Форум » Книги и журналы » Сумида » Ответить
Сумида
von Echenbach: 1 В защиту... Небольшое предисловие: Автор, Сумида, известен в качестве "ревизиониста". Наряду с Ламбертом предлагает обсуждать некоторые исторические военно-морские вопросы в несколько отличной от трактовки классических изложений Мардера. Предлагаемый перевод давней работы "В защиту..." позволит оценить мнение Сумиды на лоббирование некоторых проблем флота и приоткрывает проблемы взаимоотношений в политико-экономических группировках Англии конца 19-начала 20-х веков. Автор весьма аккуратно уклоняется от развития темы коррупции и не призывает к радикальному пересмотру фактов. В тексте перевода возможны ошибки и неточности технического характера. В ЗАЩИТУ ВОЕННО-МОРСКОГО ПРЕВОСХОДСТВА ФИНАНСЫ, ТЕХНОЛОГИИ И БРИТАНСКАЯ ВОЕННО-МОРСКАЯ ПОЛИТИКА 1889-1914 Джон Тетсуро Сумида (IN DEFENCE OF NAVAL SUPREMACY FINANCE, TECHNOLOGY, AND BRITISH NAVAL POLICY, 1889–1914 Jon Tetsuro Sumida Naval Institute Press Annapolis, Maryland, 1989-2009) Содержание [more]Список рисунков и схематических схем Предисловие Благодарности Список сокращений Часть I 1889-1906 1 Стратегия численного превосходства: Военно-морское соперничество и финансовый кризис, 1889-1904 1 Государственные финансы и доиндустриальная военно-морская мощь Великобритании 2 Промышленная революция и превосходство британского флота 3 Технологии, финансы и Расширение военно-морского флота Великобритании 4 Закон о военно-морской обороне и Программа Спенсера 5 Технологические изменения, Колониальная война и сокращение финансирования 2 Стратегия качественного превосходства: Сэр Джон Фишер и технологический радикализм, 1904-1906 1 Введение: Сэр Джон Фишер и Дредноут 2 Проектирование скоростных и капитальных кораблей 3 Разработка технологий и техники для крупнокалиберных орудий 4 Броненосный крейсер скрупнокалиберной артиллерией 3 Концепция и первоначальная разработка системы управления огнем "Поллена", 1900-1906 1 Введение (а) Определение дальности в Королевском флоте до 1906 года (б) Поллен Артур Хангерфорд 2 Поллен и управление огнем, 1900-1906 Часть II 1906-1914 4 Конфликт: Стратегия Фишера нарушена, 1906-1908 1 Влияние Дредноута на британские военно-морские финансы 2 Превратности системы Поллена, 1906-1908 (а) Официальные переговоры по контракту (б) Департамент военно-морского вооружения в оппозиции (в) Испытания Ариадны (г) Отказ от системы Поллена 5 Путаница: Управление огнем и проектирование капитальных кораблей, 1908-1909 1 Неразбериха с артиллерией, 1908-1909 2 Фишер и боевой крейсер, 1908-1909 3 Прогресс и катастрофа артиллерии, 1908-1909 (а) Официальные переговоры (б) Частные сообщения (в) Испытания и невзгоды 6 Компромисс: Финансовая революция и технологическая реакция, 1909-1914 1 Радикальные финансы и помощь Доминиона 2 Превратности управления огнем (а) Переговоры, новое соглашение и натурные испытания (II) [1910] (б) Финансовые трудности, техническое совершенствование и конкуренция [1911] (в) Кризис монополии и испытания Ориона [1912] (г) Последняя кампания и последствия [1913-1914] (д) Технологии, тактика, финансы и политика 3 “Романтика дизайна”: Фишер и боевой крейсер, 1910-1914 Эпилог 1 Фишер и Поллен на войне, август 1914 – май 1916 (a) Фишер (б) Поллен 2 Оружие в бою, 1914-1916 3 Реакция. Средство правовой защиты и Приписка (а) Борьба с Полленом и стрельбы, 1916-1925 (б) Фишер, Управление огнем и Боевой крейсер, 1916-1920 Заключение Приложение Список источников Указатель Список рисунков и принципиальных схем 1 Девятифутовый базовый дальномер Barr & Stroud на прототипе гироскопа, установленный на HMS Natal, 1909 г. 2 Десятифутовый базовый дальномер Pollen-Cooke на серийном гироскопе Argo, c. 1913 г. 3 Измеритель курса и скорости A.C., Марк IV (плоттер без руля), c. 1913 4 Патентная схема, главный механизм, Часы Argo, Марка I, 1911 5 Патентная схема, шариковый и дисковый привод с переменной скоростью, Часы Argo, Марки II–IV, 1912 6 Часы Argo, Марка V, c. 1913 7 Таблица Дрейера, Марка I 8 Таблица Дрейера, Марка IV и IV* Цифры 1 Расходы на линкоры и первоклассные крейсера, 1889-1904 гг. 2 Расходы на военно-морские работы, 1889-1904 гг. 3 Расходы на линкоры и первоклассные крейсера, 1905-1913 гг. 4 Чистые расходы на оборону и социальное обеспечение, 1908-1913 гг. 5 Механизм перемещения карандаша и ролика, устройство для определения курса и скорости переменного тока. Отметка IV 6 Эффективные расходы на военно-морские работы, 1900-1913 Принципиальные Схемы 1 Часы Арго, Марка I 2 Часы Арго, Марка II 3 Часы Арго, Марка III 4 Часы Арго, Марка IV[/more]
Ответов - 59, стр:
1 2 3 All
von Echenbach: Предисловие Работа «В защиту военно-морского превосходства» (IDNS)1 пытается ответить на три взаимосвязанных вопроса: что побудило Адмиралтейство прибегнуть к политике радикальных технических инноваций в проектировании капитальных кораблей в 1905 году, какие факторы повлияли на развитие этой политики, и в какой степени и почему политика увенчалась успехом или провалом. Главный герой IDNS - адмирал сэр Джон Фишер, который доминировал в принятии решений Адмиралтейством, когда был начальником службы Королевского военно-морского флота (Первый морской лорд) с 1904 по 1910 год. Повествовательная основа этой книги - история концепции боевого крейсера Фишера и его попыток представить его в качестве менее дорогой замены как линкору, так и первоклассному броненосному крейсеру. Фишер был вынужден следовать этому курсу, потому что он считал, что боевые крейсеры будут более эффективными стратегически и тактически, и, прежде всего, потому, что поддержание структуры обычных вооруженных сил для сдерживания угрозы, создаваемой объединенными военно—морскими силами Франции и России — и, возможно, также Германии - будет стоить дороже, чем Британия могла себе позволить. Фишер сначала был убежден, что британские линейные крейсера могут сражаться с более защищенными противниками, не оказываясь в невыгодном положении, потому что он думал, что даже самая толстая броня может быть пробита новейшими бронебойными снарядами. Впоследствии это убеждение было усилено и, возможно, даже вытеснено его ожиданием того, что секретная разработка артиллерийской системы, изобретенной Артуром Хангерфордом Полленом, которая включала усовершенствованный аналоговый компьютер, позволит британским линейным крейсерам поражать свои цели до того, как они смогут получить ответный удар. Позиция Фишера по линейным крейсерам означала, что он был против дальнейшего строительства линкоров, включая "Дредноут" и его преемников. И он придерживался этого мнения даже после того, как опасность, исходящая от Франции и России, отступила, а Германия превратилась в одностороннюю угрозу. Однако Фишер не смог реализовать свою схему боевого крейсера, поскольку обстоятельства сделали ее ненужной и неприемлемо рискованно — то есть изменение финансовых обстоятельств позволило Британии потратить на военно-морской флот гораздо больше, чем он ожидал, а срыв усилий Адмиралтейства по совершенствованию системы Поллена означал, что боевые крейсера не были способны нанести удар до того, как их можно было поразить. Тяжелые потери в битве при Ютланде затем дискредитировали линейный крейсер как тип военного корабля, результат, который затмил его предполагаемую роль в качестве центрального элемента программы Фишера по преобразованию структуры сил Королевского флота. Когда работа появилась в 1989 году, IDNS привлекла большое внимание по целому ряду причин. Во-первых,- это аргументы о взглядах Фишера на боевой крейсер, которые бросили вызов ключевым частям исторического консенсуса, закрепленного в трудах Артура Дж. Мардера, ведущего специалиста по Королевскому флоту конца девятнадцатого и начала двадцатого века.2 Во-вторых, IDNS предоставила всестороннюю и подробную оценку британских военно-морских финансов, которая показала, что фискальные ограничения могут быть определяющей переменной при принятии важных решений в области национальной безопасности, что противоречит склонности многих политических исследований уделять мало внимания финансовым соображениям. В-третьих, IDNS представила подробное тематическое исследование совместных правительственных и частных исследований и разработок по созданию передовой системы вооружений и, как таковая, стала одним из первых тщательных исследований динамики так называемого военно-промышленного комплекса на стадии его становления. В-четвертых, IDNS продемонстрировала, что аналоговые компьютеры были жизненно важным компонентом военно-морской артиллерии до 1914 года, что означало, что сложные информационные технологии использовались для важных военных целей в более раннее время, чем это было реализовано. В-пятых, IDNS указала, что точное описание процесса принятия решений в Кабинете министров, Адмиралтействе и флоте по важнейшим вопросам требует гораздо большего объема архивных исследований, чем это было принято. В-шестых, IDNS подняла новые вопросы о битве при Ютланде, сражении, которое долгое время было центром ожесточенных дебатов. И в-седьмых, IDNS, характеризуя внедрение Британией новых моделей капитальных кораблей в начале двадцатого века как попытку улучшить свое стратегическое положение с меньшими затратами за счет технологических инноваций, казалось, предлагала уроки, применимые к текущим вопросам национальной безопасности Соединенных Штатов. За последние двадцать пять лет дальнейшие исследования подтвердили, исправили, расширили и подвергли критике IDN. Ограниченность пространства не позволяет ни кратко изложить, ни ответить на эту литературу, которая является большой и постоянно растущей. Ниже приводится обсуждение IDNS и более поздней работы автора в связи с работой доктора Николаса Ламберта, которая имеет важное значение для понимания позиции IDNS в отношении продолжающейся трансформации общей характеристики британских военно-морских дел в “эпоху Фишера”. IDNS не пыталась заменить исчерпывающее объяснение Мардера о британской военно-морской политике начала двадцатого века со своей собственной. Его основной вклад с точки зрения методологии состоял в том, чтобы показать, что Мардер не задал ряд критически важных вопросов, что его исследование было далеко не исчерпывающим, как обычно предполагалось, и что многое еще предстоит узнать, прежде чем можно будет описать характерные особенности альтернативного синтеза. Ламберт задал более широкий вопрос, чем IDNS, а именно: “Каковы были основные стратегические цели Фишера?” и, чтобы ответить на него, расширил рамки архивного расследования. В двух крупных монографиях и ряде статей Ламберт, таким образом, вышел за рамки IDNS, создав более полное описание программы Фишера по преобразованию структуры вооруженных сил и британской стратегии, а также предоставил новые материалы по артиллерии линейных крейсеров в битве при Ютланде, инновациям в организации флота и командованию и управлению Королевским флотом.3 Автор написал ряд статей, которые расширили выводы в IDNS, предложив исправленный анализ артиллерии, более полное исследование тактики боевого флота и обсуждение исторической методологии; и расширил своё исследование, включив в него администрирование, логистику, стратегическую теорию и последствия работы Ламберта.4 Коллективные публикации опровергли объяснение Мардером британской военно-морской политики до Первой мировой войны и ввели в действие основные элементы альтернативного синтеза.5 Причин для переиздания IDN без изменений, в отличие от публикации нового издания, пересмотренного в свете четверти века дополнительных исследований, несколько. Во-первых, основные проблемы, поднятые IDN в конце 1980-х годов, описанные выше, остаются активными областями обсуждения. Переиздание IDNS в его первоначальном виде позволит читателям участвовать в этом продолжающемся обсуждении с непосредственным знанием рассуждений, которые привели к его появлению. Во-вторых, автор считает, что конкретные аргументы в отношении британских военно—морских финансов, развития артиллерии и взглядов Фишера на проектирование капитальных кораблей, выраженные в оригинальном тексте IDNS, хотя и открыты для исправления и изменения в деталях, являются фундаментально обоснованными, и что общие рассуждения о взаимосвязи финансов, технологий и политики по существу точны. По этой причине автор убежден, что текст IDNS, опубликованный ранее, обеспечивает продуктивное исправление все еще широко распространенных, но ошибочных взглядов на так называемую «революцию Дредноутов», служит поучительным примером того, как много важного можно извлечь из подробных архивных исследований, и представляет собой жизнеспособное и даже необходимое введение в более широкий синтез британских военно-морских дел, сформулированный в более поздней работе и публикациях Ламберта. И, в-третьих, включение новых результатов потребовало бы значительных изменений в аналитическом акценте и структуре повествования. Такие изменения повторили бы информацию и аргументы, доступные в другой письменной форме, нарушив при этом тесно интегрированное представление анализа с несколькими переменными, воплощенного в IDNS, как она было изначально написана. — Джон Тетсуро Сумида, Мэрилендский университет, Колледж-Парк -=- 1 Оригинальное предисловие см. в книге Джона Тетсуро Сумиды "В защиту превосходства на море: финансы, технологии и британская военно-морская политика 1889-1914" (Лондон и Нью-Йорк: Ратледж, 1993), ix–xi. 2 Артур Дж. Мардер, Анатомия британской морской мощи: История британской военно-морской политики в эпоху до Дредноута, 1880-1905 (Нью-Йорк: Альфред А. Кнопф, 1940) и др., От дредноута до Скапа-Флоу: Королевский флот в эпоху Фишера, 1904-1919, 5 томов. (Оксфорд: Издательство Оксфордского университета, 1961-78). 3 Николас А. Ламберт, Военно-морская революция сэра Джона Фишера (Колумбия: Издательство Университета Южной Каролины, 1999 / 2002 в мягкой обложке); и Планирование Армагеддона: Британская экономическая война и Первая мировая война (Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета, 2012); и в отношении статей, особенно “Наши кровавые корабли или Наша Чертова Система?’ Ютландия и потеря линейных крейсеров, 1916”, Журнал военной истории, 62 (январь 1998); и “Стратегическое командование и управление маневренной войной: создание системы "Боевой комнаты" Королевского флота, 1905-15", Журнал военной истории, 68 (апрель 2005). 4 Например, см. Джон Сумида, “Стремление к досягаемости: развитие дальнобойной морской артиллерии в Королевском флоте, 1901-1912”, в Стивене Чиаботти, ред., Инструменты для войны: Военная трансформация в индустриальную эпоху: Материалы Шестнадцатого военно-исторического симпозиума ВВС Соединенных Штатов. Академия сил (Чикаго: Импринт, 1996); “Демифологизация эпохи Фишера: роль изменений в историческом методе”, Militärgeschichtliche Zeitschrift, 59 (2000); и “Вопрос времени: Королевский флот и тактика решающего сражения, 1912-1916", Журнал военной истории, 67 (Январь 2003 года). 5 Сэмюэл Р. Уильямсон-младший и Эрнест Р. Мэй, “Идентичность мнений: историки и июль 1914 года”, Журнал современной истории, 79 (июнь 2007).
von Echenbach: Введение Большая часть военной истории была связана со стратегией. Значительно меньшая, хотя и не незначительная, доля литературы была посвящена изучению военного управления, которое включало бы финансы, закупки и логистику. Но хотя важность взаимосвязи между военным планированием и ресурсами была легко признана — и действительно должна быть очевидной, — точный характер этой связи редко становился предметом систематического исследования. Как следствие, большая часть работ по таким вопросам, как влияние финансовых факторов на принятие военных решений или взаимосвязь технологических изменений и формулирования военной политики, сводится, в лучшем случае, к относительно грубым обобщениям и, в худшем случае, к необоснованным спекуляциям. Краткий обзор основного характера проблемы военных финансов, особенно в связи с тем, что на нее повлияли инновации в военной технике примерно за последние 150 лет, позволяет предположить, что может потребоваться радикально иной подход к написанию серьезной военной истории. В индустриальную эпоху тремя основными факторами, определяющими уровень военных расходов в мирное время, были капитальные вложения, накладные расходы и амортизация, то есть приобретение нового оборудования, обычные расходы на укомплектование и содержание персонала и скорость, с которой оборудование, уже находящееся в эксплуатации, должно было быть заменено новым оборудованием для того, чтобы поддерживать самые современные возможности. Третий фактор в первую очередь зависел от скорости технологических инноваций. Совершенствование оружейной техники может быть не только дорогостоящим само по себе, но и, сделав недавно приобретенные капитальные товары устаревшими, снизить их стоимость до такой степени, что массовая замена была необходима для того, чтобы иметь возможность выставлять боеспособные силы. При быстром повторении инновации, и если запас военной техники, которую каждый раз приходилось заменять, был большим, расходы на приобретение оружия можно было бы увеличить до запредельные уровни. Заимствования могли бы отсрочить день расплаты, но в конечном счете финансовая стабильность правительства потребовала бы либо повышения налогов, либо какой-либо формы сокращения расходов. С другой стороны, радикальное развитие технологий может иметь как положительные, так и отрицательные финансовые последствия. Замена большого количества обычного оборудования меньшим количеством, но более производительных единиц может свести к минимуму первоначальные затраты на замену и со временем снизить эксплуатационные расходы. Раннее внедрение новых материалов также могло бы остановить расходы на устаревшее оборудование, стоимость которого вскоре начнет быстро снижаться, раньше, чем это было бы в противном случае. А неожиданное появление новых образцов оружия может серьезно подорвать программы производства вооружений конкурирующих держав, позволив инициатору изменений сократить закупки пропорционально сокращению иностранного производства. Таким образом, в качестве ответа на растущие военные расходы, вызванные быстрыми технологическими изменениями, можно было бы проводить сознательную политику достижения существенной экономии за счет ускорения технических инноваций, сродни борьбе с огнем огнем. Однако форсирование темпов изобретательства с целью достижения стратегического преимущества сопряжено со значительными рисками. Внедрение более мощной, но дорогостоящей системы вооружений может в краткосрочной перспективе привести к значительному выигрышу, но если технологическая инициатива не будет поддерживаться дальнейшими прорывами, численная конкуренция в эквивалентных вооружениях, скорее всего, возобновится на более дорогостоящем уровне. Если бы технические обстоятельства не были благоприятными, достижение значительного увеличения потенциала за счет инноваций могло бы потребовать затрат на исследования, разработки и производство, которые превышали бы затраты на развертывание большего числа обычных единиц равной или большей военной ценности. Всегда существовала вероятность того, что непредвиденные и неразрешимые технические проблемы поставят под угрозу практическую применимость новых вооружений. И даже если бы технические и финансовые факторы были благоприятными, трудности, связанные с совершенствованием ключевых компонентов, могли бы привести к задержкам и перерасходу средств, что, в свою очередь, привело бы к личным, политическим или административным конфликтам, фатальным для завершения программы вооружений. Разработка систем вооружения самого совершенного типа в любом случае неизбежно должна была породить множество серьезных инженерных проблем, потребовать больших затрат в течение длительного периода и внести необходимые изменения в военную технику, которые разделили мнение службы. Эти трудности, более того, этим должны были бы заниматься технические специалисты, военные руководители, гражданские бюрократы и политики, чьи усилия, как правило, были плохо скоординированы, а непосредственные интересы часто противоречили друг другу. Учитывая взаимодействие многих сил сложным, разнообразным и непредсказуемым образом, даже наиболее информированным должностным лицам было невозможно следить за всеми событиями или точно понимать их по мере того, как они происходили. Кроме того, сложность процесса и взаимозависимость его многих частей умножают возможности для совершения серьезных ошибок, так что неправильные суждения в том, что казалось незначительными вопросами, могли иметь серьезные и, возможно, решающие негативные последствия. Поскольку видение руководителей высшего звена и их непосредственных сотрудников было неполным, их официальные документы и воспоминания не содержат информации, необходимой для описания процесса закупок в целом. Кроме того, меморандумы высокого уровня, протоколы и официальные резюме, как правило, были написаны с точки зрения командования, что искажает видимость реализации политики, скрывая степень, в которой хаос и непредвиденные обстоятельства преобладали над директивами, издаваемыми сверху. По этим причинам записи военных и политических лидеров, которые были основными источниками большинства исторических монографий по оборонной политике, не могут считаться адекватной основой для изучения передовой программы закупок вооружений. Вместо этого история этого предмета должна быть тщательно реконструирована по частям из более широкого спектра материалов, чем это было принято ранее, в том числе особенно тех, которые касаются финансовых и технических вопросов. Такой подход требует, чтобы историк изучил очень большое количество свидетельств, исследовал многое из того, что является неясным, и представил основные выводы по существенно связанным, но, тем не менее, различным темам. В результате аннотации источников будут обширными, обсуждения тайн неизбежными, а структура повествования сложной. Все это говорит о том, что должным образом выполненная история разработки сложной военной техники не будет легкой для чтения. Серьезное размышление о характере доказательства, понимание важнейших, но трудных для понимания вопросов, связанных с деньгами и механизмами, и понимание взаимосвязи разрозненных сюжетных линий - каждая из них сама по себе является сложной задачей. Выполнение всех трех задач должно представлять собой сложную задачу, трудности которой могут быть смягчены, но ни в коем случае не устранены даже при наилучших обстоятельствах интересным материалом, искусной аранжировкой или привлекательным письмом. Настоящая монография о том, что было названо “Революцией дредноутов” начала двадцатого века, посвящена принятию решений в области национальной безопасности как многоуровневому процессу, на который сильно повлияли бюджетное давление, техническая неопределенность, недостатки в бюрократической организации и капризы случая. Такой подход резко отличается от предыдущих трактовок британской военно-морской политики, которые по большей части были сосредоточены на действиях нескольких старших офицеров и политиков, уделяли мало внимания финансам, значительно упрощали технические вопросы, игнорировали административный контекст и в значительной степени учитывали роль случайности. Как следствие, в этой книге обсуждаются технологии военных кораблей, функционирование Адмиралтейства, парламентская политика военно-морских финансов и оперативные последствия неудач в закупках артиллерии до 1914 года, которые не только расходятся с установленными отчетами, но в совокупности вызывают серьезные сомнения в их фундаментальной повествовательной и интерпретационной целостности.2 Постановка под сомнение давних представлений о военно-морском флоте Великобритании в эпоху Первой мировой войны путем использования новых источников и методологии может иметь более общее значение. Почти все исследования закупок оружия, а также военной политики и стратегии были основаны на тех же ограниченных доказательствах и неудовлетворительных исторических методах, которые использовались в прошлом при разработке капитальных кораблей-дредноутов. Таким образом, историческая литература по этим вопросам может быть столь же ненадежной и требовать систематического повторного исследования, реконструкции и переосмысления.3 Кроме того, в конце двадцатого века финансовые и технологические соображения приобретают все большее значение при разработке государственной политики в отношении промышленного развития, социального обеспечения и здравоохранения. Динамика принятия правительственных решений по гражданским вопросам, таким образом, приобрела многие характеристики процессов военной политики, понимание которых, вероятно, потребует сопоставимых инструментов анализа и инвестиций рабочей силы. В освещающем эссе о дилеммах оборонного планирования в атомный век Дэвид Алан Розенберг заметил, что если бы американская общественность, ее лидеры в Конгрессе и, особенно, ее нынешние и будущие политики в исполнительной власти (включая военных) были более осведомлены о реалиях американской ядерной стратегии и реальных вариантах изменений, если бы некоторые исторические мифы были обезврежены и приоткрыт покров секретности, возможно, предоставит гораздо лучшую возможность для трезвого рассмотрения того, как действовать в решении центральной стратегической и политической проблемы нашего времени.4 Какой бы силой ни обладало историческое письмо, чтобы противостоять пагубной игре невежества при разработке ядерной или других форм государственной политики, военной и гражданской, оно должно быть основано на его способности точно отражать сложный характер правительственных процессов. Как утверждалось выше, история такого рода раздвинет внешние границы того, что ученые могут синтезировать, а читатели усвоить. Но, по словам Артура Хангерфорда Поллена по вопросу об улучшении артиллерийского вооружения на море путем внедрения более совершенных методов наведения морской артиллерии, такие усилия, возможно, следует рассматривать “как вещь, которая больше не является роскошью или даже желательной, а как очевидная необходимость ситуации”5. -=- Notes to Introduction 1 Changes in the paperback text have been restricted to minor text corrections. The following notes have been corrected or expanded: Ch. 2, n. 55; Ch. 6, n. 131, n. 347, n. 355; Epilogue, n. 127. I am indebted to Professors Sir Michael Howard, Paul Kennedy, William McNeill, and David Rosenberg for their support for the paperback edition of this work, and to Claire L’Enfant of Routledge, without whose conscientious efforts it would not have appeared. I also owe much to the following reviewers of the first edition (1989): C.J. Bartlett, Daniel A. Baugh, D.K. Brown, P.K. Crimmin, S. Mathwin Davis, Charles Fairbanks, Robert Gardiner, James Goldrick, Nancy Gordon, Paul Halpern, John McDermott, Peter Nailor, Richard Ollard, Sir Julian Oswald, Larry Owens, Stanley Sandler, Ronald Spector, David Stevenson, and Christopher Wright. 2 Charles Fairbanks, “The Origins of the Dreadnought Revolution: A Historiographical Essay,” International History Review, 13 (May 1991). 3 For the extent to which existing views of such important matters as the early development of the submarine, the Allied shipping crisis of 1917, the battleship versus aircraft carrier controversy between the World Wars, and American nuclear strategy may be revised by the new historical techniques, see Nicholas A. Lambert, “The Influence of the Submarine upon Naval Strategy, 1898– 1914,” unpublished D. Phil. dissertation, Oxford University, 1992; Jon Tetsuro Sumida, “Forging the Trident: British Naval Industrial Logistics, 1914–1918,” in John Lynn, ed., Feeding Mars: Essays on Logistics and Resource Mobilization in Western Warfare from the Middle Ages to the Present (Boulder: Westview, 1993) and “The Best Laid Plans . . . : The Development of British Battle Fleet Tactics, 1919–1942,” International History Review, 14 (November 1992); and David Alan Rosenberg, “The Origins of Overkill: Nuclear Weapons and American Strategy, 1945–1960, “International Security, 7 (Spring 1983). 4 David Alan Rosenberg, “Reality and Responsibility: Power and Process in the Making of United States Nuclear Strategy, 1945–68,” The Journal of Strategic Studies, 9 (March 1986), pp. 50–1. 5 Arthur Hungerford Pollen, untitled paper of 1916, in Jon Tetsuro Sumida, ed., The Pollen Papers: The Privately Circulated Printed Works of Arthur Hungerford Pollen 1901–1916 (London: George Allen & Unwin for the Navy Records Society, 1984), p. 337.
von Echenbach: Часть I 1889-1906 “Мы различаем деревья, рассматривая их общую форму и характерные детали, например, листья или кору; в то время как, казалось бы, более заметные особенности, такие как окружность, количество ветвей и т.д., Можно смело игнорировать, как и многие вещи, которые лучше всего подходят для исторического повествования.” Сэр Льюис Намье, Структура политики при восшествии на престол Георга III [1] Стратегия численного превосходства: Военно-морское соперничество и финансовый кризис, 1889-1904 1 Государственные финансы и доиндустриальная британская военно-морская мощь Раннее развитие Британии как крупной военно-морской державы сильно зависело от географических факторов, которые склоняли ее население смотреть на море как для экономической выгоды, так и для защиты от вторжения. Но военно-морские амбиции английского государства неоднократно сдерживались финансовой слабостью. В 15 веке флот Генриха V доминировал в Ла-Манше, но после его смерти большая часть флота была продана, чтобы погасить королевские долги. В 16 веке продажа конфискованного церковного имущества позволила Генриху VIII поддерживать военные операции во Франции с помощью мощного военно-морского флота, в то время как во времена его дочери Елизаветы I значительная часть значительных военно-морских сил Англии состояла из частных судов, которые в значительной степени поддерживались грабежом во время набегов на испанские сокровища. Ранним Стюартам, однако, не хватало неожиданного дохода или поддержки свободного предпринимательства их предшественников, и таким образом военно-морская мощь Англии уменьшилась. Крупные заимствования, обеспеченные высокими налогами и экспроприацией поместий роялистов, позволили правительству Содружества построить самый большой флот, который когда-либо знала Англия, который добился больших успехов в войнах с Нидерландами и Испанией. Но политические соображения помешали восстановленному и Стюартам не удалось прибегнуть к финансовым мерам междуцарствия, и в войнах с голландцами в конце 17 века ослабленный королевский флот потерпел серьезные неудачи.1 В период правления Стюартов расходы на военно-морские силы значительно возросли в результате технологических изменений. Орудийное вооружение военных кораблей эпохи Тюдоров было относительно неэффективным, поскольку орудия крупного калибра стреляли медленно и их было немного. Решающих результатов можно было достичь только путем абордажа, что означало, что в боевых действиях флота корабли сражались либо индивидуально, либо, в лучшем случае, совместно с несколькими другими судами против одного противника. Однако в течение 17 века скорострельность тяжелых морских орудий была значительно улучшена за счет увеличения числа людей, обслуживавших каждое орудие, и за счет внедрения более эффективного оборудования для заряжания.2 Достижения в конструкции корпуса, планировке парусов и оснащении позволили построить более крупные военные корабли, которые могли нести более тяжелые орудия и большие экипажи.3 В отличие от более ранних судов, военные корабли новой модели обладали достаточной огневой мощью вдоль бортов, чтобы разрушить корпуса своих противников, хотя и не поперек носа или кормы, где мало орудий могли быть привлеченным к ответственности. Таким образом, европейские военно-морские силы стремились прикрыть уязвимые концы каждого судна и создать стену мощных бортовых залпов для противника, используя сомкнутый строй и построение в линию, что требовало от элементов флота взаимодействия в бою, как никогда раньше.4 Увеличение количества крупнокалиберных орудий, численности экипажа и размеров военного корабля привело к существенному увеличению расходов.5 Новая тактика, которая требовала умелого руководства и иерархии командования, вынудили государства создать профессиональный военно-морской офицерский корпус с большими затратами.6 Поскольку даже самые хорошо вооруженные торговые суда были неспособны поддерживать целостность линейного строя, от которого зависела безопасность флота, при столкновении с первоклассным военным кораблем вооруженные торговые суда больше не могли использоваться в качестве экономичные средства обеспечения боевого флота значительным подкреплением в военное время.7 И начиная с 17 века, державы с обширными морскими коммерческими интересами для защиты сочли необходимым строить и обслуживать специализированные крейсерские военные корабли в некоторых количествах при значительных затратах в ответ на появление специально построенные торговые рейдеры, которые были слишком быстры, чтобы их могли настичь вооруженные торговцы.8 Таким образом, несмотря на значительный рост экономики Англии, произошедший после Реставрации, которая увеличила налоговые поступления,9 и реформы Сэмюэля Пипса в 1680-х годах, которые сократили коррупцию в военно-морской администрации,10 английскому государству по-прежнему не хватало финансовых ресурсов, необходимых для поддержания военно-морского флота достаточной силы в военное время. Французские войска нанесли сокрушительное поражение основному английскому боевому флоту в 1690 году, и сдерживание французской военно-морской мощи в течение следующих нескольких лет было достигнуто только совместными усилиями Англии и Нидерландов. Однако к 18 веку военно-морское положение Англии изменилось в результате фундаментальных изменений в ее системе государственных финансов. Строгий контроль за доходами и расходами со стороны казначейства, который обеспечил основы эффективного финансового управления, был установлен между реставрацией Стюартов в 1660 году и присоединением ганноверцев в 1714 году 11. Расширение аграрной и торговой экономики Англии после Реставрации привело к созданию капитала, который можно было инвестировать в долгосрочные государственные ценные бумаги. А революция 1688-89 годов устранила источники разногласий, которые препятствовали сотрудничеству между королем и парламентом, что открыло путь к созданию постоянного финансируемого долга. С 1689 года угроза крупной европейской войны, в которой Англия была ведущим участником, породила финансовые обязательства, которые могли быть выполнены только за счет крупных заимствований. В 1693 году, после серьезных военных и военно-морских неудач, которые были связаны с недостаточным финансированием военных действий Англии, корона впервые прибегла к долгосрочным займам посредством акта парламента. Таким образом, финансовые обязательства государства были обеспечены законодательными положениями о наказании королевских чиновников, нарушивших условия закона, и полномочиями законодательной власти увеличивать налоги, если это необходимо, чтобы правительство могло выполнять свои разрешенные финансовые обязательства. Банк Англии был создан в 1694 году для облегчения одобренных парламентом заимствований, которые стали постоянным элементом государственных финансов Англии, и в течение следующих полувека процентная ставка, выплачиваемая по государственным займам, была существенно снижена за счет изменений условий, которые отражали растущую уверенность в платежеспособности короны.12 Таким образом, британское государство приобрело способность собирать огромные суммы на короткие сроки и по относительно низким процентным ставкам. Франция и Испания, с другой стороны, которые должны были стать главными морскими соперниками Великобритании в 18 веке, были обременены неэффективными финансовыми администрациями, не имели национальных банков, способных управлять предоставлением кредитов государству, и, в отсутствие парламентских институтов, контролировавших национальный бюджет, были неспособны завоевать доверие денежных интересов внутри страны или за рубежом, что позволило бы им создать схему государственного долга, сопоставимую с британским. Таким образом, хотя совокупные экономические ресурсы обеих держав были значительно больше, чем у Великобритании, их способность занимать во время войны была намного меньше 13. “Финансовая революция” Великобритании не только позволила ей мобилизовать крупные военно-морские силы в начале войны и поддерживать их активность в ходе военных действий, но также означала, что она могла субсидировать военные операции союзных континентальных держав и выставлять немалые собственные армии, что вынудило Францию, в частности, тратить деньги на сухопутные войска, которые в противном случае могли бы быть использованы для укрепления ее военно-морского флота. Финансовая неэффективность Франции и Испании, с другой стороны, не позволяла им проводить крупномасштабные военно-морские операции в течение длительных периодов времени без ущерба для их военного положения на континенте, что имело первостепенное значение. В стратегическом плане это позволило Британии поддерживать постоянный контроль над внутренними водами и защищать свои обширные коммерческие и колониальные интересы, в то время как два ее главных противника были ограничены коммерческими рейдами с крейсерскими военными кораблями и каперами и случайными набегами с боевыми флотами для достижения ограниченных целей.14 Общее численное превосходство Королевского флота и большая активность, возможно, также имели важные тактические последствия. Дэниел Бо предположил, что агрессивность британских военно-морских офицеров в бою объяснялась как их готовностью рисковать, зная, что потери на флоте могут быть восполнены, так и их превосходным мастерством моряка, что можно объяснить более длительным временем, которое они провели в море.15 Таким образом, превосходство британской системы государственных финансов было основой стратегических и, возможно, тактических преимуществ, которые в значительной степени способствовали ее превращению в выдающуюся военно-морскую державу Европы в 18 и начале 19 веков. В войнах за испанское и австрийское наследство, Семилетней войне и Американской революции Королевскому флоту противостояли объединенная военно-морская мощь Франции и Испании. Во время этих конфликтов британские боевые флоты редко достигали убедительных результатов, но их ограниченных успехов, тем не менее, было достаточно, чтобы предотвратить вторжение. И хотя потери торговых судов от вражеских рейдеров часто были значительными, крейсерские военные корабли королевского флота были достаточно эффективны, чтобы держать торговые пути открытыми, в результате чего британская заморская торговля продолжала расширяться даже во время войны. Военно-морское господство Великобритании достигло своего апогея в течение 23 лет конфликта с 1792 по 1815 год против революционной и имперской Франции и ее союзников. Британские боевые флоты одержали беспрецедентную череду решающих побед над военно-морскими силами Нидерландов, Дании, Испании и Франции. Британские эскадры и флотилии установили тесную блокаду побережья континентальной Европы. А британская система конвоев, как и в предыдущие годы, свела к минимуму потери торгового судоходства перед лицом энергичного наступления каперов. В 1815 году не могло быть никаких сомнений в способности королевского флота гарантировать безопасность как родной территории, так и морских коммерческих интересов, от которых зависело экономическое процветание Британии16.
von Echenbach: 2 Промышленная революция и британское военно-морское превосходство В 18 веке достижения в области британских производственных технологий и организации привели к созданию первой в мире промышленной системы. Другие страны поначалу медленно осваивали новые методы производства, и, как следствие, Великобритания большую часть 19 века занимала лидирующие позиции в экономике. В 1880 году производство угля, чугуна и сырой стали в Великобритании более чем в два раза превышало производство любой континентальной великой державы, в то время как ее превосходство в производстве хлопчатобумажных тканей было еще больше. Большая часть этой продукции экспортировалась и перевозилась на британских торговых судах. В период с 1815 по 1880 год стоимость британского внутреннего экспорта увеличилась более чем в четыре раза, в то время как торговый тоннаж увеличился почти втрое.17 В 1880 году доля Великобритании в мировой торговле составляла 23 процента, или более чем вдвое больше, чем у Франции, ее ближайшего конкурента.18 В результате развития промышленных и коммерческих преимуществ такого масштаба Британия обладала не только богатством, позволяющим тратить на военно-морские вооружения больше, чем любой противник или вероятный коалиция противников, но и промышленный завод, который требовалось построить военные корабли быстрее и в большем количестве. Однако с 1880-х годов экономическое лидерство Великобритании существенно сократилось по мере того, как другие европейские великие державы, а также Соединенные Штаты и Япония, стали промышленно развитыми. К концу первого десятилетия 20-го века Германская империя обогнала Великобританию по производству как чугуна, так и сырой стали и добилась большего прогресса в развитии новых важных отраслей химической и электротехнической промышленности.19 Промышленный рост Великобритании резко замедлился, поскольку иностранная конкуренция снизила спрос на ее внутренний экспорт, и к 1910 году ее доля в мировой торговле упала до немногим более 14 процентов.20 Хотя Британия сохранила огромные преимущества в банковском деле и судоходстве, ее превосходство в производстве богатства в конце 19-го и начале 20-го веков уже не было настолько абсолютным, чтобы препятствовать Франции и России, а затем и Германии бросать ей вызов с помощью значительных программ военно-морского строительства, и какое-то время Германия, казалось, даже обладала способностью строить капитальные корабли в большем количестве и на более быстрый темп.21 Военно-морские позиции Великобритании также были подорваны огромным улучшением финансовых возможностей великих континентальных держав. В течение 19 века Германская империя и Франция реформировали свои государственные бюрократические структуры, что повысило эффективность финансового управления22; развили расширяющуюся промышленную экономику, которая приносила прибыль, которую можно было инвестировать в государственные ценные бумаги; основал национальные банки, которые обеспечивали аппарат, с помощью которого государство могло занимать,23 и создал выборные законодательные органы, которые контролировали государственный бюджет по образцу британского парламента, что улучшило государственный кредит, поскольку кредиты государству были обеспечены мерами контроля над налогообложением и расходами, которые осуществлялись избранными представители денежных интересов.24 В результате правительства Германии и Франции получили возможность занимать огромные суммы под проценты, которые были примерно сопоставимы с теми, которые выплачивала британская корона, это означало, что в случае войны они могли не только поддерживать операции своих собственных мощных военно-морских сил, но также предоставлять или обеспечивать займы более слабым в финансовом отношении союзникам великой державы, которые располагали значительными военно-морскими силами для развертывания. Великобритания оставалась сильнейшей финансовой державой Европы, но она больше не обладала подавляющим преимуществом в заимствованиях, на котором в значительной степени основывалось ее военно-морское превосходство в военное время в 18 и начале 19 веков. Задача сохранения военно-морского превосходства Великобритании в условиях снижения экономических и финансовых преимуществ стала еще более сложной из-за значительного увеличения темпов технологических изменений. В течение 18-го и начала 19-го веков конструкция военных кораблей оставалась принципиально неизменной, потому что отсутствие практических альтернатив деревянной конструкции, энергии ветра и чугунных гладкоствольных дульнозарядных пушек, которые стреляли ядрами, ограничивало разработку деталей.25 Индустриализация, однако, привела к достижениям в области металлургии, паровой энергетики и проектирования боеприпасов, что открыло путь к серьезным изменениям в военно-морской технике. В течение 19-го века готовность Адмиралтейства к инновациям с целью увеличения возможностей и необходимость соответствия техническим достижениям иностранных военно-морских сил привели к преобразованию военных кораблей Королевского флота и связанного с ними оборудования. Вспомогательный паровой двигатель был принят на вооружение для больших военных кораблей в 1830-х годах, а к 1860-м годам Королевский флот внедрил железную конструкцию, броневую защиту и встроенную нарезную артиллерию, которая стреляла и сплошными, и разрывными (пустотелыми) снарядами. К 1880-м годам развитие технологий привело к полному отказу от парусов, замене железной конструкции корпуса стальной, дальнейшему значительному совершенствованию военно-морского вооружения и брони и появлению торпеды.26 Внедрение паровой тяги, броневой защиты и больших размеров, которые допускались конструкцией из железа или стали, привело к огромному росту стоимости строительства военного корабля. “Уорриор”, бронированный паровой броненосец с железным корпусом, спущенный на воду в 1860 году, был почти в шесть раз дороже своего аналога 18 века, первоклассного деревянного линейного парусного корабля. Усовершенствования в области вооружения, брони и паровой техники в течение следующей четверти века привели к дальнейшему увеличению затрат. Броненосец "Нил", спущенный на воду в 1888 году, был более чем в два раза больше "Уорриора".27 В то время как медленные темпы технологических изменений в эпоху парусного спорта означали, что линейный корабль, который поддерживался в хорошем состоянии, мог сохранять большую часть, если не всю, своей первоначальной боевой ценности в течение целого полувека.28 Быстрое и непрерывное совершенствование военно-морской техники в 19 веке приводило к тому, что новые линкоры устаревали за несколько лет.29 И хотя замена древесины благодаря гораздо более прочной конструкции из железа или стали существенно сократились расходы на ремонт корпуса30, а замена энергии ветра паром привела к очень значительным расходам на техническое обслуживание двигателя и топливо.31 Более того, в отличие от технически относительно простых и в основном неизменных парусных военных кораблей 18-го века, которые можно было сделать эффективными в течение довольно короткого времени с экипажами, по большей части состоящими из недавних новобранцев или призванных людей, механически гораздо более сложные и быстро развивающиеся паровые военные корабли 18-го века 19 век, эффективно работать можно было только с опытными экипажами, в состав которых входило много технических специалистов. Кроме того, к концу 19-го века рост стоимости работы экипажа побудил британских судовладельцев нанимать иностранных моряков в таком большом количестве, что способность торгового флота служить надежным резервом полуобученной рабочей силы на войне, как это было ранее, была под сомнением. Практика найма и увольнения в 18 веке, которая позволила Королевскому флоту поддерживать численность личного состава в мирное время лишь на уровне, соответствующем требованиям военного времени, поэтому была заменена непрерывной службой и небольшим военно-морским резервом, и, кроме того, заработная плата и условия службы были улучшены, чтобы стимулировать зачисление и привлекательность. Таким образом, уровень укомплектованности в мирное время приблизился к уровню военного времени, в то время как затраты на рабочую силу выросли, что привело к существенному увеличению расходов, которые были направлены на укомплектование флота.32 Увеличение капитальных затрат военно-морского флота, темпов износа капитала и накладных расходов не создавало серьезных финансовых проблем в течение большей части 19-го века, поскольку слабость иностранных военно-морских сил позволяла Британии поддерживать свое военно-морское превосходство с помощью флота, который не был ни большим, ни полностью современным.33 Британские военно-морские расходы, как следствие, росли умеренными темпами, и более чем соответствовали росту государственных доходов, которые обеспечивались быстро развивающейся индустриальной экономикой.34 Однако, начиная с конца 1880-х годов, расширение и совершенствование военно-морских сил соперников великих держав побудили Великобританию увеличить размер и эффективность своего флота. Военные корабли всех типов и новейшей конструкции строились в большом количестве, что, в свою очередь, требовало строительства дополнительных доковых и ремонтных сооружений. Единицы недавнего выпуска, которые устарели из-за новейшие технические достижения были отодвинуты на второй план и заменены новыми моделями. И к концу столетия число моряков, находившихся на службе и в резерве в мирное время, из которых преобладали первые, превысило пиковые уровни укомплектования во время наполеоновских войн35. Расходы на Королевский флот, как следствие, быстро увеличивались.36 Трансформация техники в результате технологических изменений в 19 веке также лишила Королевский военно-морской флот важных тактических преимуществ, которыми он обладал до индустриализации благодаря высокому качеству своего персонала. В эпоху паруснов превосходные навыки управления кораблями офицеров и матросов Королевского военно-морского флота давали британским флотам и одиночным военным кораблям возможность превосходить своих противников в маневре. Британские морские артиллеристы достигли значительно более высокой скорострельности, чем их менее хорошо обученные и дисциплинированные коллеги из противоположных флотов. И высокий моральный дух экипажей Королевского флота, которые сохранили свой боевой дух, несмотря на потери, понесенные при приближении к врагу, позволили британским командирам добиться решающих результатов, максимально используя свое превосходство в огневой мощи в ближнем бою.37 Однако с появлением паровой тяги тактическое значение превосходного мореходства было значительно снижено. Эквивалентность хорошей стрельбы с напряженной тренировкой и дисциплиной была снижена за счет механического улучшения заряжания и стрельбы. А с появлением торпеды ближний бой стал практически невозможен, независимо от склонности британских командиров или храбрости их экипажей. Многообразные последствия индустриализации не только уменьшили военно-морскую мощь Великобритании, но и усилили опасность для государства другими способами. К середине 19 века появление станков и методов массового производства позволило производить огнестрельное оружие с казенной частью в больших количествах при относительно низких затратах, и одновременно прогресс в паровой технике и металлургической промышленности привел к строительству железных дорог. Более эффективным огнестрельным оружием можно было эффективно управлять с гораздо меньшей подготовкой, чем требовалось для мушкета или винтовки старого образца с дульным заряжанием, в то время как железные дороги позволяли перемещать большое количество людей, связанного с ними оборудования и предметов снабжения на большие расстояния с беспрецедентной скоростью. Пруссия, Австрия, Франция и Россия, как следствие, заменили свои небольшие профессиональные армии с длительным сроком службы гораздо более крупными призывниками с коротким сроком службы.38 В Великобритании, однако, у государства не было полномочий навязывать обязательную военную службу, а общество не желало ее принимать. Таким образом, Британия продолжала довольствоваться профессиональной армией, которой не хватало численности, необходимой для обеспечения адекватной военной защиты от вторжения в случае войны с великой державой континентальной европы39. С другой стороны, последствия даже кратковременного прекращения британской внешней торговли стали гораздо более серьезными из-за значительного увеличения потребления ею импортных продуктов питания. В 1750 году Британия экспортировала почти четверть своего производства зерна, и хотя к концу столетия она начала импортировать зерно, внутреннее сельское хозяйство по-прежнему удовлетворяло потребности основной массы ее жителей в 1815 г.40 Спрос на продовольствие в течение 19 века, однако, значительно возрос почти четырехкратным увеличением населения Британии, которое по большей части жило в городах и поселках. Более того, с 1870-х годов отсутствие сельскохозяйственных тарифов и доступность дешевых иностранных поставок, которые можно было приобрести за счет экспорта промышленных товаров, привели к резкому падению производства зерна в Великобритании. Как следствие, к 1895 году почти четыре пятых британской пшеницы поступало из-за границы, и эта зависимость сделала безопасность британских морских путей сообщения вопросом жизненной необходимости.41 Таким образом, в конце 19 века были веские основания полагать, что поддержание военно-морского превосходства Великобритании было более важным для ее выживания как великой державы, чем когда-либо прежде.
