организации власти в колонии, а также положения гарантирующие права и свободы ее жителей. Тайное голосование на выборах не является обычной практикой в Англии, – усмехнулся лорд-канцлер. В 1663 году Карл II наградил восемь своих сторонников грантом на земли, что между 31° и 36° северной широты простирались от Атлантического до Тихого океана, с правом назначения свою администрацию и обязанностью разделения местной законодательной власти с представителями поселенцев. Так к югу от Виргинии, вплоть до полуострова Флорида, принадлежащего Испании, и продвигаясь на 350 миль вглубь материка, возникла новая английская колония – Каролина. Британская Америка по мере роста численности населения становились все более обширным рынком сбыта для английских товаров. Стремясь извлечь в королевскую казну больше дохода от ввозных и вывозных пошлин, Стюарты смотрели на колонизационный поток, как на явление положительное и не мешали уезжать за океан. Лорды-собственники держали грант на протяжении шести лет, не проявляя к нему интереса и отвлекаясь на виргинские дела. Как результат – их управление оказалось весьма неэффективным. С приходом Ашли к управлению проектом Каролина, для колонии наступили новые времена. Лидер оппозиции имел репутацию человека чести, никогда не предающего друзей, а блестящий ум завоевал доверие единомышленников. Первым шагом стали решение передать в собственность каждому поселенцу по 50 акров земли и гарантия свободы вероисповедания.
Dampir: Лето 1669 года пришло «сухим и палящим», с частыми и бурными грозами, но без капли с небес, неся за собой большие трудности для сельских и бедных городских семей. Такой засухи не было последние двенадцать лет, особенно сильно пострадали графства Юго-восточной Англии. Был шестнадцатый день июня, праздник тела Христова. – Кстати, сэр Ричард, в письме губернатора Ямайки к лорду Арлингтону, полученном им вчера, приведены подробности о вполне успешной экспедиции Морриса. Уверен, оно вас заинтересует, – сказал лорд-канцлер, достал из-за обшлага сложенный лист синеватой бумаги и молча протянул мне. Я с увлечением принялся вчитываться в мелкий каллиграфический почерк. Секретная служба Ашли работала с размахом, используя против министра людей опытных, ранее служивших разным партиям. Порт-Ройал, 21 мая 1669 года. Государственному секретарю порду Арлингтону в Уайтхолле, Лондон. Милорд, Полный решимости послужить каким-либо образом Его Величеству, капитан Моррис сообщил о готовящейся экспедиции против испанцев всем флибустьерам, кто находился в Порт-Ройале и собрал около 500 человек в течении месяца. Для выполнения задуманного флотилия, насчитывающая восемь судов, 3 марта снялась с якоря, имея флагманом прекрасный 24-пушечный фрегат «Роялист». Помимо Морриса среди ее капитанов были Норман, Демпстер, Уильямс, Добсон и другие, Пересекая Карибское море с севера на юг, флотилия миновала остров Кюрасао, подошла к Арубе и после двухдневной стоянки направилась в залив Маракайбо. Суда подняли паруса под покровом ночи. а в полдень вновь встали на якорь. Верхушка каменной сторожевой башни Дозорного острова находилась почти в ста футах над уровнем моря и открывавшийся оттуда для обзора горизонт в хорошую погоду просматривался на расстояние более 20 миль. В утренних сумерки 9 марта флибустьеры подошли к обширной песчаной отмели у входа в лагуну. Моррис оставил свой флагман и с более легкими судами начал высадку своих людей на берег для захвата Сан-Карлос-де-ла-Барра, прибрежного укрепления, защищавшего вход в озеро Маракайбо. К четырем часам вечера следующего дня они окопались в 300 шагах от форта, установили две пушки и отправили парламентера с требованием капитуляции защищавшего его гарнизона Получив отказ, Моррис начал обстрел испанских позиций. Под прикрытием мешков с землей флибустьеры продолжили рытье траншей, постепенно приближаясь на максимально короткую дистанцию. Ночью атакующие подступили к вражескому укреплению почти вплотную, и на утро все были готовы к решающему штурму. Видя, что отбиться не удастся, испанцы согласились прекратить сопротивление, если им гарантируют уважительное обращение, как с военнопленными.
Dampir: В восемь часов утра Моррис принял во владение прибрежное укрепление, весьма крепкой постройки, где обнаружили 16 орудий, сто бочонков пороха и все необходимые припасы. Три пушечных выстрела дали знать флотилии, что путь свободен. Оставив в форте ла-Барра семьдесят человек, флибустьеры погрузились на суда и двинулась к городу Нуэва-Самора-де-Маракайбо, расположенному на западной стороне лагуны, примерно в шести милях от входа в бухту В тот день было полное безветрие. На рейде Маракайбо флотилия появилась сутками позже и встала на якорь, не дойдя трети мили до берега. Захват города оказался достаточно легким, но добыча поначалу была скудной. Три четверти населения, около тысячи семей, на перегруженных сверх всякой меры судах сумели перебраться в Гибралтар, увозя с собой золото и деньги. Остальные успели скрыться в окрестных лесах. На следующее утро Моррис отрядил прибывшего с капитаном Деландером опытного лоцмана, прекрасно знакомого со здешними местами и женатого на испанке, провести «Роялист» в лагуну. Для пополнения запасов провианта два шлюпа были отправлены совершать набеги на плантации и крейсировать вдоль побережья в поисках торговых судов, сжигая те, что нельзя привести. В это же время отряд из 150 человек выступил на поиски беглецов и к вечеру вернулся, ведя с собой захваченных горожан. До уплаты выкупа пленников, по обыкновению, запирали в церкви. В указанных им тайниках флибустьеры извлекли двадцать тысяч реалов, всю экспедицию пронизывало ожидание будущих удачных свершений. «С красивых женщин не брали ничего, ибо у них было чем заплатить и без денег». 14 марта Моррис приказал отправить в форт захваченный маленький баландр, перевозивший восемь тонн маиса, вместе с ним отослали 300-тонное торговое судно, нагруженное какао и испанской добычей. Позже сожженное, когда убедились в его ветхом состоянии. К тому времени 450-тонный «Роялист» прошел через отмель, флотилия покинула свое временное пристанище и взяла курс на юг, к Сан-Антонио-де-Гибралтару. За прошедшую неделю его оборона лихорадочно укреплялась, а гарнизон составил почти 800 солдат и ополченцев. Ко второй половине дня флагман, пинас и три малых фрегата остановились меньше чем в полумиле от города. Как и в Маракайбо, позволяя подвести легкие суда как можно ближе к берегу, началась бомбардировка. Длилась она до тех пор, пока шлюпки десанта не коснулись грунта всем килем. Флибустьеры с яростью ударили на испанцев, тотчас опрокинули их и преследовали отступавших. Джон Уилмот, 2-й граф Рочестер (1647–1680) –английский поэт эпохи Реставрации. Метресса (фр. мaîtresse en titre) – официальная фаворитка высокопоставленного лица, влияющая на государственные дела. Настоящий теннис (англ. real tennis) – старинная игра с мячом. Хабеас корпус (лат. habeas corpus) – институт процессуального права, связанный с принципом защиты свободы и неприкосновенности личности. Вотировать (от лат. votum) – волеизъявление путем голосования. Баландр (исп. balandra) – одномачтовый беспалубный шлюп с очень мелкой осадкой. Маис (лат. zеa mаys) – кукуруза сахарная.
Dampir: Ожесточенный бой произошел также в районе рыночной площади. Здесь, опираясь на возведенные уличные баррикады, жители выставили на прямую наводку заряженные картечью пушки. Раненых подобрали, потери были бы иного больше, не иди флибустьеры врассыпную. После короткой передышки атакующие ворвались в близлежащие дома. Моррис приказал лучшим стрелкам засесть на крышах, за невысокими парапетами азотей, выбивая всех, кто попытается встать к орудиям. Баррикады были взяты приступом. Во время рукопашного боя испанцы потеряли около трехсот человек, включая почти всех офицеров. Оставшись без командиров, солдаты и ополченцы не замедлили сдаться, при виде наведенных на них пушек, очутившихся во власти флибустьеров. После трехчасового боя хорошо укрепленный город с сильным гарнизоном был захвачен. Моррис устроил свою штаб-квартиру в кафедральном соборе, его капитаны заняли самые богатые дома. Пленных, численностью 250 человек, разместили в подвале большой креольской церкви, выставили охрану, дозоры и организовали поисковые группы для прочесывания окрестностей. Добыча, состоявшая в товарах, не принесла флибустьерам совершенно никакой пользы. На второй день, 16-го, падре Соэр предложил совету капитанов 4000 пиастров в качестве выкупа за город. У него потребовали 25 000 и договориться ни о чем не удалось. От жителей узнали, что все те, у кого имелись деньги успели уехать в Каракас, часть горожан, со всем своим имуществом, бежала в Мериду и Трухильо, а некоторые, скрываются в лесах. Моррис приказал капитанам снарядить свои команды пулями и порохом по сто пятьдесят выстрелов на каждого человека, а провиантом запастись из расчета шести дней пути. Походный строй, как обычно, делился на авангард, основные силы и арьергард. 18 марта треста шестьдесят флибустьеров выступили на Трухильо. В третьем часу пополудни, 24 марта, Моррис рассыпал стрелков в передовую цепь отбросил испанских застрельщиков, перешел быструю речку и утвердился на другом ее берегу. Шагах в семистах, на пологости, спускавшейся к броду, дорогу перекрывал люнет простейшего профиля, имеющий лишь земляные орудийные дворики и вооруженный двумя 6-фунтовыми пушками. Время от времени гремел выстрел и, свистя, неслось ядро. На следующий день, когда уже окончательно рассвело, флибустьеры устремились вперед. Перемещаясь мелкими группами, они открыли пальбу с 350 шагов и вели довольно беглый огонь, массой свинца забрасывая неприятеля, стрелявшего втрое медленнее. Нравственное впечатление от атаки было таким, что три сотни испанцев спешно отступили, бросив две заряженные картечью пушки. Моррис не стал их преследовать, а двинулся вдоль реки на Трухильо и практически без боя вошел в город. Азотея (исп. аzotea) – плоская крыша или терраса. Люнет (фр. lunette) – открытое с тыла полевое укрепление.