von Echenbach: 3 Технологии, финансы и расширение британского военно-морского флота В 1840-1850-х годах линейный деревянный корабль, который оставался практически неизменным в течение почти двух столетий, был заменен в Королевском флоте вариантом, оснащенным паровыми двигателями и винтом, а также мачтами и парусами. К 1860 году британский боевой флот по большей части состоял из линейных винтовых кораблей новой модели.42 Однако в течение следующего десятилетия темпы технологических изменений ускорились до такой степени, что капитальные суда устарели из-за новых разработок еще до того, как их удалось достроить. Броненосец, закованный в железо и введенный в эксплуатацию в 1859 году, на строительство которого ушло около трех лет, к 1864 году прошел семь различных эволюционных стадий.43 Процесс технологического совершенствования продолжался, так что среди 30 судов, которые были пригодны для участия в боевых действиях в 1870 году, можно было найти 3 типа паровых двигателей, 4 винтовые устройства, 16 схем броневой защиты, 18 моделей корпусов и не менее 20 моделей вооружения,44 - ситуация, которая усугублялась в течение следующего десятилетия дальнейшими техническими достижениями и экстренным приобретением странных судов во время русско-турецкой войны 1878 г.45 В 1879 году директор военно-морского строительства сформулировал проект “Коллингвуда”, линкора, скорость которого, радиус плавания и расположение вооружения значительно превосходили предыдущие суда высшего ранга. В начале 1880-х годов Адмиралтейство заказало еще пять единиц аналогичной конструкции, причем шесть судов в совокупности именовались классом “Адмирал”. Улучшения в характеристиках, однако, были достигнуты только в рамках ограничений по размерам, которые были продиктованы финансовыми соображениями за счет уменьшения длины корпуса, защищенного тяжелой броней, и, как следствие, новые суда подверглись серьезной критике за их уязвимость к огню артиллерии. Корпусу “Адмиралов” также не хватало высоты над ватерлинией, которая была известна как надводный борт, и поэтому они не могли поддерживать скорость в бурном море. Следующие четыре британских линкора, которые были заказаны в 1884 и 1885 годах, вернулись к практике обеспечения защиты тяжелой бронёй за счет других характеристик, но не были более удовлетворительными в отношении надводного борта. Затем Адмиралтейство приостановило заказы на новые линкоры после того, как в 1886 году пришло к выводу, что неэффективность существующих военно-морских боеприпасов против улучшенной и более толстой брони, при возросшей опасности от торпедных аппаратов, которые начали поступать на вооружение, сделала этот тип кораблей устаревшим.46 В течение 1870-х годов Британия построила относительно мало новых военных кораблей, в то время как континентальные военно-морские державы, такие как Франция, значительно пополнили свои флоты.47 Комитет Карнарвона 1879 года, который был создан для расследования недостатков военно-морского флота, выявленных в ходе мобилизации против России годом ранее, пришел к выводу, что военно-морской флот слишком мал, чтобы выполнять задачи, которые потребуются от него на войне. Но выводы комитета призывают к немедленному и существенному строительству новых военных кораблей, которое должно быть подкреплено значительным увеличением налогообложения, не были осуществлены.48 В 1884 году, после двух лет серьезных разногласий с Францией по имперским вопросам, Британия столкнулась с перспективой — пусть и слабой — враждебного франко-германского военно-морского союза, который превосходил ее по численности линкоров и практически равнялся ей по крейсерам.49 Беспокойство общественности по поводу уязвимости британского военно-морского флота привело к объявлению в 1884 году пятилетнего плана увеличения расходов на строительство новых военных кораблей, названного “Программой Нортбрука” в честь Первого лорда. Однако за увеличением расходов на военно-морское строительство в 1885-86 и 1886-87 годах последовали сокращения в 1887-88 и 1888-89 гг.50 Неспособность Великобритании построить большее количество военных кораблей в 1870-х и 1880-х годах в ответ на рост иностранных флотов и усиление международной напряженности во многом была связана как с сохраняющейся уверенностью в её политическом лидерстве, так и в её общей военно-морской, финансовой и экономической мощи, а также неопределенности в отношении будущей жизнеспособности линкора.51 Но проблемы с бюджетом также должны были быть важным фактором. В течение этого периода ежегодно расходовались большие суммы на покрытие расходов на крупные колониальные военные операции в Афганистане и в Африке. И хотя серьезные разногласия с Россией в 1878 и 1885 годах не привели к войне, значительные суммы пришлось потратить на экстренное расширение и предупредительную мобилизацию военных и военно-морских сил. Увеличения государственных доходов, обусловленного ростом поступлений от существующих налогов, было недостаточно для покрытия чрезвычайных военных расходов, и ни либеральные, ни консервативные правительства не были готовы настаивать на значительном увеличении налогов, чтобы компенсировать разницу. Как следствие, в конце 1870-х и середине 1880-х годов возник существенный дефицит.52 В конце 1880-х годов ухудшение международной ситуации усилило беспокойство британцев по поводу безопасности на море. В начале 1888 года страх войны с Францией снова привел к публичным призывам к расширению военно-морского флота, и к концу года появились зловещие признаки надвигающегося франко-российского союза, который будет обладать почти таким же количеством линкоров, как Великобритания.53 Требования о расширении Королевского флота совпали, кроме того, с завершение административных реформ и технических усовершенствований, которые увеличили возможности Великобритании по эффективному строительству военных кораблей. В течение второй половины 1880-х годов Королевские верфи были тщательно реорганизованы и переоборудованы54, Адмиралтейство получило больший контроль над производством военно-морского вооружения и боеприпасов за счет передачи заказов для военно-морских боеприпасов из армии в военно-морской флот, в то время как дефекты в конструкции тяжелого орудия, которые в прошлом приводили к серьезным задержкам в завершении количество военных кораблей были преодолены.55 В 1888 году парламент принял Закон об обороне империи, который, помимо прочего, предоставил средства в дополнение к деньгам, утвержденным в соответствии со сметой военно-морского флота, для скромной программы из пяти крейсеров третьего класса и двух торпедных канонерских лодок.56 Но великое расширение королевского военно-морского флота не могло начаться до тех пор, пока недостатки линкора не были устранены и финансовое положение правительства не улучшилось. К концу 1880-х годов технические усовершенствования в области паровой мощности, брони и вооружения позволили построить эффективный океанский линкор по разумной цене. В 1885 году Королевский флот принял на вооружение машины с тройным расширением вместо ранее стандартных составных двигателей, что увеличило экономию топлива примерно на 15 процентов57. Проведенные в 1886 году эксперименты по обстрелу кораблей с устаревшим бронированием, привели к разработке более эффективной конструкции брони, в то время как появление никелево-стальной брони 1888 года, которая превосходила составную (компаунд) броню, находившуюся тогда на вооружении, позволяла уменьшить толщину пластин и, следовательно, вес защиты. Использование двигателей тройного расширения и новых механизмов, брони, а также частичное использование брони из никелевой стали в сочетании с приемлемым увеличением водоизмещения позволили Уильяму Уайту, директору военно-морского вооружения, поднять надводный борт линкоров, которые должны были быть заказаны в 1889 году, и тем самым увеличить улучшить мореходные качества — без неоправданного ущерба для вооружения, скорости, дальности или защиты. Кроме того, разработка скорострельного орудия в 1880-х годах обеспечила линкоры новой модели оружием, эффективным даже против кораблей с самыми крупными торпедными аппаратами.58 В то же время сокращение расходов, не связанных с военно-морскими операциями, значительно улучшило финансовое положение правительства. В период с 1880 по 1884 год бюджеты были обременены расходами на погашение кредитов, которые потребовались в конце 1870-х годов для покрытия расходов на колониальные войны и военные и военно-морские приготовления против России. Ликвидация этих долгов привела к резкому сокращению долговых обязательств в 1885 году, и хотя в 1884 году потребовались дополнительные заимствования для покрытия расходов на военные операции в Судане и Южной Африке, а также второй кризис с Россией, долговые обязательства не выросли до уровня предыдущего десятилетия. Более того, после 1885 года Британия ограничила свою колониальную военную деятельность и смогла избежать дальнейших серьезных столкновений с великими державами. Таким образом, в конце 1880-х годов был достигнут значительный профицит бюджета, несмотря на небольшое падение уровня доходов. А в 1888 году Дж. Дж. Гошен, канцлер казначейства, внедрил схему конверсии, которая позволила значительно снизить стоимость обслуживания государственного долга, который должен был вступить в силу с апреля 1889 г.59. Таким образом, к концу 1880-х годов стало возможным тратить гораздо больше на военно-морской флот, не прибегая к политически опасным альтернативам. заимствований или значительно увеличенного налогообложения.
von Echenbach: 4 Закон о военно—морской обороне и Программа Спенсера Еще летом 1888 года члены Военно-морского совета Адмиралтейства, которые давали профессиональные советы Первому лорду, гражданскому лицу и политику, не верили, что необходима большая программа строительства новых военных кораблей. В июне адмирал сэр Гораций Худ, первый военно-морской лорд, дал показания избранному комитету Палаты общин по оценкам военно-морского флота, что в целом он и другие военно-морские лорды были удовлетворены мощью Королевского флота. Однако ранее в этом году Уильям Уайт, директор военно-морского строительства, сообщил, что 72 устаревших судна должны быть выведены из эксплуатации к 1892 году и заменены равным количеством современных единиц. И когда в июле потребовали конфиденциального отчета о потребностях военно-морского флота в случае войны с Францией, военно-морские лорды призвали к пятилетней программе, которая предусматривала строительство не менее 10 линкоров, 37 крейсеров и 18 торпедно-канонерских лодок, в общей сложности 65 кораблей. Кабинет рассмотрел документы, связанные с этим предложением в октябре и ноябре, и 1 декабря лорд Джордж Гамильтон, Первый лорд, поддержал реализацию программы в меморандуме Кабинету министров о смете военно-морского флота на 1889-90 гг.60 В ноябре 1888 года Джордж Гошен, канцлер казначейства, выступал против увеличения расходов на военно-морской флот на том основании, что не требовалось большого количества новых военных кораблей. Отрицание военно-морской необходимости, однако, было публично опровергнуто экспертным мнением военно-морского флота. За предложениями Гамильтона кабинету министров в середине декабря последовала резкая критика слабости британского флота со стороны лорда Чарльза Бересфорда, бывшего члена Военно-морского совета Адмиралтейства и члена парламента в Палате общин, и в феврале 1889 года, представив обеим палатам парламента отчет комитета адмиралов о маневрах флота за предыдущий год, в котором была высказана крайняя критика состояния военно-морского флота.61 Аргументы в пользу экономии были еще более ослаблены тем фактом, что собственная схема преобразования Гошена снизит стоимость обслуживания государственного долга, начиная со следующего финансового года, что высвободило бы средства, которые можно было бы потратить на расширение флота. Кроме того, народная поддержка увеличения военно-морских расходов была сильной.62 Таким образом, программа, изложенная Гамильтоном, была не только принята Кабинетом министров, но и дополнена положением о пяти дополнительных крейсерах. Правительственный законопроект о военно-морской обороне был представлен парламенту в марте 1889 года и санкционировал расходы в размере 21 500 000 фунтов стерлингов в течение пятилетнего периода на строительство 10 линкоров, 42 крейсеров и 18 торпедных канонерских лодок63. Шесть линкоров, 20 крейсеров и 12 торпедных канонерских лодок должны были быть построен на Королевских верфях стоимостью 11 500 000 фунтов стерлингов, которые должны были быть предоставлены из бюджета военно-морского флота по судостроению и вооружению. Законопроект выделил дополнительные 4 750 000 фунтов стерлингов на работы на верфях в соответствии с этими голосованиями в течение пяти лет программы по достройке судов, заказанных до 1889 года, и, чтобы предотвратить большие колебания в размерах сметы из года в год, предусматривал, что в общей сложности 16 250 000 фунтов стерлингов будут предоставлены пятью ежегодными взносами по £3 250 000. Неизрасходованные в конце года средства не должны были быть возвращены в Казначейство, как это обычно имело место, а должны были быть помещены на специальный счет для использования в оставшиеся годы программы. В случае, если расходы, превышающие годовые ассигнования и остаток средств на специальном счете, были необходимы для завершения программы в течение пяти лет, законопроект допускал выдачу Казначейством авансов по ассигнованиям на следующий год из Консолидированного фонда или путем заимствования.64 Оставшиеся 4 линкора, 22 крейсера и 6 торпедных канонерских лодок должны были будет построен по контракту на частных верфяхх стоимостью 10 миллионов фунтов стерлингов. В законопроекте предусматривалось, что одна седьмая часть этой суммы должна выдаваться из Консолидированного фонда каждый год в течение семилетнего периода на тот же специальный счет, который был описан ранее, с которого должны были производиться платежи за работы, выполненные на указанных контрактных судах. Завершение строительства всех судов по контракту в течение пяти лет, как того требует законодательство, означало, конечно, что расходы будут предвосхищать депозиты на шестой и седьмой годы. По этой причине Казначейству было разрешено выдавать авансы либо из Консолидированного фонда, либо за счет займов для покрытия расходов, превышающих остаток средств на специальном счете, с условием, что авансы будут погашены со специального счета до истечения семилетнего срока65. Законопроект о военно-морской обороне предусматривал в среднем ежегодное увеличение расходов на строительство военных кораблей примерно на 2 600 000 фунтов стерлингов. Из этой суммы только 30 процентов — около 600 000 фунтов стерлингов — было покрыто сметой военно—морского флота 66, в то время как остальные 70 процентов — 2 000 000 фунтов стерлингов, выделенных на построенные по контракту суда, - поступили из средств, выделенных за пределами сметы. Но благодаря амортизации пятилетних расходов в течение семи лет последняя сумма была уменьшена до ежегодных платежей на специальный счет в размере 1 430 000 фунтов стерлингов, что было немногим больше 1 380 000 фунтов стерлингов, которые будут ежегодно экономиться в результате схемы конвертации долга, которая должна была вступить в силу с апреля 1889 год. Таким образом, принятию законопроекта в значительной степени способствовал тот факт, что увеличение расходов на строительство военных кораблей для Королевского флота было по большей части уравновешено снижением платы за обслуживание долга, что означало, что значительные заимствования или увеличение налогов в период экономической неопределенности были ненужными.67 7 марта 1889 г., Первый лорд связал новую военно-морскую программу с публичной декларацией фундаментального стратегического принципа. “Наше учреждение, - утверждал он в Палате общин, - должно быть такого масштаба, чтобы оно, по крайней мере, равнялось военно-морской мощи любых двух других стран”68. Под “нашим учреждением” Гамильтон подразумевал количество линейных кораблей, понимая, что Британии требуется значительное численное превосходство в крейсерах для защиты ее протяженных линий морского снабжения,69 и его описание того, что должно было стать известным как “стандарт двух держав”, было не более чем повторением правила, которым руководствовалась военно-морская политика предыдущих правительств.70 Однако он вышел за рамки того, что было принято как данность, и отошел от прецедента, утверждая, что стандарт должен измеряться с точки зрения военных кораблей “новейшего типа и наиболее одобренной конструкции”71, которые должны были быть больше, чем их зарубежные аналоги, чтобы позволить им иметь сопоставимое вооружение и защита с более мощными двигателями для более высокой скорости.72 Гамильтон, вероятно, был не первым и уж точно не последним политиком, защищавшим предложения о значительном увеличении расходов на оборону по соображениям экономии. В предыдущие годы строительство военных кораблей часто прерывалось из-за недостаточности ежегодных ассигнований на финансирование нового строительства по смете военно-морского флота. Поэтому завершение строительства военных кораблей было отложено, и, таким образом, их общая стоимость существенно возросла. Положение, которое позволяло переносить неизрасходованные остатки с одного года на следующий, однако, означало, что недорасход, который возникал в первые годы программы, когда строительство только начиналось, мог быть применен к средним годам, когда строительные работы были на пике. Таким образом, Первый лорд утверждал, что законодательство правительства позволит достроить суда программы за меньшее время, чем иностранные аналоги, что приведет к снижению затрат на единицу и увеличению эффективного срока службы.73 Кроме того, он утверждал, что крупная программа строительства будет препятствовать военно-морским устремлениям соперничающиехдержав, что позволило бы Британии сократить свое военно-морское строительство в последующие годы. Завершенная программа, полагал Гамильтон, будет “адекватна не только нашим сиюминутным, но и нашим будущим потребностям”74, потому что это была “та, которую, я не думаю, что все верфи Европы завершат в предлагаемое нами время; и если есть какие-либо страны за рубежом, которые хотят конкурировать с нами в военно-морском вооружении простое изложение этой схемы покажет им полную тщетность их желания”75. Законопроект был принят после небольшого сопротивления и стал Законом о военно-морской обороне 31 мая 1889 года.76 В ходе реализации закона возник ряд трудностей. На практике предварительное одобрение парламентом финансирования для пятилетней программы привела к спорам между Казначейством и Адмиралтейством по поводу бухгалтерского учета, а также в парламенте по вопросу переноса неизрасходованных остатков, и поэтому этот метод финансирования военно-морского флота не повторялся.77 Заказы на большое количество военных кораблей, санкционированные законом, совпали с большим ростом строительства торговых судов на британских частных верфях 78, и, как следствие, спрос на рабочую силу и материалы, связанные с судостроением, внезапно и существенно возрос, что привело к резкому росту заработной платы и цен.79 Адмиралтейство не учло то, что кроме того, что увеличились размеры и иным образом улучшились конструкции линкоров второго класса, крейсеров второго класса и торпедных канонерских лодок, это повысило стоимость этих судов80, в то время как различные другие факторы привели к расходам, которые не были предусмотрены законом.81 Таким образом, парламент счел необходимым принять поправки законодательство 1893 года, которое санкционировало дополнительные расходы в размере 1 350 000 фунтов стерлингов, увеличил время, отведенное для завершения программы, на один год и устранил несколько проблем с бухгалтерским учетом.82 Закон о военно-морской обороне, тем не менее, был успешным с точки зрения судостроения и финансов. Постоянная доступность средств в сочетании с административными реформами и улучшениями в конструкции боеприпасов конца 1880-х годов привела к завершению большей части программы в установленные сроки, что свело к минимуму избыточные расходы. К концу 1893-94 годов, предполагаемого последнего года программы, все, кроме пяти крейсеров второго класса и четырех торпедных канонерских лодок, были введены в эксплуатацию или готовы к эксплуатации, и эти суда были закончены к концу следующего финансового года. В среднем расходы, превышающие первоначальную смету расходов на каждый военный корабль, составили около 3 процентов, что значительно ниже показателей в 20-30 процентов, которые имели место в период с 1875 по 1885 год.83 Суда, предусмотренные Законом о военно-морской обороне, почти удвоили количество имеющихся эффективных линкоров и крейсеров. для Королевского военно-морского флота,84 и в то время как крейсера второго класса подвергались критике за недостаточное вооружение85, семь первоклассных линкоров класса “Ройал Соверен” (Royal Sovereign), которые были центральным элементом программы, считались лучшими судами высшего ранга в мире.86 Закон о военно-морской обороне, однако, не оказал сдерживающего воздействия на строительство военных кораблей соперничающих держав, как предсказывал Гамильтон. В период с 1889 по 1893 год Франция и Россия, которые были двумя следующими по величине военно-морскими державами после Великобритании и с августа 1891 года формальными союзниками, заложили 12 линейных кораблей 87, а к концу 1893 года объявили о планах заложить еще пять таких судов в начале 1894 года. Великобритания, для сравнения, построила 10 линкоров в соответствии с Законом о военно-морской обороне, заложила один линкор в соответствии с оценками 1892-93 годов и спроектировала два линкора в соответствии с оценками 1893-94 годов, что привело к тому, что ее двум судам не хватило стандарта “двух сил”, измеряемого в капитальных кораблях самой последней конструкции.88 Более того, к 1893 году отношения между Великобританией, Францией и Россией серьезно ухудшились в результате разногласий по поводу Сиама, Афганистана и Египта.89 В 1892 году к власти пришло либеральное правительство, и какое-то время кабинет министров сопротивлялся требованиям парламента и прессы о значительном увеличении строительства военных кораблей. Прения начались в августе 1893 года в ответ на сообщения о том, что Россия планирует создать постоянные военно-морские силы в Средиземном море. Но после ожесточенных дебатов Кабинет министров 8 марта 1894 года официально одобрил пятилетнюю программу, названную в честь лорда Спенсера, Первого лорда, которая санкционировала строительство 7 линкоров, 20 крейсеров и более 100 судов флотилии стоимостью 21 263 000 фунтов стерлингов.90 Уильям Эварт Гладстон, почтенный либеральный государственный деятель и премьер-министр Министр, ушел из правительства 1 марта 1894 года, когда стало ясно, что подавляющее большинство его коллег по кабинету министров согласились с необходимостью значительного увеличения военно-морских расходов, что, по его мнению, привело бы к финансовой катастрофе.91 Серьезная озабоченность Гладстона военно-морскими финансами была не без причины. Новая программа строительства привела к увеличению сметы военно-морского флота на 1894-95 годы на 20 процентов по сравнению с предыдущим годом, что вынудило сэра Уильяма Харкорта, канцлера казначейства, внести коррективы в финансовые условия счетов Закона об обороне Империи и военно-морской обороне, а также увеличить доходность сборов за счет введения системы дифференцированных ставок.92 Расходы на военно-морской флот в 1895-96 годах, как ожидалось, будут даже выше, чем в предыдущем финансовом году, поскольку работы по девяти линкорам93 и двум большим крейсерам, заложенным по сравнению с предыдущим годом, достигнет своего пикового уровня, в то время как расширение флота, увеличение размеров линкоров и угроза торпедных атак на якорные стоянки флота потребовали углубления гаваней и строительства дополнительных доков, военно-морских казарм и портовых укреплений.94 Увеличение расходов на строительство военных кораблей может покрываться за счет увеличения поступлений от пошлин на наследство, доход от которого, как ожидалось, будет значительно больше в 1895-96 годах, поскольку новые ставки с градацией действовали только часть предыдущего года95. Но для финансирования строительства или улучшения береговых сооружений военно-морского флота Спенсер предложил освободить смету военно-морского флота от большей части бремени оплаты для так называемых военно-морских работ, которые должны были финансироваться за счет отдельного счета военно-морских работ, который мог финансироваться из профицита Консолидированного фонда или, при необходимости, за счет заимствований.96 Законодательство, которое было представлено парламенту, предусмотрено потратить 1 миллион фунтов стерлингов на военно-морские работы в 1895-96 годах сверх суммы, выделенной для этой цели в соответствии со сметой военно-морского флота, и Казначейству было разрешено занимать всю или часть этой суммы в форме выпуска прекращаемых аннуитетов, основная сумма и проценты по которым должны были быть погашены в течение тридцати лет. из оценки военно-морского флота.97 Эта мера была принята парламентом и в июле 1895 года стала Законом о военно-морских работах 1895 года.98 Либеральное правительство было заменено в июне 1895 года консервативной юнионистской администрацией, которая приказала построить пять линкоров в дополнение к тем, которые были санкционированы их предшественниками. Таким образом, в 1896-97 годах снова ожидалось увеличение расходов на строительство военных кораблей, а также на военно-морские работы. Но в течение 1895-96 финансового года финансовое положение правительства изменилось благодаря очень значительному увеличению производительности существующего налогообложения. Доходы от пошлин на наследство намного превзошли ожидания, в то время как резкий рост экономической активности привел к соответствующему увеличению других налоговых поступлений.99 Несмотря на значительные дополнительные сметы, которые потребовались для покрытия расходов на судостроение, армию и военную кампанию в Африке, превышение доходов над расходами в конце года по-прежнему было одним из крупнейших за всю историю наблюдений. Профицит обычно направлялся на сокращение государственного долга. Консервативное правительство, однако, предпочло вместо этого направить большую часть избыточного остатка на покрытие обоих расходов в рамках ранее принятого Закон о военно-морских работах 1895 года и для финансирования второго и еще более крупного Закона о военно-морских работах100, который, как следствие, не включал положения о заимствовании.101 Следует помнить, что в 1880-х годах завершение строительства военных кораблей часто откладывалось из-за нехватки средств, что Закон о военно-морской обороне предусматривал средство правовой защиты в виде разрешения переноса неизрасходованных остатков, выделенных на новое строительство, на следующий финансовый год, и что эта практика не была продолжена по административным причинам. Отсутствие такого положения после 1894 года, однако, не имело значения, поскольку финансирование, санкционированное парламентом для целей строительства военных кораблей, никогда не превышалось. Это произошло из-за того, что производственные мощности британских верфей были недостаточны для удовлетворения высокого военно-морского и коммерческого спроса на новые суда, что усугублялось трудовыми спорами. В результате поставка военных кораблей задерживалась, платежи за законченные единицы, в свою очередь, откладывались, и, таким образом, вместо финансового дефицита 1880-х годов военно-морской флот столкнулся с проблемой больших неизрасходованных остатков в конце каждого финансового года102. В период с 1889-90 по 1896-97 финансовые годы расходы на военно-морской флот, которые включали суммы, предусмотренные Законом об обороне Империи 1888 года, Законами о военно-морской обороне 1889 и 1893 годов и Законами о военно-морских работах 1895 и 1896 годов, за вычетом процентных платежей, а также сумм, потраченных по оценкам военно-морского флота, увеличились с 15 888 502 фунтов стерлингов до 23 790 835 фунтов стерлингов, что составляет не менее 65 процентов.103 Консервативные и либеральные правительства смогли предоставить средства, необходимые для расширения военно-морского флота, без серьезных финансовых трудностей по нескольким причинам. Снижение уровня колониальной военной активности и предотвращение столкновений великих держав, которые требовали мобилизации, сводили к минимуму расходы на военно-морские и военные операции по сравнению с 1870-ми и 1880-ми годами, плата за государственный долг была снижена благодаря схеме преобразования Гошена, доходы от пошлин на наследство были значительно увеличены за счет введения дифференцированных ставок а рост экономического процветания, особенно с окончанием “великой депрессии” 1873-96 годов, увеличил доходность от существующего налогообложения. Но в течение следующих восьми лет рост стоимости строительства линкоров и первоклассных крейсеров, а также расходы на колониальную войну в Африке должны были вызвать кризис военно-морских финансов.
von Echenbach: 5 Технологические изменения, Колониальная война и сокращение финансирования В течение периода, начиная с появления Закона о военно-морской обороне и заканчивая оценками 1896-97 годов, улучшения в броне внесли основной вклад в сокращение затрат на строительство британских линейных кораблей первого класса. Процесс упрочнения поверхности Харви (Гарвей), который был впервые опробован в 1891 году, привел к созданию броневых плит, которые были гораздо более устойчивы как к проникновению, так и к растрескиванию, чем пластины, изготовленные из обычной никелевой стали.104 Использование брони Гарвея вместе с появлением более легких, но более эффективных орудий главной батареи и принятием наклонной бронированной палубы, позволило построить первоклассные линкоры в соответствии с оценками и программой Спенсера 1893-94 годов, которые были не только лучше защищены, но и дешевле, чем их предшественники по Закону о морской обороне.105 Броня Круппа, которая была изготовлена с помощью более сложных методов упрочнения поверхности, что сделало её значительно более твердой и прочной, чем даже броня Гарвея, появилась в 1894 г.106. Использование Krupp вместо брони Гарвея и решение принять более низкий стандарт защиты корпуса в средней части для линкоров, заказанных по оценкам 1896-97 гг., позволило покрыть броней большую площадь корпуса и еще больше снизить стоимость единицы.107 Однако тенденция к снижению затрат на строительство линкоров была резко обращена вспять изменениями в конструкции. Принятие орудий главной батареи новой модели, установки большего веса и увеличение толщины и степени броневой защиты, которые стали необходимыми из-за роста размеров иностранных линкоров, привело к строительству судов по оценкам 1897-98, 1898-99, 1899-1900 и 1900-01 годов, которые были значительно дороже, чем те, что были заказаны ранее.108 На рубеже веков, более того, Франция и Россия начали строить линкоры с броней Круппа, которая обеспечивала защиту больших площадей их корпусов от снарядов, выпущенных из 6-дюймовых скорострельных орудий, которые составляли вспомогательные батареи британских линкоров. Восьми первоклассным британским линкорам, заказанным по планам 1901-02, 1902-03 и 1903-04 годов, таким образом, добавили промежуточную батарею скорострельных 9,2-дюймовых орудий к основной батарее 12-дюймовых орудий и вспомогательной батарее 6-дюймовых орудий, которые были стандартом со времен судов программы Спенсера.109 Как следствие, эти суда были на 10 процентов больше по водоизмещению и не менее чем на 20 процентов дороже, чем их непосредственные предшественники по программе 1900-01. А на двух линкорах, утвержденных сметами 1904-05 годов, батарея 6-дюймовых орудий была полностью ликвидирована и заменена дополнительными 9,2-дюймовыми орудиями, что привело к дальнейшему увеличению размеров и расходов.110 За тот же период рост габаритов и стоимости первоклассных крейсеров значительно превысил рост линейных кораблей. Первоклассные крейсера Закона о военно-морской обороне и программы Спенсера не были снабжены бортовой броней, потому что ни плиты из никелевой стали, ни плиты Гарвея не могли быть установлены толщиной, достаточной для остановки снарядов скорострельных орудий среднего калибра на достаточно большой площади корпуса, чтобы быть эффективными без требующий непомерно большого увеличения размеров и стоимости. Вместо этого защита этих судов базировалась на бронированную палубу, расположенную у ватерлинии, которая защищала жизненно важные машинные отделения и магазины от взрывов при попадании в корпус или надстройку выше, но оставляла вооружение в значительной степени незащищенным.111 С появлением крупповской брони, однако, стало возможным покрыть значительную площадь борта первоклассного крейсера плитами, которые были способны останавливать снаряды среднего калибра без недопустимого увеличения размеров и затрат. В июне 1897 года Уайт утверждал, что такое судно будет способно вступить в ближний бой с линкором с некоторой перспективой успеха. Кроме того, требовалось 112 больших крейсеров с бортовой броней, чтобы соответствовать новой конструкции иностранных конкурентов. В 1896 году французы начали строить большой крейсер с вертикальной защитой и способностью двигаться на очень высокой скорости. Хотя на этом судне была установлена броня Гарвея, а не Круппа, тем не менее оно было достаточно большим и быстрым, чтобы превзойти самые мощные защищенные британские, то есть палубные броненосные крейсера, которые тогда строились или строились. А в 1897 году русские начали работу над аналогичным судном, бронированным крупповской сталью.113 Королевский флот заказал свои первые шесть броненосных, то есть бортовых бронированных крейсеров по оценкам 1897-98 годов. Водоизмещение этих судов составляло около девяти процентов больше, а их стоимость была не менее чем на 36 процентов выше, чем у их непосредственных предшественников - крейсеров с защитой. Французы, однако, ответили сокращением строительства новых линкоров, чтобы сконцентрироваться на строительстве быстроходных броненосных крейсеров в больших количествах: эта программа 1897-98 годов включала не менее семи таких судов в дополнение к программе 1896 года и российскому кораблю 1897 года.114 Таким образом, Британия была вынуждена заказать четыре броненосных крейсера по оценке 1898-99 годов и еще четыре судна, по дополнительной оценке, позже в том же финансовом году. Водоизмещение первых четырех судов составило на 18 процентов, а их стоимость примерно на 32 процента больше, чем у бронированных крейсеров, заказанных в соответствии со сметой предыдущего года. С другой стороны, водоизмещение и стоимость четырех судов, построенных в соответствии с дополнительной сметой, были существенно снижены за счет устранения 9,2-дюймовых орудий главной батареи, но они, тем не менее, оставались дороже, чем любой из защищенных крейсеров, которые были построены ранее. Еще шесть броненосных крейсеров меньшего типа, введенных с дополнительной оценкой 1898-99 годов, были заказаны в соответствии с оценками 1899-1900 и 1900-01 годов.115 Но огромные усилия Британии 1898-99, 1899-1900 и 1900-01 годов были нейтрализованы французскими и российскими программами, которые за тот же период добавили восемь судов к девяти, уже находящимся в стадии постройки. путь.116 Таким образом, Британия была вынуждена увеличить свой небольшой запас превосходства, заказав шесть броненосных крейсеров в 1901-02 годах. С этими судами снова была предпринята попытка сэкономить деньги за счет ограничения размеров, которые были лишь немного больше, чем у уменьшенных конструкций предыдущих трех лет. На броненосные крейсера таких малых размеров, однако, не могли установить 9,2-дюймовые орудия, которые требовались для разрушения средней брони Круппа иностранных судов, и, таким образом, два броненосных крейсера, заказанные в соответствии со сметами 1902-03 годов, были увеличены в водоизмещении примерно на 25 процентов и в стоимости не менее чем на 36 процентов. по сравнению с судами, заказанными годом ранее для размещения основной батареи 9,2-дюймовых орудий. Четыре броненосных крейсера программы 1903-04 годов были лишь немного дороже, чем суда 1902-03 годов, несмотря на то, что вспомогательная батарея была усилена заменой 7,5-дюймовых орудий на 6-дюймовые орудия, но три броненосных крейсера, заказанные по смете 1904-05 годов, были снабжены дополнительными 7,5-дюймовыми орудиями. орудий, что привело к увеличению водоизмещения на 8 процентов и стоимости почти на 18 процентов по сравнению с их непосредственными предшественниками.117 В течение восьми финансовых лет с 1897-98 по 1904-05 гг. британские расходы на линкоры и первоклассные крейсера были намного больше, чем за предыдущие восемь финансовых лет с 1889-90 по 1896-97 годы. В более ранний период было заказано 25 линкоров по сравнению с 27 в более поздний. Но, хотя разница в количестве судов была незначительной, рост затрат на единицу продукции во второй период привел к существенной разнице в расходах: 16,8 миллиона фунтов стерлингов было потрачено на строительство линкоров в период с 1889-90 по 1896-97 годы, что выросло не менее чем до 29,6 миллиона фунтов стерлингов в течение годы с 1897-98 по 1904-05. Однако увеличение расходов на первоклассные крейсера во второй период было еще большим. В течение первого периода было заказано только 19 первоклассных крейсеров, в то время как во втором было заказано не менее 35. Более того, увеличение затрат на единицу продукции после 1897 года было таким, что стоимость первоклассных крейсеров, утвержденных в соответствии со сметами 1904-05 годов, более чем в три раза превышала стоимость судов, построенных в соответствии с Законом о военно-морской обороне. Совокупный эффект увеличения численности и увеличения затрат на единицу продукции привел к почти четырехкратному увеличению расходов на первоклассные круизы - с 7,3 миллиона фунтов стерлингов в течение первого периода до 26,9 миллиона фунтов стерлингов во время второго. И хотя в более поздний период на строительство крейсеров второго и третьего классов было потрачено гораздо меньше средств, тем не менее расходы на все классы крейсеров были почти вдвое больше, чем в период с 1889-90 по 1896-97 годы (см. рисунок 1).118 Figure 1 Expenditure on battleships and first-class cruisers, 1889–1904 Рисунок 1 Расходы на линкоры и первоклассные крейсера, 1889-1904 гг. В период с 1897 по 1904 год было построено 26 линейных кораблей и 30 первоклассных крейсеров, по сравнению с 21 линейным кораблем и только 16 первоклассными крейсерами в период с 1889 по 1896 год. Первоклассные крейсера более позднего периода, более того, были значительно больше предыдущих, и, следовательно, требовали соразмерно больших экипажей. Как следствие, потребности Королевского военно-морского флота в укомплектовании персоналом росли гораздо более быстрыми темпами в течение восьми лет после 1897 года, чем за восемь лет до этого. Число активного военно-морского персонала, за которое проголосовал парламент, выросло с 65 400 в 1889-90 финансовом году до 93 750 в 1896-97 годах, что в финансовом выражении привело к росту ежегодных расходов на укомплектование [пункты 1, 2, 13 и 14] за восемь лет с 6 234 228 фунтов стерлингов до 8 028 466 фунтов стерлингов, что на 29 процентов больше, чем в прошлом году. С другой стороны, в период с 1897-98 по 1904-05 финансовые годы число моряков выросло со 100 050 до 131 100, что привело к росту ежегодных расходов на укомплектование штатов за восемь лет с 8 367 161 до 11 888 707 фунтов стерлингов, что на 42 процента больше. Огромный рост численности активного военно-морского персонала не соответствовал соразмерному расширению военно-морского резерва, который сократился с почти четверти численности активного персонала в 1889-90 годах до немногим более пятой части к 1904-05 гг.119 Рост числа и размеров линейных кораблей и первых -класс крейсеров и увеличение численности военно-морского персонала потребовали строительства дополнительных казарм, доков и других портовых сооружений. Таким образом, расходы на новые работы в период с 1897-98 по 1904-05 годы были практически в пять раз больше, чем за предыдущие восемь лет, увеличившись примерно с 5,1 миллиона фунтов стерлингов до 24,8 миллиона фунтов стерлингов. В течение предыдущего периода почти три четверти расходов на работы были покрыты сметами военно-морского флота, при этом остаток в размере 1,4 миллиона фунтов стерлингов был предоставлен из 3,8 миллиона фунтов стерлингов, утвержденных Законами о военно-морских работах 1895 и 1896 годов. Во второй период основное бремя оплаты новых работ было перенесено со сметы военно-морского флота на суммы, предусмотренные законодательством о военно-морских работах. 2,4 миллиона фунтов стерлингов, оставшиеся от Законов о военно-морских работах 1895 и 1896 годов, были доступны для расходов после 1897 года, а Законы о военно-морских работах, принятые в 1897, 1899, 1901 и 1903 годах, санкционировали дополнительные 17,9 миллиона фунтов стерлингов. Из этой утвержденной общей суммы в 19,3 миллиона фунтов стерлингов 18,2 миллиона фунтов стерлингов было израсходовано к концу 1904-05 финансового года, что означало, что расходы на военно-морской флот в дополнение к суммам, предусмотренным сметой военно-морского флота, были более чем на 50 процентов больше во второй период по сравнению с первым (см. диаграмму 2)120. Начиная с Закона о военно-морских работах 1899 года, снова было предусмотрено заимствование через аннуитеты с возможностью прекращения, что стало необходимым после начала Англо-бурской войны [см. следующий абзац].121 Аннуитетные выплаты из сметы работ по оценке военно–морского флота начались в 1901-02 финансовом году, и к концу 1904-05 финансового года было израсходовано 1,6 миллиона фунтов стерлингов. Это сократило эффективные расходы на работы в рамках голосования за работы в период с 1897-98 по 1904-05 финансовые годы с номинальной цифры в 8,2 миллиона фунтов стерлингов до 6,6 миллиона фунтов стерлингов. Чистое облегчение сметы, предусмотренной Актами о военно—морских работах за этот период, то есть общая сумма, потраченная в соответствии с Актами о военно—морских работах, за вычетом аннуитета, выплаченного из сметы военно-морского флота, таким образом, составила 16,6 миллиона фунтов стерлингов, сумма, которая была почти равна сумме, потраченной на линкоры в течение предыдущего восемь финансовых лет.122 Figure 2 Expenditure on naval works, 1889–1904 Рисунок 2 Расходы на военно-морские работы, 1889-1904 гг. Расходы по смете военно-морского флота во второй период, тем не менее, значительно превысили расходы первого периода. Смета военно-морского флота выросла с 21,8 миллиона фунтов стерлингов в 1897-98 годах до не менее 38,3 миллиона фунтов стерлингов в 1904-05 годах, и, как следствие, общая сумма, потраченная по смете военно-морского флота во второй период, была более чем на 78 процентов выше, чем общая сумма, потраченная в течение первого, увеличившись с 137,3 миллиона фунтов стерлингов до 245 миллионов фунтов стерлингов..123 Поначалу увеличение расходов в соответствии со сметами военно-морского флота и Законами о военно-морских работах не вызвало особых трудностей у правительства, поскольку продолжающийся активный экономический рост привел к еще большему увеличению налоговых поступлений. Но в период с октября 1899 по май 1902 года война в Южной Африке привела к военным расходам, которые вынудили правительство не только повысить налоги, но и прибегнуть к заимствованиям в таких масштабах, что размер государственного долга вырос почти на четверть. Более того, крах раздутой военной экономики в 1903 году привел к снижению доходов от налогов на 10 миллионов фунтов стерлингов в 1903-04 финансовом году по сравнению с 1902-03, и хотя в следующем финансовом году доходы увеличились на 1,9 миллиона фунтов стерлингов, финансовое положение оставалось серьезным.124 Уже в октябре 1901 года сэр Майкл Хикс Бич, канцлер казначейства, предупредил Кабинет министров о том, что неуклонный рост военно-морских расходов приведет “прямо к финансовому краху”125. Однако любые надежды, которые он мог питать в отношении сокращения сметы военно-морского флота, были, прерванный ответом лорда Селборна, первого лорда, несколько недель спустя. “Мне кажется, что расходы этой страны на поддержание своего кредита и своего военно-морского флота”, - начал он, “стоит в другой плоскости по сравнению с любыми другими расходами. Ее заслуги и ее военно-морской флот кажутся мне двумя главными столпами, на которых зиждется сила этой страны, и каждый из них имеет важное значение для другого. Если наше финансовое положение не будет прочным, военно-морской флот не сможет быть сохранен. Если военно-морской флот не будет полностью готов к любому вызову, который может быть ему сделан, наш национальный кредит должен оказаться под угрозой.126 “Что касается нового строительства”, - продолжил Селборн, “я не могу питать никаких надежд на такое ослабление наших усилий, как предполагает канцлер казначейства. Это, несомненно, повлекло бы за собой наше падение в силу неполноценности по отношению к Франции и России и оставило бы нашу торговую морскую пехоту недостаточно защищенной — ответственность, которую, как я понимаю, никто не был бы готов принять”.127 Как бы то ни было, утверждал он, Британия исчерпала свой “запас прочности военно-морской мощи в большей степени, чем того требует благоразумие”128. Британии, утверждал тогда первый лорд, требовалось не просто равенство, но численное превосходство над флотами линейных кораблей Франции и России, такое, “которое обеспечит нам разумную уверенность в успехе в войне”129. Больше броненосных крейсеров, он добавил, чтобы превзойти многочисленные программы французов.130 Предложенная Селборном политика “равенства плюс перевес” официально не рассматривалась Кабинетом министров до года спустя, в октябре 1902 г.131 В это время он настаивал на том, что Великобритания должна обладать превосходством в построенных судах и строительстве шести линкоров и 14 броненосных крейсеров превосходили объединенные силы Франции и России к декабрю 1907 года132 Такая цель могла быть достигнута только путем сдачи трех линейных кораблей и четырех броненосных крейсеров в каждом из четырех финансовых лет с 1903-04 по 1906-07, которые, по прогнозам Селборна, повлекут за собой первоначальное увеличение сметы военно-морского флота с 2,5 млн фунтов стерлингов до 3 млн фунтов стерлингов, хотя он выразил надежду, что в течение указанного периода дальнейших увеличений в том же масштабе не будет.133 При утверждении финансирования Кабинетом министров часть этой схемы не прошла без предупреждения Чарльза Ричи, преемника Хикс-Бича в казначействе. “Я не могу не с большим беспокойством смотреть на финансовые перспективы”, - предупредил он, и одна из величайших опасностей, которой я боюсь, заключается в том, что рано или поздно, с подоходным налогом в шиллинг, и в плохие времена, повлекшие за собой нехватку рабочих мест и, возможно, значительное повышение цен на хлеб, последует бурная реакция, приведшая к резкому сокращению нашей армии и флота.134 Но Ричи признал, что Британия не может “безопасно сократить расходы на военно-морской флот, по крайней мере, в настоящее время, в то время как Россия, Франция и Германия наращивают свои флоты”135. “Наши руки”, - признался он, “практически вынуждены действиями других”136. Даже Селборн признал, что увеличение сметы военно-морского флота не может продолжаться бесконечно. В феврале 1903 года он предупредил Адмиралтейство, что они “очень близки к своему возможному максимуму”, и поэтому экономия была существенной.137 Однако вместо ожидаемого максимального увеличения в 3 миллиона фунтов стерлингов расходы по оценкам 1903-04 годов превысили расходы предыдущего финансового года более чем на £4 миллиона. Большая часть перерасхода была обусловлена покупкой Великобританией двух линкоров второго класса у Чили, чтобы предотвратить их приобретение Россией для использования против Японии, союзника Великобритании. В качестве компенсации линкор и броненосный крейсер были исключены из программы 1904-05 годов, но финансовые перспективы на этот год, тем не менее, были намного хуже, чем предсказывал Селборн в 1902 году. Вместо обещанного минимального повышения проект сметы показал увеличение на 2,5 миллиона фунтов стерлингов по сравнению с 1903-04 гг.138 “Я в отчаянии”, - так жаловался Первый лорд Артуру Дж. Бальфур, премьер-министр, 28 октября 1903 года, “о финансовых перспективах”139. К этому времени из-за пределов правительства появились признаки того, что противодействие росту расходов на военно-морские силы стало политически значимым. “Значительное и продолжающееся увеличение сметы расходов на военно-морской флот”, - отмечал редактор "Военно-морского ежегодника" в 1903 году, “сопровождаемое значительным увеличением численности Армии, мы опасаемся, что это вызовет реакцию, которая будет иметь самые серьезные последствия для будущей безопасности Империи. Результаты недавних промежуточных выборов можно рассматривать как некоторое указание на то, что такая реакция началась и что электорат не одобряет бесконтрольный рост государственных расходов”.140
von Echenbach: 5.2 В 1904 году Комитет государственных счетов Палаты общин выдвинул решительные возражения против выделения средств для военно-морского флота за пределами сметы путем заимствования в соответствии с Законами о военно-морских работах, практика, которая, по их наблюдениям, “имеет тенденцию скрывать реальные расходы”. Таким образом, комитет рекомендовал, чтобы “это в большей степени соответствовало разумным правилам финансирования и способствовало бы упрощению национальных счетов и обеспечению эффективного контроля за расходами, если бы основная часть этих услуг была включена, как и прежде, в годовую смету”141. В январе 1904 г., Селборн признал необходимость уменьшения размера увеличения сметы путем исключения шести малых судов из предлагаемой программы строительства.142 Это не удовлетворило Остина Чемберлена, сменившего Ричи в Казначействе. “Как бы мы ни неохотно признавали этот факт, - настаивал он в Кабинете министров 28 апреля 1904 года, - пришло время, когда мы должны откровенно признать, что финансовых ресурсов Соединенного Королевства недостаточно для того, чтобы сделать все, что мы должны пожелать в вопросе обороны Империи”143. Селборн разрешил увеличить смету военно-морского флота на 1904-05 годы более чем на 1 миллион фунтов стерлингов по сравнению с предыдущим годом, но он был вынужден согласиться на неуказанное значительное снижение сметы на 1905-06 гг.144, И хотя ему было обещано принятие Закона о военно-морских работах, который обеспечит дополнительные 5,8 миллиона фунтов стерлингов в течение следующих нескольких лет,145 большая часть его эффекта будет ослаблена аннуитетными платежами по накопленному долгу из более раннего законодательства о военно-морских работах, которое с 1905-06 годов требовало, чтобы из сметы военно-морского флота ежегодно выплачивалось более 1 миллиона фунтов стерлингов. Первый лорд, тем не менее, был полон решимости завершить полную программу строительства линкоров и броненосных крейсеров, которая была изложена Кабинету министров в 1902 году. Кроме того, конструкции двух типов 1904-05 годов должны были иметь более тяжелое вооружение, чем их предшественники, что означало существенное увеличение затрат на единицу.146 В то время по оценкам военно-морского флота расходовались значительные суммы, которые либо не были строго необходимыми для целей подготовки к войне, либо могли быть потрачены с большим эффектом, если распределять их по-другому. Но ни Казначейство, ни Адмиралтейство, которым парламент в значительной степени делегировал задачу детального финансового контроля,147 не обладали бюрократическими средствами, необходимыми для введения экономии, которая позволила бы увеличить расходы на новое строительство, с одной стороны, и снизить расходы на флот в целом, с другой. В течение второй половины 19-го века и первых лет 20-го века финансирование Высшего учреждения казначейства, которое несло основную тяжесть административного бремени департамента, не увеличивалось во имя экономии в правительстве. Хотя расходы на военно-морские силы в этот период резко возросли и, следовательно, увеличили рабочую нагрузку, контроль казначейства за расходами на военно-морской флот был возложен на трех клерков, которые также отвечали за Министерство иностранных дел, Министерство по делам колоний, Военное министерство, Королевские леса и Муниципальные корпорации.148 Учитывая нехватку персонала такого уровня, Контроль казначейства должен был быть слабым149, и фактически их проверка сметы не включала программу судостроения или экспертизу контрактов.150 Инструменты финансового надзора в Адмиралтействе не были более эффективными. В соответствии с инструкциями, обнародованными в 1885 году, Генеральный бухгалтер отвечал за критику и консультирование по сметам, финансовый анализ обязательств и расходов; и рассмотрение расходов на верфи и на новые работы или ремонты.151 В меморандуме 1910 года Постоянный секретарь Адмиралтейства утверждал, однако, что один департамент Адмиралтейства не может проверять финансовые операции другого департамента: финансовый департамент не может законно критиковать, за исключением случаев, когда он может заявить, что для предлагаемых расходов необходимы более высокие полномочия, и может отказать в передаче понесенных расходов до тех пор, пока он не убедится, что требование об оплате является финансово обоснованным. по порядку. Другими словами, Департамент главного бухгалтера может обеспечить финансовую регулярность, но он не может осуществлять финансовый контроль.152 Финансовый комитет Адмиралтейства, в состав которого входили Парламентский и финансовый секретарь, Генеральный бухгалтер и Секретарь Контролера, должен был быть основным инструментом финансового контроля 153, но на практике был связан просто с “анализом хода расходования средств по сравнению со сметой”154. Ситуация в отношении разработки политики как средства достижения большей финансовой эффективности была не лучше. Казначейство в это время оставило вопросы основной политики на усмотрение соответствующего правительственного департамента.155 Совет Адмиралтейства, со своей стороны, был не более чем административным органом, в значительной степени не интересовавшимся политикой и не поддерживаемым военно—морским штабом - короче говоря, не обладавшим ни привычками, ни бюрократическим аппаратом, которые требовались для эффективного формулирования и осуществления политики.156 Членами Совета были, более того, непривычно думать даже о своей административной функции в финансовом плане. Морские лорды, предупреждал Селборн 16 февраля 1903 года, должны “отвести финансы к их очагу, чтобы посидеть рядом с ними, а не оставлять брошенного сироту на мое попечение. Далее они должны обратить вспять свой мыслительный процесс. Они должны перестать говорить: “Это идеальный план; как мы можем получить достаточно денег, чтобы осуществить его?” Вместо этого они должны сказать: “Вот лорд; сколько мы можем выжать из этого, что действительно будет иметь значение для победы в морской войне?”157 Однако эти мольбы остались без внимания, и когда лорд Уолтер Керр, Первый военно-морской лорд, объявил о своей отставке в 1904 году, Селборн искал замену, которая, по его мнению, была бы способна прийти с убедительными мерами экономии, которые к настоящему времени были крайне необходимы. Он выбрал адмирала сэра Джона Арбетнота Фишера. Фишер недавно с отличием занимал пост главнокомандующего Средиземноморским флотом, главного командования Королевского военно-морского флота, и второго военно-морского лорда Адмиралтейства, где он отвечал за проведение крупных кадровых изменений. Он был человеком быстрого ума, твердого мнения, энергичного трудолюбия и несгибаемой решимости, обладавшим большим личным обаянием, уважаемым талантом и легко делегировавшим полномочия. Фишер также был коварен, неумолим и безжалостен. Таким образом, в то время как он завоевал политически влиятельное покровительство и лояльность способных подчиненных, ему в то же время не доверяли многие из его коллег по флоту. При обычных обстоятельствах Первый лорд, возможно, не был бы расположен благосклонно относиться к Фишеру, относительно которого у него, по-видимому, были некоторые опасения,158 но ему нужен был человек, способный сохранить целостность новой программы строительства военных кораблей, одновременно осуществляя изменения в политике, которые привели бы к сокращению военно-морских расходов. Фишер, возможно, привлек внимание Селборна заявлениями о том, что он способен осуществить меры, которые привели бы к значительному сокращению военно-морских расходов без ущерба для боеспособности. “Мы не можем продолжать с такими растущими цифрами содержания военно-морского флота”, - написал Фишер Дж.Р. Терсфилд, журналист, 5 июля 1903 года: “и я очень ясно вижу свой путь к очень значительному сокращению ПРИ ПОВЫШЕНИИ ЭФФЕКТИВНОСТИ!”159 В любом случае Селборн попросил Фишера стать его начальником службы осенью того года после ухода Керра на пенсию. Краткое сообщение Селборна своему кандидату было недвусмысленным. ”Это совершенно точно", - сообщил он Фишеру 14 мая, что финансовые значения содержания военно-морского флота в настоящее время достигли своего максимума в текущем году. В 1905-06 годах не только не может быть никакого возможного увеличения, но для влияния Адмиралтейства на Палату общин и для стабильности национальных финансов необходимо, чтобы мы показали существенное снижение.160 После того, как Фишер принял его предложение 16 мая, Селборн расширил исполнительные полномочия своего предполагаемого начальника службы. Распоряжения Совета от 10 августа 1904 года и новые инструкции, касающиеся распределения бизнеса от октября 1904 года, не только изменили номенклатуру служащих совета с “Военно-морских лордов” на “Морских лордов”161, но и возложили по существу административные обязанности на Второго, Третьего и Четвертого морских лордов, в то время как возложение на Первого морского лорда ответственности за “все важные вопросы военно-морской политики и морской войны”, а также за “боевую и морскую эффективность флота, его организацию и мобилизацию; распределение и перемещение всех кораблей, находящихся в эксплуатации или в резерве флота”162. Сочетая назначение человека с сильными идеями и характером с повышением авторитета его должности, Селборн, несомненно, действовал в надежде, что руководство влиятельного человека может послужить в отсутствие четко сформулированного бюрократического механизм выработки политики.163 Летом 1904 года Фишер составил политический проспект, в котором описал действия, которые он намеревался предпринять после вступления в должность.164 Он начал с резких замечаний о необходимости как поддерживать британское военно-морское превосходство и сокращение военно-морских расходов. “Британская империя", заявил он, “плавает на британском флоте. У нас не должно быть никаких сомнений в его боевом превосходстве и его мгновенной готовности к войне! Чтобы обеспечить это и в то же время повлиять на экономику, которую финансы страны делают обязательной, необходимы радикальные изменения! Чтобы выполнить это, у нас должны быть три буквы "Р"! Мы должны быть Безжалостными, Безжалостными, Безжалостными!” Затем Фишер предположил, что большая экономия и повышение боевой эффективности могут быть достигнуты за счет административной реформы, перераспределения и концентрации флота, продажи устаревших военных кораблей, изменений в укомплектовании действующего флота и воссоздания военно-морского резерва. Расходы на предметы первой необходимости должны были быть резко сокращены. Многие военные корабли, которые были развернуты на дальних зарубежных станциях, должны были быть возвращены в родные воды, а неэффективные устаревшие сула, которые служили за границей или томились в резерве, должны были быть проданы на металлолом. Концентрация флота на родине отвечала бы стратегическим требованиям и позволила бы Адмиралтейству сократить или ликвидировать дорогостоящие верфи, которые содержались за рубежом. Продажа военных кораблей должна была привлечь денежные средства, которые можно было бы потратить на военно-морские цели, снизить расходы на ремонт и освободить портовые сооружения для использования более современными подразделениями. Это, в свою очередь, уменьшило бы потребности в дополнительных военно-морских работах и предоставило бы персонал, который можно было бы использовать для сокращения расходов в интересах поддержания морального духа и для реорганизации резерва таким образом, чтобы потребности флота в укомплектовании были удовлетворены меньшим количеством. Центральным элементом программы Фишера, однако, должно было стать внедрение новых моделей капитальных кораблей беспрецедентной скорости и огневой мощи, которые должны были быть построены по цене, которую Британия могла себе позволить за счет использования новейших технических разработок.