Dampir: Глава 6 Флибустьерам достались 5000 пиастров, принадлежавшие вице-королю Новой Испании и еще на 50 тысяч серебра, драгоценностей и имущества горожан. Моррис расположился на отдых и дал испанцам четыре дня на сбор выкупа, обещая не превращать город в пепел. В пятницу, 29 марта, видя, что Моррис действительно приказал сжечь город, жители все же выдали требуемую сумму в 10000 пиастров. Пожары были потушены, хотя многие дома пострадали, а собор выгорел дотла. В тот же день отряд оставил Трухильо, желая отправиться в Мериду, но пленники заверили, что там не застанут ни одного человека и 6 апреля Моррис прибыл в Гибралтар. На его вопрос, будет ли уплачен выкуп, падре Соэр ответил, что не знает, где искать «отцов города». 11-го Моррис оставил корабли на якорной стоянке в устье реки Рио-Кататумбо, к юго-западу от Маракайбо и с несколькими каноэ поднялся на девять миль вверх по течению. Там был взят на абордаж двенадцатипушечный фрегат «Сан Хосе». Экипаж его насчитывал полсотни человек. Флибустьеры разгрузили приз и провели через мелководье в лагуну. В тот же день в Гибралтар отправился капитан Уильямс с двумя кораблями. Моррис приказал ему получить выкуп в размере 6000 пиастров и тысячи быков, в противном же случае, уничтожить город. 23-го апреля Уильямс вернулся. Церкви, забрав с собой ценную утварь, распятия и местную религиозную святыню – статую «Кристо Негро», флибустьеры взорвали. Сам Гибралтар и все плантации, расположенные на побережье лагуны вплоть до Маракайбо, сожгли. Моррис оценил нанесенный ущерб в 200 000 фунтов стерлингов. 24-го он возвратился в Маракайбо и отправил пленника, одного из родственников губернатора, с просьбой к нему освободить трех флибустьеров, захваченных на охоте. На другой день в город под белым флагом прибыл судья Гаспар Боррель, вернул их от имени губернатора, за что, в качестве обмена, были отпущены две испанские семьи и говорил с Моррисом о выкупе за город. В конце концов испанцы согласились выплатить двадцать тысяч пиастров и поставить пятьсот быков, им дали на это восемь дней. Третьего мая флибустьеры погрузили провизию, восемь орудий, установленных ими на улицах, перенесли с берега раненых и после полудня покинули рейд Маракайбо. Перед уходом Моррис отпустил 450 пленных, удержав лишь десять девиц «из хороших фамилий, слезно умоляющих забрать их в Порт-Ройал, чтобы они могли там выйти замуж». Вечером того же дня, флотилия стала на якорь в глубине лагуны у острова Сан-Карлос и оставался там весь следующий, по причине сильного бриза. В водах Маракайбо флибустьеры провели два месяца.