von Echenbach: [2] Стратегия качественного превосходства: Сэр Джон Фишер и технологический радикализм, 1904-1906 1 Введение: Сэр Джон Фишер и Дредноут В начале 1905 года специальный комитет Адмиралтейства, назначенный по инициативе Фишера, исследовал возможность значительного увеличения огневой мощи и скорости линкора и броненосного крейсера за счет замены вооружения смешанного калибра и поршневых двигателей, которые ранее были стандартными с единым калибром (“все большие пушки”) вооружение и турбинные двигатели. Проекты, включающие новые системы вооружения и двигательной установки, были одобрены Адмиралтейством весной 1905 года. Первый из военных кораблей новой модели, линкор "Дредноут", был заложен осенью 1905 года и достроен через год. Три броненосных крейсера класса "Инвинсибл", которые должны были стать известными как линейные крейсера, были заложены весной 1906 года и завершены в 1908 году. По сравнению с линкором, линейные крейсера были гораздо менее защищены, но были почти равны по вооружению и намного быстрее. Успешные испытания обоих новых типов привели к строительству дополнительных линкоров и линейных крейсеров по существу аналогичной конструкции, которые в совокупности назывались “дредноутами”. К началу войны в 1914 году дредноуты и усовершенствованные дредноуты почти полностью вытеснили линкоры и броненосцы, существовавшие до “Дредноута” и крейсера в боевом порядке первой линии Королевского флота. Завершение строительства “Дредноута” примерно за два года до того, как суда класса "Инвинсибл" поступили на вооружение, означало, что внимание общественности с самого начала было приковано к линкору. Хотя первая программа постройки дредноутов предусматривала три линейных крейсера и только один линкор, более поздние программы предусматривали гораздо больше линкоров, чем линейных крейсеров, в результате чего к 1914 году линейные крейсера составляли не более трети британских дредноутов, находящихся на вооружении. А уничтожение трех линейных крейсеров в бою у Ютландии в 1916 году, которое было приписано их недостаточной защите, в значительной степени дискредитировало этот тип. Скорее всего, по этим причинам в основных исторических отчетах о “революции дредноутов” линкор был выбран в качестве центрального персонажа, в то время как линейному крейсеру была отведена второстепенная роль.1 Фишер, однако, намеревался поступить иначе. Он считал, что британские крупные корабли должны быть быстрее любого противника и способны поражать свои цели на большой дистанции, чего можно было достичь только за счет уменьшения масштаба броневой защиты и . Таким образом, Фишер предпочел линейный крейсер линкору, и эту должность он занимал на протяжении всего своего пребывания на посту Первого морского лорда, а затем и до конца своей жизни. 2 Скорость и основной проект корабля Фишер отдавал предпочтение сочетанию превосходной скорости и дальности поражения британских линкоров еще в 1882 году. В 1881 году ему было поручено командование "Инфлексиблом", новейшим и самым мощным линейным кораблем королевского флота. Однако Фишер был недоволен его проектом, и 12 сентября 1882 года он написал адмиралу сэру Бошану Сеймуру, главнокомандующему Средиземноморским флотом, указав, что его судно было медленнее и вооружено меньшими орудиями, чем итальянский линкор “Дандоло”.2 “Сложно, - объяснил Фишер Сеймуру,- преувеличивать важность превышения скорости, которым обладал “Дандоло”. Как говорят янки, это позволило бы ему делать "только то, что ему чертовски нравится". У него было бы больше преимуществ, чем в прежние времена, если бы он обладал дальномерами, а орудия уже были намного мощнее наших, и он мог оставаться вне пределов нашей досягаемости и прицельно обстреливать нас...” 3 Вражеские флоты, которым противостояли, вероятно, превосходящие британские силы, почти наверняка бежали бы, а не потерпели бы определенное поражение, поэтому Фишер также заметил, что британским линкорам требовалось превосходство в скорости, которое позволило бы им заставить противников сражаться. “В миссис В. чьей-то кулинарной книге, - язвительно заметил Фишер Сеймуру, - рецепт по приготовлению жареного зайца начинается со слов: ”Сначала поймай своего зайца“.4 Но, хотя высокая скорость могла быть оправдана необходимостью предотвратить отход вражеского флота, превосходство в калибре орудия не давало превосходства в дальности поражения, как и предполагал Фишер. Хотя теоретически пушка самого большого калибра была способна точно стрелять снарядом на большие расстояния, чем пушка следующего по величине размера, на практике любое такое превосходство в баллистических характеристиках было бы сведено на нет тем фактом, что существующие методы стрельбы не полностью компенсировали крен, тангаж и рыскание корабля, что означало, что морские орудия не могли быть нацелены с точностью.5 И без возможности поражать противника на дистанциях, на которых этот противник не мог эффективно ответить, способность сохранять дальность стрельбы на большой скорости не имела смысла. Взгляды Фишера на морскую артиллерию, вероятно, сформировались из-за отсутствия опыта стрельбы на большие расстояния в море в боевых условиях,6 ошибка, которую он позже повторит. Но хотя его доводы относительно ценности превосходящей скорости и калибра орудий не имели под собой оснований, линкоры, которые были лучше вооружены и быстрее, чем "Инфлексибл", уже строились во время его письма Сеймуру. В период с 1880 по 1883 год Королевский флот заложил пять линейных кораблей класса “Адмирал”, которые были вооружены казнозарядными орудиями, которые были более эффективными, чем дульнозарядные орудия "Инфлексибла", но весили намного меньше. Уменьшение веса вооружения позволило уменьшить водоизмещение корабля и улучшить его обводы, что привело к значительному увеличению скорости, не требуя увеличения мощности машин.7 Фишер выразил сожаление по поводу решения Адмиралтейства построить пять судов по одному образцу, что отошло от установившейся практики быстрого развития конструкции линкоров. благодаря постройке ряда кораблей, каждый из которых был улучшением своего предшественника. В частности, он считал необходимым дальнейшее увеличение скорости. В конце 1882 или начале 1883 года эти взгляды были высказаны Натаниэлю Барнаби, директору военно-морского строительства, который не согласился с Фишером на том основании, что строительство британских линейных кораблей с большей скоростью спровоцировало бы строительство иностранными державами сопоставимых судов, что сделало бы основную часть существующего британского боевого флота устаревшей.8 “Разве принцип не верен, - утверждал Фишер в ответе Барнаби 25 января 1883 года, - чтобы каждый последующий корабль был превосходящим, с усиленной броней, усовершенствованный настолько, насколько это возможно! Нет никакого прогресса в единообразии!”9 Но в отсутствие серьезных достижений в области паровой техники дальнейшее значительное увеличение скорости может быть достигнуто только за счет внедрения силовых установок гораздо большего размера и стоимости. Хотя Фишер настаивал на том, что дополнительные расходы не должны быть проблемой,10 у Адмиралтейства были веские причины сомневаться в готовности парламента выделить необходимые средства,11 и позиция Барнаби возобладала: последние два “Адмирала” были заложены в том же году, а последующие линкоры имели меньшую, а не большую скорость — действительно, более быстрый класс британских первоклассных линкоров появится не раньше, чем через десятилетие12. С другой стороны, важные технические достижения в артиллерии должны были привести к значительным изменениям в вооружении линкоров. Процесс начался в декабре 1881 года, когда Военное министерство объявило об одноствольной пушке, способной стрелять шестифунтовым снарядом со скоростью двенадцать прицельных выстрелов в минуту, необходимость в таком оружии возникла с появлением французских и русских быстроходных миноносцев и минных катеров, которые были слишком большими, для того чтобы быть быть остановленными мелкими снарядами, выпущенными многоствольными пулеметами, находившимися тогда на вооружении. К 1883 году компании Готчкисс и Норденфельдт смогли разработать скорострельные орудия калибра 2,2 дюйма, которые удовлетворяли требованиям Адмиралтейства, и в том же году начались испытания 4,7-дюймового орудия и сопутствующего оборудования, разработанного компанией Elswick Ordnance Company. Усовершенствованная после нескольких лет разработки, 4,7-дюймовая пушка новой модели была способна производить десять прицельных выстрелов в минуту, что было в четыре-шесть раз быстрее, чем 5-дюймовая пушка со старым затвором и креплением, и не менее чем в 20 раз быстрее, чем 13,5-дюймовые пушки, которые составляли основное вооружение новейших линкоров. За 4,7-дюймовой пушкой, в свою очередь, последовала значительно более мощная 6-дюймовая пушка, которая могла производить пять прицельных выстрелов в минуту, и хотя это было вдвое меньше, чем у её меньшего предшественника, скорострельность её все еще была в десять раз больше, чем у 13,5-дюймовой пушки.13 Сэр Джон Фишер сыграл ключевую роль в разработке как 4,7-дюймового и 6-дюймовые скорострельные пушки. В апреле 1883 года он принял командование “Экселлент” (H.M.S. Excellent), артиллерийской школой Королевского флота в Портсмуте, после нескольких месяцев выздоровления от дизентерии, которая вынудила его отказаться от командования "Инфлексиблом" в ноябре прошлого года; затем три года спустя он был назначен директором Военно-морской артиллерии с ноября 1886 года. На “Экселленте” и в качестве генерального директора Фишер отвечал за эксперименты и испытания, которые привели к принятию новых орудий, и он, несомненно, сыграл ведущую роль в решении Адмиралтейства вооружить первоклассные линкоры Закона о военно-морской обороне, класса “Ройал Соверен” (Royal Sovereign), вспомогательной батареей состоит из скорострельных 6-дюймовых орудий.14 Четыре 13,5-дюймовых орудия главной батареи Королевского Соверена весили более чем в три раза больше, чем десять 6-дюймовых орудий вспомогательной батареи.15 Однако 6-дюймовая пушка была лучшим оружием, чем 13,5-дюймовая пушка, когда дальность стрельбы была большой, потому что его гораздо более высокая скорострельность значительно увеличивала вероятность попадания. Учитывая превосходную эффективную дальность стрельбы 6-дюймовой пушки и значительную мощность ее снаряда, многое можно было сказать в пользу сокращения основной батареи в обмен на большее количество скорострельных орудий, большую защиту, более высокую скорость или снижение стоимости. К 1892 году Фишер был в состоянии сформулировать требования к линкору, спроектированному в соответствии с этими принципами. В 1890 году он был повышен до контр-адмирала, в мае 1891 года покинул Департамент боеприпасов, чтобы стать адмиралом-суперинтендантом Портсмутской верфи, а в феврале 1892 года был назначен на должность контролера, который, помимо прочего, отвечал за проектирование военных кораблей. В августе 1892 года вступление в должность либерального правительства, приверженного экономии, вынудило Адмиралтейство рассмотреть пути сокращения расходов. Со своей стороны, Фишер выступал за строительство шести линкоров второго класса, вооруженных 6-дюймовой скорострельной батареей, которая была равна батарее первоклассного линкора, такого как “Ройал Соверен”, но на котором заменили 10-дюймовыми орудиями на 13,5-дюймовые орудия в главной батарее, при этом водоизмещение, таким образом, было сэкономлено. уменьшить габариты, что позволило сэкономить расходы, и увеличить мощность двигателя, что повысило скорость.16 Коллег Фишера по Совету Адмиралтейства, однако, не были убеждены в разумности уменьшения калибра основного вооружения, и только один корабль этой конструкции, который был назван "Ренаун", был одобрен. Затем Фишер предпринял шаги в конце 1893 года, снова в качестве контролера, чтобы увеличить скорость военных кораблей за счет замены обычного кожухового котла на большой водотрубный тарельчатый тип. Водотрубные котлы в конечном итоге стали стандартными, но не раньше, чем технические недостатки вызвали значительные споры.17 Фишер, однако, продолжал повышать свой ранг и ответственность. В мае 1896 года он был произведен в вице-адмиралы и, приняв командование станцией в Северной Америке и Вест-Индии в августе 1897 года, получил "Глориес", который был завершен в январе прошлого года, в качестве своего флагмана. Когда в сентябре 1899 года Фишер принял командование Средиземноморским флотом, тогда главной силой Королевского флота — после перерыва в качестве представителя Великобритании на Гаагской конференции летом — он продолжал поднимать свой флаг на “Ринауне”, пока не вернулся в Адмиралтейство в качестве второго морского лорда в 1902 году. "Глориес" был быстрее, чем любой из более новых и хорошо вооруженных первоклассных линкоров Средиземноморского флота18, и не может быть никаких сомнений в том, что Фишер сохранил его в качестве своего флагмана по этой причине. Фишер в то время ценил высокую скорость линкоров по нескольким причинам. Во-первых, он верил, что быстроходный линкор можно использовать для поимки и уничтожения вражеских крейсеров. “Я поделюсь с вами своим опытом”, - написал Фишер из Средиземного моря лорду Селборну, первому лорду, 19 декабря 1900 года, о значении скорости на линкорах (опыт, который произвел на меня огромное впечатление!), Когда я "зачистил" все крейсера один за другим своим флагманом - линкором "Глориес". Сильная зыбь и большие волны не оказали такого влияния на большого "Глориес", как на меньшие крейсера "Тэлбот", "Индефвтигебл" и другие…”.19 Во-вторых, Фишер был уверен, что для того, чтобы британский флот мог поймать отступающего противника, требовалось превосходство в скорости над вражескими линкорами. “Совершенно очевидно, - снова писал он Селборну 5 января 1901 года, - что необходимо иметь превосходство в скорости, чтобы заставить противника принять бой...”20 В-третьих, Фишер был убежден, что превосходство в скорости может быть использовано для сохранения дистанции достаточно долго, чтобы избежать опасности от торпед. Угроза торпед, предупреждал он своих подчиненных командиров в Средиземном море в статьях, написанных между 1899 и 1902 годами, означала, что “мы никогда не должны приближаться к врагу на расстояние 2000 ярдов или 3000 ярдов, если преследуем! Это, однако, подразумевает превосходство в скорости, особенно для линкоров”21. И, наконец, Фишер надеялся, что превосходство в скорости можно было бы использовать для контроля дальности, на которой будут вестись боевые действия, чтобы использовать возможности определенных вооружений. “Если у нас будет преимущество в скорости", ” утверждал он, что является первым желанием в каждом классе боевых кораблей (включая линкоры), тогда, и только тогда, мы можем выбрать нашу дистанцию для боя. Если мы можем выбрать нашу дистанцию для боя, тогда мы можем выбрать наше вооружение для боя!22 Также в своих средиземноморских работах Фишер призывал к дальности боя от 3000 до 4000 ярдов в то время, когда ежегодные призовые стрельбы проводились на 1400-1600 ярдах.23 На больших дистанциях 6-дюймовое скорострельное орудие превосходило большие орудия главной батареи, утверждал он, потому что “возросла скорость стрельбы... и позволяет быстро получить дистанцию стрельбы”24. “Вооружение, которое нам требуется”, - пояснил он далее, это наибольшее количество самых крупных скорострельных орудий на защищенных позициях. Они называют это вторичным вооружением; на самом деле это гдавное вооружение! В наши дни очень быстрого передвижения огромная пушка, стреляющая (сравнительно) медленно, так же устарела, как пехотинец в англо-бурской войне! Тот, кто ударит быстрее и чаще всех, победит!25 Фишер ожидал, что стрельба на большие расстояния из 6-дюймовых скорострельных орудий приведет к тяжелым повреждениям вражеских судов, прежде чем британские корабли смогут получить ответный удар. “Французские линкоры, писал он Селборну 6 октября 1901 года, должны были быть уничтожены с большой дистанции множеством скорострельных снарядов, которые будут летать повсюду... даже если многие не попадут! Мы перевозим больше боеприпасов, чем любой иностранный корабль, и можем позволить себе "длинные миски". Кроме того (я говорю по опыту) нет ничего более деморализующего, чем быть обстрелянным без ответного огня.26 Фишер, короче говоря, полагал, что превосходство в скорости можно использовать для навязывания противнику боя на большой дистанции, который можно было бы решительно выиграть с помощью частых выстрелов. И с вводом в эксплуатацию в 1901 году "Кресси", первого из броненосных крейсеров нового типа27, Королевский флот начал оснащаться военными кораблями, которые еще лучше соответствовали видению морского сражения Фишера, чем "Глориес". "Кресси", водоизмещение которого в 12 000 тонн было практически таким же, как у "Глориес", не хватало тяжелого вооружения и защиты, корабль нёс гораздо более слабую основную батарею, но могл развивать скорость до 21 узла, что было более чем на два узла быстрее, чем у "Глориес"28. Крейсер был оснащён двенадцатью 6-дюймовыми скорострельными орудиями во вторичной батарее, по сравнению с десятью, установленными на линкоре. На больших дистанциях, на которых Фишер хотел сражаться, слабая основная батарея вряд ли была недостатком, потому что крупнокалиберные орудия не могли стрелять достаточно быстро, чтобы нанести значительное количество попаданий, что также означало, что мало что было потеряно из-за жертвы толстой брони, учитывая маловероятность поражения врага снарядами крупного калибра. За классом "Кресси" последовали броненосные крейсера класса "Дрейк", которые были заложены в 1899 году и вступили в строй в 1903 году. “Дрейки” имели водоизмещение на 2000 тонн больше, чем “Кресси”, что было всего на 350 тонн меньше, чем у линкоров того же года выпуска, двигались на два узла быстрее и несли вспомогательную батарею, состоящую не менее чем из шестнадцати 6-дюймовых скорострельных орудий, или на четыре больше, чем у новейшего первоклассного линкора.29 “Это кардинальная ошибка”, - утверждал Фишер в своих средиземноморских документах, “предполагать, что линкоры и броненосные крейсера не имеют у каждого из них отдельной миссии”30. Но его попытка провести различие между двумя типами на основе функций была практически сведена на нет его одновременным утверждением, что практически нельзя проводить различия в отношении формы. Бронированные крейсера, утверждал он на той же странице, должны быть такими же большими, как линкоры.31 И в другом месте того же текста он заявил, что броненосный крейсер первого класса - это быстроходный замаскированный линкор. Был задан вопрос о том, можно ли определить разницу между линкором и броненосным крейсером. С таким же успехом его можно было бы попросить определить, когда котенок становится кошкой.32 Но в 1899 году, с началом войны в Южной Африке против буров, Адмиралтейство пришло к выводу, что суда размеров “Кресси”, не говоря уже о еще более крупных “Дрейках”, были слишком дорогими, чтобы их можно было строить в количестве, которое требовалось для защиты британской торговли, и следующие несколько классов броненосных крейсеров имели меньшее водоизмещение, были медленнее и менее хорошо вооружены, чтобы снизить стоимость за единицу.33 Фишер не только выступил против этого отступления34, но в феврале 1902 года выпустил документ, в котором содержался призыв к бронированным крейсерам, которые были бы даже быстрее, чем “Дрейки”.35 А 26 марта 1902 года он призвал Селборна построить гипотетический “крейсер ‘Перфекшн’, чья скорость и скорострельное вооружение были больше, чем у любого броненосного крейсера, который тогда строился или проектировался.36 “Абсурдно, - жаловался Фишер 27 февраля 1902 года контр-адмиралу лорду Чарльзу Бересфорду, в то время члену парламента от консерваторов, - говорить, что, поскольку наша цифра нового строительства составляет 9 миллионов, мы не можем потратить больше! Это неправда. ... Это просто безумие - строить недостаточно”37. К 1902 году усилия Адмиралтейства по строительству броненосных крейсеров в больших количествах, которые практически соответствовали размерам и стоимости линкоров, уже привели к значительному росту расходов на такие суда, а слабость британских финансов была такова, что дальнейшее увеличение не могло продолжаться долго продолжайте. В 1903 году крах экономического бума, вызванного большими государственными расходами во время Англо-бурской войны, которая только что закончилась, сократил поступления от налогообложения, увеличив нагрузку на финансовую систему, и без того обремененную погашением крупных долгов, появившихся во время конфликта. Более того, неспособность Джозефа Чемберлена в 1903 году убедить консервативно-сионистское правительство провести политику защитных тарифов исключила возможность быстрого предоставления новых финансовых ресурсов, которые могли бы быть использованы для военно-морского строительства.38
von Echenbach: ... Однако существовала альтернатива дорогостоящей политике строительства как линкоров, так и броненосных крейсеров. Необходимость сражаться на большой дистанции, чтобы избежать торпед, неспособность большой пушки наносить удары на таких дальностях, избыток тяжелой брони, если снаряды большой пушки не представляли серьезной угрозы, и тот факт, что превосходство в скорости давало возможность контролировать дальность действия, предполагал что броненосные крейсера способны побеждать линкоры, в то время как их превосходящая скорость позволит им опередить отступающий флот линкоров и заставить его вступить в бой. Таким образом, были веские основания полагать, что бронированный крейсер мог выполнять функции линкора даже более эффективно, чем линкор, и без затрат на большие орудия и толстую броню. В издании авторитетного военно-морского ежегодного журнала “Боевые корабли" за 1901 год Уильям Лэрд Клоуз, ведущий военно-морской историк, настаивал на превосходстве скорострельного оружия среднего калибра над медленно стреляющим крупнокалиберным орудием и необходимости иметь превосходство в скорости, которое позволило бы британскому флоту "заставить враг, с которым нужно бороться”39. Таким образом, он был убежден “действительно очень сильно, что большой, быстрый и хорошо бронированный крейсер, оснащенный многочисленными защищенными орудиями среднего калибра, но не имеющий ни очень толстой брони, ни очень тяжелых орудий, был бы достойным соперником для самого большого и самого дорогостоящего линкора, который сейчас находится на плаву”40. Фред Т. Джейн, редактор Fighting Ships, согласился с Клоуз. Его аргументы были представлены Королевскому объединенному учреждению служб в документе, зачитанном 6 июня 1902 года. “Можно предположить, что любой враг, - утверждала Джейн, - за исключением трехдержавного, будет следовать по боевому курсу 41 просто потому, что мы сильнее, и он должен сделать это или ничего со своими бронированными кораблями. Очень хорошо! Наш долг - разбить его, когда он это сделает. Но чтобы приготовить нашего зайца, мы должны его поймать. Отсюда логически следует, что скорость для нас важнее, чем для любой другой нации. Конечно, мы должны заполучить его любой ценой.42 “Есть ли что-нибудь за пределами 2000 ярдов", - затем он спросил, что большие пушки [так в оригинале] в его сотнях тонн средневекового замка могут произвести эффект, что его вес в 6-дюймовых пушках без замка не мог бы действовать одинаково хорошо? А на дистанции менее 2000 ярдов, разве торпеда с гироскопом не может воздействовать с гораздо большей уверенностью?”43 Таким образом, Джейн предположила, что британским стратегическим интересам могла бы лучше послужить замена линкора большими бронированными крейсерами, которым заменили большие пушки и толстую броню на высокую скорость.44 Фишер серьезно рассматривал возможность замены линкора броненосным крейсером, когда командовал Средиземноморским флотом. В свои средиземноморские документы он включил перевод французской статьи, озаглавленной “Войны будущего”, в которой анонимный автор утверждал, что линкоры не нужны, поскольку береговую оборону можно доверить подводным лодкам, а защиту морских коммуникаций в открытом море можно оставить “Большим бронированным крейсерам в 16 000 тонн, имеющим скорость от 24 до 25 узлов”45. В июне 1901 года Адмиралтейство попросило ряд старших офицеров военно-морского флота прокомментировать предложения по быстроходному линкору, которые обсуждались в Военно-морском институте Соединенных Штатов. Фишер ответил письмом, в котором его одобрение концепции быстрого линкора сводилось к призыву заменить обычный линкор более мощным типом бронированного крейсера. Он отметил в своем ответе Адмиралтейству 25 июня 1901 года, что если утверждение американского военно-морского конструктора (архитектора) о том, что скорость линейного корабля может быть увеличена до 21 узла “без уменьшения его наступательных или оборонительных возможностей только за счет увеличения размеров на 1700 тонн и повышения стоимости с 12 до 15 процентов , то следует признать, что преимущество на стороне линкора по сравнению с броненосными крейсерами самого большого размера. . .”46 Фишер весьма скептически относился к утверждениям американцев о том, что значительные улучшения в конструкции линкора могут быть достигнуты без соответствующего увеличения водоизмещения, и в любом случае считал, что как калибр орудия главной батареи, так и броневая защита должны быть уменьшены, чтобы получить дальнейшее увеличение скорости.47 В ноябре 1901 года Фишер был повышен до звания адмирала, а в феврале 1902 года покинул Средиземноморский флот, чтобы занять пост второго военно-морского лорда, за которым в 1903 году он стал главнокомандующим в Портсмуте. Там он продолжал проявлять большой интерес к броненосным крейсерам самого большого размера. “Некоторые глупые идиоты в прошлом, - сказал он посетителям военно-морской базы 12 сентября 1903 года, - писали письма в газеты с заголовком "Чудовищные крейсера"! Это ”Монстр", который сожрет всю мелкую сошку, когда наступит день битвы!"48 Профессиональные военно-морские архитекторы в стране и за рубежом тем временем изучали альтернативные решения проблемы проектирования капитальных кораблей для Королевского флота. В 1902 году главный конструктор Генри Дэдман из Королевского корпуса военно-морских конструкторов, исполнявший обязанности заместителя сэра Уильяма Уайта, который тогда был болен и накануне выхода на пенсию, широко предложил, не вдаваясь в подробности, что Британия должна строить линкоры такого размера и стоимости, с которыми другие державы не смогли бы сравниться их, идея, которая была отвергнута контр-адмиралом У.Х. Мэем, Контролером. В 1903 году Филип Уоттс, преемник Уайта на посту директора военно-морского строительства, и Дж. Нарбет, помощник директора по военно-морскому строительству, изложил схемы линейных кораблей, которые были бы вооружены 12-дюймовыми орудиями одинакового калибра вместо смеси крупнокалиберных и крупнокалиберных скорострельных орудий существующих судов, которые, однако, не были приняты.49 Идеи итальянского военно-морского архитектора полковника Витторио Куниберти по проектированию капитальных кораблей, которые были опубликованы в издании 1903 года “Боевые корабли” в статье, озаглавленной "Идеальный линкор для британского флота", были аналогичны тем, которые обсуждались в Департаменте военно-морского строительства.50 Куниберти скептически относился к эффективности стрельбы на дальние дистанции из скорострельных пушек. “Каких результатов можно разумно ожидать от меньших орудий на таких больших расстояниях, - утверждал он, - трудно сказать; и при этом слабое ожидание, скажем, случайного попадания капитану корабля противника в глаз удачным выстрелом вообще не может оправдать такую трату боеприпасов”51. Куниберти утверждал, что уничтожение вражеских линкоров можно было бы лучше осуществить с помощью стрельбы с близкого расстояния с использованием крупнокалиберных орудий. Таким образом, его идеальный линкор должен был обладать таким превосходством в скорости, чтобы он мог быстро сокращать дистанцию до такой степени, чтобы его крупнокалиберное вооружение могло наносить удары, что фактически сделало бы его таким же быстрым, как любой бронированный крейсер. Гипотетический военный корабль Куниберти, кроме того, был бы защищен тяжелой броней, которая позволила бы ему выдерживать попадания из скорострельных орудий среднего калибра без повреждений. Наиболее отличительной особенностью предлагаемого судна было устранение вспомогательной батареи и установка на её месте дополнительных орудий крупного калибра для создания полностью крупнокалиберного вооружения из двенадцати 12-дюймовых орудий. Увеличение числа крупнокалиберных орудий, полагал Куниберти, позволит “по крайней мере, сделать один смертельный выстрел по поясу противника у ватерлинии, прежде чем у него появится шанс нанести такой же удачный удар по нам из одного из четырех больших орудий, которые сейчас обычно носят в качестве основного вооружения”52. “Защищенный своей надежной защитой, ”идеальный линкор Куниберти, который он назвал “нашим ”Инвинсиблом"", должен был иметь возможность стремительно обрушиваться на своего противника и поливать его ужасным сходящимся огнем у пояса. Избавившись от своего первого противника, он сразу же приступал к атаке на другого и, почти не повреждённый, убивал еще одного, не выбрасывая ни одного снаряда мимо, но используя все для уверенных и смертельных выстрелов.53 “Инвинсибл” Куниберти был, однако, крайне неосуществим по нескольким причинам. Во-первых, действие с близкого расстояния подвергало линкор серьезным повреждениям или даже уничтожению торпедами, - проблема, для которой Куниберти не предоставил решения. Во-вторых, предложенная Куниберти схема использования крупнокалиберных орудий не устраняла элемент случайности, который лежал в основе его критики стрельбы на большие расстояния с помощью скорострельных орудий, поскольку относительное превосходство в количестве крупнокалиберных орудий, которыми обладал полностью крупнокалиберный корабль Куниберти, над обычным линкором было не настолько велико, чтобы исключить возможность того, что неприятельсможет нанести смертельный ущерб первым. И, наконец, сочетание тяжелого вооружения, толстой брони и высокой скорости - требование Куниберти привело бы к непомерному увеличению размеров и стоимости линкора, фактор, который, по-видимому, послужил основанием для отклонения предложений Дедмана, Уоттса и Нарбета.54 Но в течение немногим более года после публикации статьи Куниберти в 1903 году сэр Джон Фишер будет быть убежденным в том, что технические изменения и новые методы наведения и прицеливания сделают крупнокалиберное оружие более эффективным оружием на дальних дистанциях, чем скорострельное, что побудило его выступить за создание высокоскоростных, полностью вооруженных крупными пушками капитальных кораблей, которые, по его мнению, будут стоить немногим дороже существующих линкоров, но будут гораздо более эффективными.
von Echenbach: 3 Развитие технологии и техники крупнокалиберного оружия Технический сдвиг в пользу крупнокалиберного оружия начался с улучшения химического состава топлива. В конце 1880-х годов специальный комитет химиков, назначенный британским военным министерством, разработал “кордит”, смесь нитроцеллюлозы, нитроглицерина и вазелина. Кордит был более чем в два раза мощнее черного или коричневого/бурого пороха, находившегося в то время на вооружении, и более равномерным, последовательным и медленным при сгорании, что означало, что снарядом можно было стрелять более точно и с более высокой начальной скоростью. Кордит заменил черный и коричневый порох в Королевском флоте в начале 1890-х годов, и это сопровождалось внедрением более длинных стволов и метода намотки проволоки в конструкции оружия, которые оба были необходимы для использования больших возможностей нового взрывчатого вещества. Первая из больших пушек новой модели, 12-дюймовая Mark VIII, которая впервые была установлена на линкорах класса “Маджестик”, была меньше, чем 13,5-дюймовые орудия более ранних линкоров, но была более эффективной из-за ее более высокой производительности.55 В течение 1890-х годов скорострельность 12-дюймовой пушки была значительно улучшена за счет изменений в системах подачи и заряжания боеприпасов. К концу десятилетия 12-дюймовые орудия, установленные на новейших линкорах, были способны стрелять со средней скоростью почти один раз в минуту, что вдвое превышало возможности 13,5-дюймового орудия линкоров Закона о военно-морской обороне.56 Более высокие скорости были невозможны по техническим причинам, и крупнокалиберное орудие, таким образом, оставалось менее эффективным оружием, чем скорострельное на больших дистанциях, где ограничения в способах стрельбы и прицеливания всё ещё означали что значительное количество попаданий может быть получено только при стрельбе большим количеством выстрелов в быстрой последовательности. Изменения в этих методах стрельбы и прицеливания в сочетании с улучшениями, которые были сделаны в баллистике и скорострельности крупнокалиберного оружия в 1890-х годах, должны были дать крупнокалиберному оружию заметное преимущество перед скорострельным оружием при больших дальностях стрельбы. В море проблема стрельбы осложняется креном, тангажем и рысканием движущегося судна. Крен приводит к существенному и непрерывному изменению высоты орудий, расчёты которых обучены стрелять по сигналу в бортовом залпе, за исключением того момента, когда движение судна в одном направлении замедлилось до остановки, прежде чем начать его возврат. С эпохи парусного спорта до конца 1890-х годов корабельные орудия в Королевском флоте устанавливались так, чтобы они попадали в цель в конце периода крена, после чего из них производился выстрел. Правильная установка угла возвышения орудия для ведения горизонтального огня зависела от оценки амплитуды крена, что не всегда было легко сделать с точностью. Кроме того, наводчик должен был предвидеть появление цели в поле его зрения, чтобы учесть временную задержку между визуальным актом прицеливания и физическим действием нажатия на спусковой крючок или шнур для разрядки пушки, что было присуще замедленности человеческих рефлексов. Прицеливание также усложнялось изменениями высоты, вызванными тангажем, и отклонениями в обучении, вызванными рысканием, которые становились значительными по мере увеличения дальности или в условиях неумеренного моря. Таким образом, прицеливание было скорее приблизительным, чем точным, и в результате попадания могли быть произведены только на коротких дистанциях, где цель была настолько велика, что неизбежные небольшие ошибки в возвышении и наведении орудия относительно цели в момент выстрела не имели значения. И, кроме того, ограничение стрельбы только по крену снижало эффективную скорострельность скорострельных орудий.58 В 1898 году капитан Перси Скотт, особенно изобретательный британский морской офицер, проявлявший большой интерес к артиллерийскому делу, разработал альтернативный метод стрельбы. Скотт начал с замены открытых прицелов 4,7-дюймового скорострельного пистолета на оптический прицел, что значительно уменьшило угловую погрешность прицеливания 59, и установил его таким образом, чтобы он соответствовал вертикальной и горизонтальной наводке ствола, но не подвергался воздействию отдачи. Кроме того, Скотт изменил передаточное отношение подъемного механизма орудия, чтобы облегчить быстрое перемещение. Затем он разработал методы обучения своих артиллеристов чтобы постоянно целиться в подзорную трубу в цель во время крена и качки корабля, быстро поднимая и опуская ствол, а также во время рыскания корабля, раскачивая ствол из стороны в сторону. Система стрельбы Скотта “непрерывный прицел” нейтрализовала эффект, который движение корабля ранее оказывало на орудие по отношению к его цели. Как следствие, процент попаданий был значительно увеличен на тогдашних стандартных тренировочных дистанциях 1600 ярдов или меньше. 26 мая 1899 года Скотт продемонстрировал эффективность своих методов, когда 4,7-дюймовые орудия его защищенного крейсера "Сцилла" произвели 56 попаданий из 70 выстрелов во время ежегодной призовой стрельбы, что было в шесть раз лучше, чем у "Сциллы" в предыдущем году без непрерывного прицеливания, и более чем в два раза лучше, чем в среднем по эскадре. Разработав дополнительные методы обучения, Скотт повторил свой успех с 6-дюймовыми орудиями на большом защищенном крейсере "Террибл" в 1901 году. Хотя скорострельные орудия были достаточно легкими, чтобы их можно было быстро поднимать и опускать, а также тренировать с помощью рабочей силы, уже 12-дюймовые орудия были слишком тяжелыми, чтобы ими можно было управлять вручную, в то время как гидравлические подъемные и тренировочные органы управления даже на установках для крупнокалиберных орудий последней модели нельзя было заставить действовать достаточно быстро чтобы артиллеристы могли непрерывно следить за своими целями.60 Адмиралтейство, тем не менее, убедилось в эффективности подхода Скотта, и в апреле 1903 года он был назначен капитаном артиллерийской школы Королевского флота в Портсмуте "Отлично"., с мандатом на подготовку нового поколения эффективных морских стрелков.61 На дальностях, которые были намного больше, чем 1400-1600 ярдов ежегодных Призовых стрельб, отверстия, проделанные в мишени самыми крупными снарядами, были слишком малы, чтобы их можно было увидеть даже с помощью оптического прицела, и в то время как всплеск снаряда все еще был хорошо виден, но определить его близость к цели было гораздо труднее, чем в случае, когда дальности были ниже. Поэтому отдельные стрелки не могли оценить эффект своих выстрелов и, следовательно, не могли внести необходимые коррективы в настройку своих прицелов, когда случались промахи. Но в ходе экспериментов по стрельбе, которые проводились на дальностях от 5000 до 6000 ярдов в 1899 и 1900 годах, артиллерийские офицеры Средиземноморского флота обнаружили, что точность стрельбы морской артиллерии можно определить, объединив несколько орудий вместе в “залпе”, снаряды которого падали примерно в одно и то же время и на относительно небольшой площади. Залп, все всплески которого были либо ближе, либо дальше указанной цели, свидетельствовал, что прицелы были неправильно установлены по дальности/высоте. С другой стороны, залп, в результате которого всплески были как ближе, так и далее, указывал на то, что между ними могли находиться снаряды, которые могли попасть, что означало, что прицелы были установлены правильно.62 Задачи координации стрельбы из нескольких орудий, обнаружения всплесков нескольких снарядов залпа и корректировка прицелов нескольких орудий должна была “контролироваться” централизованной системой командования, процесс, который породил термин “управление огнем". В 1901 году капитан Эдвард У. Хардинг из Королевской морской артиллерии, служивший в Средиземноморском флоте в критические годы 1899-1900 гг.63 написал серию статей об управлении огнем в журнале United Services. В 1902 году он выпустил вторую серию статей под названием “Тактическое применение морской артиллерии”, которая появилась под псевдонимом "Рапидан" в ежемесячном приложении “Тяга и трансмиссия” к журналу "Инженерия". В апреле 1903 года эти статьи были собраны и опубликованы под тем же названием и под тем же псевдонимом, чтобы стать первой книгой по управлению огнем.64 В декабре 1904 года Перси Скотт выступил за использование управления огнем в лекции “Замечания по поражению с большой дистанции”, которую он прочитал на “Экселленте”.65 А в конце 1903 и начале 1904 года два назначенных Адмиралтейством комитета — один на линкоре "Викториоус", а другой на линкоре "Венерэбл" — провели серию экспериментов по управлению огнем, в которых в качестве примерного руководства использовалась книга Хардинга.66 Отчеты с двух кораблей были оценены Хардингом, который в декабре 1903 года был назначен в Департамент боеприпасов и который представил выводы комитетов по контролю за огнем в секретном печатном отчете Адмиралтейства "Управление огнем: краткое изложение нынешнего положения предмета", который был опубликован в октябре 1904 года.67 Во время экспериментов комитетов по контролю за огнем 12-дюймовый орудия "Викториоус" и "Венерэбл", должно быть, стреляли по-очереди, потому что, как уже было объяснено, крупнокалиберные орудия тогда не могли быть установлены для непрерывного прицеливания.68 Но неточность прицеливания, которая была результатом стрельбы по всплеску, по-видимому, была значительно смягчена приблизительным характером системы залпа, в которой снаряды падали на площадь, а не на точку, как это было бы случай со снарядом, выпущенным из одиночного орудия, и, как следствие, эксперименты показали, что 12-дюймовые орудия впервые смогли произвести значительное количество попаданий с большой дистанции. 6-дюймовое орудие все еще могло стрелять быстрее, чем 12-дюймовое орудие, хотя степень этого превосходства уже не была такой большой, как когда-то, из-за увеличения скорострельности 12-дюймового орудия, которое было достигнуто в 1890-х годах. Кроме того, многочисленные всплески, производимые большим количеством скорострельных 6-дюймовых орудий, имели тенденцию скрывать цель, что затрудняло оценку точности стрельбы, чем в случае с меньшим количеством всплесков, производимых меньшим количеством 12-дюймовых орудий, стреляющих медленнее. Кроме того, 6-дюймовые снаряды были менее точными, чем 12-дюймовые снаряды, когда дальность была большой, потому что они были намного меньше и стреляли с сопоставимой начальной скоростью. И, наконец, 6-дюймовые снаряды имели гораздо меньший эффект при ударе, поскольку их взрывная способность была намного меньше, чем у 12-дюймового снаряда. Предпочтение Хардинга 12-дюймовому крупнокалиберному орудию перед 6-дюймовым скорострельным было однозначным. “12-дюймовые орудия управляются и становятся эффективными сравнительно легко”, - заключил он в печатном отчете Адмиралтейства, в то время как более многочисленные 6-дюймовые орудия было чрезвычайно трудно сделать эффективными. Что касается эффекта, 6-дюймовые орудия значительно уступают, и, хотя можно ожидать большей скорости попадания на орудие на умеренных дистанциях, около 4000 ярдов, величина попаданий незначительна с учетом быстроты стрельбы по сравнению с 12-дюймовым. При сравнении значения попаданий только по весу металла, значение 12-дюймового в четыре-пять раз больше, чем у 6-дюймового . . . . более тяжелое орудие с более плоской траекторией может быть наведено на цель быстрее и легче, чем меньшее, и, следовательно, попадание начнется раньше.69 Можно ожидать, что 12-дюймовые орудия, которые могут быть наведены с помощью непрерывного прицеливания, продемонстрируют еще большее превосходство над 6-дюймовым орудием, что было обнаружено ранее комитетом по борьбе с пожарами. К середине 1904 г., вероятно, были веские основания полагать, что такая возможность будет обеспечена новым быстродействующим подъемным и тренировочным устройством крепления Vickers BVIII, которое разрабатывалось для линкоров программы 1904-05 гг.70 Последствия были очевидны. С появлением системы управления огнем и перспективой того, что крупнокалиберные орудия могут быть наведены с помощью непрерывного прицеливания, а также с учетом необходимости ведения боя на больших дистанциях, чтобы избежать угрозы торпед, появились веские причины заменить суда, вооруженные крупнокалиберными орудиями и скорострельными пушками среднего калибра на линкоры с только крупнокалиберной артиллерией. Фишер сыграл важную, если не прямую, роль в развитии системы управления огнем. В 1899 и 1900 годах, будучи главнокомандующим в Средиземном море, он продолжил эксперименты по стрельбе на большие расстояния, начатые в 1898 году его предшественником адмиралом сэром Джоном Хопкинсом, что привело к практике стрельбы залпами, описанной ранее.71 Уроки средиземноморских экспериментов с дальнобойностью, возможно, заставили Фишера задуматься о желательности вооружения одинакового калибра. В своих средиземноморских статьях он высмеивал практику оснащения кораблей скорострельными батареями, включавшими орудия трех разных размеров, предполагая, что это было результатом не более чем желания иметь “представителей всех калибров”, как если бы “вы населяли Ковчег”72. В своих комментариях к Адмиралтейство от июня 1901 года по вопросу о быстроходном линкоре, Фишер призвал к более простой системе смешанного калибра, которая состояла бы из “единообразного вооружения из 7 1/2-дюймовых орудий” в сочетании с батареей 10-дюймовых орудий73, и в своих мемуарах он утверждал, что обсуждал проблему вооружения единообразного калибра с Уильямом Генри Гардом, главным конструктором Мальтийской верфи, еще в 1900 г.74 В феврале и марте 1902 г. Фишер предписал вооружение смешанного калибра для своего идеального броненосного крейсера75, но в июле 1904 г., он призвал к вооружению одинаковым калибром как линкоров, так и броненосных крейсеров в документе, в котором излагались реформы, которые он планировал ввести после вступления в должность Первого морского лорда в октябре следующего года.76 В своей статье от июля 1904 года Фишер призвал к вооружению 10-дюймовыми орудиями нового образца одинакового калибра вместо 12-дюймовых орудий для будущих линкоров.77 Меньшее орудие, которое было значительно улучшено по сравнению с известными 10-дюймовыми орудиями, было легче и, следовательно, могло устанавливаться в большем количестве, обладало более высокой скорострельностью, и выпускало снаряд значительной мощности.78 Однако краткое изложение выводов комитетов по контролю за огнем Хардинга, опубликованное в октябре незадолго до того, как Фишер стал начальником службы, ясно дало понять, что ничего нельзя выиграть и многое можно потерять, пожертвовав поражающей способностью для большего числа более быстрых стреляющие из пушек.79 Фишер был заранее осведомлен о работе комитетов по контролю за огнем,80 и, несомненно, либо прочитал отчет, либо был проинформирован о его содержании капитаном Р.Х.С. Бэконом, его военно-морским помощником.81 “Теперь результат всей стрельбы на большие расстояния”, - утверждал он в документах, переданных лорду Селборну в день его вступления в должность,82 доказал, что если мы хотим хорошо стрелять на дистанции 6000 ярдов и выше, оружие должно стрелять медленно и обдуманно, а выстрелы отмечать, предпочтительно по одному результату за раз (колебания «выбора». Прим. ред.). Следовательно, необходимость использование большого количества орудий исчезает, и преимущество нескольких метких орудий с большими разрывными зарядами становится чрезмерным. ... Быстрый корабль с более тяжелыми орудиями и преднамеренным огнем должен абсолютно “выбить” судно с равной скоростью и множеством более легких орудий, само количество которых препятствует точному наблюдению и преднамеренному попаданию. Скорость стрельбы на дальние дистанции больше не ограничивается скоростью заряжания орудия, а ограничена методами, применяемыми для получения точности стрельбы. Предположим, что 12-дюймовая пушка выпускает по одному прицельному выстрелу в минуту. Шесть орудий позволили бы выпускать намеренно нацеленный снаряд с огромным разрывным зарядом каждые десять секунд. Пятьдесят процентов из них должны быть попаданиями с расстояния 6000 ярдов. Три 12-дюймовых снаряда, разрывающиеся на борту каждую минуту, были бы сущим адом!”83 Описание Фишером выстрелов с пометкой “предпочтительно по одному орудию за раз” указывало, возможно, на несовершенное понимание принципов системы залпа 84, но в любом случае он был убежден, что достижения в области управления огнем изменили баланс в пользу 12-дюймовой пушки к тому времени, когда он стал Первым морским лордом 20 октября 1904 года.
Dampir: Прекрасный материал
von Echenbach: 4 Вооруженный только крупнокалиберной артиллерией броненосный крейсер Переход Фишера к концепции вооружения 12-дюймовыми орудиями одинакового калибра не обязательно означал, что он был привержен строительству линкоров. К 1904 году он пришел к выводу, что торпеды, выпущенные подводными лодками или быстроходными надводными судами, сделали такие суда практически устаревшими. Фишер был особенно обеспокоен развитием подводной лодки, потенциал которой он осознал еще в 1902 году, когда командовал Средиземноморским флотом.85 В том же году Британия построила свои первые подводные лодки, а в 1903 году на этих судах были проведены испытания в Портсмуте, когда Фишер командовал военно-морской базой.86 На него произвели впечатление характеристики подводных лодок в то время87 и мнение офицера, наблюдавшего за ними, инспектирующего - капитана Подводные лодки Р. Х. С. Бэкона.88 Фишер, кроме того, возможно, знал о результатах экспериментов с торпедами, проведенных на бронированном таранном корабле “Бельсляйль” (Belleisle) в сентябре 1903 года, которые показали, что угольные бункеры обеспечивали слабую защиту от торпед и, таким образом, указывали на то, что линкоры были более уязвимы для подводной атаки, чем считалось ранее.89 В любом случае, Фишер написал статью в декабре 1903 года для Комитета имперской обороны, в котором он утверждал, что способность подводной лодки топить транспорты и даже крупные военные корабли сделает невозможным вторжение в Великобританию или морскую бомбардировку иностранных берегов90, а в начале 1904 года он сообщил контр-адмиралу принцу Луи Баттенбергскому, директору военно-морской разведки, что: “(а) Подводная лодка вступает в игру в Океанской войне почти сразу. (б) В сочетании с торпедой Уайтхеда длиной 18 футов она вытеснит пушку и произведет абсолютную революцию в военно-морской тактике. (c) Ни одна подводная лодка, когда-либо построенная или подлежащая постройке, никогда не устареет… Я ставлю свою репутацию на абсолютную надежность этих трех утверждений. Вывод таков: “Исключите линкор из программы” (если это необходимо по финансовым соображениям), но любой ценой удвойте выпуск подводных лодок”.91 К лету 1904 года Фишер был готов предложить полностью прекратить строительство линкоров. В статье, написанной в июле 1904 года, в которой он описал свои предполагаемые реформы, он утверждал, что: … Раньше транспорты или военные операции могли быть прикрыты флотом линкоров с уверенностью, что ничто не сможет атаковать их без того, чтобы сначала не быть раздавленным прикрывающим флотом! ТЕПЕРЬ ВСЕ ЭТО ПОЛНОСТЬЮ ИЗМЕНЕНО! Боевой флот не защищает ни от чего или от какой-либо операции в темное время суток, а в определенных водах нет защиты днем из-за подводной лодки. Следовательно, какая польза от линкоров в том виде, в каком мы их знали до сих пор? НИ ОДНОГО! Их единственная функция — обеспечение максимальной безопасности обороны — исчезла — потеряна!92 Эти взгляды были акцентированы в документах, представленных лорду Селборну после вступления Фишера в должность первого морского лорда 20 октября 1904 года. Затем Фишер утверждал, что есть веские основания для вопроса о том, можно ли больше оценивать военно-морское превосходство страны по ее линкорам. “Строить линкоры только для того, чтобы сражаться с линкорами противника, пока более дешевые корабли могут их уничтожить и помешать им самим защищать морские операции, - это просто разводить кошек Килкенни, неспособных ловить крыс или мышей. Для боевых целей они были бы превосходны, но для достижения практических результатов они были бы бесполезны”93. Но хотя эсминцы и подводные лодки, возможно, были способны заменить линкор в роли судна береговой обороны, ни один из типов не обладал дальностью или мореходными качествами, которые позволили бы им эффективно действовать вдоль обширных линий морского снабжения Великобритании, что, таким образом, означало, что бронированные крейсера все еще требовались для защиты торговли. Поэтому Фишер был убежден, что военно-морскую мощь страны следует измерять с точки зрения бронированных крейсеров, эсминцев и подводных лодок, а не с точки зрения линкоров. Он прямо изложил это дело Селборну 20 октября 1904 года: … Какая польза от боевого флота для страны под названием (А), находящейся в состоянии войны со страной под названием (Б), не имеющей линкоров, но имеющей быстрые бронированные крейсера и облака быстрых торпедных кораблей? Какой урон нанесли бы линкоры (А) (Б)? Хотела бы (Б) иметь несколько линкоров или больше бронированных крейсеров? Не хотела бы (А) обменять несколько линкоров на более быстрые бронированные крейсера? В таком случае то, что ни одна из сторон не желает иметь линкоры, является предполагаемым доказательством того, что они не представляют большой ценности94. Но Селборн отверг предположение Фишера о том, что линкоры больше не нужны и что британское военно-морское превосходство можно поддерживать только с помощью броненосных крейсеров и торпедных судов. “Я вполне согласен с тем, что тип линкора и тип броненосного крейсера сливаются друг с другом”, - отметил Первый лорд на полях одного из документов, представленных ему Фишером 20 октября 1904 года, “но я совершенно уверен, что если бы две державы были в равной степени обеспечены подводными лодками, эсминцами и броненосные крейсера, и у одной Державы была дополнительно эскадра кораблей, в которых экстремальная скорость была принесена в жертву более мощному вооружению = линкорам, а у другой Державы таких кораблей не было, тогда Сила, у которой были линкоры, должна победить”95. “Линкор необходим”, - настаивал Селборн в заметке на полях позже в той же статье, “так же, как и 100 лет назад”96. Фишер, по прошлому опыту, должен был знать, что его взгляды, вероятно, вызовут сильное несогласие,97 и он предвидел возражения своего покровителя и других, с самого начала признав, что его радикальные предложения не следует рассматривать как немедленные практические. “Все согласны, - писал он в своей статье в июле 1904 года, - что в настоящее время линейные корабли должны быть продолжены в строительстве и службе.”98 В документах, переданных Селборну 20 октября 1904 года, Фишер заявил, что “в настоящий момент военно-морской опыт недостаточно развит, чтобы полностью отменить строительство линкоров до тех пор, пока другие страны этого не сделают”99. Однако в своей июльской статье Фишер отметил, как и в Средиземном море, что “никто не может провести черту, за которой броненосный крейсер становится линкором, не больше, чем когда котенок становится кошкой!”100 и фактически его отказы от роли линкоров были подорваны его предложениями о развитии быстроходного линкора и тяжеловооруженного бронированного крейсера, которые с трудом можно было отличить друг от друга. “По сути, линкор, - утверждал он Селборну в октябре, “ жертвует скоростью ради превосходного вооружения и защитной брони”, добавляя, что “именно это превосходство в скорости позволяет перехватить корабли противника или уклониться от них, что составляет реальную разницу между ними”101. Фишер предлагал строить 21-узловой скоростной линкор, который был на 3 узла быстрее, чем линкоры класса "Лорд Нельсон", спроектированные в соответствии с оценками 1904-05 годов, и так же быстр, как броненосные крейсера класса "Кресси", которые вступили в строй всего два года назад.102 Линкор новой модели, таким образом, он простодушно признал в своей июльской статье, что должен был быть не чем иным, как “прославленным броненосным крейсером”103. Различие между линкором и броненосным крейсером было еще более затемнено призывом Фишера к вооружению для двух типов, которые были практически эквивалентны. Линейные корабли класса "Лорд Нельсон", программы 1904-05 годов, должны были иметь вооружение смешанного калибра из четырех 12-дюймовых орудий и десяти 9,2-дюймовых орудий, в то время как броненосные крейсера класса "Минотавр", программы того же года, должны были иметь вооружение смешанного калибра из четырех 9,2-дюймовых орудий и десяти 7,5-дюймовых орудий, что давало линкорам преимущество более чем в два раза по сравнению с броненосными крейсерами в весе крупнокалиберных, то есть 9,2-дюймовых и других снарядов, которые могли быть выпущены за определенный период.104 В своей июльской статье, Фишер выступал за вооружение из одного калибра из шестнадцати 10-дюймовых орудий для предлагаемого им линкора и шестнадцати 9,2-дюймовых орудий для предлагаемого им броненосного крейсера 105, что из-за гораздо более высокой скорострельности меньшего орудия дало бы броненосному крейсеру более чем 50-процентное преимущество над линкором в весе снарядов крупного калибра, которые могли быть выпущены за определенный период, хотя эта большая разница была бы сведена почти к паритету из-за ограничений на скорострельность, налагаемых управлением огнем.106 Эквивалентность огневой мощи была кратко нарушено в документах, представленных лорду Селборну в октябре, в которых Фишер отказался от 10-дюймового орудия в пользу 12-дюймового орудия на линкоре, оставив вооружение предлагаемого броненосного крейсера без изменений.107 Но сопоставимость огневой мощи была восстановлена вскоре после того, как Фишер стал Первым морским лордом, когда неофициальный комитет из семи его ближайших советников108 согласились с тем, что 12-дюймовые орудия подходят для броненосных крейсеров “на основании неопровержимого довода”, по словам Р.Х.С. Бэкона, участника обсуждений, “что корабли необходимого размера и тоннажа…, должны иметь дополнительное применение в возможности сформировать быструю легкую эскадру, чтобы дополнить боевые корабли в действии и беспокоить корабли в авангарде или в тылу вражеской линии”109. В ноябре 1904 года Фишер собрал ряд своих работ, включая части его июльской статьи и материалы, которые были представлены Селборну в октябре, включая комментарии Первого лорда на полях, напечатал их под заголовком "Военно-морские потребности" и разослал копии своим коллегам в Совете Адмиралтейства и избранной группе старших офицеров военно-морского флота.110 В своих комментариях к документам, вице-адмирал лорд Чарльз Бересфорд, тогдашний главнокомандующий флотом Ла-Манша, 19 декабря 1904 года настаивал на том, что “Линкор теперь побьет броненосный крейсер”, что “скорость возможно уровнять с броненосными крейсерами, что невозможно с линкорами из-за того, что у них разные обязанности, как стратегически, так и тактически” и что поэтому он мог “не согласиться с утверждением, что день линкора прошел”111. Чтобы противостоять аргументам и влиянию таких критиков, Фишер убедил Селборна в августе 1904 года назначить специальный комитет экспертов для рассмотрения вопроса о проектировании военных кораблей, которые должны были быть построены в соответствии со сметами 1905-06 годов. Фишер объяснил виконту Эшеру 21 августа 1904 года, что он уже “получил проекты из того, что должно было быть”, но что было бы “политически важно иметь комитет с хорошими именами”, чтобы оппоненты “стреляли в них и оставили меня в покое!”112 Фишеровский “Комитет по проектам” был назначен письмом Адмиралтейства от 22 декабря 1904 г.113 Семь из четырнадцати членов были военно-морскими офицерами, включая директора военно-морской разведки, главного инженера Флота, контр-адмирала, командующего флотилиями эсминцев и подводных лодок, и офицеры, которые вот-вот станут контролером и директором военно-морского вооружения.114 Семь гражданских членов включали директора военно-морского строительства, начальника экспериментальных работ Адмиралтейства и главного конструктора Портсмутской верфи.115 Шесть из семи членов неофициального комитета близких советников Фишера были членами Комитета по проектам, а седьмому человеку была предоставлена должность секретаря.116 Фишер, хотя и не является членом комитета, был назначен его председателем в письме о назначении.117 Инструкции, выданные членам комитета, предусматривали, что он рассмотрит, в дополнение к проектам трех типов надводных быстроходных торпедных кораблей, проекты быстроходного линкора со скоростью 21 узел и броненосного крейсера со скоростью 25 узлов, которые должны были быть вооружены 12-дюймовыми орудиями.118 Однако, прежде чем комитет смог собраться, Адмиралтейство приняло решения в ответ на непредвиденное ухудшение финансового положения, что, по сути, предопределило строительную политику, которая в значительной степени благоприятствовала строительству бронированных крейсеров, а не линкоров. Селборну было разрешено значительно увеличить размер сметы на 1904-05 годы, пообещав Кабинету министров в мае 1904 года, что в следующем году будут произведены существенные сокращения119, но к осени 1904 года финансовая картина правительства была намного хуже, чем прогнозировалось предыдущей весной. “Мне жаль сообщать вам, - сообщил Селборн Фишеру 17 октября 1904 года, - что выручка падает так быстро, что это выглядит как дефицит предполагаемого дохода текущего года в размере 2 000 000 фунтов стерлингов и в следующем году в большем размере!!!”120 К декабрю дела не улучшились, и тогда Фишера попросили сократить строительную программу на следующий год. 30 декабря, Например, Г. Претиман, парламентский и финансовый секретарь Адмиралтейства, сообщил Селборну, что Фишер “готов согласиться на сокращения в свете потерь России121 и потому, что быстрый прогресс в строительстве существующих крупных кораблей "гарантирует соответствующую задержку в закладке других крупных кораблей, особенно если такое быстрое строительство возможно".122 В соответствии плану Селборна, принятому в 1902 году, ежегодно должны были закладываться три линейных корабля и четыре броненосных крейсера.123 Однако программа 1905-06 годов понесла ущерб в прошлом году из-за необходимости приобрести два небольших чилийских линкора сверх установленной в этом году квоты в три линкора, чтобы предотвратить их приобретение русскими для использования против Японии, союзника Великобритании, что сократило график на один линкор.124 Кроме того, необходимость экономии привела к дальнейшему сокращение одного линкора и одного броненосного крейсера. Первоначально запланированное соотношение годового строительства линкора и броненосного крейсера, равное три к четырем, было, таким образом, преобразовано ходом событий в соотношение один к трем, результат, который благоприятствовал предпочтению Фишера броненосному крейсеру. Фишер, однако, не был удовлетворен приоритетом, отданным броненосному крейсеру над линкором только в силу обстоятельств, и в Комитете по дизайну он попытался утвердить эту позицию в принципе. Печатные материалы Комитета по проектам, который заседал на десяти сессиях в январе и феврале 1905 года, проливают мало прямого света на линию аргументации, которую тогда занял Фишер,125 но не может быть никаких сомнений в том, что он призывал к отмене линкора и строительству только броненосных крейсеров. Фишер настаивал на том, что он делал это в переписке с различными лицами с 1908 по 1912 год, и в письме, которое он написал в "Таймс" в 1919 году.126 В трех случаях он упомянул, что лорд Кельвин, выдающийся физик-практик и член комитета, поддержал его, 127 и биограф Кельвина, основываясь на информации, предоставленной Фишером,128 писал в 1910 году, что знаменитый ученый “в целом склонялся к тому, чтобы отдать предпочтение быстрому броненосному крейсеру”, а не линкору во время заседаний Комитета.129 Селборн, более того, был убежден, что Фишер к этому времени пришел к выводу, что линкор устарел. ”Фишер полагал, что торпеда, используемая эсминцами и подводными лодками и миноносцами, - писал Селборн премьер-министру А.Дж. Бальфуру 23 августа 1905 года, описывая взгляды Первого морского лорда на предыдущий март, - должна была сделать узкие моря (очень широко интерпретируемые) невозможными для линкоров…”130 Фишер также утверждал в Комитете по проектированию, что бронированный крейсер был немногим более уязвим, чем линкор, для огня из крупнокалиберных орудий. Значительно улучшенные осколочно-фугасные бронебойные снаряды были введены в 1903 году, и Королевский флот был на пороге принятия на вооружение своих первых снарядов с “крышками” (аналог «наконечника Макарова». Ред.), которые значительно увеличивали пробиваемость.131 Бронебойный снаряд 12-дюймового орудия последней модели, таким образом, был бы способен пробивать 11 дюймов брони, предлагаемой для защиты ватерлинии и основного вооружения нового линкора на предполагаемых дальностях боя.132 Как линкор новой модели, так и броненосные крейсера в любом случае были уязвимым для крупнокалиберных осколочно-фугасных снарядов, учитывая невозможность защиты больших площадей за пределами пояса и вооружения средней броней из-за увеличения веса, которое повлекло бы за собой усиление защиты.133 Таким образом, были основания полагать, что тяжелая броня была бесполезна, и лучшее, что можно было сделать, - это обеспечить защиту жизненно важных частей, которой было бы достаточно, чтобы противостоять крупнокалиберным взрывоопасным снарядам. Для такой цели было бы достаточно шести-восьми дюймов, предложенных для пояса и вооружения новых бронированных крейсеров. Взгляды Фишера на этот вопрос в 1905 году были раскрыты несколько лет спустя в ходе обмена письмами с Уинстоном Черчиллем, который в то время был первым лордом. 12 апреля 1912 года Черчилль, получив информацию о дальнейших достижениях в области совершенствования крупнокалиберных бронебойных снарядов, которые, по-видимому, сделали тяжелую броню неэффективной, предложил Фишеру отказаться от нее.134 22 апреля Фишер ответил, что “просто поразительно, насколько все аргументы, которые вы используете, точно идентичны тем, которые я использовал при поддержке лорда Кельвина в устных и неофициальных дискуссиях, которые имели место на незабываемых встречах с этим великим человеком в отношении [Комитета по дизайну]”.135 В документах, представленных Комитету по дизайну, Фишер представил аргументы как в пользу линкора, так и в пользу броненосного крейсера. “Линкор, - утверждал он затем, - является воплощением концентрации артиллерийской мощи”, в то время как “бронированный крейсер является воплощением Боевой скорости”136. Но если он не атаковал концепцию линкора в принципе, то он утверждал, что его основные характеристики будут воплощены в предлагаемых проектах вооруженного только крупнокалиберной артиллерией броненосного крейсера, и, таким образом, подразумевалось, что предлагаемый полностью крупнокалиберный линкор может оказаться излишним. Бронированный крейсер с тяжелым вооружением, отметил Фишер, будет достаточно быстрым и мощным, чтобы “уничтожить все, что плавает, кроме предлагаемого линкора...”137 Затем он привел утверждение японцев о том, что такие суда “смогут, если потребуется, находиться на линии боя” из-за их “единое вооружение из 12-дюймовых орудий, которое является вооружением линкора”138. “Действительно, - продолжил он, - эти броненосные крейсера являются замаскированными линкорами”139. Фишер закончил завуалированным призывом к броненосному крейсеру по соображениям экономии. Японцы, заметил он, собирались объединить линкор и броненосный крейсер, чтобы создать “прославленный броненосный крейсер”, потому что “в настоящее время они не могут позволить себе иметь и то, и другое, и они не могут позволить себе пойти на наши перемещения”140. Но все тактические, технические и финансовые аргументы Фишера оказались безрезультатными, и Кельвин остался единственным членом Комитета по проектам с правом решающего голоса, готовым отказаться от линкора.141 Однако добиться ничего не удалось, нарушив консенсус, который был достигнут в комитете по предлагаемым линкорам и броненосным крейсерам, и в конце концов и Фишер, и Кельвин поддержали рекомендации большинства.
von Echenbach: В феврале 1905 года в “Первом отчете о ходе работ” Комитета по проектированию были изложены особенности 21-узлового линкора, вооруженного десятью 12-дюймовыми орудиями, и 25-узлового броненосного крейсера, вооруженного восемью 12-дюймовыми орудиями.142 В докладе рекомендовалось использовать турбинные двигатели, практичность которых недавно была продемонстрирована на ряде небольших коммерческих и военно-морских судов.143 В обоих типах предлагаемых проектов, турбины вместо менее эффективных поршневых двигателей, которыми в прошлом оснащались все крупные военные корабли с паровой двигателем, полагались более подходящими для достижения высоких скоростей и надежности, требуемых при минимально возможном водоизмещении.144 В докладе также содержались рекомендации в отношении расположения вооружения. 12-дюймовые орудия линкора должны были быть расположены таким образом, чтобы восемь орудий могли стрелять с каждого борта, а шесть орудий могли стрелять прямо вперед или за корму, что дало бы ему превосходство в два к одному в крупнокалиберных орудиях над обычным линкором с вооружением смешанного калибра в залп с борта на борт и превосходство три к одному в крупнокалиберном оружии во время погони.145 12-дюймовые орудия броненосных крейсеров должны были быть расположены по другой схеме, что позволяло вести огонь из шести орудий по бортам или непосредственно впереди или за кормой, что позволило бы им превосходить по крупнокалиберному вооружению обычный линкор с вооружением смешанного калибра в соотношении три к двум при столкновении бортом к борту и в соотношении три к одному, как это было в случае с линкором новой модели, в погоне.146 “Бронированные крейсеры”, как отмечалось в добавлении к “Первому отчету о ходе работ”, “не сравнимы ни с чем существующим; на самом деле они являются быстрыми линкорами”147. В 1904 году Фишер выдвинул экономические аргументы в пользу вооружения одинаковым калибром. “Если все орудия будут одинакового калибра, - утверждал он, - общее количество боеприпасов может быть значительно уменьшено— существует также огромное преимущество в том, чтобы предоставлять запасные части и приспособления только для одного типа орудия вместо двух или трех — обратите внимание на огромное преимущество взаимозаменяемости деталей”148. Вооружение линкора и броненосных крейсеров одинакового калибра, предложенное Комитетом по дизайну, было дороже, чем смешанное вооружения линкоров и броненосных крейсеров прошлого,149 что способствовало увеличению общей стоимости линкора на 10 процентов и не менее чем на 28 процентов общей стоимости броненосных крейсеров по сравнению с затраты их непосредственных предшественников.150 Но Комитет по проектированию ясно дал понять в добавлении к своему “Первому отчету о ходе работы”, что, по их мнению, внедрение 12-дюймового орудийного вооружения одинакового калибра как для линкора, так и для броненосных крейсеров приведет к значительной экономии. Члены Комитета были убеждены, что будущие сражения будут вестись на больших дистанциях, где только орудия самого большого калибра могут считаться эффективными. При таких обстоятельствах четыре корабля новой модели превзошли бы шесть обычных линкоров с большим вооружением в бою от борта к борту и сравнялись бы по огневой мощи не менее чем с двенадцатью обычными линкорами в погоне. Таким образом, предлагаемые линкоры и броненосные крейсера могут быть оправданы с точки зрения экономии, поскольку увеличение боевой мощи было достаточно значительным, чтобы сократить количество кораблей, которые необходимо было бы построить для противодействия иностранным обычным линкорам, что привело бы к экономии, которая перевесила бы увеличение стоимости за единицу. Поэтому комитет отметил, что помимо “боевых аргументов в пользу нового проекта наиболее важной является чисто финансовая сторона вопроса”151. Общий проект линкора и броненосных крейсеров, рекомендованный Комитетом по проектам, был одобрен Советом Адмиралтейства 17 марта 1905 года152. детальный проект линкора был утвержден советом 15 мая 153, а проект броненосных крейсеров - 7 июля 154. Так уже в мае 1905 года лондонский технический журнал Engineering опубликовал примерно точное описание предлагаемого нового линкора.155 Детали броненосных крейсеров, в отличие от них, держались в строгом секрете. На заседании совета 17 июля 1905 года Фишер объяснил “чрезвычайную важность сохранения "В секрете" конструкций новых крейсеров"156, а 12 августа совет постановил, что все переговоры со строительными фирмами должны “проводиться, насколько это практически возможно, путем личного обсуждение и минимальной перепиской”.157 В отсутствие официальной информации издание "Боевые корабли" за 1906 год, таким образом, сообщило о слухах о вооружении единообразного калибра из восьми или десяти 9,2-дюймовых орудий для предлагаемых новых броненосных крейсеров.158 Новый линкор, который был назван "Дредноут"., Был заложен в Портсмуте 2 октября 1905 года. Адмиралтейство намеревалось закончить ее за год, вместо обычного периода в два с половиной года, чтобы как можно быстрее получить опыт работы с новыми двигательными установками и вооружением.159 Чтобы ускорить процесс строительства, 12-дюймовые орудия и установки, выделенные для в прошлом году два линкора класса "Лорд Нельсон" были переведены на "Дредноут"; однако для изготовления дополнительных орудий для броненосных крейсеров потребовалось бы несколько лет, и, таким образом, эти суда не были заложены до весны 1906 года и, как ожидается, не будут завершены до середины 1908 года.160 Броненосные крейсера были известны как класс "Инвинсибл" по названию головного корабля,161 который вполне возможно, был вдохновлен проектом Куниберти 1903 года. Тем временем Фишер продолжал свою кампанию за политику строительства только броненосных крейсеров, но под видом объединения линкора и броненосного крейсера в один тип. В конце февраля 1905 года Фишер написал Бальфуру: … Сердцевина крейсера– Это замаскированный линкор! ! ! Она - грядущий Линкор. Почему? Из-за скорости! Вот почему на самом деле только один линкор. Сейчас разрабатывается новый дизайн — избавьтесь от различия линкоров и броненосных крейсеров. Просто Бронированные Корабли!162 “В заявлении нет преувеличения”, - позже утверждал Фишер в отчете Комитета по оценке Военно-морского флота от 16 ноября 1905 года, - “мощь орудий и броневая защита, воплощенные в новой конструкции броненосного крейсера”, означали “что ни один существующий линкор не мог безопасно столкнуться с ним на дальних дистанциях, на которых его превосходящая скорость позволила бы крейсеру навязать сражение”163. “Насколько это будет осуществимо в будущем? [так в оригинале], - затем спросил Фишер, - Строить все наши бронированные суда по единому проекту, сочетая скорость броненосного крейсера с наступательной и оборонительной мощью линкора?”164 Он пришел к выводу, что действительно, настолько очевидно, если бы броненосный крейсер и линкор могли быть объединены в один тип, в руках наших адмиралов было бы огромное преимущество, что этот вопрос требует самого серьезного рассмотрения... Боевые эскадры, составленные таким образом, обладали бы гибкостью, доселе недостижимой, и мощью, доселе недоступной о таком и не мечталось. То, что такую комбинацию едва ли можно отбросить как чисто призрачный и нелепый компромисс, показывают итальянские проекты Куниберти. . .165 Две недели спустя, 2 декабря 1905 года, Фишер созвал специальное совещание четырех морских лордов; директора военно-морской разведки, артиллерии и строительства; а также различные помощники капитана, командиры и гражданские секретари.166 По этому случаю Фишер приказал сформировать то, что составляло второй комитет по проектам, который должен был состоять из директоров военно-морской разведки и боеприпасов, помощников капитана Первого морского лорда и контролера, двух помощников капитана Директора военно-морской разведки и двух командиров, с капитаном К.Л. Оттли, директор военно-морской разведки, исполняющий обязанности председателя, и У. Грэм Грин, гражданское лицо и глава Военно-морского ведомства, будет исполнять обязанности секретаря.167 Фишер заявил, что комитет рассмотрит, среди прочего, “слияние линкора и броненосного крейсера”.168 Он сообщил собранию, что в парламентском документе, который вот-вот будет опубликован,169 термины “линкор” и “крейсер” были отброшены, а вместо обоих был применён термин “Бронированные суда”. Цель состояла в том, чтобы иметь только один тип. Конструкция броненосного крейсера этого года имела меньшую броню и вооружение, но большую скорость, чем конструкция линкора, но практически новый Броненосный крейсер был линкором. Было желательно добиться слияния двух проектов к следующему году; казалось возможным это сделать, и было бы большим подспорьем, если бы Комитет рассмотрел этот вопрос.170 Необходимость разработки экономичных средств сдерживания двойной угрозы, создаваемой французскими и российскими линкорами и броненосными крейсерами, отпала после тяжелых потерь российского флота, понесенных в поражения, нанесенные японцами в 1905 году, и разорение российских финансов из-за войны, которые сделали быстрое восстановление военно-морского флота крайне маловероятным. Враждебность отношений Франции с Германией — единственной другой европейской военно—морской державой, имеющей серьезные последствия, - исключала возможность военно-морского союза между этими двумя странами, только французская военно-морская мощь не могла представлять реальной угрозы военно-морской безопасности Великобритании, и в любом случае подписание Сердечного соглашения в апреле 1904 года заложило дипломатическую основу для дружественных англо-французских отношений. Это оставляло быстро растущий немецкий флот сам по себе единственной серьезной потенциальной опасностью. Однако германский военно-морской флот, хотя и был силен линкорами, имел мало броненосных крейсеров, и у него было мало заморских баз для их снабжения, даже если бы они у него были; кроме того, Британские острова блокировали легкий доступ из немецких портов в открытое море, что с самого начала ставило под угрозу стратегию немецкого крейсера171. Короче говоря, к концу 1905 года стало ясно, что любая опасность для броненосных крейсеров, которая все еще оставалась, может быть решена существующими судами, и что дальнейшее британское строительство больших кораблей должно быть посвящено линкорам. Положение Великобритании настолько улучшилось, что лорд Коудор, сменивший Селборна на посту первого лорда в марте 1905 года, заявил в декабре 1905 года в парламентском документе, на который ссылался Фишер на заседании 2 декабря, что ежегодно необходимо будет закладывать не более четырех “больших бронированных кораблей”172, которых, в итоге, было на три корабля меньше в год, чем требовалось Селборну в 1902 году. Рекомендации комитета “Fusion Design”, отчет которого был готов в январе 1906 года, отражали оценку изменений, произошедших в стратегическом положении Великобритании. Комбинированный линкор-броненосный крейсер Фишера должен был иметь вооружение и броню дредноута, но скорость "Инвинсибла" (прото-проект Фишера 1902 г. Прим. ред.). Комитет, однако, утверждал, что стоимость такого судна по сравнению с линкором типа “Дредноут" приведет к сокращению количества кораблей, которые могут быть построены, без увеличения огневой мощи, чтобы компенсировать разницу, что означало бы, что в 1909 году Британия "будет иметь лишь незначительное численное преимущество" над Германией в новых бронированных кораблях”173. “Более того, - отмечается в докладе комитета, - если мы начнем строить класс ”Фьюжн“, ответ Германии должен быть и, вероятно, будет, в виде кораблей одинакового тоннажа, но несущие большее количество орудий пропорционально тоннажу и жертвующие чем-то с точки зрения скорости или запаса угля. В этом случае наши корабли явно уступали бы им в огневой мощи”174. Хотя в отчете комитета признавалось, что подразделение судов класса “Фьюжн” имело бы большую ценность “как быстрое ”Фланговое" подразделение", они настаивали на том, что Британия должна сначала установить явное численное превосходство в полностью крупнокалиберных линкорах, прежде чем такое подразделение могло быть предусмотрено.175 Комитет полагал, что три “Инвинсибла” удовлетворяли требованиям Великобритании к новым броненосным крейсерам., и, таким образом, в их отчете был сделан вывод о том, что четыре судна, которые планируется заложить в 1906 году, “должны быть линейными кораблями со скоростью, подобной ”Дредноуту“...”176 В качестве постскриптума в отчете комитета действительно предполагалось, что вопрос о классе "Фьюжн" может быть вновь открыт после 1906 года, и что 12-дюймовые орудия, первоначально указанные для проекта, могут быть заменены 13,5-дюймовыми орудиями новой модели.177 Нет никаких записей о реакции Фишера на отчет комитета “Fusion Design”. Однако он был не в том положении, чтобы отменить выводы, сделанные комитетом, созданным им самим, в состав которого входили многие из его самых сильных сторонников, учитывая сильную оппозицию его политике, которая развивалась за пределами Адмиралтейства в 1905 году178 Падение консерваторов в декабре 1905 года и выборы в январе 1906 года сильного либерального правительства, которое придерживалось политики жесткой экономии, более того, практически исключило любую возможность сочетания высокой скорости, тяжелого вооружения и толстой брони в одном судне за счет увеличения стоимости за единицу. Как бы то ни было, Либеральный кабинет настоял на том, чтобы новый Первый лорд, лорд Твидмут, сократил военно-морские расходы, и 26 мая 1906 года четыре морских лорда согласились ограничить программу 1906-07 тремя кораблями вместо четырёх, о которых просил лорд Коудор в декабре прошлого года.179 В соответствии с рекомендациями доклада комитета “Fusion Design”, все три судна должны были быть линейными кораблями.180 Сокращение численности создало серьезную проблему для Королевского флота, который в недалеком будущем должен был иметь “дредноуты” в большом количестве, чтобы соответствовать флотам линкоров с большим вооружением, которые наверняка будут построены иностранными державами. Однако в сентябре 1906 года надежды Фишера на более дешевую военно-морскую стратегию, основанную на броненосных крейсерах, а не на линкорах, возродились, когда он узнал о предложениях Артура Хангерфорда Поллена о высокоразвитой системе управления огнем, которая, как обещал изобретатель, даст Королевскому флоту прочную монополию на дальние удары.