Dampir: Утром 5 мая флотилия снялась с рейда, благополучно прошла через отмель в устье лагуны, проведя почти два месяца в ее водах, и перешла к островку Исла-де-Сан-Бернардо, прямо у прохода из Венесуэльского залива в озеро Маракайбо. Здесь флибустьеры подняли на борт «Сан Хосе» 24-фунтовую чугунную пушку, красивой наружной отделки, и три бронзовые средние кулеврины. Донжон, валы, брустверы форта сносились до земли, сжигались все прочее постройки, а заклепанные железные пушки сбросили в море. 8-го мая Моррис отпустил еще несколько пленных, флотилия поставила паруса и, пройдя Венесуэльский залив, взяла курс на Эспаньолу. Спустя восемь дней она появилась у юго-западного побережья и оставалась в легко доступной бухте небольшого островка Исла-Вака. Флибустьеры разделили добычу, оцененную ими в 200 тысяч пиастров. Шестая часть от захваченного пошла в казну короля, затем каждый получил то, что полагалось по соглашению. Примерно по 75 ф. ст., не считая различных мелочей. 18-го, двигаясь на запад, суда прошли траверз мыс Тибурон, а 20-го мая, между пятью и шестью часами, стали на рейде Порт-Ройала. В этом походе Моррис потерял не более полусотни участников экспедиции, преимущественно из-за болезней. Доля короля в серебре, драгоценностях, какао, рабах, различных товарах, 12-пушечном фрегате и трех баркалонах определена призовым судом в 17500 ф. ст. Остаюсь Вашего лордства покорнейший слуга. Т. Модифорд – Общая картина понятна. – Я сложил письмо и вернул его Ашли. Он помолчал, потер рукой подбородок. – Его величество настаивает, чтобы губернатор Ямайки удерживал флибустьеров от активных антииспанских действий. По моей оценке, переговоры между советником королевы-регентши Гаспаром де Бракамонте-и-Гусман, графом Пеньяранда и сэром Уильямом Годольфином, чрезвычайном посланнике в Мадриде, уже начались. – Что же вы намерены делать? Лорд-канцлер медленно вздохнул и произнес: – Ничего. Ждать и не суетиться без толку. *** Заключенный договор об установлении мира в Америке между коронами Великобритании и Испании предусматривал, что «светлейший король Великобритании, его наследники и преемники будут иметь, владеть, сохранять и пользоваться вечно с полным правом суверенитета и собственности всеми этими землями, островами, колониями и поселениями в Вест-Индии или любой другой части Америки, которыми в настоящее время владеют упомянутый король Великобритании и его подданные». Обе стороны согласились воздерживаться от торговли на карибской территории друг друга и ограничиться собственными владениями.
Dampir: Испания отзывала письма о репрессалиях, дающие право «применять силу против подданных враждебного государства для возмещения нанесенного урона» и обязалась «не позволять беспокоить подданных Его Величества или их рабочих» при заготовке леса, обеспечивая пользование этими преимуществами «на побережьях и территориях» генерал-капитанства Гватемала, английским торговым судам предоставлялось право свободного прохода. В свою очередь Великобритания согласилась пресечь действия приватиров. Стороны подтверждали оказание помощи терпящим бедствие судам, не взирая на национальность, и разрешали их ремонт в порту захода, если опасность не могла быть устранена в результате действий экипажа. При стоимости в Вест-Индии 3 фунта за тонну, на европейском рынке кампешевое дерево продавали по 90-110. Объем торговли составлял более 200 000 ф. ст. испанская корона частично компенсировала потери ненавидящему этот договор купечеству, делая ему посильные уступки. – Договор имеет «сугубо коммерческий характер и никоим образом не направлен против Франции», – дал понять суть своих подлинных интересов Карл II в частном письме к Людовику XIV. Преимущества, извлекаемые из англо-французского союза, превосходили в его глазах риск. От своих агентов Ашли имел подробные сведения о выплачиваемой Карлу II тайной субсидии с целью обеспечения нейтралитета Англии и крупных денежных подарках его министрам. В качестве платы за молчание законодателей, французское золото шло теперь и в карманы лидеров оппозиции. Между тем Карл II был вынужден вновь обратился в парламент за предоставлением средств на текущие нужды. – Пусть его величество платит налоги, поменьше тратится на своих женщин, и, возможно, деньги появятся, – ответили в палате общин, но перед уходом на летние каникулы все же занялись этим вопросом. Бекингем, бывший в большом фаворе у короля, интриговал напропалую, но непостоянство и неумение хранить тайны, губили репутацию герцога на общественном поприще. После реставрации Карл II удержал в своей собственности лишь десятую часть коронных земель, остальные перешли в руки его подданных. Принятый 19 июля закон позволял ему продавать последние остатки приносящего ренту недвижимого имущества. В результате королю предоставлялись известные средства и в то же время усугублялась зависимость английской монархии от парламента. Также на восемь лет ему выделили дополнительные пошлины на ввоз вина из Испании и Франции: соответственно по 12 и 8 фунтов за бочку в 210 галлонов.
полная версия страницы