von Echenbach: [3] Концепция и первоначальная разработка системы управления стрельбой Поллена, 1900-1906 1 Введение (a) ДАЛЬНОМЕР В КОРОЛЕВСКОМ ФЛОТЕ ДО 1906 ГОДА Значение предложений Поллена 1906 года невозможно оценить в полной мере без предварительного понимания истории предыдущих усилий Королевского военно-морского флота по поиску решения проблемы определения дальности ВМС. В последние годы эпохи парусов техника стрельбы и прицеливания была такова, что эффективная дальность стрельбы даже самых больших морских орудий составляла в лучшем случае не более 700 ярдов.1 На этом расстоянии траектории снарядов были практически ровными, а время полета снаряда составляло всего несколько секунд.2 К концу наполеоновских войн артиллерийские эксперты Королевского военно—морского флота пришли к выводу, что в таких условиях наилучшие результаты поражения можно получить, установив орудия так, чтобы их снаряды стреляли параллельно поверхности моря, то есть, не применять возвышение орудий сверх того, которое было необходимо для компенсации эффекта стрельбы по крену — практика, известная как “горизонтальный огонь”3. С середины 19 века внедрение паровой тяги позволило военным кораблям достигать более высоких скоростей и способности двигаться независимо от ветра и волн, но за счет увеличения рыскания, тангажа и крена усугубляло проблему стрельбы и прицеливания.4 Таким образом, несмотря на незначительные улучшения в оборудовании для стрельбы и прицеливания, а также очень значительное увеличение размеров снарядов и начальной скорости, эффективная дальность стрельбы морских орудий до конца 1880-х годов все еще была настолько короткой — менее 2000 ярдов даже в идеальных условиях5 — что траектории снарядов оставались практически прямыми, а время полета снаряда было почти мгновенным. Британские морские орудия, как следствие, продолжали устанавливаться и наводиться для обеспечения горизонтального огня,6 что означало, что не было необходимости в точном определении дальности для установки прицелов. В середине 19 века сэр Говард Дуглас, выдающийся британский авторитет в области морской артиллерии, утверждал, что “во всех случаях артиллерийской стрельбы точное знание расстояния имеет первостепенное значение”7, но предложенные им методы определения дальности в море были механически слишком грубыми, чтобы достичь удовлетворительных результатов в иных условиях, кроме идеальных. Отсутствие эффективного морского дальномера в любом случае не имело большого значения, пока морские орудия были установлены и нацелены на горизонтальный огонь, и, вероятно, по этой причине Королевский флот в течение многих лет прилагал мало усилий для решения этой проблемы. Интерес к военно-морскому измерению дистанций, возможно, был стимулирован появлением скорострельных орудий в 1880-х годах, высокая скорострельность которых позволяла им попадать на большие расстояния, чем в упор.8 В июне 1889 года Комитет по вооружениям передал вопрос о военно-морских приборах для определения дальности директору военно-морского вооружения капитану Джону Фишеру после того, как ему стало известно об экспериментах лейтенанта Брэдли Фиске из Военно-морского флота Соединенных Штатов. Хотя капитан “Экселлента” посоветовал Фишеру, что дальность стрельбы лучше всего можно получить пробными выстрелами из скорострельных орудий, 29 июня 1889 года он сообщил директору артиллерии, что “простой и легко управляемый дальномер, подходящий для использования на борту корабля”, был бы "большим преимуществом"9. После двух лет дальнейшего обсуждения требований военно-морского флота к дальномерам10 Военное министерство от имени Адмиралтейства опубликовало объявление о дальномере для военно-морского флота, “способного измерять дальности не менее 3000 ярдов с максимальной погрешностью 3 процента”11. “Комитет на военно-морском дальномерам” был назначен Адмиралтейством в марте 1892 года для оценки четырех приборов, которые были представлены в ответ на уведомление Военного министерства.12 После конкурсных испытаний на защищенном крейсере второго класса "Аретуза" в апреле 1892 года комитет выбрал прибор, изготовленный фирмой "Барр и Струд" в Глазго, который был разработан в 1888 году13 для дальнейших испытаний.14 Этот продолговатый прибор, которым управлял один наблюдатель, был шарнирно установлен на пьедестале. При наведении на цель так, чтобы линия визирования с одного конца образовывала прямой угол относительно ее продольной оси, затем измеряли наклонный угол, образованный линией визирования к цели на противоположном конце прибора, с помощью расположения зеркал, линз и регулировки движущейся призмы для получения так называемого “совпадения”, которое с помощью тригонометрических вычислений давало дальность до цели. Регулировка призмы осуществлялась посредством перемещения ролика в действии, которое было известно как выполнение “разреза”. После дальнейших испытаний на “Экселленте” и на борту нескольких военно-морских судов, находящихся на регулярной службе, директор военно-морского вооружения сообщил в ноябре 1893 года, что дальномер Barr & Stroud обладает точность до 1 процента на расстоянии 3000 ярдов, прост в управлении, работоспособен в ночное время и нечувствителен к изменениям температуры.15 Как следствие, он был принят на вооружение и, по-видимому, вошел в общее употребление в 1899 г.16 Однако первый морской дальномер Barr & Stroud не мог обеспечить либо окончательное, либо полное решение проблемы настройки прицела. Во-первых, эффективная дальность действия прибора была ограничена факторами, присущими его оптической конструкции. Основание серийного дальномера Barr & Stroud, то есть расстояние между концами прибора, с которого были установлены линии визирования, составляло четыре с половиной фута, что позволяло точно определять дальность примерно до 4000 ярдов.17 Увеличение эффективной дальности стрельбы могло быть достигнуто только за счет удлинения основания, но построить каркас, способный выдержать такое длинное устройство с необходимой жесткостью, было практически невозможно.18 Тем не менее успехи в стрельбе и прицеливании, описанные в предыдущей главе, побудили Адмиралтейство еще в 1901 году провести стрельбу из крупнокалиберных орудий на дальностях до 6000 ярдов, результаты которых были крайне неудовлетворительными.19 Кроме того, оператор дальномера Barr & Stroud столкнулся с рядом немалых трудностей. Если цель должна была оставаться в поле зрения, дальномер должен был подниматься и опускаться, а также перемещаться взад и вперед, чтобы компенсировать рыскание, тангаж и крен и, кроме того, обучен учитывать любое изменение положения цели относительно положения стреляющего корабля. Выполнение разреза требовало неудобной регулировки ролика, задача считывания дистанции со шкалы была одновременно сложной и подверженной ошибкам, а прерывание выполнения разрезов из-за необходимости считывания шкалы уменьшало количество диапазонов, которые можно было наблюдать в данный момент времени. И, наконец, оператор дальномера, который стоял, должен был сохранять равновесие во время выполнения всех этих операций, что было нелегко выполнить, когда корабль сильно наклонялся.20 Таким образом, при наиболее благоприятных условиях оператору дальномера все еще требовалось несколько секунд, чтобы настроить свой прибор для измерения каждой дальности, а затем ему приходилось считывать свои данные и передавать их на орудия, что требовало дополнительного времени. При неблагоприятных условиях, которые могли возникнуть в бою, определение дальности, скорее всего, будет еще медленнее и подвержено большим ошибкам. Таким образом, если курсы и скорости боевых кораблей противника были таковы, что приводили к быстрым изменениям дальности, данные не могли быть получены с помощью дальномера с достаточной скоростью или последовательностью, чтобы обеспечить непрерывную настройку прицела. Кроме того, наблюдение за целью в бою, скорее всего, будет прерываться туманом, пороховым дымом или брызгами всплесков и осколками снарядов, которые время от времени будут препятствовать съемке любых дальностей. И, наконец, увеличение дальности стрельбы привело к соразмерному увеличению времени полета снаряда 21, что означало, что дальность и направление цели могли значительно измениться в течение интервала между моментом выстрела и моментом удара. Точная настройка прицела при больших расстояниях в условиях, которые могли возникнуть в действии, таким образом, требовала прибора определения дальности, способного проводить точные измерения на больших расстояниях, средства использования случайных наблюдений дальномера для получения быстрого потока данных о дальности, который не зависел от непрерывного наблюдения за целью, и коррекция сгенерированных диапазонов для любого изменения диапазона — и наблюдаемых пеленгов для любого изменения пеленга — которые могут быть вызваны относительным движение стреляющего корабля и цели во время полета снаряда. К 1906 году разрозненные и нескоординированные усилия привели к определенному прогрессу. В 1902 году лейтенант Джон Дюмареск из Королевского военно-морского флота изобрел тригонометрический калькулятор с логарифмической линейкой, который был известен как дюмареск в честь его изобретателя. Dumaresq, установленный с учетом курсов и скоростей стреляющего корабля и цели, а также пеленга цели, указывал как изменение скорости дальности, так и отклонение. В 1904 году Адмиралтейство начало эксперименты с механическим устройством, которое генерировало дальности независимо от наблюдений за целью. Машина, разработанная крупной фирмой по производству вооружений Vickers, состояла из часового двигателя, то есть механизма с пружинным приводом, который перемещал указатель по круглому циферблату, отмеченному последовательностью диапазонов. После того, как указатель был установлен на начальный диапазон и двигатель был настроен на работу со скоростью, соответствующей изменению скорости диапазона, индикатор диапазона Виккерса или, как его называли, “часы”, затем указывал диапазоны в терминах этого изменения скорости диапазона. Начальная настройка указателя на циферблате обеспечивалась одним наблюдением за дальностью с помощью дальномера. Скорость изменения дальности была определена одним из двух способов. Его можно было бы рассчитать на бумаге, просто разделив разницу между двумя диапазонами, полученными с помощью дальномера, на время между наблюдениями, которое можно было бы измерить с помощью секундомера. В качестве альтернативы, скорость изменения диапазона может быть рассчитана на dumaresq.22 Также был достигнут важный прогресс в определении дальности. Отчет об экспериментах по стрельбе на большие расстояния в конце 1903 и начале 1904 года, в котором был сделан вывод о том, что из крупнокалиберных орудий можно эффективно стрелять на дальностях до 8000 ярдов, побудил Адмиралтейство в 1904 году издать требование о дальномере, который был “способен измерять дальности, по крайней мере, до 7000 ярдов с максимальной погрешностью в 1 процент и далее до 10 000 ярдов с пропорциональной погрешностью”23. Требования привели к разработке 9-футового базового прибора для одного наблюдателя компанией Barr & Stroud и 10-футового базового прибора для одного наблюдателя фирмой Thomas Cooke & Sons. из Йорка, которые были предложены Адмиралтейству в 1906 году. В обоих случаях увеличение длины основания, необходимое для точности на больших дальностях, стало возможным благодаря тому, что полированные металлические пластины, которые ранее использовались в дальномерах в качестве отражателей, были заменены пятиугольными призмами, две поверхности отражения которых компенсировали незначительные смещения выравнивания, это означало, что каркас, способный удерживать дальномер идеально жестким вдоль его продольной оси, не требовался. После испытаний, завершившихся к середине 1906 года, Адмиралтейство приняло на вооружение дальномер новой модели Barr & Stroud24. Тем не менее, основные трудности оставались. Эффективность dumaresq была серьезно скомпрометирована отсутствием каких-либо средств измерения целевого курса и скорости, настройки которых, как следствие, приходилось угадывать. Кроме того, комбинации секундомера/часов Виккерса и часов дюмареска/Виккерса не могли адекватно учитывать изменения скорости изменения дальности. Учитывая постоянные курсы и скорости стрельбы по кораблю и цели, дальность стрельбы могла не только оставаться неизменной или изменяться с постоянной скоростью, но также могла изменяться со скоростью, которая сама изменялась с постоянной скоростью. Таким образом, изменение скорости дальности, вычисленное методом секундомера, может привести к очень неточной настройке часов Виккерса, поскольку изменение скорости дальности может значительно измениться в течение интервала времени между двумя наблюдениями дальности, которые использовались для вычисления одного изменения скорости дальности. С другой стороны, можно было бы использовать dumaresq для указания непрерывного изменения скорости изменения дальности путем непрерывной регулировки его настройки для целевого пеленга, поскольку целевой пеленг менялся пропорционально изменениям скорости изменения дальности. Непрерывное изменение скорости изменения дальности, указанное dumaresq, однако, не могло быть представлено часами Виккерса, двигатель которых нельзя было заставить непрерывно изменять скорость. Результатом было то, что по мере того, как скорость часов Виккерса изменялась поэтапно в попытке повторить непрерывное изменение скорости изменения дальности, указанной dumaresq, диапазон, указанный часами, становился все более неточным. В отсутствие эффективных инструментов значительный прогресс Королевского военно-морского флота в области артиллерии в течение первых нескольких лет нового столетия стал результатом изменений в практических процедурах и методах оценки. В период с 1884 по 1904 год артиллерия флота была проверена ежегодными призовыми стрельбами, в ходе которых корабль двигался на малой скорости по заданному курсу и стрелял по неподвижной цели на дальностях от 1400 до 1600 ярдов. Средний процент попаданий по флоту в результате выстрелов, произведенных во время этих событий, всегда был значительно ниже 50 процентов из-за неадекватности импровизированных мишеней, бессистемная оценка результатов и отсутствие стимулов для хорошей стрельбы. Под руководством Перси Скотта, который стал первым инспектором стрельбы по мишеням в феврале 1905 года, Ежегодные Призовые стрельбы были заменены в 1905 году Испытанием и боевой практикой канониров. В тесте канонира/стрелка артиллеристы стреляли со стационарного корабля по неподвижной цели на дальности 2000 ярдов, в то время как на боевой практике артиллеристы должны были стрелять по неподвижной цели с корабля, идущего на малой скорости по заданному курсу на дальностях от 5000 до 7000 ярдов. Новая система ввела хорошо продуманную стандартную цель, ежегодные списки военных кораблей, ранжированных по их результатам стрельбы, продвижения по службе для офицеров, чьи корабли показали хорошие результаты, и суды по расследованию для судов с низкими показателями. В результате усилий Скотта средний процент попаданий снарядов, выпущенных в тесте стрелка, увеличился с 56 процентов в 1905 году до 79 процентов в 1907 году, в то время как средний показатель боевой практики флота, который был рассчитан по системе очков, а не в процентах попаданий выстрелов, более чем удвоившись за тот же период.25 В тесте стрелка дальность стрельбы не изменилась, в то время как в боевой практике определение дальности было упрощено тем фактом, что настройки целевого курса и скорости, необходимые для dumaresq, были известны с самого начала - будучи постоянными факторами — в то время как очень низкое изменение скорости дальности, которое было результатом низкая скорость стреляющего корабля и неподвижное положение цели означали, что прерывистые настройки часов Виккерса со скоростями от dumaresq, вероятно, не приводили к большим ошибкам при определении дальности. Однако во время войны вражеские флоты вряд ли оставались неподвижными или двигались на курсах и со скоростью, которые соответствовали бы ограничениям британского артиллерийского оборудования. Таким образом, несмотря на значительные улучшения в артиллерии, достигнутые под руководством Скотта, разработка новых средств управления огнем была необходима для того, чтобы стрельба на большие расстояния в условиях, с которыми, вероятно, придется столкнуться в бою, стала практически осуществимой. Предложенная Полленом система управления огнем 1906 года зависела от дальномера новой модели Barr & Stroud для обеспечения дальности, но, кроме того, состояла из механизмов его собственной конструкции, которые предназначались (1) для повышения точности наблюдения за дальностью и пеленгом, (2) для использования наблюдаемых диапазонов и пеленгов для измерения скорости и курса цели с точностью, (3) генерирование цифр определяемой дальности — а также пеленги — на основе интеграции данных о курсе и скорости цели и собственного судна таким образом, чтобы точно учитывать любые непрерывное изменение скорости изменения дальности, (4) для корректировки генерируемых дальностей и пеленгов с учетом времени полета и других баллистических факторов и (5) для быстрой передачи скорректированных дальностей и пеленгов на прицелы. В течение семи лет Поллен смог воплотить свои идеи в практическую систему, которая не только стала крупным достижением в технике морской надводной артиллерии, но и стала важной вехой в развитии современного компьютера. (б) АРТУР ХАНГЕРФОРД ПОЛЛЕН Похоже, что в семейном происхождении, воспитании, образовании, ранней работе или политических взглядах Артура Джозефа Хангерфорда Поллена не было ничего, что могло бы предрасполагать его к карьере изобретателя сложных устройств, которые удовлетворяли потребности военно-морской артиллерии. Его отцом был Джон Хангерфорд Поллен, выдающийся механик, последовавший за Ньюманом в католическую церковь, известный художник и писатель.26 Большая часть его детства и юности прошла в компании творческих партнеров его родителей, среди которых были такие представители богемы, как поэт-авантюрист Уилфрид Скавен Блант.27 В Школе ораторского искусства в Бирмингеме Артур Поллен проявил себя как одаренный ученик, музыкант и спортсмен. Он поступил в Тринити-колледж в Оксфорде, изучал историю и окончил его с отличием. В 1893 году он поступил в Линкольнс Инн, чтобы начать карьеру юриста, и, будучи начинающим юристом, дополнил свой доход, работая критиком искусства, литературы, драмы и музыки для уважаемой Вестминстерской газеты, должность, которую он получил через Дж. А. Спендера, известного журналиста и друга.28 В политике он был либералом и в 1895 году безуспешно боролся за место в парламенте в Уолтемстоу, Эссекс. С другой стороны, Поллен обладал определенными талантами, которые сыграли важную роль в его успехе в области морской артиллерии. Он был опытным стрелком, который, по словам его сына, был знаком с проблемой “оценки скорости и расстояния, необходимых для того, чтобы сбить загнанного тетерева в полете”29. Кроме того, Поллен был опытным спорщиком, который оставил свой след в качестве студента в Оксфордском союзе, знаменитом общество судебной медицины, как сторонник немодных причин, таких как Ирландский Сборник. В последующие годы его способность убедительно излагать свою точку зрения часто, хотя и не всегда, завоевывала поддержку военно-морских скептиков. А в 1898 году он стал управляющим директором компании Linotype & Machinery, Ltd. (отныне компания Linotype Company), ведущий английский производитель газетного оборудования, после его женитьбы на дочери председателя фирмы. Как директор компании, которая занималась производством точного оборудования очень сложной конструкции,30 Поллен проявил себя как опытный бизнесмен и технический новатор,31 качества, которые должны были иметь большое значение, когда он обратил свое внимание на разработку инструментов для военно-морской службы. Несмотря на все это, при обычном ходе событий Поллен вполне мог бы ограничить свою работу миром частной промышленности. Но в 1900 году простое случайное событие, произошедшее, когда он был в отпуске, побудило его исследовать проблему установки прицелов военно-морских орудий с точными данными.32
von Echenbach: 2 Поллен и развитие системы управления стрельбой, 1900-1906 В феврале 1900 года Поллен отправился на Мальту, чтобы навестить дядю, сэра Клемента Ла Примодая, Р.Н., суперинтенданта полиции. Находясь там, он случайно встретил двоюродного брата Уильяма Гудинафа, лейтенанта королевского флота, который позже отличился в битве при Ютланде. Гуденаф пригласил своего родственника стать свидетелем морских учений, и таким образом Поллен оказался на борту H.M.S. "Дидо", защищенный крейсер второго класса, вооруженный 6-дюймовыми и 4,7-дюймовыми орудиями, в компании линкора "Эмпресс оф Индиа", вооружение которого состояло из 13,5-дюймовых и 6-дюймовых орудий. Во время артиллерийских учений два корабля по очереди стреляли и буксировали цель, и поскольку их курсы были параллельными, а скорости равными, дальность стрельбы примерно в 1500 ярдов не изменилась. В то самое утро Поллен прочитал в экземпляре "Таймс", отправленном из Лондона, что морские 4,7-дюймовые орудия, использовавшиеся на суше против буров во время войны в Южной Африке, были эффективны на расстоянии пяти миль (8800 ярдов). Таким образом, он спросил своих товарищей по службе, почему тренировки проводились на дальностях, которые были намного меньше, чем те, на которые орудия крейсера — и даже более мощные орудия линкора — очевидно, были способны вести точную стрельбу. Поллену сообщили, что ограничение диапазона было вызвано в основном отсутствием эффективного дальномера.33 Заинтригованный проблемой, возникающей при наведении крупнокалиберных орудий на удаленные и движущиеся цели с движущегося корабля, Поллен начал рассматривать методы измерения больших расстояний, на которые морская артиллерия могла вести точный огонь, но которые не могли быть измерены с точностью с помощью существующего одиночного наблюдателя на дальномере Barr & Stroud. Вскоре после возвращения из Средиземноморья Поллен разработал систему определения дальности, которая не прибегала к отражающим поверхностям и, таким образом, обошла фактор выравнивания зеркал, который ограничивал базовую длину существующего служебного прибора. Два наблюдателя, которые должны были быть разделены длиной надстройки судна, должны были одновременно определять координаты цели, которые затем должны были передаваться электрическими сигналами с позиций наблюдения на пантографический вычислитель, который мгновенно объединял наблюдаемые данные с известным расстоянием между наблюдателями для получения индикации местоположения цели. дальность поражения цели. К июлю 1900 года Поллен и его коллега, который, по-видимому, был Марком Барром, независимым ученым и изобретателем, разработали пантографический калькулятор с дальним расстоянием.34 Поллен также использовал технические ресурсы компании Linotype, попросив ее инженеров рассмотреть гипотетический случай двух бронированных крейсеров, первоначально разделенных расстоянием в 10 000 ярдов, приближающихся друг к другу на полной скорости параллельными курсами, которые были разделены расстоянием в 1500 ярдов. Их анализ этих обстоятельств, который был выбран для постановки проблемы быстрого изменения дальности, выявил тот факт, что дальность изменится почти на 900 ярдов в течение 30-секундного интервала, который потребовался 6-дюймовому снаряду, нацеленному на попадание в цель на стартовой дистанции, чтобы преодолеть 10 000 ярдов, и что диапазон не только изменится, но и будет меняться со скоростью, которая сама по себе меняется с постоянной скоростью. Дальнейшее исследование показало, что изменение скорости диапазона будет изменяться таким образом в наиболее реалистичных случаях конвергенции или расхождения.35 С другой стороны, пеленг цели менялся только тогда, когда изменялась скорость изменения дальности, и гораздо медленнее, чем изменение дальности. Кроме того, изменения пеленга цели было гораздо легче воспринять, чем изменения дальности до цели. Таким образом, по сравнению с изменением дальности полета изменение пеленга представляло меньшую, если не совсем незначительную проблему. В результате исследований своих инженеров Поллен пришел к выводу, что прицелы оружия должны быть установлены с учетом наблюдаемых дальностей, которым были заданы поправки на изменение дальности во время полета снаряда. Кроме того, он признал, что при корректировке необходимо будет учитывать непрерывные колебания скорости изменения дальности. Скорость, с которой изменялась скорость изменения дальности, определялась курсами и скоростями стреляющего корабля и цели. Поскольку курс и скорость стреляющего корабля, конечно, были бы известны, проблема с данными была сведена к вопросу определения курса и скорости цели. Поллен решил, что лучше всего этого можно достичь, последовательно нанося на карту одновременно наблюдаемые диапазоны и пеленги, чтобы получить масштабную картину движения цели, по которой можно было бы измерить ее курс и скорость. Он предположил, что определение требуемых поправок на дальность на основе интеграции этого обнаруженного с известными данными будет тогда “простым вопросом расчета”.36 Метод измерения пеленга цели был необходим как для системы определения дальности с двумя серверами, так и для графика. Последнее, в частности, требовало точных пеленгов относительно курса судна. Однако судно на ходу движется не по идеально прямой траектории, а постоянно раскачивается взад и вперед, когда применяется руль, чтобы компенсировать отклоняющую силу движения волны, явление, известное как рыскание. Поллен сначала надеялся, что последствия рыскания могут быть нейтрализованы с помощью наблюдательного прибора, который корректировал наблюдаемые ориентиры с помощью магнитного компаса. Эта схема, однако, была отклонена по совету лорда Кельвина, выдающегося физика-практика Англии и директора в совете директоров компании Linotype, который указал, что электрические механизмы предлагаемого Полленом устройства и выстрелы корабельных орудий нарушат магнитное поле компаса и предотвратят его точная работа.37 В качестве альтернативы Поллен остановился в декабре 1900 года на коррекции азимутальных наблюдений с помощью гироскопа.38 26 января 1901 года, Поллен, не имея в руках ничего более конкретного, чем чертежи своего пантографического калькулятора, написал лорду Уолтеру Керру, Первому морскому лорду и другу семьи, описывая свою систему определения дальности с двумя наблюдателями и предлагая ее Адмиралтейству для разработки.39 Керр направил Поллена Селборну, Первому лорду, которому он изложил свое дело в письме от 4 февраля.40 По совету Селборна Поллен официально представил свое предложение через Постоянного секретаря Адмиралтейства 25 февраля в печатном заявлении озаглавленная "Система телеметрии Поллена".41 В этой брошюре Поллен подсчитал, что наблюдение с помощью его гироскопически скорректированной схемы с двумя наблюдателями было бы возможно, учитывая базу в 150 футов, на расстоянии 10 000 ярдов с погрешностью чуть более 1 процента и на расстоянии 20 000 ярдов с погрешностью чуть более 3 процентов. Дальности менее 5000 ярдов не могли быть удобно измерены, и их определение должно было быть предоставлено существующему прибору Barr & Stroud. Поллен утверждал, что использование его приборов “удвоит эффективную дальность стрельбы каждого орудия калибра от 6 до 12 дюймов на флоте”, что ”позволит открывать огонь по врагу на расстояниях, на которых он не сможет ответить, и позволит кораблю, оборудованному им, держать вне досягаемости противника до тех пор, пока он не будет уничтожен или выведен из строя — революция в тактике морских сражений”42. Адмиралтейство, однако, сообщило Поллену 7 февраля 1901 года, что предложение его системы было отклонено на том основании, что “Адмиралтейству не кажется, что оно предлагает им преимущества, достаточно веские, чтобы оправдать покупку секрета”43. Апелляции Поллена позже в том же месяце для дальнейшего рассмотрения были отклонены.44 Враждебное отношение к подходу с двумя наблюдателями, должно быть, сыграло важную роль в принятии решения: использование наблюдателей, находящихся на большом расстоянии друг от друга, создало проблему обеспечения одновременности наблюдений за пеленгом, что было необходимо для точности, подвергло большую часть электрических схем огню вражеских снарядов, и требовало использования трех наборов приборов и наблюдателей для обеспечения кругового обзора. Эти соображения, в любом случае, привели к отказу от систем с двумя наблюдателями, которые были представлены на испытания в конкурсе дальномеров Королевского военно-морского флота в 1892 г.45, И, кроме того, Адмиралтейство, похоже, не видело необходимости в более эффективном дальномере, несмотря на их приказы от февраля 1901 года для стрельбы на дистанциях, превышающих максимальную эффективную дальность действия прибора Барра и Страуда.46 Проспект Поллена произвёл впечатление на контр-адмирала лорда Чарльза Бересфорда, в то время заместителя командующего Средиземноморским флотом, который написал 17 марта 1901 года, что “преимущества, заявленные для вашей системы, при условии, что они могут быть реализованы, несомненно, представляют наибольшую ценность...”47 Но, хотя Бересфорд считал, что Поллен представил веские аргументы для судебного разбирательства его системы определения дальности, Адмиралтейство оставалось незаинтересованным. Достижения Поллена в Элсвикских работах У.Г. Армстронга, Уитворта и Компании были не более успешными — предложение его системы крупной фирме по производству вооружений для рассмотрения было в августе 1902 г. в целом отклонено.48 Тем не менее, тем временем Поллен продолжал развивать свои идеи49 и при содействии Уильяма Генри Локка, менеджера и секретаря компании Linotype, и Марка Барри разработали улучшенный калькулятор дальности от расстояния. Заявка на патент на это устройство была подана в марте 1902 года, а полная спецификация была представлена в декабре того же года.50 В 1903 году во время второй поездки на Мальту военно-морские офицеры настоятельно призвали Поллена развить свои идеи, чей интерес к возможностям стрельбы на большие расстояния, вероятно, был вызван недавними достижениями, достигнутыми в стрельбе и прицеливании.51 В это время Поллен также узнал, что служба не имела никакого метода расчета дальности на основе интеграции курсов и скоростей цели и стрельбы, как он предполагал.52 В мае 1904 года, Пыльца и Лок подали заявки на дополнительные патенты на механизмы, которые были частью системы определения дальности с двумя наблюдателями. И весной 1904 года Поллен снова обратился за советом к лорду Кельвину, поставив перед ним весь вопрос о предоставлении точных данных для стрельбы на большие расстояния в море. Кельвин, как позже вспоминал Поллен, был “очень заинтересован” и “чрезвычайно сочувствовал”, но также предупредил, что “это очень большой проект. У вас впереди десять лет напряженной работы”53. Воодушевленный своими неофициальными контактами в военно-морском флоте, лучше оснащенный проектами предлагаемых им инструментов и подкрепленный советом лорда Кельвина, Поллен еще раз обратился в Адмиралтейство, чтобы предложить, чтобы средства, которые, по его оценкам, составят менее 1000 фунтов стерлингов, были был предоставлен для разработки своей системы.54 Усилия Поллена были поддержаны политическим влиянием его тестя, сэра Джозефа Лоуренса, который в 1901 году был избран представителем районов Монмут как консерватор и который получил рыцарское звание в 1902 году. Лоуренс написал письмо Селборну 24 мая 1904 года в поддержку проекта своего зятя и снова 27 мая после того, как он был отклонен.55 При повторной консультации, предположительно в результате давления Лоуренса, директор военно-морского вооружения капитан Генри Д. Барри 31 мая заявил, что приборы Поллена “ни в коем случае не являются дальномером”, и, кроме того, он пожаловался, что обнаружил, что семейство Поллена, из личного опыта, “очень настойчиво”56. Предложения Поллена были снова отклонены 8 июня, но у него состоялась беседа с Первым морским лордом, лордом Уолтером Керром, и Контролером, контр-адмиралом У.Х. Майем, 9 или 10 июня57, в ходе которого он “дал объяснение системе и сообщил им, что, хотя приборы для наблюдений и другие механизмы, необходимые для системы, не были полностью спроектированы, их общая конструкция была определена”58. 2 июля Поллену сообщили, что никаких дальнейших действий нельзя было предпринять до тех пор, пока он не предоставит Адмиралтейству прототипы своих приборов для наблюдения за пеленгом и письменное описание полной системы получения данных, необходимых для установки прицелов. Таким образом, он обратился к задаче завершения детальных планов своих инструментов.59 В это время Поллен также консультировался с рядом старших офицеров военно-морского флота, экспертов по артиллерии, и в Торбее встретился с комитетом лейтенантов-артиллеристов, выбранных с кораблей флота Канала, которые были неофициально уполномочены консультировать его вице-адмиралом лордом Чарльзом Бересфордом, главнокомандующим флотом Канала, кто, как следует напомнить, ранее был восприимчив к предложениям Поллена.60 В июле Поллен смог написать Меморандум о предлагаемой системе определения дальности в море и определения скорости и курса любого судна в поле зрения, в котором он описал свою схему определения дальности с двумя наблюдателями и систему построения наблюдаемых дальностей и пеленгов. График должен был быть составлен путем ориентации длинной бумаги в направлении, соответствующем направлению курса стреляющего корабля, и перемещения ее роликами со скоростью, соответствующей скорости стреляющего корабля, в то время как неподвижный карандаш рисовал линию на бумаге, которая, таким образом, представляла бы движение стреляющего корабля. корабль. Одновременно наблюдаемые дальности и пеленги от системы определения дальности с двумя наблюдателями затем будут отмечены на графике, образуя последовательность точек, которые, будучи обозначены прямой линией, дают масштабную запись движения цели относительно движения стреляющего корабля.61 Этот “истинный курс” должен был быть использован одним из двух способов. Курс и скорость цели можно было измерить по графику с помощью линейки и транспортира. С помощью этой информации курс и скорость стреляющего корабля могли совпадать с таковым у цели, и дальность, таким образом, оставалась большой и постоянной. В этом случае одного радиуса действия дальномера было бы достаточно, чтобы стреляющий корабль мог уничтожить цель, которая, предположительно, из-за отсутствия собственного эффективного дальномера не смогла бы ответить. В качестве альтернативы, график можно было бы экстраполировать. Затем дальность цели можно было бы измерить с графика в точке, достаточно удаленной в будущее, чтобы учесть изменение дальности как за время, необходимое для измерения дальности и передачи ее на прицелы, так и за время полета снаряда. С помощью таких средств сам график будет использоваться для объединения курсов и скоростей стреляющего корабля и цели и в процессе получения скорректированных дальностей с учетом любых изменений скорости изменения дальности. Кроме того, усреднение наблюдаемых диапазонов и координат на графике устранило бы ошибки отдельных наблюдений, тем самым повысив точность данных, измеренных на графике.62 Поллен распространил свой печатный материал осенью 1904 года, после чего он запросил интервью у Селборна и сэра Джона Фишера, нового Первого Морского лорда, в ноябре.63 Ответ Селборна неизвестен, и Фишер отказал Поллену в аудиенции,64 но Адмиралтейство назначило специальный комитет, который рассмотрел его патентные материалы 16 декабря 1904 г.65 К этому времени Лок завершил проектную работу как над механизмом записи и передачи данных, который вместе с приборами наблюдения и вычислителем составлял систему определения дальности с двумя наблюдателями, так и над плоттером.66 Все эти инструменты были описаны комитету, вместе с устройством под названием ”крабовая машина", которое должно было обеспечить удобный метод экстраполяции относительного движения стреляющего корабля и цели в будущее ожидаемое положение цели. Новый прибор должен был устанавливаться с учетом известного курса и скорости стреляющего корабля, начальной дальности и пеленга с точки наблюдения или вне графика, а также курса и скорости цели, измеренных по графику. С помощью механического тригонометрического вычисления эти данные должны были быть объединены и использованы для управления компасом и длиной поворотного, расширяющегося рычага - отсюда и прозвище. Движение руки определяло положение жетона, который представлял цель, при этом положение стреляющего корабля все время оставалось неподвижным. Этот план “виртуального курса”67 может быть составлен таким образом, чтобы представлять взаимное расположение двух кораблей в данный момент времени в будущем. Стеклянная панель, закрывающая механическую масштабную диаграмму, поддерживала линейку и транспортир, которыми затем могли легко манипулировать для измерения требуемого будущего диапазона и пеленга.68 Поллен подсчитал, что стоимость испытательных приборов, включая компенсацию за его прошлые расходы и ожидаемая доля (маржа) прибыли, составит 2500 фунтов стерлингов. Комитет, однако, испытывал опасения по поводу механизма наблюдения, счёл расходы на предложения Поллена чрезмерными и, как следствие, не рекомендовал проводить испытание. Поллен обратился к задаче перепроектирования своего снаряжения, чтобы ответить на критику комитета69, и 21 декабря 1904 года попросил Адмиралтейство назвать такие финансовые условия, которые позволили бы им согласиться на испытание, чтобы он мог решить, может ли он “организовать покрытие дефицита в какой-то другой области”70. Более того, Поллен тем временем признал, что его система была неудовлетворительной по крайней мере в одном другом важном отношении, а также то, что военно-морское начальство еще не поняло природу проблемы с наведением и, следовательно, не могло оценить значение предложенного им решения. Несколько ручных операций, необходимых “крабовой машине” для получения будущей дальности и пеленга, не позволили бы получить данные достаточно быстро, когда дальность быстро менялась, и поэтому Полленс помощью Гарольда Ишервуда, инженера компании Linotype, задумал прибор, который будет работать автоматически. Его механический генератор диапазона конца 1904 года сильно отличался по принципу и эффекту от комбинации часов Дюмареска / Виккерса, о существовании которой он в любом случае, по-видимому, не знал до встречи с Перси Скоттом в мае 1905 года.71 Предложенное устройство Поллена решило проблему, связанную с отсутствием какого-либо двигателя, скорость которого могла бы можно непрерывно изменять с точностью, комбинируя процессы расчета и индикации таким образом, чтобы привод с постоянной скоростью давал результат с переменной скоростью. Это должно было быть достигнуто за счет наличия заводного двигателя, работающего с постоянной скоростью, приводящего в действие механизм, который после настройки с учетом курсов и скоростей стреляющего корабля и цели, а также дальности и пеленга непрерывно воспроизводил виртуальное движение по курсу двух кораблей. Это механическое действие, в свою очередь, — посредством простого механического соединения — будет использоваться для управления указателем на циферблате, индикация дальности которого будет отражать любое непрерывное изменение скорости изменения дальности, поскольку такое изменение было присуще повторяющемуся относительному движению двух судов72. Чтобы просветить скептиков Адмиралтейства, Поллен подробно изложил свои идеи в брошюре, озаглавленной "Управление огнем и стрельба на большие дистанции", которая была написана в декабре 1904 года.73 В этой работе он указал, что морская артиллерия может стрелять быстрее, чем можно наблюдать за изменением дальности, что означало, что прицелы не могли быть установлены точно. с наблюдаемыми дистанциями для каждого выстрела, когда дальность изменялась; что в боевых условиях обзор цели, скорее всего, будет затенён брызгами снарядов или дымом, что полностью предотвратит определение дальности путем наблюдения.; и что, когда дальность была большой и быстро менялась, прицелы должны были быть установлены с дальностями, которые были скорректированы с учетом времени полета снаряда и других баллистических факторов. Поллен утверждал, что механически генерируемые диапазоны, с другой стороны, могут предоставлять данные так же быстро, как оружие может быть задействовано, и могут основываться на записях прошлых наблюдений, что означало бы, что точные данные могут быть предоставлены орудиям, даже когда вид цели был затемнен, и может автоматически учитывать необходимые исправления. Однако он настаивал на том, что дальномеры и приборы обнаружения с одним наблюдателем не могут определить требуемые начальные данные о дистанции с достаточной точностью и что необходимо учитывать тот факт, что скорость изменения дальности, скорее всего, будет постоянно меняться. Таким образом, Поллен пришел к выводу, что для точной стрельбы на большие расстояния потребуется система определения дальности с двумя наблюдателями для получения данных о начальной дальности и пеленге, устройство для определения истинного курса для определения курса и скорости цели, “машина для изменения дальности”, которая рассчитывала бы дальность и пеленг не по “фиксированной сумме в минуту, но по фактическому итогу изменений” и механизм, который вычисляет и добавляет различные поправочные коэффициенты. Поллен также подверг критике существующую практику обслуживания, заключающуюся в размещении дальномера, dumaresq и часов Виккерса вместе в положении на вершине мачты. В то время как положение приборов наблюдения и расчета и их операторов вместе с корректировщиком позволяло всей группе управления огнем легко общаться в разговоре лицом к лицу, Поллен отметил, что такое открытое и небронированное расположение было очень уязвимым для вражеского огня. Поэтому он предложил разместить приборы наблюдения на главной палубе или надстройке, где они могли бы быть защищены броневыми щитами, а приборы для построения графиков и расчетов разместить за броневым поясом и под бронированной палубой, что должно было стать возможным благодаря широкому использованию электрических коммуникаций. Точность предлагаемой системы, по-видимому, должна была быть такой, чтобы наблюдательное положение на верхушке мачты было если не ненужным, то, по крайней мере, имело значительно меньшее значение.74 В январе 1905 года Поллен распространил свою брошюру и обратился в Адмиралтейство с предложением предоставить свои инструменты для испытания, если ему заплатят только за его материальные затраты, которые, по оценкам, составляют менее 1 000 75 фунтов стерлингов - цифра, которая могла быть предложена Адмиралтейством в ответ на письмо Поллена в предыдущем месяце. В любом случае, предложение Поллена было рассмотрено в феврале капитаном Джоном Джеллико, который в том месяце заменил капитана Барри на посту директора военно-морского вооружения. В это время стечение обстоятельств благоприятствовало Пыльце. Во-первых, назначение Джеллико отчасти объяснялось его благосклонным отношением к артиллерийским инновациям.76 Во-вторых, Джеллико затем участвовал в обсуждениях, касающихся влияния управления огнем на характеристики капитальных судов в Комитете по конструкциям, которые были сосредоточены на проблеме стрельбы на большие расстояния.77 И, наконец, капитан Эдвард У. Хардинг, артиллерия Королевской морской пехоты консультировал Джеллико по вопросам определения дальности полета снарядов, признанный авторитет в области управления огнем и член прошлого специального комитета, который брал интервью у Поллена в декабре 1904 года, и который был убежден как в правильности понимания Полленом проблемы управления огнем в целом, так и в практичности предложенного Полленом решения.78 В феврале 1905 года военно-морские члены бывшего специального комитета отменили отрицательные выводы своего предыдущего доклада после осмотра прототипа устройства наблюдения за пеленгом, построенного инженерами компании Linotype, восприняв во внимание критические замечания, высказанные комитетом в декабре. Встречи между Джеллико и Полленом затем привели к предварительным экспериментам с приборами наблюдения за пеленгом изобретателя на старом броненосном крейсере "Нарцисс" 20 марта 1905 года за счет изобретателя. Испытания проходили под наблюдением Хардинга79, который написал весьма благоприятный отчет 3 апреля 1905 года80, после чего последовали серьезные переговоры.81 К этому времени Гарольд Ишервуд подготовил предварительные эскизы машины для изменения диапазона.82 Однако он не смог разработать практически осуществимую конструкцию непрерывно работающего гироскопа, необходимого для исправления изменения диапазонов дистанции, принимая во внимание замечания по поводу рыскания.83 Таким образом, предложение Пыльцы о сроках включало просьбу о выделении средств для совершенствования гироскопа. Но Департамент боеприпасов настаивал на том, что рыскание не будет существенным фактором, и категорически отказался оказывать поддержку проекту. Поллен, тем не менее, решил приступить к испытанию без гироскопа в надежде, что даже частично успешная демонстрация приведет к обязательству Адмиралтейства полностью разработать его систему.84 Таким образом, 17 апреля 1905 года он предложил предоставить прототипы приборов для наблюдения и построения графиков и машину для изменения диапазона в обмен на оплату 1500 фунтов стерлингов за производственные затраты, 2000 фунтов стерлингов за расходы, которые он понес в предыдущие четыре года, разрабатывая конструкции этих элементов своей системы которые должны были быть испытаны, и 1000 фунтов стерлингов за его услуги вплоть до испытательного срока включительно.85 3 мая 1905 года Поллену сообщили, что его условия будут выполнены.86 Поллен по-прежнему весьма скептически относился к возможности построения истинного курса без пеленгов, которые корректировались гироскопом против рыскания, и в мае 1905 года консультировался с Перси Скоттом по этому вопросу, когда он присутствовал на испытаниях калибровки орудий флота у южного побережья Ирландии в заливе Бантри. Скотт предпочел ранжирование по падению выстрела, а не по вычислениям изменения дальности87, но в марте Джеллико убедил его поддержать идею проведения испытания системы Поллена.88 Однако он не смог предложить ничего полезного в отношении пеленгов, хотя его беседы с Полленом, по-видимому, были сердечными.89 По возвращении из Бэнтри-Бей Поллен повторно представил задачу определения положения цели относительно положения стреляющего корабля своим инженерам в компании Linotype в надежде, что можно будет сформулировать метод, который не требовал бы ориентиров. Математический анализ, проведенный его сотрудниками, убедительно продемонстрировал, однако, что пеленги в сочетании с дальностями были необходимым условием для любого расчета скорости и курса цели.90 Возможно, именно после этого момента в 1905 году Поллен поручил Марку Барру разработать гироскоп с электрическим приводом, что не было осуществлено и заброшено из-за отсутствия успеха до 1911,91 года В какой-то момент после соглашения с Адмиралтейством в мае, но до начала испытаний в сентябре, Поллен написал брошюру под названием «Артиллерийская стрельба. Постскриптум», определяющую терминологию, обозначающую “коррекцию прицеливания”, как термин, предпочитаемый автором термину “управление огнем”, в то время как подзаголовок отсылал к его предыдущей публикации "Управление огнем и стрельба на большие дистанции". В этой работе Поллен изменил свои прежние взгляды, расширив список баллистических поправочных коэффициентов, которые необходимо было бы применить к расчетным дальностям и пеленгам. Отвечая таким людям, как Перси Скотт, которые считали, что обнаружение будет адекватным методом определения дальности, Поллен указал, что необходимо учитывать не только расстояние, на которое промахнулся последний залп, но и изменение дальности, которое произойдет в течение промежутка времени между последним залпом и следующим, задача такой сложности, что попадание с помощью обнаружения было бы сведено к уровню простой случайности. В ответ на критику Джеллико от 14 апреля 1905 года о том, что система с двумя наблюдателями, расположенная на продольной оси корабля, не может быть нацелена на цели, находящиеся непосредственно впереди,92 Поллен поставил под сомнение тактическую обоснованность подхода “в лоб”93. В заключение он рекомендовал заменить 12-дюйм за 13,5-дюймовым орудием в интересах достижения большей точности на большой дистанции и большей проникающей способности, и увеличение палубной брони за счет вертикальной брони, чтобы противостоять воздействию прямого огня, который мог бы возникнуть при больших дальностях стрельбы и, как следствие, искривлении траекторий снарядов94. К сентябрю 1905 года приборы для наблюдения и построения графиков были готовы к испытаниям. Телескопические установки были изготовлены фирмой Thomas Cooke & Sons из Йорка, в то время как остальные механизмы дальномера и плоттер были изготовлены компанией Linotype.95 Ишервуд, однако, не смог воплотить свои предварительные эскизы машины для изменения дальности в полностью осуществимую рабочую конструкцию,96 и затраты Поллена на приборы для наблюдений и построения графиков оказались намного выше, чем он ожидал. Соглашение с Адмиралтейством предусматривало задержку в поставке машины для изменения дальности полета, и поэтому ее производство было приостановлено в ожидании результатов испытаний приборов для наблюдения и построения графиков.97
von Echenbach: ... Система определения дальности состояла из двух телескопических блоков, которые должны были быть разделены примерно 150-футовой длиной надстройки линкора, электрического механизма передачи пеленгов и вычислителя дальности. Когда каждый из блоков телескопа был протестирован на получении параметров цели, их углы пеленга должны были быть электрически зарегистрированы как можно быстрее; передающий механизм был разработан для отправки в калькулятор только тех пеленгов из двух единиц, которые наблюдались одновременно; затем калькулятор автоматически вычислит дальность. Плоттер состоял из стола с роликами, которые перемещали длинный лист бумаги по поверхности стола, над которым располагался поворотный рычаг с регулируемой длиной, у основания которого был закреплен карандаш, который постоянно нажимался для разметки бумаги, и на конце которого был закреплен карандаш, который отмечал бумагу только при нажатии вручную. График был создан путем перемещения бумаги со скоростью, соответствующей скорости стреляющего корабля, установки вручную угла наклона рычага с ориентиром на цель и его длины с учетом одновременно наблюдаемой дальности и нажатия карандаша на конце рычага, чтобы отметить бумагу один раз для каждой настройки рычага. Прямая линия, проведенная через последовательность таких отметок, усреднила бы данные и изобразила движение цели, в то время как карандаш у основания руки нарисовал линию, которая изображала движение стреляющего корабля; полученное масштабное изображение затем можно было измерить с помощью специальных линеек и транспортира, чтобы определить курс и скорость цели, а также расстояние до стреляющего корабля.98 25 сентября 1905 года Адмиралтейство назначило комитет под председательством вице-адмирала Альфреда А. Чейз-Парр для проведения испытаний.99 Комитету было поручено оценить точность определения дальности с помощью дальномера с двумя наблюдателями, точность определения дальности с помощью графика, способность дальномера измерять расстояние до места падения выстрела, точность данных о курсе и скорости, полученных с помощью графика, скорость , с которой можно было бы заставить функционировать систему определения дальности и построения графиков, и степень, в которой приборы пострадали от взрыва орудия и воздействия условий плавания.100 Приборы Поллена были установлены в Портсмуте на линкоре "Юпитер" в сентябре и октябре. Пришлось внести много изменений в экспериментальное оборудование, прежде чем была достигнута удовлетворительная настройка,101 и, таким образом, предварительные эксперименты с небольшой лодкой были проведены в порту с 25 сентября по 17 ноября. Морские испытания начались на “Юпитере” 18 ноября и продолжались до 19 января 1906 г. 102 В декабре обязательство Поллена лично руководить испытаниями потребовало его постоянного присутствия на борту “Юпитера”, и, как следствие, он в на этот раз ушел с поста управляющего директора компании Linotype, хотя и оставался связанным с фирмой в качестве директора103, в то время как Ишервуд покинул компанию Linotype, чтобы посвятить все свое внимание проблеме управления артиллерийским огнём в качестве сотрудника Поллена.104 Испытания выявили четыре основные технические проблемы. Во-первых, неправильная конструкция механизма передачи привела к частой отправке неодновременных сигналов в калькулятор, который, таким образом, вычислял неточные диапазоны.105 Во-вторых, ручные манипуляции с графическим рычагом и карандашом оказались слишком медленными и слишком подверженными человеческим ошибкам.106 В-третьих, когда корабль сильно раскачивало из-за сильного зимнего волнения, было много случаев, когда два телескопа не могли быть направлены через достаточно широкий угол, чтобы постоянно держать цель в поле зрения, что значительно сократило количество наблюдений за пеленгом, которые можно было сделать за заданное время.107 Но самая серьезная проблема, как и опасался Поллен, была связана с влиянием рыскания на наблюдения за пеленгом, необходимые для построения графика. В то время как допустимые диапазоны могли быть рассчитаны по пеленгам, подверженным отклонениям от курса, - при условии, что они были взяты одновременно, — удовлетворительный график не мог быть получен без пеленгов, которые были бы почти идеально точными относительно среднего хода судна по курсу, то есть без пеленгов, которые были свободны от рыскания. Обнаружив, что пеленги, взятые с помощью магнитного компаса, также критически зависят от рыскания и, следовательно, бесполезны даже ради эксперимента,108 Поллен импровизировал систему гироскопической коррекции. Гироскоп Уайтхеда типа, используемого в торпедах, был сделан для работы с циферблатом, который указывал бы степень отклонения от среднего курса. По мере получения пеленгов они корректировались на величину, указанную на циферблате, перед нанесением на график одновременно наблюдаемого диапазона. Пружинный привод устройства Уайтхеда ограничивал время построения графиков всего четырьмя минутами, но этого было достаточно, чтобы продемонстрировать, что построение графиков возможно, если можно обеспечить гироскопически скорректированными указателями-пеленгаторами.109 И хотя испытания на “Юпитере” все еще продолжались, Поллену сообщили, что как Барр и Страуд, так и Томас Кук & Sons, разработали более эффективные однообъективные дальномеры, описанные ранее в этой главе, и что Ишервуд, который, вероятно, покинул компанию Linotype в декабре вместе с Полленом, чтобы полностью посвятить себя военно-морской артиллерии, придумал метод обеспечения непрерывной гироскопической коррекции.110 Таким образом, в конце января Поллен отменил дальнейшие испытания на “Юпитере” и начал переделывать свою систему в свете последних технических разработок.111 2 февраля 1906 года он написал Чейзу-Парру и рекомендовал заменить двухсерверную систему определения дальности на одну из новых моделей одно-инструментальную для наблюдателей, которые вскоре будут доступны, по крайней мере, до тех пор, пока не будут устранены проблемы с цепочкой несущих телескопов и неисправным передающим механизмом, что, как он предупредил, “должно занять немного времени”. Даже 9-футовый или 10-футовый базовый прибор с одним наблюдателем не был бы таким точным, как усовершенствованная 150-футовая базовая система с двумя наблюдателями, Поллен отметил, что несколько успешных прогонов на “Юпитере” показали, что определенная погрешность измерения дистанции, пока она была постоянной, и учитывая точные пеленги, не повлияют на целостность измерений курса и скорости с графика. Он также сообщил Чейз-Парру, что он разработал механизм, который будет записывать направление линии визирования дальномера относительно линии киля судна и передавать это направление одновременно с каждым наблюдением за дальностью.112 В это время к Поллену обратились представители военно-морских сил Франции и Соединенных Штатов, которым было интересно узнать больше о его работе.113 Однако изобретатель был полон решимости разработать свою систему исключительно для Королевского военно-морского флота и поэтому отказался от сделанных ему предложений. 13 февраля Поллен написал Джеллико, чтобы описать новую комбинацию дальномера и указателя пеленга.114 Копия этого письма была отправлена лорду Твидмуту, новому Первому лорду, 14 февраля вместе с сопроводительным письмом, в котором Поллен предположил, что британская монополия на его усовершенствованную систему приведёт к значительной экономии военно-морских расходов. “Предположим, что мы являемся первой державой, разработавшей дальнобойное поражение движущейся цели”, - утверждал он, Затем мы сможем постепенно восстановить наш флот, учитывая те знания, которыми мы должны обладать. Мы вполне могли бы хранить эту тайну в течение 5 или 6 лет. За это время мы должны были построить, вероятно, двадцать бронированных кораблей в свете тактических требований нашего нового достижения. Революция в военно-морском сражении тогда ничего бы нам не стоила. Но если мы предположим, что другие силы способны овладеть искусством нанесения ударов с большой дистанции либо до нас, либо одновременно с нами, тогда требования превосходства в военно-морском флоте заставят нас строить корабли с гораздо большей скоростью и в гораздо большем количестве115. Отчет комитета Чейза-Парра, который был рассмотрен Советом Адмиралтейства в марте 1906 года116, был неблагоприятным, комитет объяснил отказ системы Поллена трудностями при обучении с телескопами, электрическими трудностями и отсутствием гироскопа с непрерывной работой. В отчете комитета также отмечалось, что попытки определить дальность падения снаряда не увенчались успехом.117 Таким образом, 22 марта Адмиралтейство проинформировало компанию Поллена о том, что они “не готовы нести какие-либо дополнительные расходы на разработку Системы определения дальности с двумя наблюдателями”, но призвали изобретателя представить свои предложения по методу о “точном определении скорости изменения дальности движущегося объекта в связи с дальномером одного наблюдателя”118. В своем ответе от 27 марта 1906 года Поллен утверждал, что технические недостатки, выявленные в ходе испытаний, могут быть легко преодолены, подробно описал свои предложения по гироскопу, объяснил обстоятельства, которые помешали попыткам определить падение выстрела, утверждая, что неудача в этом вопросе не имела большого значения, и отметил, что его финансовые потери, связанные с экспериментами, к настоящему времени составили более 1300 фунтов стерлингов.119 Поллен предоставил Джеллико эскизы своего прибора “одно-наблюдательной системой коррекции цели” на совещании 4 апреля.120 В течение следующих двух с половиной месяцев Поллен и Ишервуд разработали подробные проекты, проекты которых были объяснены Джеллико в личных беседах по мере их завершения.121 Непрерывное гироскопическое действие должно было быть достигнуто за счет использования двух гироскопов, которые должны были работать поочередно. Струя сжатого воздуха активировала бы один из гироскопов, который затем включался бы для обеспечения коррекции пеленга. Прежде чем он потеряет достаточную скорость, чтобы нарушить процесс коррекции, второй гироскоп будет приведен в движение струей сжатого воздуха и мгновенно включится, в то время как первый гироскоп будет отключен. Затем отключенный гироскоп будет повторно активирован струей сжатого воздуха и снова включен, когда включенный гироскоп выполнит свой ход, и этот процесс будет повторяться непрерывно.122 Были разработаны два метода гироскопической коррекции пеленгов. В первом случае механизм гироскопа должен был быть встроен в плоттер, где пеленги будут корректироваться после того, как они будут замечены, записаны и переданы с наблюдательного прибора. Во втором случае механизм гироскопа управлял двигателем, который стабилизировал установку дальномера и индикатора пеленга против рыскания, изменив его последовательность, действие, которое одновременно исправило бы пеленги по мере их наблюдения и избавило бы дальномера от задачи постоянной перестановки своего прибора. Трудности дальномера должны были быть дополнительно уменьшены за счет улучшения соединения между роликом и движущейся призмой, что облегчило бы получение удовлетворительного “разреза”, и замены шкалы дальномера, которую необходимо было считывать, электрическим механизмом, который позволял измерять дальность -устройство для передачи диапазона, указанного “разрезом”, а также пеленга момента, на плоттер простым нажатием кнопки. Плоттер был усовершенствован — в свете трудностей, с которыми столкнулись при ручных операциях во время испытаний на “Юпитере”, — благодаря конструкции устройств с питанием, которые автоматически преобразовывали сигналы электрического диапазона и пеленга от прибора наблюдения в настройки на движущемся рычаге, и нажиме на маркер.123 Конструкция устройства для изменения дальности была, по существу, такой же, как у устройства, которое было доставлено директору военно-морских боеприпасов 14 мая во исполнение обязательств, заключенных годом ранее,124, но было снабжено механической схемой корректировки вычисленных дальностей и пеленгов для баллистические факторы, а также изменение дальности и пеленга во время полета снаряда.125 В мае 1906 года, когда его система была переработана, Поллен собрал фрагменты текстов шести писем, которые он написал в период с декабря 1905 по май 1906 года — четыре из которых были адресованы анонимному адмиралу, одно - неназванному капитану и одно вице-адмиралу Чейзу—Парру - и напечатал их в брошюре, озаглавленной "Выдержки из писем, адресованных различным адресатам Королевского военно-морского флота, главным образом на борту “Юпитера”. В этой работе Поллен подверг критике существующее состояние артиллерии в Королевском флоте, обобщил опыт испытаний на “Юпитере”, выдвинул технические аргументы в пользу своего механизированного подхода к управлению огнем и обсудил преимущества обладания монополией на дальнее попадание. Идеи о проектировании, тактике и стратегии капитальных судов, а также их взаимосвязь, которую Поллен выдвинул в «письмах с “Юпитера”», была поразительно похожа на ту, что были у Фишера. Он утверждал, что британская монополия на дальние удары будет означать, что “численное превосходство в кораблях будет иметь очень второстепенное значение”, потому что “ни один враг не сможет приблизиться к его дальности поражения, не пройдя через нашу зону огня, которая должна быть непроходимой”126. Иммунитет от попаданий, в свою очередь, предполагал изменения в дизайне капитального корабля. Поллен утверждал, что если стратегия “Дредноута” заключалась в том, чтобы “построить корабль, который ни один иностранный корабль не мог уничтожить на некотором критическом расстоянии, и вооружить его так, чтобы на этом расстоянии и за его пределами его вооружение могло пробить любой иностранный корабль на плаву, и двигать его так, чтобы он мог поддерживать этот диапазон”, тогда разработка создание жизнеспособной системы управления огнем должно открыть путь к дальнейшим изменениям в конструкции капитальных кораблей, которые позволили бы Британии “превзойти ”Дредноут“". 127 Новые конструкции, по его мнению, должны быть вооружены 13,5-дюймовыми, а не 12-дюймовыми орудиями и иметь "вертикальное бронирование менее выраженным, чем горизонтальное”. 128 “Но помимо всего прочего, — настаивал Поллен, - у вас должна быть скорость - ибо это является определяющим фактором как при выборе начальной дистанции, так и при её поддержании с минимальными изменениями. Тактически это уступает по важности только техническому совершенству в использовании оружия. Защита, то есть броня, — это плохая треть”. 129 Поллен утверждал, что британская монополия на управление огнем на большие расстояния - за счет значительного улучшения возможностей существующих кораблей и за счет создания нового поколения капитальных кораблей, превосходящих корабли любого иностранного флота, — в свою очередь, и то, и другое обеспечивает превосходство на море и ведет к сокращению военно-морских расходов. “Это окупилось бы в сто раз больше”, - заключил Поллен таким образом, сократить программу строительства новых судов вдвое и выделять пару миллионов в год только на практику, эксперименты, инструменты — все, что угодно, чтобы повысить среднюю поражающую способность 200 больших орудий, которые у нас уже есть, вместо того, чтобы расширять список орудий, которые вообще не могут поражать. Предположим, вы тратите семь или восемь миллионов в год, чтобы получить еще пять “Дредноутов”. Что ж, у тебя есть еще 40 12 дюймов. [так в оригинале] орудий доступных для вашего следующего сражения. Но если вы потратите пятую часть этого и сможете утроить эффективность всех имеющихся у вас орудий, вы получите эквивалент 600 новых орудий. Это будет достойный образец новой конструкции; секрет, над которым стоит поработать и найти; и однажды найденный, его стоит охранять лучше, чем любые секреты дизайна, которые можно скрывать в будущем”.130 Поллен отправил копии своего труда ряду морских офицеров, в том числе Фишеру.131 8 июня Поллен представил чертежи механизма гироскопа Ишервуда вместе с выдержками из отчета, в котором одобрялся дизайн, который Поллен заказал у Чарльза Вернона Бойса, одного из ведущих прикладных физиков Англии и эксперта по гироскопам.132 18 июня Поллен отправил Адмиралтейству окончательный комплект чертежей общего расположения его системы. В своем сопроводительном письме он отметил, что детальный проект механизмов коррекции гироскопа либо на дальномер, либо на график еще предстоит разработать, но что чертежи и описания в их нынешнем виде были “достаточными для формирования суждения о вероятности того, что эта система даст полезные результаты". результаты и должны позволить принять решение о целесообразности проведения любого дальнейшего судебного разбирательства, и, следовательно, сохранении секретности”133. Затем Поллен выразил намерение разработать свою систему с частным капиталом для продажи за рубежом в случае, если Адмиралтейство откажется разрабатывать ее в тайне, и поэтому попросил быстро принять решение, чтобы позволить ему в случае отказа подать для иностранных патентов в кратчайшие возможные сроки.134 Комитет из трех человек, возглавляемый Джеллико, оценил представленные заявки135, и, кроме того, Джеллико обратился за советом к инспектору по стрельбе по мишеням (Перси Скотту) и его сотрудникам, капитану и сотрудникам H.M.S. Excellent, экспериментальному персоналу острова Уэйл, директору военно-морской разведки, капитану и персоналу из Военного колледжа.136 В конце июня конференция комитета и, по крайней мере, некоторые эксперты по артиллерии ВМС, с которыми были проведены консультации, пришли к выводу, что испытание пересмотренной системы Поллена было оправданным. ”Я был в восторге", - писал Хардинг Поллену 29 июня 1906 года, когда конференция во вторник приняла решение в пользу испытания нового комплекса: много писаний и разговоров, наконец, возымели свое действие: Крук [так в оригинале] - настоящая башня силы, поскольку, хотя он никогда не был диким энтузиастом, он всегда видит смысл, и его мнение таково, что “замышлять” это единственный научный способ определения скорости и курса. Он был скорее против секретности, так как его мнение [таково], что ничто нельзя держать в секрете: однако он был отвергнут в этом: как я уже сказал, даже если мы не всегда могли держать это в секрете, система воплощала в себе фундаментальный принцип, а не вопрос деталей, и должна была привести к огромным и радикальные изменения в наших идеях артиллерии и военно-морской тактики, так что даже период секретности означал очень хорошее начало: эта точка зрения была принята, [так] Перси Скотт повернулся и сказал мне: “Это именно то, что я собирался сказать”.137 При поддержке ведущих экспертов по артиллерии военно-морского флота, Джеллико посоветовал адмиралу сэру Генри Б. Джексону, контролеру и своему непосредственному начальнику, что было бы целесообразно приобрести права на секретность системы и финансировать расходы на прототипы для испытаний. Но Джексон, который участвовал в разработке гироскопов для торпед, где трудности были преодолены только после больших усилий, весьма скептически относился к утверждению, что механизм гироскопа Поллена-Ишервуда, от которого зависел успех всей системы управления огнем Поллена, можно заставить работать без длительных и непомерно дорогих разработок. Поэтому он не согласился на это предложение. Таким образом, Джеллико спросил Поллена, можно ли доказать возможность построения графиков с использованием дальномера с одним наблюдателем, магнитного компаса и таблицы построения графиков вручную, в надежде, что успех дешевого импровизированного оборудования убедит Джексона поддержать более амбициозный эксперимент.138 Но Поллен отверг такой план, ссылаясь на уроки испытаний на “Юпитере”, которые ясно показали, что никакая успешная демонстрация не может быть проведена без надлежащих инструментов.139 Джеллико согласился,140 и обратился к альтернативе снижения первоначальных затрат за счет сокращения системы до абсолютного минимума. Поскольку машина для изменения дальности была бы малопригодна без практически осуществимых средств получения точных данных для ее настройки, было снова принято решение отложить ее разработку до тех пор, пока испытания приборов наблюдения и построения графиков не будут успешными. Ради эксперимента Поллен предположил, что место машины для изменения дальности может занять dumaresq, чья установка пеленга цели была стабилизирована против рыскания с помощью гироскопа. Поллен и Хардинг обсудили возможность дальнейшего сокращения расходов за счет замены истинного курса на график виртуального курса. Это решение было отвергнуто как почти ничего не предлагающее с точки зрения экономии. Затем они рассмотрели альтернативу построения отдельных значений дальности и пеленга, предположительно для преобразования в показания курса и скорости с помощью “перекрестного разреза” dumaresq.141 Этот подход также был отклонен на том основании, что экономия будет небольшой - не более нескольких сотен фунтов стерлингов, в то время как недостатки на практике были бы значительными. Они заключались в том, что при быстром изменении скорости изменения дальности невозможно было заставить дальномеры совпадения измерять дальности достаточно быстро, чтобы обеспечить почти непрерывный поток данных, который требовался, и что частые перерывы в наблюдениях за дальностями и пеленгами, обеспеченные различными помехами: дымом, туманом или брызгами снарядов могли привести к критическим ошибкам в графиках скоростей.142 Но прогнозируемые затраты были в достаточной степени снижены за счет ограничения испытаний проверкой приборов для построения графиков и наблюдений, что Хардинг смог убедить Джексона отложить свои опасения на данный момент,143 и на 7 августа 1906 года Совет Адмиралтейства, за вычетом Фишера и вице-адмирала сэра Чарльза К. Друри, Второго морского лорда, решил начать переговоры с Полленом о правах на его систему.144 Таким образом, 8 августа 1906 года Поллен был приглашен на конференцию на следующий день в здание Адмиралтейства для обсуждения условий.145 9 августа, в соответствии с просьбой, Поллен встретился с Джексоном, Джеллико, Хардингом, двумя сотрудниками Отдела контрактов и личным секретарем Контролера, который вел подробный протокол. Чиновники Адмиралтейства сначала попросили Поллена назвать сумму, которую он примет в обмен на поставку своих приборов для наблюдения и построения графиков для судебного разбирательства, а также соглашение о секретности, которое будет действовать до тех пор, пока не будет решен исход судебного разбирательства. Поллен указал цифру в 8000-3400 фунтов стерлингов на расходы, 1000 фунтов стерлингов на прибыль и 3600 фунтов стерлингов на убытки, понесенные в период 1902-1906 годов при разработке гироскопа146 и испытаниях на “Юпитере”.147 Затем Поллен попросил, чтобы в случае успешного испытания и решения в пользу приобретения системы для эксклюзивного использование Королевского военно-морского флота, ему будет гарантирован минимальный заказ на оснащение 12 судов в год в течение пяти лет и что ему будет выплачиваться роялти за каждый поставляемый набор инструментов плюс роялти за каждый год, когда его оборудование находилось в эксплуатации — условия, которые, по приблизительным подсчетам, составляли не менее 300 000 фунтов стерлингов в течение 15-летнего интервала. Более того, он настаивал на том, что его права на его систему должны выходить за рамки технических положений его патентов, что потребует от Адмиралтейства уплаты штрафов за нарушение, если какие-либо устройства, работающие на тех же принципах, хотя и не идентичные технически, будут введены в эксплуатацию.148 Поллену сказали, что Адмиралтейству не следует оплачивать его прежние убытки, особенно из-за того, что испытания "Юпитера" оказались неудачными, и предложили 4500 фунтов стерлингов только за новые приборы и его услуги. Никакой официальной позиции по вопросу монопольных цен занято не было, “хотя половина цифр г-на Поллена была случайно упомянута как более близкая к разумности”. В ходе обсуждения чиновники Адмиралтейства указали, что “изобретателям обычно приходится совершенствовать свои изобретения за свой счет или предоставлять очень выгодные условия другим, которые найдут для них деньги”; что у военно-морского флота уже была хорошая система управления огнем, которая находилась в процессе совершенствования“, и что поэтому его система не имела такой ценности для использования в Военно-морском флоте Его Величества, как это могло бы быть для других флотов, не так хорошо оснащенных в настоящее время”; что “сомнительно”, что расширение прав Поллена за пределы его патентов может быть допущено, и что с учетом финансовой и технической помощи, которую он получал от военно-морского флота в прошлом и должен будет получить в будущем “он должен быть готов предложить условия, как для судебного разбирательства и приобретение, на которое Адмиралтейство согласится”149. В ответ Поллен утверждал, что его условия были сформулированы с учетом несовершенного состояния его системы; что, если Адмиралтейство не примет его условия, найдутся другие, которые будут; что он считал, “что ценность корабля как боевой единицы была примерно удвоена благодаря наличию этого аппарата, отсюда и его большие представления о его ценности”.; и что цена, которую он запросил, была всего лишь “с учетом того, что он отказался от всех своих зарубежных рынков, с которых, по его мнению, он мог бы получить гораздо больше, если бы ему позволили это сделать”. Таким образом, Поллен отказался от встречных предложений Адмиралтейства, и встреча закончилась тупиком.150
von Echenbach: ... После встречи с лордом Твидмутом, Первым лордом, на следующий день, 10 августа, Поллен написал в Адмиралтейство и предложил предоставить инструменты для пробных наблюдений и построения графиков за немедленную выплату 6500 фунтов стерлингов. Снижение на 1500 фунтов стерлингов по сравнению с первоначальной оценкой, по-видимому, стало приемлемым благодаря отдельному соглашению, которое позволило Поллену возместить 800 фунтов стерлингов за его предыдущие убытки, вызванные изменениями в оборудовании для испытаний на “Юпитере”, которые были запрошены Адмиралтейством151, и сокращением прибыли Поллена до 300 фунтов стерлингов, а сумма, о которой предупреждал изобретатель, “практически не покрывала риск расходов, превышающих смету”. Поллен продолжал настаивать на том, что его монопольные условия были оправданы, но предложил передать вопрос в арбитраж, когда с учётом ограничений ему будет разрешено возобновить иностранные права на свою систему, если присужденная сумма составляла менее половины, а также британские права, если присужденная сумма составляла менее четверти от условий, которые он впервые задал. И он снова попросил, чтобы любое соглашение требовало от Адмиралтейства не использовать другую систему одновременного определения дальности и пеленгов для использования в сочетании с гироскопически скорректированным графиком “независимо от того, подробно ли я описал в своих патентах или нет, за исключением случаев, предусмотренных соглашением со мной, как если бы фактически используемый метод был методом, законно защищенным моими патентами”. Такое положение, объяснил Поллен, было необходимо, поскольку изменения в ходе разработки его системы могли означать, что “в ближайшие годы тот факт, что изобретение принадлежит мне, может показаться не таким очевидным”152. Адмиралтейство в своем ответе на письмо Поллена от 21 августа согласилось с немедленным оплата 6500 фунтов стерлингов за приборы для наблюдений и построения графиков; дальнейшие переговоры по вопросу оплаты монополии подлежат арбитражу, как предложил Пыльца, но с максимальным лимитом в 90 000 фунтов стерлингов; и признание его претензии на то, что он является единственным изобретателем системы использования одновременно наблюдаемых диапазонов и пеленгов в сочетании с гироскопически скорректированным графиком. Адмиралтейство, однако, отказалось взять на себя обязательство “не использовать какую-либо подобную систему, кроме как по согласованию с вами”153. В своем ответе Адмиралтейству от 22 августа Поллен отказался согласиться с арбитражным лимитом в 90 000 фунтов стерлингов и опроверг обвинения, выдвинутые на конференции, что его связь с военно-морским флотом позволила ему получить знания о методах управления огнем службы, которые могли бы быть проданы иностранным военно-морским силам. Что касается вопроса о том, что он узнал из существующей служебной системы управления огнем, он заметил, что ее “реальная и непередаваемая ценность” заключалась “не в ее несколько устаревших секретах, а в удивительном мастерстве, опыте и находчивости задействованных в ней офицеров, что позволяет их уму и духу восторжествовать над низшим материалом”. В ответ на высказанное на конференции предположение о том, что ему требуется немедленная финансовая поддержка Адмиралтейства для продолжения разработки его системы, Поллен отметил, что он “организовал изготовление вращающегося и качающегося поворотного стола для тестирования моей системы на берегу перед ее установкой на борту судна. Нет никаких трудностей в настройке как дальномера, так и таблицы диаграмм на платформе с рысканием — варьировании степени и скорости движения — проверке приборов на всех подшипниках и комбинациях тангажа и крена — точном измерении всех регулярных перемещений и проверке эффективности корректирующего механизма, а также таким образом, они смогут убедительно продемонстрировать, какими будут их действия на море. Независимо от того, сочтет ли Адмиралтейство нужным отдать приказ сейчас или нет, я намерен провести исчерпывающие береговые испытания до того, как приборы будут отправлены в море. Они будут готовы в декабре — и эти испытания будут продолжаться в течение января и февраля до тех пор, пока не будут устранены все недостатки, а производительность система не только удовлетворительна, но и постоянна”.154 В письме от 23 августа 1906 года Поллен представил Адмиралтейству оценку цены, которую он будет взимать за производственные модели своих приборов для наблюдений и построения графиков, и предложил закупать определенное количество единиц в год по согласованной цене, которая позволила бы распределенные платежи в течение нескольких лет могут быть предпочтительнее единовременной покупки его прав на свою систему.155 24 августа он написал в Адмиралтейство, что будет настаивать на том, что касается любого соглашения, которое касалось продажи его прав на его систему, условия должны были предусматривать выплату роялти в размере 120 000 фунтов стерлингов, половина из которых должна была быть выплачена после принятия решения о внедрении его системы, а остаток - двумя частями по 30 000 фунтов стерлингов каждая в течение двух лет, а также соглашение о производстве, которое позволяло ему получать справедливую коммерческую прибыль.156 И 27 августа он написал Твидмуту, чтобы объяснить свою позицию. В своем 13-страничном печатном письме с двойным интервалом Поллен обосновал свою монопольную цену не только с точки зрения решающего влияния, которое его система, вероятно, окажет в любой войне, “но и потому, что развитие, которое она сделает неизбежным в материалах и методах, должно быть настолько радикальным, что будет иметь первостепенное финансовое значение, чтобы контроль оставался за этой страной, и чтобы избежать разорительных расходов, которые должны быть вызваны конкурентным давлением, которое повлечет за собой обладание системой конкурирующими державами”. “То, что я должен продавать, - это не инструменты”, - заявил он затем в защиту своего положения о том, что Адмиралтейство признает, что его права как изобретателя выходят за рамки его патентов, “но система, воплощение определенных законов артиллерии, которые я первым кодифицировал. Мои инструменты в том виде, в каком они разработаны в настоящее время, несомненно, скоро будут заменены другими, которые более полно воплощают основные функции моей системы. Монополия на инструменты носит лишь случайный характер. Это знание системы, которую они делают работоспособной, и исключительное знание о ней, которому придается высокая, возможно, высшая ценность”.157 В своем подтверждении от 29 августа, которое Твидмут, по-видимому, написал до того, как прочитал очень длинное письмо Поллена, Первый лорд предупредил изобретателя, что “мне кажется, что вы полностью [переоцениваете нынешнюю ценность идей [,] хороших [,] но неполных, которые вы предлагаете Адмиралтейству.”158 Твидмут, однако, пересмотрел свои взгляды в течение нескольких дней и 3 сентября написал Поллену, чтобы сказать, что – … Я больше всего заинтересован в ваших экспериментах по определению дальности и курса, 159 полностью ценю, насколько бесценным окажется их успешный результат, больше всего хочу, чтобы они увенчались успехом, и чтобы наш военно-морской флот получил все преимущества; … Но потенциальные ценности трудно оценить, и поэтому я и мои советники должны быть осторожным, хотя мне действительно кажется, что наше предложение было либеральным. “Я сомневаюсь в вашей нынешней позиции”, - написал затем Твидмут в связи с письмом Поллена от 22 августа, в котором он сообщил Адмиралтейству о своем намерении протестировать свое оборудование на суше с помощью движущейся платформы, “не проводя эксперименты на корабле в море, где практика имеет наконец состоится”. 160 В ответе Поллена от 7 сентября изобретатель утверждал, что возражения по причине трудностей оценки были встречены его готовностью передать вопрос о ценности его системы в арбитраж после того, как испытания доказали ее практичность, и что заводские испытания его оборудования на суше были предназначены только для подготовки к полномасштабным испытаниям на море. Поллен пришел к выводу, заметив, что реальная трудность положения заключается в том, что “все в Адмиралтействе настолько перегружены работой, что никто из авторитетов не может уделить должного внимания всем переговорам; и, логически вытекая из этого, все боятся подавать в Казначейство заявление об очень необычной сделке, когда причины сделки были необычным - это лишь неполное понимание. У меня никогда не было и нет сейчас ни малейшего сомнения в том, что в конечном счете предложенные мной деловые договоренности будут восприняты как столь же умеренные и разумные, как и сделанные мной технические предложения, которые, наконец, признаны логичными и важными”.161 Хардинг тем временем написал “Меморандум о профессиональной и финансовой ценности системы A.C.” (А.С. – система Поллена) , в котором он установил военные требования и технические аргументы в пользу системы Поллена и ответил на возражения бизнеса, которые были выдвинуты противниками схемы. В своем сопроводительном письме Джеллико от 4 сентября 1906 года Хардинг писал, что его намерение состояло в том, чтобы представить “отчет о соображениях, влияющих на точку зрения Адмиралтейства, и четко определить и вне будущей критики основу, на которой рассчитывается предложение Адмиралтейства [изобретателю для монополии]”. “На протяжении всего расследования предполагается, - добавил он, - что было рекомендовано провести судебное разбирательство, поскольку существует разумная вероятность успеха. . .”162 “Я вышел, - менее формально написал Хардинг Поллену в тот же день, - обычный снортер для Д.Н.О. (D.N.O. – директор морских операций), если [так в оригинале] это его не убедит, ничего не получится!”163 Хардинг начал свой доклад с изложения требований Адмиралтейства к системе управления огнем на большие расстояния. Главными тактическими требованиями были “во-первых, чтобы отдельный корабль мог поражать любую требуемую цель интенсивным и непрерывным потоком попаданий до экстремальных дальностей, а во-вторых, чтобы группа кораблей могла одновременно поражать заданную цель таким потоком попаданий, без существенного снижения точности стрельбы отдельного корабля”. Техническим требованием, определяемым вышеуказанными тактическими требованиями, было “в первую очередь точное и непрерывное знание дальности стрельбы по любым и всем возможным целям”, “Дальность стрельбы” здесь определяется как сумма фактических или “Геометрических, ” дальностей в момент выстрела плюс изменение дальности, произошедшее во время полета снаряда. Хардинг указал, что, поскольку оптические приборы не могли дать геометрическую дальность с достаточной точностью и поскольку определение изменения дальности могло основываться не более чем на предположительной оценке курса и скорости цели, существующая система определения дальности стрельбы зависела главным образом от наблюдения за падением выстрела. Но, отметил он, было практически невозможно определить дальность выстрела, когда по цели стреляло более одного корабля, потому что артиллеристы одного судна не могли отличить всплески своих снарядов от всплесков, вызванных стрельбой других задействованных кораблей, что препятствовало эффективному применению тактики сосредоточения огня. Таким образом, Хардинг настаивал на снижении зависимости дальности от падения выстрела до “минимально возможных пределов” путем разработки системы точного измерения факторов, определяющих дальность стрельбы. Наблюдаемые данные, утверждал он, должны быть нанесены на график в той или иной форме, а затем усреднены, чтобы нейтрализовать ошибки отдельных показаний. Затем Хардинг рассмотрел методы построения графиков данных. Он снова отверг отдельный подход к построению графиков дальности и скорости пеленга как “явно неудовлетворительный”, выбрав вместо этого “более правильный метод” построения графика одновременно наблюдаемых диапазонов и пеленгов, с помощью которого можно было бы измерить курс и скорость цели, его причины, по существу, те, которые обсуждались ранее с Полленом. Хардинг был убежден, что приборы для наблюдения и построения графиков "Поллена" будут способны предоставлять точные данные о курсе и скорости цели, которые, по его мнению, потребуются любой практически осуществимой системе управления огнем на больших расстояниях. Подход Поллена, по его мнению, ознаменовал “большой прогресс в принципе”, поскольку он признал “необходимость точных данных и замены системой точных наблюдений системы чисто личных оценок”. “Сама простота решения", - утверждал Хардинг, демонстрируя, как это происходит, существенную сложность проблемы, как правило, укрепляет убежденность в том, что в принципе это окончательное решение. При нынешнем состоянии наших знаний невозможно утверждать, что существует какое-либо более простое или практичное решение проблемы определения расстояния, и поэтому его следует рассматривать как единственное решение. Очевидно, что если разработка необходимого механизма затруднена необходимостью избежать нарушения оригинальных патентов, то способ получения тех же результатов будет чрезвычайно сложным. Затем Хардинг объяснил “национальную и профессиональную важность” системы Поллена, заключающуюся в том, что это единственный метод, с помощью которого может быть обеспечен фактор, необходимый для дальнейшего развития техники морской артиллерии. Его ценность еще больше возрастает, если учесть влияние его реакции на тактическую мысль и на эффективность оружия и орудийных приспособлений. (Эффект от внедрения новейших методов стрельбы является показателем технических достижений, которые можно ожидать.) Более того, благодаря своей реакции на тактическую мысль, в той мере, в какой она способствует формированию определенной тактической системы, основанной на разумных принципах и на определенном стандарте технической эффективности, она значительно упрощает проблемы построения и в конечном итоге реагирует на стратегические возможности и методы. Таким образом, его национальная ценность не может рассматриваться только с точки зрения изобретательных инструментов для достижения даже значительного прогресса в артиллерийской технике, но должна рассматриваться как важное звено в далеко идущей цепи развития. Именно с этой точки зрения изобретатель рассматривает систему, и это теперь объясняет большую часть его явно преувеличенных разговоров о ее ценности. Но, несмотря на уникальность решения, требуемого проблемой определения дальности, и огромную ценность такого решения, если оно будет найдено, Хардинг утверждал, что система Поллена вряд ли будет обнаружена другими. “Несомненно, идея построения курса может возникнуть и приходила в голову многим, - заметил он, - но незнание ее важности, очевидные трудности на пути ее успешного применения и ее очевидная сложность удержали потенциальных изобретателей от продолжения идеи”. “Проблема автоматической записи дальномером диапазонов, - отметил Хардинг в качестве иллюстрации, - заключается в том, что господа Барр и Струд до сих пор не рассматривали эту идею, и эта идея не была предложена крупными фирмами по строительству военных кораблей”. “Необходимость в какой-либо форме гироскопического управления, - добавил он, - вероятно, совершенно не осознается”. Все иностранные адмиралтейства, кроме немецкого, полагал Хардинг, еще не обратили своего внимания к проблеме определения дальности. В случае с немцами, которые считались “вероятно, самыми передовыми” из всех других военно-морских держав в отношении артиллерии, он объяснил, что “определенная эффективность техники была принята как должное, улучшения произошли только по очевидным направлениям и что тенденция заключалась в том, чтобы уделять внимание к тактике, в определенной степени оторванной от техники”. Хардинг, таким образом, утверждал, что “вероятность независимого предвосхищения в идеях и инструментах A.C. система чрезвычайно мала, фактически ничтожна.” Более того, он был убежден, что основные принципы усовершенствованной системы можно было бы хранить в секрете “достаточно долго, чтобы реакция системы на артиллерийскую технику и тактику дала полный эффект”. Затем Хардинг обратился к вопросу о том, должны ли права Поллена на его систему оставаться бескомпромиссными в случае улучшений после судебного разбирательства, внесенных другими. Он утверждал, что настойчивость Поллена в безоговорочном признании его интересов, несмотря на любые такие изменения после судебного разбирательства, была оправдана, указав, что “улучшения в деталях механизма, которые могли бы быть возможны, сравнительно несущественны”, поскольку успех испытаний должен был быть “практически абсолютным”, чтобы оправдать покупка монополии в первую очередь. В любом случае, утверждал Хардинг, Поллен был партией, наиболее подходящей по таланту и темпераменту для разработки системы после стадии успешного прототипа. “На протяжении всех переговоров, - заметил он, - Поллен уделял больше внимания задействованным принципам и их влиянию на науку стрельбы, то есть на идею, чем на детали механизма; следовательно, поскольку это его доминирующее ментальное отношение, он, естественно, приложит все усилия, чтобы обеспечить механизм для реализации идеи, а также для развития на практике формируют следствия системы. Когда такое мышление противопоставляется мышлению большинства фирм, поставляющих механизмы правительству, вероятность существенных улучшений кажется небольшой. Движущая сила, создаваемая стремлением развить доминирующую идею, бесконечно больше, чем простая гордость за любой механизм, даже если он стимулируется конкуренцией. Таким образом, можно сказать, что попытка лишить первоначального изобретателя его интереса к этому вопросу, скорее всего, не принесет решительного преимущества, и что, во всяком случае, это было бы наоборот. Хардинг завершил свой доклад оценкой условий монополии Поллена. Сначала он объяснил, что условие изобретателя о том, что в дополнение к коммерческой прибыли выплачивается роялти, является практикой, которая “повсеместно применяется” в таких вопросах. Хардинг, во-вторых, защищал высокий процент прибыли Поллена от каждой производимой единицы, утверждая, что большая капитализация затрат в сочетании с относительно небольшим количеством единиц, которые должны были быть произведены, означали, что для обеспечения получения Пыльцой разумной чистой прибыли была необходима значительная прибыль на единицу продукции. И в-третьих, Хардинг опроверг утверждение о том, что Адмиралтейство заслуживало снижения монопольной цены в обмен на финансирование разработки и испытаний системы, утверждая, что оплата расходов Адмиралтейством не была действием, требуемым изобретателем для снижения риска финансовых потерь в случае неудачи., “но поскольку вероятный успех изобретения и его ценность в случае успеха оправдали попытку получить монополию, и поэтому потраченная таким образом сумма должна рассматриваться как страховка от возможного приобретения изобретения другими державами или как деньги, потраченные на исследования...” По вопросу о конкретных финансовые условия Хардинг утверждал, что покупка прав Поллена на его систему в долгосрочной перспективе обойдется гораздо дешевле, чем соглашение о покупке инструментов. Это “развитие событий”, - утверждал он, и за этим последуют важные события с моральной точки зрения, так что возникает вопрос, не было бы разумной политикой платить явно завышенную стоимость за систему в том виде, в каком она есть в настоящее время, с уверенностью в том, что все разработки, инициированные изобретателем, не увеличат стоимость лицензионных платежей за артиллерийскую систему в целом. В некотором смысле, конечно, эта процедура будет оплачивать проблематичное увеличение стоимости оригинального изобретения, но у нее есть то преимущество, что в случае увеличения, и это почти наверняка произойдет, возможно, в изначально дорогостоящей форме, никаких дополнительных лицензионных платежей не требуется, и, кроме того, принцип избегается единовременной выплаты больших единовременных сумм. В любом случае, как ранее заявлял Хардинг, система Поллена будет “иметь огромную национальную ценность как монополия, а предлагаемые инструменты, когда анализируются их составляющие, составляют большую группу патентов, так что, когда рассматривается внутренняя ценность Системы и ее вероятное влияние на развитие военно-морского флота вместе со стоимостью и количеством предлагаемых инструментов очевидно высокая цена за приобретение монополии представляется оправданной”164. Статья Хардинга сыграла важную роль в преодолении тупика в переговорах между Полленом и Адмиралтейством. Вице-адмирал сэр Чарльз Друри, Второй морской лорд, возможно, по подсказке Твидмута, поднял этот вопрос с Фишером, который в то время находился в отпуске в Карлсбаде, Германия, и его сообщение, по-видимому, содержало либо отчет Хардинга, либо точное изложение его содержания, предоставленное Джеллико. ”Изобретение Поллена просто бесценно", - так Фишер сообщил Твидмуту 10 сентября 1906 года из Карлсбада, “и я очень надеюсь, что мы сможем ни перед чем не колебаться, чтобы получить ЕГО ЕДИНОЛИЧНОЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ. Нас НИКОГДА не простят в будущем, если мы этого не сделаем! Аргументы Джеллико настолько убедительны, что мне бесполезно их расширять!”165 В отличие от чиновников Адмиралтейства, которые 9 августа сообщили Поллену, что его изобретения не считаются сопоставимыми с оружием “первоклассной важности”, таким как торпеда Уайтхеда, 166 Фишер дал самую высокую оценку из того, что предлагалось. “Этот случай, - заметил он 14 сентября Твидмуту, снова из Карлсбада, - “удивительно похож на появление торпеды Уайтхеда. Мы могли бы обладать абсолютной монополией на это замечательное оружие (и телом и душой мистера Уайтхеда в придачу!), Но Адмиралтейство того дня торговалось за 80 000 фунтов стерлингов. Но благодаря вам, я надеюсь, мы не допустим такой идиотской ошибки из-за Поллена!”167 12 сентября Поллен отправил в Адмиралтейство меморандум, в котором выдвигались предложения относительно формы возможного соглашения,168 и 18 сентября 1906 года Совет Адмиралтейства согласился удовлетворить условия Поллена.169 Официальное предложение, которое воплощало договоренности, достигнутые позже в тот же день на встрече изобретателя с Джеллико и Эдмундом Робертсоном, парламентским и финансовым секретарем Адмиралтейства,170 было сделано в письме Адмиралтейства Поллену от 21 сентября 1906 года. Согласно этому документу, Поллен должен был получить немедленную выплату в размере 6500 фунтов стерлингов за пробное наблюдение и инструменты для построения графиков. Чтобы удовлетворить условиям Адмиралтейства для достижения полного успеха, оборудование Поллена должно было бы “работать в море на военном корабле при умеренно плохих погодных условиях, при этом корабль имеет естественное движение по тангажу, крену и рысканию”, “чтобы обеспечить изменение дальности одного движущегося корабля, наблюдаемого с другого с такой степенью точности, что при начальной дальности 8000 ярдов ошибка не превышает 80 ярдов за 3 минуты, ”все“ в течение двух минут с начала наблюдений, оба судна следуют устойчивым курсом (исключая обычное рыскание), скорость не должна превышать 16 узлов". В случае успешного испытания и решения Адмиралтейства о принятии приборов на вооружение Поллену должна была быть выплачена сумма в размере 100 000 фунтов стерлингов за права на его систему и гонорары, покрывающие установку системы на 40 кораблях, и роялти в размере 1000 фунтов стерлингов за каждое дополнительное судно сверх первых 40 корабли до 40 кораблей. За суда, оснащенные системой после того, как 80 кораблей были так оснащены. Право Поллена поставлять систему Адмиралтейству было ограничено ограничением прибыли в размере 25 процентов от стоимости производства. Поллену было предписано сохранять секретность своей системы, передавать все патенты правительству, воздерживаться от подачи заявок на иностранные патенты, сообщать Адмиралтейству о любых улучшениях, которые он может разработать в своей системе, и принимать “такие дополнительные положения для обеспечения секретности системы и монополии на Адмиралтейство, как их светлости сочтут необходимым.” Адмиралтейство отказалось включить пункт, который помешал бы Королевскому флоту использовать любую систему построения графиков, основанную на гироскопически скорректированных данных о дальности и пеленге, без согласия Поллена. Долгосрочные права изобретателя на его систему, независимо от изменений, были надлежащим образом защищены, однако, пунктом, который обязывал его предоставлять Адмиралтейству любые усовершенствования, которые он мог бы разработать.171 Это условие появилось в соглашении от 3 мая 1905 года и снова было предложено Полленом после того, как юрисконсульт сообщил, что такое положение установит отношения сотрудничества между ним и Адмиралтейством, которые, выражаясь языком последующего юридического анализа этого положения, обязует обе стороны действовать как “доверенное лицо интересов другой стороны”, действия каждой стороны в конечном счете подчиняются “принципам, регулирующим все фидуциарные отношения”172. Не может быть никаких сомнений в том, что в сентябре 1906 года Фишер действовал от имени Поллена, полагая, что британская монополия на дальнобойную стрельбу позволила бы его слабо защищенным броненосным крейсерам с большими пушками безнаказанно сражаться даже с иностранными линкорами-дредноутами. Фишер, возможно, рассматривал фактор Поллена еще в январе 1905 года, когда он мог быть проинформирован о работе изобретателя лордом Кельвином, который в то время консультировал Комитет по дизайну, среди прочего, приборов для управления огнем.173 Фишеру была предоставлена копия «Писем с “Юпитера”» в мае 1906 года; он вряд ли мог пропустить утверждение Поллена о том, что внедрение его системы позволит британским кораблям с орудиями большой мощности поражать свои цели на дальностях, на которых противник не сможет эффективно ответить, и что такая возможность предполагает строительство судов с более высокой скоростью, большей огневой мощью и меньшей броней, что было бы намного лучше относительно к еще не достроенному дредноуту. В любом случае, осенью 1906 года, вскоре после того, как был решен вопрос о разработке и испытании инструментов Поллена, Фишер вновь заявил о своем предпочтении броненосных крейсеров новой модели над проектом линкора новой модели. “Три "Инвинсиблов”, - писал он Твидмуту 26 сентября 1906 года, - “по моему мнению, превосходят дредноуты”174.
von Echenbach: Часть II 1906-1914 “Живые силы прорываются сквозь формы и формируют результаты в соответствии с требованиями”. Сэр Льюис Намье, Англия в эпоху американской революции [4] Конфликт: Разрушенная стратегия Фишера, 1906-1908 1 Влияние Дредноута на британские военно-морские финансы Линкор с однокалиберной главной артиллерией H.M.S. Dreadnought был заложен 21 октября 1905 года и введен в эксплуатацию для испытаний с основным экипажем 1 сентября 1906 года. Ее завершение всего через год постройки, что составляло треть обычного времени, необходимого для линкора, стало возможным благодаря простоте конструкции корпуса, предварительной закупке материалов, специальным механизмам труда и использованию крупнокалиберных орудийных установок, которые первоначально предназначались для двух линкоров программа 1904-05 годов, завершение которой, как следствие, было отложено.1 “Дредноут” провел свои официальные испытания машин и оружия в октябре, которые продемонстрировали, что он может развивать заданную скорость, что его артиллерия была в хорошем рабочем состоянии и что корпус мог выдержать эффект полного залпа.2 Успех этих предварительных испытаний, которые устранили некоторую неопределенность относительно целесообразности радикальных изменений в вооружении и двигателях,3 и экспериментальная боевая практика в декабре 1906 года, продемонстрировавшая, что 12-дюймовые орудия были более точными, чем орудия меньшего калибра,4 послужили основанием для начала строительства ещё трёх почти идентичных кораблей в конце 1906 и начале 1907 года. Другие военно-морские державы не спешили с закладкой собственных аналогичных судов по техническим и финансовым соображениям5. Япония заложила два турбинных линейных корабли весной 1905 года, но снабдила их вооружением смешанного калибра. Соединенные Штаты заложили два линкора с вооружением одинакового калибра в декабре 1906 года, но не оснастили их турбинами. Франция не заложила ни одного линкора в 1904, 1905 или 1906 годах, и хотя класс из пяти линкоров, начатый в 1907 и 1908 годах, был оснащен турбинами, они сохранили вооружение смешанного калибра. В период с 1905 по 1909 год Россия не заложила ни одного нового линкора. Соединенные Штаты не начинали строительство судов, оснащенных как крупнокалиберным вооружением, так и турбинами, до ноября 1907 года, Япония и Россия - только в 1909 году, а Франция - только в 1910 году. Угроза, которую представляла объединенная военно-морская мощь Франции и России с 1880-х годов, была существенно уменьшена тяжелыми потерями российского флота на Дальнем Востоке в 1904 и 1905 годах, в результате чего Германия стала главным военно-морским соперником Великобритании. Однако немецкая программа строительства линкоров была полностью сорвана появлением дредноута. В 1904 году военно-морской флот Германии разработал планы линкора с разнокалиберным вооружением, два из которых должны были быть заложены в 1906 году. Немецкое адмиралтейство узнало об основных характеристиках “Дредноута” в 1905 г.6, но политические противоречия в рейхстаге, которые затрудняли увеличение военно-морских расходов, привели к нежеланию увеличивать размеры и, следовательно, стоимость линкоров;7 Таким образом, немецкие конструкторы импровизировали полностью крупнокалиберное вооружение на корпусе корабля. конструкции 1904 года путем замены среднекалиберной вторичной батареи большими пушками. Однако получившееся вооружение из восьми крупнокалиберных орудий не шло ни в какое сравнение с десятиорудийной батареей британского образца, и поэтому проект был отменен. Впоследствии потребовалось более года, чтобы подготовить планы более крупного и хорошо вооруженного класса линкоров, что отложило закладку первых двух немецких крупнокалиберных кораблей до июня 1907 года. Как бы то ни было, эти линкоры и шесть последовавших за ними должны были оснащаться поршневыми двигателями, потому что для программы полностью крупнокалиберных броненосных крейсеров требовалось задействовать ограниченные возможности мощностей промышленности Германии по производству турбинного оборудования. Таким образом, первые немецкие линейные корабли с турбинами и большими пушками не были заложены до 1910 года.8 Фишер был в восторге от задержек в иностранных программах линкоров в целом и срыва немецкой программы линкоров в частности. ”Мы остановили, - хвастался он неизвестному корреспонденту 3 января 1907 года, - всё иностранное судостроение в течение 16 месяцев”9. “Все в тумане”, - снова прокричал он Арнольду Уайту, журналисту-империалисту и близкому другу, пять дней спустя, 8 января, - и это тоже хорошо! Правда в том, что мы не хотим, чтобы кто-нибудь знал правду. Это озадачивает иностранцев. У нас будет четыре дредноута, готовых к бою, прежде чем будет спущен на воду хоть один иностранный дредноут.10 “В марте этого года абсолютным фактом является то, что Германия не заложила ни одного дредноута”, - писал Фишер королю Эдуарду VII 4 октября 1907 года, и при этом она не начала строить ни одного большого корабля в течение 18 месяцев (Германия была парализована “Дредноутом”!). Чем больше немецкое адмиралтейство изучало его качества, тем больше они убеждались в том, что должны последовать примеру, и тем больше они убеждались в том, что весь их существующий боевой флот был совершенно бесполезен, потому что совершенно не хватало орудийной мощи!11 “Германское адмиралтейство в течение полутора лет боролось с проблемой дредноутов, - сообщал Фишер принцу Уэльскому 16 октября 1907 года, - пытаясь избежать ее с помощью небольших кораблей и смешанного вооружения, и, будучи парализованным в течение 18 месяцев, они проглотили ее целиком!”12 Задержки в строительстве иностранных линкоров были намного больше, чем ожидало Адмиралтейство. В октябре 1906 года капитан сэр Чарльз Оттли, директор военно-морской разведки, проинформировал Кабинет министров о том, что, хотя даже в то время, когда Совет Адмиралтейства13 принял важное решение о строительстве “Дредноута”, в Уайтхолле преобладало твердое убеждение, что скачок вперед окажется очень ценным для этой страны, сбивая с толку иностранных судостроителей и тем самым задерживая строительство военных кораблей за рубежом, все же на тот ранний срок было невозможно предвидеть, насколько полностью появление новой модели остановит работу по военно-морскому проектированию в иностранных адмиралтействах... Принимая решение построить “Дредноут”, кажется, что британская нация “построила лучше, чем они думали”. Следовательно, передышка, которой воспользовалась нация, измерялась не несколькими неделями, а месяцами, если не годом.14 Задержки в иностранных программах строительства линкоров, которые сопровождались тяжелыми потерями России на Дальнем Востоке, позволило Британии заложить меньше крупнокалиберных линкоров и броненосных крейсеров, чем четыре в год, указанные в “Меморандуме Кавдора” 1905 г.15 Три слегка улучшенных дредноута, упомянутых ранее, были заложены в соответствии с планами 1906-07 гг., еще три по существу аналогичных судна были заказаны в соответствии с планами 1907-08 годов, и только один несколько улучшенный линкор и один слегка улучшенный броненосный крейсер были заложены в соответствии с планами 1908-09 годов.16 Как следствие, 8,4 миллиона фунтов стерлингов, потраченные на строительство линкоров и броненосных крейсеров в 1905-06 финансовом году, сократились до 7,9 миллиона фунтов стерлингов в 1906-07 годах, до 6,5 миллиона фунтов стерлингов в 1907-08 годах и не более 5,5 миллиона фунтов стерлингов в 1908-09 годах.17 В результате этих сокращений и тех, которые были достигнуты благодаря административным реформам Фишера,18 и, несмотря на растущие расходы в других областях, чистые военно-морские оценки стоимости постройки кораблей 1906-07 гг., 1907-08 и 1908-09 годы составляли от 31 до 32 миллионов фунтов стерлингов, что на 5 миллионов фунтов стерлингов меньше в год, чем пик в 36,9 миллиона фунтов стерлингов, достигнутый в 1904-05 финансовом году19. Срыв иностранных программ строительства линкоров, однако, не обеспечил долгосрочного решения проблемы, связанной с ограниченными финансовыми ресурсами, доступными для британского капитального строительства кораблей. В своем меморандуме от октября 1906 года Оттли предупредил Кабинет министров, что “до 1909 года наше положение в отношении линкоров будет удовлетворительным, но с этого времени, если программа строительства не будет хорошо поддерживаться, мы будем год от года скатываться во все более и более опасное положение; потому что наши потенциальные враги отныне будут пополнять свои флоты большим количеством ”дредноутов", чем мы..."20 Другими словами, всего за несколько лет Британии придется сопоставить строительство двух следующих ведущих военно-морских держав с сопоставимыми кораблями это было дороже, чем меньшие линкоры, которые были заложены до 1905 года, если бы она поддерживала стандарт двух мощностей, что неизбежно привело бы к значительному увеличению военно-морских расходов. Введение более мощного и быстроходного линкора, который мог бы снова перевернуть программы строительства иностранных военно-морских сил, казалось неосуществимым. В издании “Боевых кораблей” за 1906 год в статье, озаглавленной “Новый ”идеальный“ корабль”, Куниберти вернулся к теме "высшего" военного корабля, подходящего для "Богатой Британии". В результате своего изучения русско-японской войны Куниберти пришел к выводу, что 12-дюймовая пушка не так эффективна против бронированных целей, как он представлял в 1903 году. Таким образом, он настаивал на том, чтобы новый “идеальный” британский линкор был вооружен восемью 16-дюймовыми орудиями, которые на расстоянии 10 000 ярдов пробивали бы “самые толстые пластины противника и сохраняли на этом расстоянии энергию... достаточную для того, чтобы повредить судно настолько основательно, что одного удара было бы достаточно, чтобы сделать его непригодным для использования.” Куниберти закончил на выжидательной ноте, написав, что “водоизмещение, которое потребовалось бы такому судну, построенному, как мы описали, с внутренними механизмами защиты от подводных взрывов любой природы, с эффективной внешней защитой от снарядов и, наконец, с такой большой силой атаки, будучи вооруженным восемью орудиями 16 дюймов, было бы настолько велико, что мы должны быть абсолютно вынуждены отказаться от очень высокой скорости, необходимой для будущих действий, в которых будут участвовать подводные лодки, иначе нам пришлось бы использовать двигатели такой огромной мощности, поскольку это было бы несовместимо со структурой судна и с пространствами, необходимыми на борту для других целей. В настоящий момент, следовательно, представляется нецелесообразным переходить только на один шаг к увеличению калибра орудий, которые мы предлагаем принять, на 4 дюйма... и в этом случае мы должны довольствоваться на данный момент увеличением чего-то меньшего, чем это”.21 Фишер, с другой стороны, полагал, что следующие броненосные крейсера с большими пушками, обладающие еще большей скоростью и огневой мощью, чем те, что строятся, будут намного дешевле в строительстве, чем линкоры сопоставимых характеристик, могут расстроить строительные программы иностранных держав на манер дредноута.22 Коллеги Фишера по Адмиралтейству, однако, были против дальнейшего строительства судов типа “Инвинсибл”. В начале 1907 года усовершенствованный проект "Инвинсибла", который был спроектирован в декабре 1906 года для программы 1907-08 годов, был отменен.23 Несмотря на отсутствие документальных подтверждений, объясняющих это решение, совет, вероятно, действовал, полагая, что большие расходы на броненосные крейсера с большими пушками не требовались по причинам, указанным специальным комитетом в декабре 1905 г.24 И в июне 1907 г. контр-адмирал Джон Джеллико, директор военно-морского вооружения, настоятельно рекомендовал, чтобы броненосные крейсера, которые планировалось заложить в соответствии со сметами 1908-09 годов, имели 9,2-дюймовые орудия вместо 12-дюймовых, чтобы уменьшить их размеры и стоимость,25 предложение, которое полный совет Адмиралтейства единогласно одобрил 12 июня 1907 года.26 У Фишера были веские причины проголосовать большинством против крупнокалиберного броненосного крейсера, несмотря на его собственные взгляды на этот предмет. С весны 1907 года адмирал лорд Чарльз Бересфорд — тогдашний главнокомандующий флотом Ла-Манша и офицер большой популярности и влияния, который выступал против предложений Фишера заменить линкор броненосным крейсером в 1904 году - открыто бросил вызов руководству Фишера военно—морским флотом, и таким образом происходящее добавило значительный вес к уже ведущейся энергичной общественной кампания, которую критики политики Первого морского лорда вели с 1905 года. Перед лицом столь серьезной внешней угрозы Фишер не мог рискнуть разделить совет директоров по такому важному вопросу, как проектирование капитальных судов. Более того, очевидно, что многое можно было бы сказать в пользу ожидания событий. В связи с тем, что иностранные программы по созданию крупнокалиберных линкоров все еще отставали, второй проектный козырь срочно не требовался. Кроме того, успешные испытания еще не завершенного класса "Инвинсибл" и системы управления огнем Поллена должны были укрепить позиции бронированного крейсера. Развитие системы управления стрельбой, однако, должно было быть прервано изменениями в Адмиралтействе, которые аннулировали соглашение, достигнутое в сентябре 1906 года.
von Echenbach: 2 Превратности системы Поллена, 1906-1908 (a) ОФИЦИАЛЬНЫЕ ПЕРЕГОВОРЫ ПО КОНТРАКТУ В письме Адмиралтейства от 21 сентября 1906 года содержалось принципиальное обязательство поддерживать разработку системы "Поллена" с целью получения исключительных прав на ее использование в случае совершенствования. Однако требовались дальнейшие переговоры, прежде чем можно было достичь согласия по формулировке предварительного проекта официального контракта. Трудности начались с письма Поллена от 25 сентября, ответа на предложение Адмиралтейства, в котором он предложил выплатить ему полную сумму в размере 100 000 фунтов стерлингов в случае, если Адмиралтейство решит оснастить его системой более 4 кораблей, хотя испытания не были полностью успешными; чтобы ему заплатили 50 000 фунтов стерлингов за сохранение своей системы в секрете, даже если испытания не увенчались успехом и система не была принята на вооружение, и чтобы ему платили 5000 фунтов стерлингов в год за улучшение его системы, если испытания покажут, что для ее успешного использования требуется дальнейшее развитие.27 Ответ Адмиралтейства от 15 октября категорически отверг первое предложение, утверждал, что положения об арбитраже охватывают второе положение, предусматривающее, что “решение арбитров должно быть абсолютно обязательным для обеих сторон без каких-либо ограничений”, и предложил отложить обсуждение третьего до тех пор, пока обстоятельства не поднимут вопрос28. В письме Поллена в Адмиралтейство от 17 октября говорилось, что Адмиралтейство соглашением об обязательном арбитраже без ограничений сделало его предложения ненужными, предложило незначительное изменение формулировки в отношении определения его нормы прибыли по изготовленным инструментам и указало, что формулировка условий полного успеха была такой, что незначительные недостатки в работе его системы могли привести к неблагоприятному суждению, которое было по существу необоснованным.29 В письме от 25 октября, Адмиралтейство приняло предложения Поллена относительно его нормы прибыли и предложило изменить условия успеха с помощью пояснительной оговорки, которая отвечала бы опасениям Поллена.30 Соглашение о предварительной формулировке официального контракта было достигнуто на встрече в Адмиралтействе 29 октября, и воплощено в письме Адмиралтейства от этой даты, на которое Поллен ответил в тот же день, дав свое согласие.31 Завершение этих предварительных переговоров расчистило путь для выплаты Поллену согласованного авансового платежа в размере 6500 фунтов стерлингов 8 ноября 32, задержка которого причинила изобретателю некоторое беспокойство.33 Предварительное соглашение должно было применяться только к гироскопически стабилизированным приборам дальности и пеленга, системе передачи данных и плоттеру. Таким образом, 2 ноября 1906 года Поллен предложил передать Адмиралтейству для рассмотрения, как само собой разумеющееся, патенты на другие устройства управления огнем, которые он мог бы изобрести, такие как изменение часов дальности— это можно было бы использовать в сочетании с инструментами, охватываемыми предварительным соглашением.34 Адмиралтейство приняло предложение Поллена в письме от 7 ноября, но в то же время предупредило его, что, если дизайн новых инструментов содержит функции, которые раскрывают принципы, на которых работают инструменты, охватываемые проектом официального контракта, они не могут быть предложены иностранным военно-морским силам в случае, если Адмиралтейство не приняло их на вооружение, поскольку продажа таких инструментов третьим лицам нарушила бы положения о секретности основного соглашения, которое тогда находилось в стадии подготовки. Следовательно, Поллену — в случае, если такие инструменты будут приняты на вооружение, поскольку положения о секретности основного контракта в первую очередь исключали возможность зарубежных продаж, возможные продажи оборудования становились невозможными.35 В то время, когда, как только что описанные, переговоры приближались к завершению в начале ноября Поллен напечатал брошюру "Некоторые аспекты тактической ценности скорости на крупных кораблях" для частного распространения. Его защита высокой скорости на больших бронированных военных кораблях, которая была направлена против статей, опубликованных в октябре того же года в журнале "Блэквуд Эдинбург" и журнале "Юнайтед Сервис"36, в которых критиковался “Дредноут”, выдвигала аргументы, свидетельствующие о том, что он знал, что бронированные крейсера класса "Инвинсибл" были вооружены большими орудиями, которое тогда держалось в строжайшем секрете.37 Небольшую, быструю эскадру, действующую независимо от более медленных основных сил линкоров, Паллен предполагал, могла поддерживать и даже, можно было бы развернуть против намеченного участка вражеской линии, чтобы добиться решающего местного превосходства в силах, которое “дало бы в современных условиях эффект, который Нельсон получил при Трафальгаре”. Кроме того, быстрая эскадра смогла бы завершить победу, преследуя и вступая в бой с “несколькими очень слегка поврежденными линкорами, которые могли бы пережить первый удар и отступить”. В то время как даже новейшим броненосным крейсерам не хватало огневой мощи для успешного выполнения этих задач, Поллен заметил, что “быстрые корабли, вооруженные 12 дюйм. [sic] пушки, с дополнительным узлом или двумя скорости, оказались бы абсолютно бесценными. . .” Затем он упомянул не только “Дредноут”, но и “новые крупные корабли с 25 узлами”, то есть полностью бронированные крейсера с большими пушками.38 10 ноября Поллен уехал из Англии в Соединенные Штаты на шесть недель, чтобы заняться бизнесом в связи с компанией Linotype.39 Официальная переписка с Адмиралтейством возобновилась только 11 марта 1907 года, когда Адмиралтейство направило проект официального контракта Поллену для его проверки.40 15 Марта, Поллен написал в Адмиралтейство, чтобы сделать решительное исключение из положений документа, которые, по его мнению, наносят ущерб его интересам и которые ранее не обсуждались. Они заключались, во-первых, в том, что право изобретателя на эксклюзивное производство инструментов его системы будет действовать только до тех пор, пока его патенты будут признаны действительными, во-вторых, от изобретателя будет требоваться постоянно поддерживать квалифицированный штат помощников для улучшения его системы, и, в-третьих, что в случае, если арбитраж был необходим для определения стоимости инструментов, которые не были полностью успешными в испытаниях, решение должно основываться только на результатах испытаний без учета “любых моментов, в которых изобретение, хотя и кажется многообещающим, может потребоваться дальнейшая разработка до фактического достижения желаемых результатов, при этом согласовывается, что условия для любых таких разработок, по желанию Уполномоченных, являются вопросами для последующего согласования между ними и Изобретателем”41. Поллен повторил и усилил свои возражения в письме в Адмиралтейство от 5 апреля42 1907 года, а 16 апреля направил в Адмиралтейство меморандум, в котором рассматривал вопрос о возможных нарушениях патентных прав.43 Затем он проконсультировался со своим адвокатом Эрнестом Б. Хоксли, в ходе подготовки поправок к проекту официального контракта.44 Адмиралтейство, со своей стороны, ответило на письмо Поллена от 15 марта в апреле энергичной защитой положений рассматриваемого проекта официального контракта, который завершился замечанием “что их светлости не согласны с тем, что упомянутые вопросы были рассмотрены в проекте соглашения в способом, противоположным тому, каким они рассматриваются в переписке”45. После неофициальной беседы с сотрудником Отдела контрактов 17 апреля, Поллен предположил, что целью этого департамента было отменить бессрочное соглашение о роялти46 и что его подозревали в поведении, “граничащем с острой практикой".47 Проект официального контракта с изменениями, отражающими взгляды, выраженные в письме Поллена от 15 марта, был отправлен в Адмиралтейство 21 мая.48 Адмиралтейству потребовалось два месяца, чтобы подготовить свой ответ, который был направлен адвокатам Поллена 19 июля. В этом документе Адмиралтейство отказалось согласиться с соглашением о покупке инструментов у Поллена по роялти в размере 25 процентов на неопределенный срок и обязать себя выплатить автору полную премию в размере 100 000 фунтов стерлингов в случае достижения полного успеха в любое время после первого испытания, при условии, что изобретатель предоставит конкретные гарантии что его инструменты не нарушают предыдущие патенты, и предложил ряд незначительных изменений.49 В своем ответе директору по контрактам военно-морского флота от 22 июля, Поллен настаивал на своих правах на роялти и утверждал, что его предоставление гарантии по вопросу предыдущих патентов “сильно расходилось со всей целью соглашения, которая заключается в том, что Изобретатель представляет систему, а не запатентованные устройства”, но согласился установить ограничение по срокам обязательства Адмиралтейства по выплатите ему полную премию в том случае, если его система добьется полного успеха в испытаниях.50 Соглашение о незначительных изменениях, предложенных в письме Адмиралтейства от 19 июля было достигнуто на встрече в кабинете директора военно-морского флота по вооружению 23 июля51, и вопросы о порядке выплаты гонораров и сроках проведения испытаний, по-видимому, были урегулированы вскоре после этого на встречах и посредством переписки.52
von Echenbach: ... Однако вопрос о возмещении Поллену ущерба Адмиралтейством в случае нарушения патентных прав оставался нерешенным. Позиция Адмиралтейства вытекала из стандартной практики Отдела контрактов, требующей от производителей военно-морского оборудования, такого как орудия или двигатели, предоставления возмещения в случае нарушения патентных прав.53 Позиция Поллена была выражена в юридических терминах Расселом Кларком, экспертом по патентам, которого он нанял в дополнение к Хоксли, в заключении, которое было направлено директору по контрактам военно-морского флота 30 июля.54 Кларк отметил, что оговорка о возмещении ущерба, требуемая Адмиралтейством “была бы правильной, если бы предполагаемая сделка заключалась в том, что г-н Поллен должен был продать Адмиралтейству определенные запатентованные инструменты, изготовленные им, в соответствии с патентами, контроль над которыми он сам сохранил. Если продаваемое изделие является нарушением патента третьей стороны, производитель является подходящим лицом для предъявления иска, и если истец решит подать в суд на пользователя, естественно, что пользователь должен потребовать возмещения ущерба от производителя. Если я продаю мужчине изготовленную вещь, вполне может быть, что должно быть соглашение о соответствии, явном или подразумеваемом. Однако это, по-видимому, не является предполагаемой договоренностью. Хотя во многих случаях оборудование должно быть получено через мистера Поллена, основным результатом соглашения является передача патентов и секретов Поллена Адмиралтейству, и в этом случае соглашение совершенно неуместно... Таким образом, патент не претендует на предоставление какого-либо права на изготовление или использование, и поэтому предложенное возмещение совершенно не подходитЭ.55 Беседа с “членом Артиллерийского отделения” 30 июля оставила у Полленв ощущение, что его позиция еще не понята,56 и, таким образом, он представил свое позиция, изложенная его собственными словами в частном письме Ф. У. Блэку, директору военно-морских контрактов, 31 июля 1907 года. В своем письме Поллен отметил, что годом ранее он предлагал продавать свои инструменты исключительно Адмиралтейству по цене, которая подлежала арбитражу в случае разногласий, и в этом случае он “был бы в положении лица, коммерчески эксплуатирующего запатентованные товары, и каждая продажа Адмиралтейству естественно, это повлекло бы за собой косвенное возмещение ущерба от претензий за нарушение...” Поллен напомнил Блэку, что именно Адмиралтейство “предпочло выкупить мою коммерческую должность напрямую” и “поскольку они купили мою прибыль напрямую, они купили мои обязательства и мои риски”. “Это не так, - утверждал Поллен, - разумно просить, чтобы это было в обоих направлениях”, и продолжал писать, что он не мог “не думать, что по этому поводу возникла большая путаница в мыслях по той причине, что лицо или лица, которые составили соглашение, не ясно поняли в чем заключается суть сделки”. Затем Поллен заключил, что “даже если бы мы были абсолютно уверены в том, что никакого нарушения не было и не могло быть, мы ничуть не приблизились к уверенности в том, что никто не может предъявить никаких претензий или предъявить какой-либо иск за нарушение. Возможность таких претензий является одним из обычных рисков в торговле: и я повторяю, что если бы меня оставили в коммерческом положении по отношению к Адмиралтейству, я бы с радостью пошел на этот риск; но поскольку вся цель и задача Адмиралтейства состояли в том, чтобы самим занять коммерческую позицию и оставить нас в положении экспроприированного патентообладателя, конечно, как я думаю, совершенно очевидно непоследовательно оставлять меня с тем, что, возможно, является самым обременительным из всех коммерческих обязательств без каких-либо эластичность прибыли, которую возможности коммерческого развития могли бы позволить мне сделать, чтобы уравновесить риск”.57 Но Адмиралтейство, похоже, не было убеждено аргументами Поллена, и не ответило на пересмотренный проект официального контракта, который Поллен представил 25 июля с собственным пересмотренным проектом до 26 ноября.58 В тот же день состоялась встреча между должностными лицами Адмиралтейства и Полленом, но соглашение по пункту о возмещении ущерба не было достигнуто, что, возможно, побудило Адмиралтейство принять сообщите Казначейству, что выплата 50 000 фунтов стерлингов Поллену “в связи с его аппаратом для коррекции цели, которая, хотя и предусмотрена, не может быть произведена в этом году”59. Поллен предложил в письме в Адмиралтейство от 19 декабря, однако, что он может согласиться “не без письменного согласия Уполномоченных сознательно использовать... любой британский патент, действующий в настоящее время, владельцем или лицензиатом которого он не может быть, и он должен всегда проявлять разумную осмотрительность, чтобы предотвратить такое использование”60. Адмиралтейство приняло предложенный пункт в качестве замены того, на котором они ранее настаивали 21 декабря 61, и после дальнейшей переписки для решения вопросов детализации 62 официальный контракт был подписан 18 февраля 1908 года. Официальный контракт отличался от предложения Адмиралтейства от 21 сентября 1906 года в ряде аспектов. Условия успеха были изменены изменениями в языке, которые указывали, что система Поллена работает “с разумной регулярность к удовлетворению членов комиссии”, что исключало вынесение решения о неудаче из-за исключительных недостатков в производительности и добавление условия о том, что система Pollen не будет нести ответственность за ошибки в указанных показателях, которые, как было показано, были результатом неправильных настроек dumaresq для скорости испытательного военного корабля. Были определены арбитражные процедуры, которые должны были вступить в силу в случае возникновения споров по поводу толкования какой-либо части контракта. Адмиралтейство, кроме того, обязано было сделать все возможное, чтобы сохранить секретность системы Поллена, предоставить ему средства для проверки своих приборов в условиях плавания, предоставить ему любую неконфиденциальную информацию, которая требовалась, чтобы позволить ему улучшать и развивать свою систему, а не использовать какие-либо части системы Поллена для целей, отличных от управления огнем, без его согласия. Новые положения, касающиеся обязательств Пыльцы, поставили его права на производство в зависимость от его постоянного руководства квалифицированным персоналом, на который будет возложена задача улучшения и разработки его инструментов; требовал, чтобы он получил письменное согласие Адмиралтейства, прежде чем использовать патенты, отличные от его собственных; не позволял ему передавать свои интересы — полностью или частично — по договоренности между ним и Адмиралтейством, как указано в контракте, другой стороне без согласия Адмиралтейства; ограничил заработную плату тех, кто был нанят для изготовления компонентов системы, до уровней, сопоставимых с заработной платой, выплачиваемой за аналогичную работу другими компаниями; предоставил Адмиралтейству право утверждать выбор субподрядчиков; указал условия, на которых готовые инструменты будут доставлены и получены или отклонены в случае из некачественного материала, изготовления или неработоспособности; и уполномочил Адмиралтейство определять условия ликвидации в случае банкротства Pollen.63 Окончательное соглашение было достигнуто перед лицом финансовых трудностей, внезапно возникших в ноябре 1907 года, когда Адмиралтейство обнаружило, что растущие расходы и непредвиденные расходы приведут к увеличению сметы на 1908-09 годы в два раза. чего и следовало ожидать. Кабинет категорически отказался согласиться с позицией Адмиралтейства о том, что дополнительные расходы были существенными, и в феврале 1908 года военно-морскому флоту было предоставлено увеличение, которое было даже меньше суммы, предложенной до предыдущего ноября.64 Не может быть никаких сомнений в том, что климат серьезных финансовых ограничений усилил негативное отношение Департамента контрактов военно—морского флота, а также других, к условиям, требуемым Полленом, что фактически обязывало Адмиралтейство как нести полную стоимость экспериментов, так и щедро вознаграждать изобретателя в случае успеха — беспрецедентное соглашение, которое для тех, кто не оценил военное значение того, что предлагалось, казалось неоправданным. Неохотное согласие коммерческого управления Адмиралтейства с официальным контрактом 1908 года, действительно, могло быть дано только в надежде, если не в знании того, что изменения в Департаменте военно-морского вооружения, вероятно, убедили в том, что система Поллена будет отклонена независимо от результатов испытаний. (b) ДЕПАРТАМЕНТ ВОЕННО-МОРСКИХ БОЕПРИПАСОВ ВОЗРАЖАЕТ ПРОТИВ выплаты 6500 фунтов стерлингов Поллену в ноябре 1906 года, упомянутой ранее, что позволило ему приступить к разработке своих инструментов для испытания в отсутствие окончательного соглашения с Адмиралтейством. Весной, когда шла работа, он напечатал “Заметки о Предлагаемом методе изучения военно-морской тактики”, брошюру для частного распространения, в которой он обосновывал свою “тактическую машину”, производную от “крабовой машины” 1904 года. Это устройство, когда оно установлено с данными о курсе и скорости, будет отображать относительные положения стреляющего корабля и цели или двух противоборствующих флотов, которыми затем можно манипулировать, чтобы указать, как это относительное положение может появиться в выбранные моменты в будущем. Поллен утверждал, что его тактическая машина в мирное время позволит морским офицерам удобно практиковаться “в том, как приближаться, когда увеличивать, а когда уменьшать скорость, как искать и обеспечивать превосходство позиции, правильный контрудар для каждой возможной атаки, которую может развить враг”, и в реальном бою поможет в определении из наиболее эффективного развертывания.65 Тактическая машина была предметом единственной встречи Поллена в Адмиралтействе с сэром Джоном Фишером, интервью, которое длилось всего пять минут и, вероятно, имело место весной 1907 года. Позже Поллен вспоминал, что в то время Первый морской лорд “мгновенно оценил ценность Тактической машины”66. Тем временем работа над орудийными приборами быстро продвигалась, и 11 июня 1907 года прототипы были проверены на заводе компании Linotype в Бродхите, недалеко от Манчестера, по группа из военно-морских офицеров, в том числе контр-адмирал сэр Генри Джексон, контролер; к настоящему времени контр-адмирал Джон Джеллико, директор военно-морского вооружения; и помощник Джеллико, капитан (R.M.A.) Эдвард У. Хардинг. Затем Поллен смогл продемонстрировать метод, с помощью которого автоматический рычаг и маркер плоттера будут активироваться электрическими сигналами системы передачи данных. Возможности гироскопически стабилизированного крепления дальномера и указателя направления были продемонстрированы его способностью постоянно направлять дальномер в точку, отмеченную на противоположной стене, в то время как платформа, на которой были установлены крепление и дальномер, поворачивалась слева направо таким образом, чтобы имитировать эффект раскачивающийся корабль. И, кроме того, посетителям были показаны чертежи проектируемой машины для изменения ассортимента и сборки некоторых ее основных механизмов.67 Члены посетившей их группы были очень впечатлены увиденным,68 и у Поллена были все основания полагать, что он значительно укрепил уверенность Адмиралтейства в перспективах полностью успешного судебного разбирательства. Но в августе 1907 года Джеллико, с которым у Поллена сложились теплые личные отношения,69 покинул Департамент боеприпасов, чтобы стать заместителем командующего Атлантическим флотом, и был заменен капитаном Р.Х.С. Бэконом. Бэкон был доверенным лицом Фишера, который служил помощником Первого морского лорда и первым командиром “Дредноута”. В 1903 году Фишер отметил, что он был “признан самым умным офицером на флоте”70, и не может быть никаких сомнений в том, что он был офицером значительных способностей. Техническая специализация Бэкона, однако, заключалась в торпедах, а не в артиллерии, что вместе с тем, что, по-видимому, сочеталось со склонностью переоценивать преимущества строевой подготовки и дисциплины.71 Возможно, это привело его к недооценке необходимости разработки механических методов наведения прицела. Кроме того, он был против использования сложных механизмов для целей управления огнем, которые, по его мнению, были бы менее надежными в обслуживании, чем механически более простая система, основанная на ручных операциях. Таким образом, есть веские основания полагать, что Бэкон с самого начала был полон решимости предотвратить внедрение механизированной системы управления огнем Поллена 72. Цели Бэкона, несомненно, были также целями лейтенанта Фредерика К. Дрейера, молодого морского офицера, который к этому времени приобрел значительную репутацию специалиста по артиллерии. Дрейер прошел продвинутый курс артиллерийского дела на “Экселленте” с отличием в 1899 году. В 1903 году он стал артиллерийским офицером недавно введенного в строй линкора "Эксмут", который в 1904 году стал флагманом вице-адмирала сэра Артура Найвета Уилсона, главнокомандующего флотом Ла-Манша. Большие способности Дрейера как тренера комендоров, знатока методов Перси Скотта, были продемонстрированы, когда “Эксмут” занял первое место во флоте Канала в боевой практике, “Тесте стрельбы из тяжелых орудий” и “Тесте стрельбы из лёгких орудий” в течение трех лет подряд с 1904 по 1906 год. Уилсон назначил Дрейера своим офицером артиллерийского штаба, в этом качестве он служил главным советником адмирала по всем вопросам артиллерии.73 Именно во время службы под началом Уилсона началось соперничество Дрейера с Полленом как изобретателей приборов управления огнем. В мае 1905 года Дрейер временно покинул “Эксмут”, чтобы работать в Комитете по калибровке орудий Перси Скотта. Именно в это время он впервые встретился с Полленом, которому было разрешено присутствовать при калибровочных испытаниях на линкоре "Коммонвельс" в заливе Бантри у южного побережья Ирландии в рамках подготовки к предстоящим испытаниям его приборов на линкоре "Юпитер". Поллен подробно объяснил свои идеи в долгой беседе с Дрейером, который вдобавок получил копию “Руководства по управлению огнем и стрельбе на большие дистанции”. Между ними установились дружеские отношения, и весной 1906 года Дрейер присутствовал на обеде, который Поллен давал в отеле Queen's в Суонси группе морских офицеров, которым впоследствии было дано объяснение, иллюстрированное планами, автоматического плоттера, установки гироскопа и часов. Затем Дрейер проявил большой интерес к работе Поллена, а позже подробно расспросил изобретателя, проводя ему экскурсию по “Эксмуту”.74 31 октября 1906 года Поллен отправил Дрейеру копию «Писем “Юпитера”» и попросил “о любых размышлениях, которые вам, возможно, придется высказать после того, как вы доведёте их до конца"75. Дрейер не отвечал до 15 декабря, а затем отказался высказать свое мнение на том основании, что "я никогда не видел вашего снаряжения и не знаю, как вы на самом деле преодолеваете множество серьезных механических трудностей, которые должны существовать, и какую степень точности вы получаете. . .”76 Однако у него была причина для уклонения, отличная от интеллектуальной сдержанности, для всего пятью днями ранее, 10 декабря, он представил Уилсону проект калькулятора скорости изменения дальности, который направил его в Адмиралтейство для рассмотрения.77 Калькулятор “скорости изменения” Дрейера состоял из длинной полосы бумаги, перемещаемой с постоянной скоростью с помощью двигателя с часовым механизмом, чернильной подушечки, которая отмечала бумагу при нажатии, линейки, откалиброванной в ярдах, которая перемещалась по слайду, параллельному перемещению бумаги, и фиксированной шкалы откалиброванной в узлах. Оператор должен был рассчитать изменение дальности, отметив движущуюся полосу чернильной подушечкой в тот момент, когда оператор дальномера назвал дальность, следуя за перемещением метки с помощью правила, откалиброванного в ярдах, перемещая правило вниз по слайду и останавливая движение правила когда вызывался второй диапазон, в этот момент второй диапазон, показанный на скользящей линейке, был бы напротив числа на фиксированной шкале, которое указывало бы изменение диапазона в узлах, которое затем можно было бы установить на часах Виккерса.78 В принципе, калькулятор Дрейера сделал не что иное, как разделил разницу между двумя диапазонами на интервал времени между моментами, в которые были сделаны два наблюдения за диапазонами, и, хотя, возможно, это было улучшением по сравнению с существующей системой определения интервала времени с помощью секундомера и записи вычислений, устройство не учитывало проблемы, возникающие из-за постоянного изменения скорости изменения дальности или ошибок в наблюдениях за дальностью, связаны с рядом трудоемких ручных операций, которые, кроме того, могут быть вызваны человеческими ошибками. Не может быть никаких сомнений, несмотря на отсутствие документальных свидетельств, в том, что Департамент боеприпасов отклонил проект Дрейера как недостойный серьезного рассмотрения.
von Echenbach: ... Успех Дрейера в качестве артиллерийского офицера флота, однако, произвел впечатление на Фишера, который специально назначил его на Дредноут с января по апрель 1907 года, чтобы консультировать Бэкона по артиллерийскому делу.79 Официальная связь Дрейера с разработкой системы Поллена началась в апреле 1907 года с его назначения в Департамент военно-морских боеприпасов. В июне 1907 года Дрейер был среди тех офицеров, которые стали свидетелями демонстрации частично законченных инструментов Поллена в Бродхите, и Поллен позже вспоминал, что Дрейер был “очень сердечен в своих поздравлениях”80. В то же время, однако, Дрейер и его старший брат, капитан Джон Татхилл Дрейер, Королевская Артиллерия, разрабатывали улучшенный калькулятор изменения дальности, который они назвали “Определителем местоположения для определения скорости изменения дальности”, описание и планы которого были представлены Адмиралтейству 2 июля 1907 года. В сопроводительном письме, сопровождавшем представление, Фредерик Дрейер отметил, “что скорость изменения дальности является переменной, которая изменяется от мгновения к мгновению”81. Таким образом, новое устройство предложило улучшенный метод установки дальностей и считывания скорости изменения дальности. Но в то время как новая схема облегчила получение последовательности показаний скорости изменения дальности, результатом по-прежнему был прерывистый набор отдельных скоростей изменения дальности, каждый из которых был рассчитан путем деления различий между двумя наблюдениями дальности на интервал времени между моментами их выполнения, и это, таким образом, несовершенно отражало непрерывное изменение скорости изменения дальности. Хардинг, который отвечал за проекты по управлению огнем в Департаменте военно-морских боеприпасов, когда Джеллико был его главой, скорее всего, отверг бы новые предложения Дрейера как неадекватные. Но когда Бэкон стал директором военно-морского вооружения в августе 1907 года, он перевел Хардинга на другую должность и заменил его Дрейером, который, таким образом, получил возможность продвигать дело своих собственных изобретений. Калькулятор Дрейера, вероятно, по этой причине был подвергнут испытанию сотрудниками компании Excellent на линкоре “Ревендж” осенью 1907 года, которое, однако, не увенчалось успехом.83 В сентябре 1907 года Дрейер случайно встретил Поллена, когда изобретатель направлялся в Портсмут, чтобы выбрать место для своих приборов на защищенном крейсере "Ариадна", который был назначен ему в качестве испытательного судна, и Поллен позже вспоминал, что Дрейер по этому поводу “сказал мне, что он надеется, что его долгом будет помочь мне, когда придет время”84. Выбор адмирала флота сэра Артура Найвета Уилсона в качестве судьи на официальных испытаниях гарантировал, что желание Дрейера сыграть важную роль в блокировании Поллена было бы исполнено. Когда в ноябре 1907 года Поллен сообщил Адмиралтейству, что его приборы готовы к испытаниям, Уилсон, ушедший в отставку весной 1907 года, получил от Адмиралтейства просьбу осмотреть экспериментальное оборудование и разработать программу экспериментов. Уилсон принял предложение, и в это время или вскоре после этого Бэкон назначил Дрейера своим помощником. Назначение Уилсона, несомненно, исходило от Бэкона, который, должно быть, знал о своей зависимости от Дрейера в вопросах, связанных с артиллерией. Уилсон обладал другими качествами, которые соответствовали решимости директора военно-морского вооружения добиться отказа от системы Поллена. Уилсона, как было общеизвестно, возмущало отделение "Юпитера" для экспериментов с оборудованием Поллена.85 И хотя адмирал не обладал опытом в военно-морской артиллерии, его повсеместно считали офицером непревзойденного тактического мастерства и безоговорочной преданности интересам Королевского флота, чье суждение практически по любому вопросу, связанному со службой, должно было вызывать величайшее уважение. Осмотр Уилсоном оборудования Поллена на "Ариадне" и вечерний ужин с изобретателем состоялись 20 ноября 1907 года. Поллен позже вспоминал, что в то время его отношения с Уилсоном были сердечными.86 В отчете Уилсона о его беседах указывалось, что у Поллена и Адмиралтейства были разногласия по поводу времени, в течение которого Адмиралтейству будет разрешено принять решение после завершения испытаний, вопрос, который был урегулирован в ходе переговоры по официальному контракту87, но в остальном у Поллена было мало причин для беспокойства, когда Уилсон сообщил ему 4 декабря, что он согласился на просьбу Адмиралтейства о том, чтобы он выступал в качестве судьи на официальных судебных процессах, и приложил программу экспериментов.88 Однако у изобретателя, возможно, было, по крайней мере, подозрение, что с получением письма Уилсона от 8 декабря, в котором его просили прислать “письменное заявление, в котором точно указано, какие преимущества вы требуете для своей системы, установленной на "Ариадне", и для которой Адмиралтейство просят заплатить 100 000 фунтов стерлингов...”89 Таким образом, Поллен предоставил Уилсону, а также Бэкону и Дрейеру копию статьи-отчёта, озаглавленной "Извинения за A.C. Боевая система”, которую он первоначально подготовил несколько месяцев назад в качестве лекции для программы военного курса в Портсмуте, которая была отложена по просьбе Бэкона в ожидании результатов испытаний.90 В этой работе Поллен обратился к противникам своей системы, которые, как он утверждал, считали, что проблема управления огнем может быть решена с помощью немногим большего, чем расширение методов интенсивной тренировки и новых практических процедур, которые они отстаивали в течение последних нескольких лет во имя современной морская артиллерия. Но такая оппозиция механизации управления огнем, предупреждал Поллен, была оппозицией прогрессистов, чья политика была опережена новыми разработками. Не было, заметил он, возможно, с чрезмерной откровенностью, более жалкого зрелища, чем предостережения искателей приключений против любых приключений, кроме их собственных. Следовательно, нет консерватизма, подобного консерватизму прогрессивного. Не дилетанты, а величайшие астрономы мира с трудом восприняли открытие Галилея.91 Чтобы проиллюстрировать работу предложенной им системы управления огнем, Поллен описал ситуацию, в которой броненосный крейсер класса "Инвинсибл", идущий на максимальной скорости 25 узлов, начнет стрелять на дальность стрельбы не менее 7000-8000 ярдов по вражескому судну, идущему с одинаковой скоростью и по круто сходящемуся курсу. Хотя такие обстоятельства создавали проблему изменения скорости стрельбы, которая приближалась бы к 1500 ярдам в минуту и постоянно менялась, Поллен предсказал, что два попадания из каждых трех выстрелов будут возможны благодаря использованию полностью механизированной системы управления огнем, которая должна была состоять из гироскопически стабилизированного дальномера, автоматического прокладчика истинного курса, калькулятора для вычисления дальности, отдельного калькулятора для вычисления пеленгов и системы автоматической настройки прицела. Кроме того, система управления огнем должна была быть дополнена “тактической машиной”92. Объяснения, данные Полленом в его обзоре, не удовлетворили Уилсона, который 11 декабря написал: … Я прочитал вашу лекцию, но она не совсем отвечает на мой вопрос, который заключался в том, какие именно преимущества вы требуете для своей системы, установленной на "Ариадне", и за которые Адмиралтейство просит заплатить 100 000 фунтов стерлингов. Насколько я могу судить, единственными параграфами в лекции, которые относятся к аппарату, установленному в "Ариадне", являются 17 и 18 и, возможно, часть 23. Остальное, как я понимаю, даже не было разработано и в любом случае не входит в ту часть системы, за которую Адмиралтейство выдало бы свои 100 000 фунтов стерлингов. Я понимаю, что вы утверждаете, что повысили точность дальномера с помощью вашего метода монтажа. Это мы можем проверить в ходе экспериментов. Кроме того, ваш метод построения графиков дает данные для корректировки прицелов лучше, чем любые другие средства. Это в основном зависит от точности данных и времени, необходимого для их предоставления для использования. Это также мы можем проверить. Прав ли я в вышесказанном и есть ли еще что-нибудь, на что вы претендуете. Если да, то в чем дело?93 Любые сомнения, которые могли возникнуть у Поллена относительно враждебности Уилсона, вскоре после этого были устранены в доме главнокомандующего военно-морской базой Портсмута после повторной проверки приборов изобретателя, которая состоялась в середине декабря.94 Поллен позже вспоминал, что Уилсон в момент расставания “повернулся ко мне и властным и сердитым голосом и с очень строгим выражением лица, сказал мне, что он был в ужасе от того, что не нашел способа передать данные, полученные с помощью моей таблицы построения, на орудия, и сказал: “Вам придется объяснить мне когда-нибудь, почему Адмиралтейство должно заплатить вам на 100 000 фунтов стерлингов больше, чем Барру и Струду или любому другому производителю из инструментов управления огнем, которые должны использоваться для вашей системы”. Я был совершенно ошеломлен тем, что он упомянул перед рядом незнакомых мне офицеров и слуг адмирала цену покупки, которая до сих пор считалась строго конфиденциальной.... с большим трудом придя в себя, я ответил, что пришлю ему такие объяснения, какие смогу, в письменном виде”.95 17 декабря Поллен попытался объяснить Уилсону свою позицию в длинном письме. Поллен утверждал, что его приборы будут определять курс и скорость вражеского корабля, что существующие методы получения таких данных неадекватны и что точное знание целевого курса и скорости значительно повысит эффективность часов Дюмареска и Виккерса. Он заметил, что: … если, тогда система A.C. получает правильные данные для попаданий на больших расстояниях, чем они могут быть получены сейчас, и если она позволяет существующей Системе управления огнем передавать эти данные на орудия, это должно повысить эффективность этих кораблей, которой они сейчас не обладают. Если эта эффективность означает, что за определенное время на заданной дальности наносится больше попаданий, это пропорционально увеличивает ценность таких кораблей. Если это позволяет поддерживать устойчивое попадание на расстоянии, которое сейчас невозможно, это увеличивает ценность неисчислимо. Механизированную систему управления огнем, заключил Поллен, было бы легче защитить броней, чем применявшуюся в то время ручную систему, и она была бы менее подвержена человеческим ошибкам.96 В ответ на письмо Поллена, написанное днем ранее, Уилсон написал 18 декабря, что “Я думаю, вы достаточно ясно изложили свои претензии. Я надеюсь, что эксперименты смогут доказать, насколько они оправданы”97. 18 декабря Поллен снова написал Уилсону, чтобы обосновать свои финансовые условия. Он объяснил, что первоначально просил об оплате своих инструментов по каждому кораблю, но именно Адмиралтейство настояло на высокой фиксированной награде, которая охватывала бы неопределенно большое количество инструментов. ”По моему личному мнению", - признался Поллен, договоренность, которую я предложил, была бы более деловой для Адмиралтейства. Однако у меня был выбор: согласиться с их условиями или быть практически вынужденным выбирать между тем, чтобы выбросить все это или сделать его общим достоянием.98 19 декабря изобретатель написал Уилсону, чтобы высказать предложения о предстоящих испытаниях, включая просьбу о проведении испытаний в диапазоне 10 000 и 12 000 ярдов, что значительно превышало 8000 ярдов, указанных Уилсоном в плане экспериментов, который был отправлен изобретателю 4 декабря. Письмо Поллена сопровождалось томом, который состоял из «Писем “Юпитера”» и «Заметок о Предлагаемом методе изучения военно-морской тактики».99 Письмо Уилсона от 20 декабря не содержал ответа на запрос Поллена относительно испытаний на больших расстояниях и отметил, что у него уже есть копии двух отпечатков.100 Предварительные испытания во вторую неделю декабря, которые будут описаны в следующем разделе, к этому времени превзошли даже ожидания Поллена относительно успеха, но он не мог питать иллюзий относительно серьезности своего политического положения. В январе, незадолго до официальных испытаний, контр-адмирал сэр Генри Джексон, Третий морской лорд и контролер, предупредил Поллена, что “Если ваше снаряжение может быть сломано, Уилсон сломает его — так что будьте осторожны...”101
von Echenbach: (c) ИСПЫТАНИЯ НА “АРИАДНЕ” Предварительные испытания гироскопически стабилизированного дальномера и указателя пеленга Pollen, электрической системы передачи данных и автоматического плоттера начались 7 декабря 1907.102 В ходе этих испытаний дальномером управлял лейтенант Гор Лэнгтон; таблицей управлял либо лейтенант Джордж Гиппс, либо Ишервуд; и Д.Х. Ландстад, который был одним из чертежников Поллена, следил за гироскопами и записывал степень рыскания для последующего анализа.103 Броненосный крейсер "Шеннон" отслеживался приборами на "Ариадне", в то время как оба корабля двигались на скоростях и курсах, которые создавали проблему умеренно высоких и постоянно меняющиеся скорости изменения диапазона. Первые пробные запуски были проведены в относительно спокойную погоду, но 9 декабря разразился сильный шторм, в результате чего во время пробных запусков, которые были проведены на следующий день, море было очень неспокойным. Однако гироскопически стабилизированный дальномер и указатель пеленга оказались способными компенсировать очень значительное отклонение "Ариадны", вызванное экстремальными условиями, что позволило измерителю дальности выполнять многочисленные и точные наблюдения за дальностью и пеленгом, которые без сбоев передавались на автоматический плоттер, на котором в свою очередь, получилась четкая диаграмма перемещений "Шеннона" относительно "Ариадны". Таким образом, с помощью системы Поллена были проведены точные измерения курса и скорости "Шеннона", хотя курсы и скорости обоих испытательных кораблей были таковы, что скорость изменения дальности составляла более 500 ярдов в минуту и непрерывно изменялась, а дальность стрельбы достигала 12 000 ярдов.104 Предварительные испытания, которые продемонстрировали, что инструменты Pollen были легко способны удовлетворить требованиям для полного успеха, воплощенным в формальном контракте, который тогда обсуждался, произвели впечатление на ряд видных артиллерийских офицеров. “Гамильтон, капитан на острове Уэйл, и Чатфилд, его командир, на днях вышли в Спитхед”, - писал Поллен своей жене в конце декабря 1907 года или в начале января 1908 года, чтобы взглянуть на наши приборы и проверить некоторые тесты, которые мы провели с их помощью. Оба, казалось, были удивлены и довольны результатами, которые действительно превзошли все ожидания… После визита Гамильтона и Чатфилда Гиппс попросил их вернуться на берег, и когда они снова поднялись на борт на следующее утро, он сказал мне, что, когда они отошли от борта, Гамильтон спросил своего командира, что он об этом думает. На что Чатфилд ответил: “Что я должен думать о парне, который обнаруживает проблему, о существовании которой мы не знали, а затем приступает к ее полному решению?”105 26 декабря 1907 года Джеллико написал Поллену, поздравляя его с успехом предварительных испытаний в "Ариадне".106 Во втором письме, которое, вероятно, было написано несколько дней спустя в подтверждение получения им копии Извинений за боевую систему A.C., Джеллико, который, должно быть, знал о трудностях Поллена с Уилсоном и Военно-морским департаментом боеприпасов, написал, что: … большая необходимость состоит в том, чтобы убедить тех, у кого есть решение, в ценности или, скорее, в необходимости метода получения правильной скорости изменения, и ваши заметки к лекции очень убедительны для тех, кто сейчас знает о трудностях. Тем, кто не понимает этих трудностей, будет не так просто продемонстрировать это.107 Тем временем Дрейер, которому было поручено консультировать Уилсона во время испытаний, работал вместе с адмиралом над созданием полной ручной схемы получения данных о прицеливании. Их подход был основан на виртуальном графике курса и скорости, который должен был быть составлен на основе диапазонов, полученных с помощью 9-футового базового дальномера Barr & Stroud на стандартном станке и выдавал пеленги с помощью импровизированного прибора для наблюдения за телескопом, который не корректировал отклонение.108 Система Уилсон-Дрейера требовала пяти человек для проведения наблюдений за дальностью и пеленгом и передачи результатов, пяти человек для построения графика наблюдений и измерения виртуальной скорости и курса или скорости и отклонения по дальности. скорость, пять человек для установки часов и расчета скорректированных дальностей и пеленгов, и один человек для передачи скорректированных дальностей и пеленгов на позиции орудий, всего шестнадцать человек.109 Механизированная система наблюдения Поллена, передача данных и построение графиков, а также предлагаемая механизированная система вычислений, передачи результатов и настройки прицела, с другой стороны, могли управляться только двумя людьми — один человек для проведения наблюдений, а другой для измерения истинного курса и скорости цели с графика и для установки этих данных на часах. Хотя механизированная система Пыльцы рисковала возможностью механического отказа, в то время как ручной подход Уилсона-Дрейера, по сути, не имел причин для нарушений работы, испытания на “Юпитере” уже продемонстрировали, что ручные методы были слишком медленными, когда скорость изменения дальности была высокой и изменяющейся, и, более того, были ненадежными из-за вероятности человеческой ошибки. В ходе официальных испытаний, которые состоялись в январе 1908 года, оборудование Поллена на "Ариадне" зафиксировало движение второго испытательного судна, до-дредноута "Венджеанс", в то время как без ведома Поллена система Уилсон-Дрейера была протестирована одновременно на линкоре, отслеживая движения "Ариадны". Хотя испытания касались только точности методов наблюдения и построения графиков, эффективность конкурирующих механизированных и ручных подходов оценивалась на основе точности диапазонов, полученных комбинацией часов Дюмареска-Виккерса после установки с использованием данных, взятых из графиков. Механизм Wilson-Dreyer был разработан командой военно-морского персонала под руководством Дрейера. На “Ариадне" Лэнгтон и Ландстад служили, как и прежде, Ишервуд сидел за столом, Гиппс управлял dumaresq, а казначей флота управлял часами.110 Во время январских испытаний Гиппс позже вспоминал: "Присутствие адмирала [то есть Уилсона] немного встревожило Ишервуда, и он был довольно нервным человеком он допустил один или два промаха”, которые “никоим образом не должны были повлиять на оценку снаряжения”111, но которые, как помнил Поллен, Уилсон наблюдал “с большим удовольствием”112. "Ариадна" отправилась из Портсмута 8 января в Торбей, где должна была состояться первая серия официальных испытаний. Согласно программе, сформулированной Уилсоном в декабре, испытательный полигон должен был состоять из прямоугольника длиной примерно 8000 ярдов и шириной 2500 ярдов, углы которого были отмечены четырьмя эсминцами. Поллен вспоминал, что: … два дня ушло на то, чтобы зафиксировать положение этих четырех эсминцев, чтобы нанести их положение на карту. Департамент гидрографов направил группу офицеров, и они с помощью офицеров-штурманов приступили к съемке пеленгов и разрезов с целью определения местоположения. Результаты каждого наблюдения быстро отправлялись на “Ариадну”, но ни одно из двух наблюдений не совпадало, в результате чего к полудню второго дня мы не приблизились к согласованной позиции эсминцев. Так случилось, что в этот момент “Ариадна” развернулась в положение, в котором можно было наблюдать за каждым эсминцем по очереди, и приборы A.C. использовались для построения графика. Сравнивая это с уже составленной предварительной картой, мы обнаружили, что она согласуется с ней относительно позиций двух эсминцев и предоставляет две новые позиции для остальных, и что все эти четыре позиции, как мы обнаружили, привели к большему количеству наблюдений, более согласующихся, чем при любой другой договоренности. Адмирал Уилсон принял эту позицию, и начались официальные испытания.113 В каждом из испытаний, которые были проведены 11 и 13 января 1908 года, два испытательных судна вошли в противоположные концы прямоугольника по заранее установленным курсам и скоростям, которые были неизвестны друг другу, но которые не приводили к изменению скоростей дальности, превышающих 500 ярдов в минуту. В тот момент, когда испытательные суда, по оценкам, находились на расстоянии 8000 ярдов друг от друга, с "Ариадны" был произведен выстрел из пушки и одновременно спущен флаг, чтобы отметить начало периода испытаний, который длился пять минут. Оба испытательных судна сбросили буи в начале, через две минуты после начала и в конце периода испытаний, положение которых было определено наблюдениями с эсминцев, стоявших на якорях, и записью движения испытательных судов, нанесенных таким образом на карту. Точность диапазонов, полученных на основе нанесенных на карту данных на обоих судах, была проверена по данным, полученным из местоположения буев, и было установлено, что оба метода построения графиков дали достоверные графики. Успех системы Уилсона-Дрейера, однако, был возможен только потому, что рыскание было сведено к минимуму благодаря спокойным водам Торбея в хорошую погоду, видимость была отличной, максимальная дальность была относительно низкой, а курсы и скорости были такими, чтобы обеспечить лишь умеренное изменение скоростей дальности. Испытания не прошли без инцидентов между Уилсоном и Полленом. “Один из запусков оказался неудачным", - вспоминал Поллен, потому что приказ адмирала о стрельбе из пушки не был выполнен, и наблюдатели, следовательно, не были готовы. Адмирал был очень расстроен этим, и перед всеми моими сотрудниками на станции планирования и в присутствии нескольких офицеров корабля он снова заговорил о 100 000 фунтов стерлингов, как и в доме адмирала. Мне пришлось сказать ему, что я не могу обсуждать этот вопрос в присутствии посторонних, но позже увижу его в каюте.114 Вторая серия испытаний должна была состояться в открытом море, где условия для построения графика были менее благоприятными, чем в закрытых водах Торбея. Эсминцы не могли быть пришвартованы для обозначения зоны испытаний, и поэтому скорости, курсы и дальности, полученные с помощью построения графика и комбинации часов Дюмареска-Виккерса, должны были сверяться с показаниями журналов скорости, компасов и дальномеров. Курс и скорость каждого испытательного судна определялись с помощью лотереи, в которой курсы, варьирующиеся на полградуса, и скорости от восьми до четырнадцати узлов были написаны на листках бумаги, помещены в шапку, а затем нарисованы. Результат розыгрыша был таков, что курс и скорость "Ариадны" были практически идентичны курсу и скорости "Венджеанс". В таких условиях изменение дальности было бы практически несуществующим, и виртуальный график системы Уилсона-Дрейера, таким образом, был бы бесполезен, поскольку небольшое изменение взаимного положения двух судов означало бы, что одновременно наблюдаемые дальности и пеленги просто накладывались бы друг на друга. Поэтому Дрейер предложил заменить виртуальный график во время испытания ручным графиком диапазонов во времени, который иногда называют “временной кривой”, с помощью которой можно было бы измерить однократное изменение скорости диапазона. Этот прием соответствовал конкретным условиям испытания, определенным лотереей, поскольку изменение скорости изменения диапазона было бы незначительным. Кроме того, метод Дрейера не требовал пеленгов, что удобно устраняло трудности, которые в противном случае были бы вызваны рысканием, вызванным действием волн в открытом море. Во время единственного тестового запуска, проведенного в открытом море 15 января 1908 года, механизм “Ариадны” работал по-прежнему, но на “Венджеанс” виртуальный график был заменен импровизированным графиком времени и дальности, управляемым Дрейером и помощником. Устройство состояло не более чем из таблицы, на которой была размещена диаграмма, показывающая график времени и диапазона. На этом графике были отмечены диапазоны карандашом и последовательность диапазонов, обозначенных линейчатой карандашной линией, после чего наклон линии был измерен транспортиром для получения скорости изменения диапазона.
von Echenbach: ... Уилсон снова судил с "Ариадны". Два испытательных судна двигались примерно одним и тем же курсом и с одинаковой скоростью — как было определено лотереей — в ясную погоду, в умеренном море и разделенные расстоянием в 8000 ярдов. Через пятьдесят минут после начала судебного разбирательства Уилсон получил флажный сигнал от "Венджеанса", который сообщил ему об успехе измерений по времени и дальности. Затем он объявил о прекращении всех дальнейших испытаний и сказал Поллену, что его система была заменена системой, которая была “значительно превосходящей”115. Уилсон привел Поллену несколько причин своего решения. Во-первых, он утверждал, что какой бы успех ни был достигнут приборами Pollen, он был обязан совершенству дальномера Barr & Stroud. Во-вторых, Уилсон выразил свое возражение против механической сложности подхода Поллена, процитировав сентенцию Вольтера: “Лучшее - враг хорошего”. Когда Поллен запросил испытание, в котором морские условия были менее умеренными, дальность была больше, максимальная скорость изменения дальности была намного выше, а скорость изменения дальности сама по себе быстро менялась, Уилсон отказался, утверждая, что параллельный курс и условия равной скорости только что завершенного морского испытания имели наилучшим образом приближенные к условиям, которые могли бы возникнуть, когда враждебные флоты фактически приблизились друг к другу, и что даже резкое изменение скорости полета или плохая погода не повлияли на сложность построения графика.116 После того, как Поллен отклонил эти замечания, Уилсон поднялся на борт "Венджеанса", который покинул компанию "Ариадны" для проведения дальнейших испытаний с использованием ручного виртуального курса и построения графика времени и дальности. системы. Эти испытания, которые ограничивались отслеживанием движения проходящих пароходов, были быстро завершены.117 Уилсон дал Поллену разрешение представить любые комментарии, которые у него могли быть, в письменной форме, и Поллен воспользовался этим предложением в печатном письме с приложениями от 24 января 1908 года. Поллен в это время осторожно усомнился в способности ручной альтернативы, точная природа которой ему не была раскрыта, и её способности адекватно работать в далеко не идеальных условиях изменения курсов и скоростей, в суровых погодных условиях или в бою, где персонал, скорее всего, понесет потери или допустит ошибки в условиях стресса от действий. Кроме того, он указал на непоследовательность судебных разбирательств и решения, которое не согласуется с предыдущей позицией Адмиралтейства, в котором подчеркивалась важность способности системы управления огнем функционировать в сложных условиях. И, наконец, Поллен спросил, может ли его автоматическая система наблюдения и построения графиков, хотя и не является полной системой получения данных, необходимых для установки прицелов, рассматриваться в качестве дополнения к ручным методам расчета таких данных, а не просто быть отвергнутой сразу. Письмо Поллена сопровождалось полным техническим описанием его приборов и копиями диаграмм, сделанных в ходе предварительных испытаний в декабре, с пояснительными примечаниями118. Уилсона нельзя было сдвинуть с места. В своем отчете Бэкону от 31 января 1908 года он утверждал, что устройство гироскопа было неработоспособным и что приборы в целом были механически ненадежными, и поэтому рекомендовал отказаться от системы Поллена.119 В конце февраля или начале марта Уилсон затем представил доклад Бэкону, в котором он представил описание системы ручного управления огнем, которая была опробована на "Венджеансе", которая была слегка изменена в результате опыта, полученного в ходе испытаний и экспериментов после испытаний. Жидкостный компас Четвинда, который в то время только поступал на вооружение флота, заменил импровизированную систему наведения телескопа, который ранее служил источником пеленгов,120, а график времени и дальности Дрейера был добавлен к схеме построения виртуального курса для использования, когда условия курсов и скорости были таковы, что относительное положение стреляющего корабля и цели практически не менялось. Признавая ряд трудностей, Уилсон утверждал, что требования военно-морского флота к управлению огнем были в основном удовлетворены полной системой наблюдения, построения графиков, расчетов, передачи данных и настройки прицела, которые он подробно описал в своем отчете. “Методы, с помощью которых попадания могут быть получены на больших дистанциях при практической стрельбе, - заметил он, - в настоящее время, как правило, хорошо поняты, так что теперь, когда эта основная трудность более или менее решена, большее внимание может быть уделено проблеме того, как техника и персонал, используемые для обеспечения хорошего дальнего- стрельба на дальность можут быть лучше защищены во время боя...”121 Обвинение Уилсона в том, что приборы Поллена были механически ненадежными, было категорически отвергнуто Гиппсом. “Механизм с механической точки зрения”, - написал он капитану Константину Хьюзу-Онслоу 12 декабря 1908, “вел себя великолепно, полученные результаты были точными и мгновенными и полностью соответствовали условиям приемки, установленным адмиралтейством". “Гироскопы, использованные на ”Ариадне"", - заявил он позже, “работал практически непрерывно около 5 часов в день в течение всех испытаний без какого-либо внимания [;] с тех пор они работали на этом корабле в течение двух месяцев и дали наиболее удовлетворительные результаты”. Гиппс отметил, что производительность гиростабилизированной установки была такова, что точные показания были получены “в погоду, в которой орудия не могли быть установлены с достаточной точностью для стрельбы”. Оборудование Поллена, как он полагал, был “намного впереди всего, что мы получили или, вероятно, получим, если не примем автоматические методы”122. Неблагоприятный отчет Уилсона от 31 января 1908 года об инструментах Поллена и более поздний благоприятный отчет о его собственной ручной альтернативе были прочитаны Хардингом вскоре после того, как они были представлены в Отдел Военно-морской артиллерии. Хардинг, чья официальная связь с вопросами борьбы с огнем была разорвана Бэконом, но который, по понятным причинам, по-прежнему глубоко интересовался судьбой системы Поллена, позже вспоминал, что рекомендации Уилсона были … настолько не согласованы с очевидными доказательствами результатов, полученных в ходе тестовых запусков, что я был совершенно не в состоянии понять, как кто-либо, даже элементарно знакомый с проблемой, мог прийти к такому выводу. Мне показалось, что дело было не в том, что результаты “АРИАДНЫ” были просто лучше результатов “Венджеанса”, потому что дело было вовсе не в степени, а в виде.123 В ходе боевых практик и дальнейших экспериментов, проведенных в 1908 и 1909 годах, система Уилсона-Дрейера позже была признана полностью неработоспособной.124 Рекомендации Уилсона, тем не менее, должны были стать основой для отказа от системы Поллена.
von Echenbach: (d) ОТКАЗ ОТ СИСТЕМЫ ПОЛЛЕНА Поллен не остался без влияния в Адмиралтействе. 17 января 1908 года, то есть через два дня после завершения испытаний в море, он написал капитану Э.Дж.У. Слейду, директору военно-морской разведки и хорошему другу. Несмотря на явную усталость и подавленность, Поллен подробно рассказал об испытаниях “Ариадны” и предложил Слейду проконсультироваться с Кризом Иниго Томасом, сменившего сэра Эвана Макгрегора на посту постоянного секретаря Адмиралтейства, который был еще одним сторонником Поллена и являлся доверенным лицом Фишера.125 В ответ на письмо Криза Поллен написал 12 февраля 1908 года, что “Я вполне согласен с вами в том, что ситуация сложная, и что главная надежда на принятие правильного решения будет основываться не на вердикте артиллерии (который является предрешенным выводом), а на политическом аспекте”. 126 Поллен в очередной раз выпустил печатный материал для частного распространения в надежде, что четкое изложение характера конфликта между ручными и механизированными методами управления огнем укрепит его политическую позицию. Предлог для такого печатного обращения был предоставлен директором военно-морского вооружения. “Насколько механизмы должны вытеснять человеческий мозг, - писал Бэкон в частном порядке Поллену 26 февраля 1908 года, - требовало серьезных практических соображений”127. Пространный ответ Поллена на следующий день, копии которого были напечатаны и, вероятно, распространены в Адмиралтействе,128 касался вопроса о механизированных и ручных методах прямого управления огнем. “Настоящая проблема заключается в том, чтобы Адмиралтейство приняло или отвергло A.C. систему, ” заметил он, - что включает уверенность и отсутствие доверия к механизмам”. “Теперь что”, - затем спросил Поллен, что лучше иметь — много сложных людей с множеством сложных голов или одну сложную машину? Ошибки машины могут быть установлены экспериментально, и они точно повторяются, и поэтому могут быть учтены в результатах. Следовательно, что касается инструментальных ошибок, то можно сказать, что их не существует, потому что их можно выявить и устранить. Но человеческие ошибки по своей природе неисчислимы”. “Я думаю, что проблема между A.C. и отсутствием A.C. заключается в следующем”, - заключил Поллен несколькими абзацами позже, именно так, как вы утверждаете в своем письме, и я не могу отделаться от мысли, что в таком важном вопросе, как получение попаданий в бою, совершенно неизбежно, что, как и в любой другой сфере человеческой деятельности, будущее должно быть за машиной. История прогресса воплощена во фразе “научный метод”129. Бэкона не удалось убедить. “Гибкость человеческих способностей, как умственных, так и механических”, - писал он Поллену 2 марта 1908 года, должна быть сбалансирована с быстротой работы машины. Ответственность за ошибки обоих по разным причинам является разновидностью проблемы, и имеющиеся запасные люди должны быть сбалансированы с доступными запасными машинами. Как я уже указывал ранее, знание приспособляемости людей и материи на море проводит единственную отличительную черту между морским и сухопутным опытом”.130 Сюрреалистическое сообщение Поллена от 6 марта закрыло переписку. Повторив свои аргументы в пользу механизированных орудийных средств, Поллен противопоставил претензии Бэкона на особую проницательность как моряка наблюдениям, характерным для его собственной профессиональной подготовки и религиозной практики. “В любом важном деле, - утверждал он, - следует помнить девиз Винсента Леринского ”securus judicat orbis terrarum”131. Это предусмотрено английским законодательством, оставляющим фактические вопросы на усмотрение присяжных, а закон - только судье. Даже Папа Римский, чтобы быть признанным верующими непогрешимым, должен говорить от имени всей Церкви и после консультаций с ней. Его нельзя торопить с заявлениями “ex cathedra” “ex parte” и неисследованными заявлениями”.132 Поллен в это время также добивался возмещения ущерба путем обращения в вышестоящие инстанции. По условиям официального контракта, который был подписан только через месяц после испытаний, Адмиралтейство было обязано принять или отклонить систему Пыльцы в течение одного календарного месяца с последнего дня испытаний, то есть до 14 февраля — крайний срок, который был продлен до 14 марта, в качестве результат, по-видимому, позднего подписания соглашения.133 Поллен не был проинформирован о каком-либо решении к концу февраля, и поэтому 1 марта 1908 года позвонил Твидмуту, который согласился показать ему “содержание доклада адмирала Уилсона” и “рассмотреть вопрос о дальнейших испытаниях.”134 На следующий день, 2 марта Поллен написал Твидмуту, чтобы подтвердить свой запрос о предоставлении информации и дальнейших испытаниях в письменной форме.135 Твидмут, по-видимому, был убежден, что инструменты Поллена не были оценены справедливо, и настаивал на проведении дальнейших испытаний. Таким образом, C.I. 6 марта Томас сообщил Поллену, что Адмиралтейство решило “провести дальнейшие испытания вашего устройства для коррекции цели в соответствии с положениями соглашения от 18 февраля 1908 года, прежде чем принять решение о его принятии или непринятии на службу”136. Поллен не получил сообщения из Адмиралтейства от 6 марта до 9 марта. В это время он написал в ответ, что принимает предложение Адмиралтейства о дальнейших испытаниях. В своем письме он предложил отправить Ишервуда “в любой момент”, чтобы подготовить свои инструменты, которые подверглись воздействию стихии без … внимания к "Ариадне" в течение семи недель, для новых испытаний, но отметил, что другая работа помешает ему постоянно присутствовать во время испытаний. “Я, конечно, буду очень заинтересован, - писал он, - в любых испытаниях, которые могут провести их светлости, но я сожалею, что из-за моих деловых обязательств не может быть и речи о том, чтобы я мог постоянно присутствовать”. “Без сомнения, - добавил Поллен, - прежде чем действительно встанет вопрос о моем участии, я буду более подробно проинформирован о том, какие испытания предлагаются и как их предлагается проводить”137 Вечером 9 марта Поллен кратко встретился с Твидмутом, который пригласил его “позвонить снова на следующий день с любыми предложениями, которые он хотел бы высказать в отношении испытаний”. 138 Твидмут, однако, не смог прийти на обещанную встречу 10 марта, и вместо этого Поллен в тот же день в письменной форме изложил свои предложения по условиям испытаний. В своем “Меморандуме” от 10 марта 1908 года Поллен утверждал, что испытания “Ариадны” должны были принять форму "судебного разбирательства или научного расследования", что, как он заметил, подразумевало: (1) Беспристрастный руководитель. (2) Компетентные эксперты по техническим, тактическим и механическим вопросам. (3) Полное понимание намерения и цели снаряжения, а также политики Совета Адмиралтейства. (4) Исчерпывающие эксперименты для проверки или опровержения утверждений, сделанных в отношении системы. (5) Тщательное рассмотрение тактических и других событий, которые должны последовать в случае успеха. (6) Столь же тщательное рассмотрение таких улучшений, которые, очевидно, улучшили бы результаты или облегчили бы их использование. Поллен, кроме того, настаивал на том, что “человек, чье оборудование было испытано, должен был быть заслушан в отношении каждого эксперимента, и должны были быть проведены любые эксперименты, о которых он просил”, и что “отчет Комиссии, проверяющей его систему, должен был быть представлен в Адмиралтейство вместе с комментариями изобретателя ко всем выводам [так в оригинале] и выводам из фактов”. Эти условия, заключил он, имели место при испытаниях на “Юпитере”.139 “Меморандум” Поллена от 10 марта 1908 года сопровождался письмом, в котором изобретатель благодарил Первого лорда за его вмешательство, чему он приписал решение Адмиралтейства провести новые испытания.140 Но в тот самый день, когда Поллен написал свое письмо и “Меморандум”, Томас в качестве постоянного секретаря Адмиралтейства официально ответил на письмо Поллена от 9 марта, в котором изобретатель принял предложение Адмиралтейства о дальнейших испытаниях, чтобы сообщить ему о решении Адмиралтейства не проводить дальнейших испытаний на том основании, что Поллен отказался от их предложения! “Дальнейшие испытания, предложенные в письме Адмиралтейства от 6 марта...”, - объяснил Томас, … были предложены из уважения к вам самим. Судя по вашему письму от 9 марта, вы, по-видимому, не желаете, чтобы эти дальнейшие испытания имели место. В отсутствие таких дальнейших испытаний срок действия Соглашения между вами и Адмиралтейством истекает 14-го числа. Адмиралтейство, продолжил Томас, “соответственно решило решить этот вопрос на основе уже проведенных испытаний” и после “полного и тщательного рассмотрения” отклонило документы.141 Решение Адмиралтейства о проведении дополнительных испытаний от 6 марта и отмене их 10 марта, которую не мог скрыть предлог, приведенный в письме Адмиралтейства от 10 марта, не было установлено голосами совета, который не заседал в период с 24 февраля по 31 марта 1908 г.142 Решение от 6 марта в пользу Пыльцы, предположительно, было принято неофициально Джексоном, Фишером и Твидмутом. Твидмут, несомненно, был убежден, что с Полленом обошлись несправедливо, но его способность поддерживать изобретателя — которая, вероятно, с самого начала была слабой143 — почти наверняка пострадала 9 марта, когда он не смог в речи в Палате лордов дать удовлетворительное объяснение своей переписке в феврале с немецким император по оценкам британского военно-морского флота.144 Фишер, с другой стороны, и, вероятно, Джексон также, похоже, были убеждены Дрейером в том, что служба создала дешевую и эффективную альтернативу системе Пыльцы. Дрейер, писал Фишер 10 марта Джулиану Корбетту, военно-морскому писателю, обладает “мозгом Ньютона!”, хотя Первый морской лорд признал, что “только 1 из 100 мог его понять”145. К этому времени технические проблемы, возможно, были еще более запутаны Уилсоном. отчет о его ручной системе управления огнем, который был представлен в начале или середине марта. В сопроводительном меморандуме Бэкон отметил, что фактическое получение изменения дальности, которое было единственной целью “Ариадны” и испытания “Венджеанса” составляют лишь небольшую часть этого отчета и представляют собой сравнительно простой вопрос, но интерпретация полученных результатов; оценка отклонения; расчет скорости изменения как по временной кривой, так и по методам построения графика; применение баллистических поправок и поправки, обусловленные ветром, курсом и скоростью противника, и, следовательно, получение точной дальности стрельбы - это великолепная работа, которая не может не отметить очень большой прогресс в точной практической стрельбе. Таким образом, Бэкон рекомендовал, чтобы отчет Уилсона был напечатан для ограниченного распространения, чтобы оборудование для определения времени и дальности было установлено на всех военных кораблях, оснащенных дальномером, “как можно быстрее”, и чтобы полная система управления огнем Уилсона была установлена на четырех линкорах и двух броненосных крейсерах новейшей конструкции для дальнейшие испытания.146 Отчет Уилсона, как позже отметил Хьюз-Онслоу в своей отчётной работе 1909 года, был “общепризнан как наиболее трудный для понимания”.147 Фишер и Джексон плохо разбирались в новейших достижениях артиллерии, это означало, что они были неспособны разоблачить тонкие уловки, когда дело доходило до тайн управления огнем. Из доверенных советников Фишера по артиллерии Джеллико и Скотт были переведены на службу в море и, как следствие, не были немедленно доступны, в то время как лорд Кельвин, который понял концепцию Фишера о полностью крупнокалиберном броненосном крейсере, характере проблемы управления огнем в целом и характер Полленовской системы управления огнем, в частности, умер в декабре 1907 года. В итоге, Джексон выразил свое согласие с замечаниями и рекомендациями Бэкона в примечании на нижнем поле меморандума Бэкона. ”Согласен с Контролером", - написал Фишер под запиской Джексона 21 марта 1908 года, в то время как Твидмут просто подписал бумагу под согласием Фишера неделю спустя, 27 марта.148 Тем временем Поллен, по понятным причинам, был взбешен письмом Адмиралтейства от 10 марта, в котором он был проинформирован о решениях не проводить испытания, обещанные в письме Адмиралтейства от 6 марта, и не принимать его документы. В этот день, как он позже вспоминал лейтенанту Джорджу Гиппсу, “я был довольно взвинчен, и, не доверяя своему психическому состоянию, я потратил несколько дней, прежде чем ответить”.149 “Ваше письмо от 6 марта, в котором говорится, что лорды распорядились о дальнейших испытаниях”, - утверждал Поллен в своем запоздалом ответе от 25 марта 1908 года “не сообщило мне, что они были заказаны из уважения ко мне; и в моем письме от 9 марта не говорилось и не может предполагаться, что имелось в виду то, что я их не желал”. “Все мое утверждение, начиная с протеста в январе против характера испытаний в Торбее, - продолжил он, - заключалось в том, что до сих пор вообще не было испытаний”. “Что я отказался от дальнейших испытаний", - настаивал тогда Поллен, “совершенно необоснованно”. В заключение он рассказал об истории развития своей системы и своих отношениях с Адмиралтейством, а также опроверг обвинения, которые, по-видимому, были выдвинуты в докладе Вильсона от 31 января 1908 года о том, что его система была механически ненадежной.150 Копия письма Поллена Постоянному секретарю Адмиралтейства была также разослана каждому члену Совета Адмиралтейства 25 марта. В сопроводительном письме Поллен утверждал, что Адмиралтейство отклонило его инструменты из-за “полного, хотя, несомненно, искреннего, искажения деталей и назначения моей системы; и что само это искажение произошло из-за того, что основополагающий принцип моего снаряжения не был понят и, следовательно, не был проверен”. Заявив о своей убежденности в том, что “окончательный отказ от моей системы на явно ошибочных основаниях” “станет невозможным”, как только факты будут признаны советом, Поллен предложил повторно передать вопрос о финансовых условиях при беспристрастном арбитраже и указал на возможность улучшить свои инструменты на основе опыта испытаний “Ариадны”, рассуждая о том , что: … “если я хочу, чтобы вопрос об условиях был решен беспристрастно и мог представить существенные улучшения, Правление может повторно изучить этот вопрос, не обязательно подвергая сомнению характер или адекватность недавних испытаний или даже пересматривая их решение, которое ограничивалось отказом от покупки за £100 000”. В заключение Поллен заверил, что его заявления никоим образом не были направлены против действий Уилсона. “Что он не был проинформирован о принципах, над которыми я работал”, - отметил Поллен, … и, следовательно, неправильно истолковал цель моего изобретения, несомненно, вызывает сожаление, но указывать на это не означает никакого присвоения права критиковать его в вопросе, в котором у него не могло быть никаких мотивов, кроме как действовать в наилучших интересах Службы, в которой он, возможно, является величайшим живым украшением”.151 25 марта Поллен также обсудил со Слейдом возможность получения новых испытаний., который уже предложил Томасу, чтобы Поллен “был принят на Службу и получил зарплату, чтобы разработать весь вопрос определения дальности и корректировки цели”152. Фишер, возможно, к этому времени подозревал что все было не так хорошо. “В ответ на ваше только что полученное письмо, - писал Первый Морской лорд изобретателю 26 марта 1908 года, - как вы помните, вы очень заинтересовали меня в сэре С. Оттли давным-давно, но я не осмеливаюсь противопоставлять свое суждение суждению гораздо более тонких мозгов, чем у меня, и все же вы можете быть уверены, что, поскольку мое личное влияние сыграло свою роль, вашему представительству будет уделено все внимание”153. 31 марта полный состав Совета Адмиралтейства собрался, чтобы обсудите, среди прочего, систему Поллена.154 На следующий день, 1 апреля, Поллен встретился в Адмиралтействе с Томасом, который сообщил ему, что Правление отказалось пересмотреть решение от 10 марта, но что они были бы готовы компенсировать Пыльцу его убытки на сегодняшний день и присудить ему гонорар в знак признания его вклада в развитие теории управления огнем.155 В ответ на запрос Адмиралтейства о его оценке своих потерь и соответствующем вознаграждении Поллен в письме, написанном Постоянному секретарю Адмиралтейства 1 апреля, указал, что его убытки составили 4700 фунтов стерлингов, и предложил вознаграждение за признание в размере 10 000 фунтов стерлингов. “Если на этой основе может быть достигнуто соглашение, - заявил он в своем письме, - я должен чувствовать, что моя давняя связь с военно-морским флотом и Адмиралтейством, которая была для меня предметом величайшей гордости и удовлетворения, была прервана способом, который лишил меня любого основание для личной жалобы . . .”156 В письме от 23 апреля 1908 года Адмиралтейство предложило заплатить Поллену 11 500 фунтов стерлингов и вернуть приборы, испытанные на "Ариадне", включая дальномер, в то время как он взамен должен был согласиться не разглашать секрет своей системы какой-либо иностранной державе в течение двух лет, в течение которых время патенты на его приборы останутся во владении британского правительства.157 27 апреля 1908 года Поллен ответил Адмиралтейству, заявив, что он примет предложение при условии, что двухлетний срок будет сокращен до одного года158. Его отношение к сотрудничеству, возможно, основывалось на внутренних знаниях о работе совета директоров, предоставленных, возможно, Томасом, Слейдом или Крисом. ”История с “Ариадной", - объяснил он Джорджу Гиппсу 30 апреля, в том виде, в каком она есть, она, конечно, хотя и совершенно успешна, но чрезвычайно несовершенна как система управления огнем, поскольку на самом деле это только начало одной из них; и я считаю, что мне потребуется целый год, чтобы все остальные инструменты были спроектированы, построены и запущены к моему удовлетворению. Поэтому, обязывая себя в течение года не приближаться ни к какой иностранной державе, я ни в малейшей степени не причиняю вреда коммерческая разработка этой вещи, и, принимая деньги, я получаю оборотный капитал, необходимый мне для продолжения работы без необходимости предавать её огласке. Я думаю, что в Адмиралтействе это практически понимают; и, хотя сделка принимает форму окончательного закрытия сделки, я думаю, что компания Jackie & Co. полностью понимает, что сделка будет возобновлена”.159 В письме от 4 мая Адмиралтейство сообщило Поллену, что правление “готово пойти вам навстречу и заменить 18 месяцев на 2 года в качестве периода, в течение которого патенты должны оставаться запечатанными”160, договоренность, с которой согласился Поллен.161 После дальнейшей переписки, чтобы согласовать детали, 162 Поллен 18 июня 1908 года ему сообщили, что одобрение Казначейства на сделку получено, и таким образом вопрос о его отношениях с Адмиралтейством на данный момент решен163.
von Echenbach: [5] Путаница: Управление огнем и проектирование капитальных кораблей, 1908-1909 1 Артиллерийская неразбериха, 1908-1909 На банкете лорда-мэра в Гилдхолле 9 ноября 1907 года сэр Джон Фишер хвастался, что в результате недавних усилий Адмиралтейства сила Королевского флота была такова, что он мог сказать своим соотечественникам: “Спите спокойно в своих кроватях”. Первый морской лорд был особенно экстравагантен в своем докладе о прогрессе военно-морской артиллерии. “Эффективность артиллерии флота", - утверждал он, превзошла все рекорды — и не имеет себе равных — и я теряюсь в изумлении и восхищении великолепным единством духа и решимостью, которые должны были проявить все сверху донизу, чтобы добиться этих результатов.1 Я уверен, что ваша похвала и ваша признательность достанутся им, потому что, помните, лучшие корабли, самый большой флот... бесполезны, если вы не можете попасть. Вы должны ударить первым, вы должны ударить сильно, и вы должны продолжать бить. Если это плоды, я не думаю, что с руководством Военно-морского флота что-то не так... нашей целью была боеспособность Флота и его мгновенная готовность к войне; и мы ее получили. И я говорю это, потому что никто не может иметь более полных знаний об этом, чем я, и я говорю с полным чувством ответственности.2 Замечания Фишера вызвали крайне критическую серию статей из трех частей, озаглавленную “Дурацкая артиллерия на флоте”, в февральских, мартовских и апрельских номерах журнала Блэквуда за 1908 год, написанную анонимным морским офицером под псевдонимом “Святая Барбара”, покровительница артиллеристов. В первой статье автор рассматривал вопросы, поднятые в связи с обнародованием Адмиралтейством в ноябре 1907 года новых правил боевой практики. Хотя он был удовлетворен тем фактом, что стационарные цели, которые были стандартными в боевой практике с 1905 года, должны были быть заменены буксируемыми целями, автор отметил, что эта акция “была инновацией, к которой все мыслящие люди призывали в течение двух или трех лет”, и что “это чрезвычайно сомнительно, удастся ли построить достаточное количество кораблей вовремя, чтобы их можно было использовать для стрельбы по всем флотам в 1908 году”. «Святая Барбара» также приветствовал новость о том, что попаданий из 12-дюймовых орудий в будущем будет больше, чем попаданий из 6-дюймовых орудий, с замечанием, что “видя, что первое наносит в шесть раз больший ущерб, чем второе, можно только удивляться, почему они [Адмиралтейство] не пришли к такому очевидному выводу пять лет назад”. Кроме того, «святая Барбара» настаивал на том, что необходимы дополнительные изменения. Он утверждал, что в том, что касается правил боевой практики, период времени стрельбы — восемь минут — был слишком коротким; что для поддержания эффективности артиллерии флота требуется более одной боевой практики в год.; что попадания, нанесенные в начале боевого тренировочного пробега, должны учитываться больше, чем те, которые были нанесены ближе к концу, чтобы стимулировать раннее попадание; и что все корабли должны проводить боевую практику при сопоставимых и не обязательно благоприятных условиях ветра, волн и видимости. Во-вторых, «святая Барбара» утверждал, что артиллерийский персонал, которому была поручена задача управления огнем, был недостаточно обучен и был настолько малочислен, что кораблям не хватало эффективного резерва на случай вероятных потерь в бою. Таким образом, он призвал к серьезным изменениям в частоте и характере боевой практики, а также к созданию новых артиллерийских школ, посвященных исключительно подготовке офицеров, обученных практической технике управления огнем.3 В своей второй статье «святая Барбара» осудил “Испытание комендоров” по техническим, финансовым и педагогическим соображениям; выступил за его отмену; и описал альтернативную систему подготовки стрелков. С другой стороны, он критиковал боевую практику, поскольку она проверяла только артиллерийское мастерство отдельных кораблей, что, по его мнению, способствовало духу соперничества, что привело к “незаконным усилиям вместо изучения войны”, и поэтому настаивал на том, что необходимо предусмотреть артиллерийские учения, которые включали одновременное стрельба групп кораблей в рамках подготовки к действиям флота, которые, несомненно, будут вестись в случае военных действий с крупной военно-морской державой. Затем «святая Варвара» изложил предложения по радикальной реорганизации Департамента военно-морского вооружения, артиллерийских школ и учебных процедур флота, результатом которых, как надеялись, станет артиллерийская подготовка в школах и боевая подготовка на флоте вместо сочетания того и другого в последнем, что, как тогда говорили, имело место. В заключении к этой статье он сослался на недавние судебные процессы в "Венджеанс" и "Ариадне", но в остальном отказался от комментариев из-за их конфиденциального характера.4 В своей третьей статье «святая Барбара» рассматривал вопросы, связанные с использованием легких орудий против торпедных аппаратов и, в частности, с проблемой ночных боев.5 Во всех трех статьях автор недвусмысленно осуждал руководство Адмиралтейства. “В работе по уничтожению врага с помощью орудий”, - писал он в первой из серии, - “Совет Адмиралтейства должным образом не руководит флотом и не оказывает ему помощи”, а позже, что “у Адмиралтейства нет никакой политики в области артиллерии, кроме рекламы”6. “Морская артиллерия”, «святая Барбара» утверждал в своем втором: “эффективен только по стандартам Адмиралтейства”. “Автор, - продолжил он, - считает, что он показал, что эти стандарты являются нищенскими, если смотреть с точки зрения борьбы”7. И в третьем, «святая Барбара» заявил, что хотя Администрация, в случае с тяжелыми орудиями, предприняла какую-то попытку достичь эффективности при дневном свете, в течение последних пяти лет они явно потерпели неудачу и пренебрегли тем, чтобы должным образом руководить морскими флотами в развитии искусства, которое заключается в спасении корабля от разумного врага после солнце село. То, что они потерпели неудачу в столь неотложном деле, делает их открытыми для гораздо более широкого осуждения, чем любое пренебрежение боевыми действиями при дневном свете.8 Обвинения, выдвинутые в первых двух статьях, были отклонены, а не даны ответы в конфиденциальной статье Адмиралтейства от марта 1908 года, которая, возможно, была написана Р.Х. С. Бэконом, директором отдела военно-морского вооружения. Автор в значительной степени избегал вопросов, поднятых «святой Барбарой», утверждая, что политика Адмиралтейства определялась необходимостью воспитания военно-морского флота в принятии целесообразности стрельбы на большие расстояния. “Военно-морской флот нужно было учить”, - писал он, что попадание на такие расстояния возможно и что со временем это станет обычным делом. Теперь, когда это было сделано, может быть достигнут дальнейший прогресс, и он достигается помимо простого попадания, и стрельба, как правило, может быть сделана так, чтобы она более приближалась к условиям боя. Запутать эту инструкцию, предприняв слишком много попыток, в то время как возможность поражения на таких дальностях обычно высмеивалась на флоте, было бы абсурдно и самоубийственно для прогресса… Военно-морской флот должен обучаться практическому опыту, а также прямым инструкциям; для этого требуется время. Без сомнения, мы можем с уверенностью ожидать ежегодно вопроса простодушного критика о том, почему улучшения, принятые для инструкции следующего года, не были опробованы годом ранее. Вопрос так прост, а ответ так очевиден”.9 Позиция Адмиралтейства была не лишена достоинств. Попытки стрелять на большие дистанции до 1905 года в отсутствие надлежащих инструментов или программы обучения приводили к неудаче и разочарованию. Введение в 1905 году упражнений «Испытательной и боевой практики артиллериста» обеспечило единую систему тестирования и оценки эффективности артиллерии флота, которой ранее не существовало. Изменения в правилах боевой практики 1907 года были значительными улучшениями. И предложения по обучению, к которым призывала «святая Барбара», потребовали бы больших затрат на современное оборудование для учреждений, не участвующих в боевых действиях, которое уже было в дефиците на флоте, в то время, когда финансовые трудности вынудили Адмиралтейство сократить уровень расходов на боеприпасы на четверть.10 «Святая Барбара», тем не менее, вероятно, представляла большую часть военнослужащих и их мнение, которые считали, что их карьере угрожают действия того, что они считали капризной и искусственной системой оценки артиллерии, страх, который не был полностью необоснованным. И их беспокойство только усугублялось приверженностью Военно-морского департамента боеприпасов непрактичным методам управления огнем. Напомним, что система Уилсона-Дрейера состояла как из ручного виртуального курса, так и из построения графика времени и дальности. Однако Бэкон, директор военно-морского вооружения, по-видимому, предпочел последнее первому из-за его большей простоты и, таким образом, настаивал на его принятии без своего бывшего партнера. В марте 1908 года он сообщил, что “общие результаты” экспериментов на “Венджеанс” "были устно доведены до сведения различных флотов, так что в очень короткое время метод кривой времени будет широко использоваться и должны быть получены хорошие практические результаты при стрельбе по движущимся объектам"11. Дрейер, с другой стороны, в лекции, прочитанной весной 1908 года офицерам, проходящим обучение во флоте Канала на “Экселленте”, приводил аргументы в пользу использования как ручного виртуального курса, так и методов построения графиков по времени и дальности. “Единственный и неповторимый Дрейер”, — написал свидетель дела, известный только по прозвищу “Хулиган” Джорджу Гиппсу, - “сегодня спустился из Адмиралтейства с большими затратами и личными неудобствами, чтобы попытаться языком, подходящим для наших равнодушных умственных способностей, объяснить нам погруженные во мрак "отступникам’, мудрость создавших эпоху «Метода управления огнем "Венджеанс’.” Описав подход Уилсона-Дрейера, который был охарактеризован как “совершенно непрактичный метод поражения противника”, автор отметил, что “в ходе последовавшей за [презентацией Дрейера] перепалки он отказался обсуждать систему A.C. Поллена”12. Отсутствие доверия к советам по управлению огнем, предложенным Департамент военно-морских боеприпасов заставил многих офицеров обратиться за помощью к Поллену. Вскоре после испытаний "Ариадны" Поллен изготовил ручную версию своего прибора для определения истинного курса и бесплатно предоставил их 15 или 20 лейтенантам-артиллеристам, которые были личными друзьями, и они, в свою очередь, были более или менее скопированы другими военно-морскими офицерами, которые были обеспокоены трудностями, которые могли возникнуть из-за “Боевой практики” того года, которая станет первой, включающей стрельбу по движущейся цели. Результатом стало то, что из 54 военных кораблей, участвовавших в “Боевой практике” 1908 года, проведенной летом и осенью, 8 использовали ручное построение виртуального курса, 13 использовали ручное переключение времени и 33 — подавляющее большинство — использовали ручное построение истинного курса, включая все корабли Хоум-Флита и почти все корабли Атлантического флота.13 Несмотря на то, что производительность системы для определения истинного курса пострадала из-за ограничений, присущих ручному управлению, и технических недостатков, усиленных рысканием, результаты были лучше, чем те, которые были достигнуты с помощью ручного построения виртуального курса или времени и дальности, которые были рекомендованы Адмиралтейством. В своем отчете за 1909 год Военно-морского колледжа14 капитан Константин Хьюсонслоу отметил, что система Уилсона-Дрейера “не была признана удовлетворительной теми, кто ее пробовал”, и что “не было обнаружено ни одного случая, когда какой-либо корабль успешно использовал “Виртуальные построения курсов” в сочетании со “Временем и дальностью диаграмм”.15 С другой стороны, он заметил, что “несколько судов”, которые использовали ручное устройство Поллена, достигли “большого успеха”16 и что построение истинного курса “, по-видимому, получило всеобщее признание как наилучший метод для использования”17. Поллен был проинформирован в конце 1908 года многими морскими офицерами, включая членов Совета Адмиралтейства, что в «Боевой практике» как ручной виртуальный курс, так и построение графика времени и дальности “были полными неудачами”.18 В собственном обзоре Адмиралтейства по боевой практике 1908 года сообщалось, что показатель попаданий при прокладке истинного курса составлял 55 процентов, при прокладке виртуального курса - 50 процентов, а при прокладке времени и дальности - 31 процент.19 Многие офицеры флота были впечатлены успехами, достигнутыми с помощью ручного плоттера Pollen. 11 октября 1908 года лейтенант Роджер Бэкхаус написал Поллену, чтобы попросить его рассчитать “таблицы построения графика со следующей сделанной вами партией. Срочной спешки с этим нет, но я бы хотел, чтобы это было возможно через месяц или 6 недель. Мой собственный любительский стол проделал хорошую работу, но теперь я думаю, что хотел бы иметь более точный инструмент”.20 Адмирал лорд Чарльз Бересфорд, главнокомандующий флотом Ла-Манша, доложил, что лейтенант Эрнесту К. Арбетнот, отправленный к Поллену 17 октября 1908 года, был “настолько впечатлен” инструментом для определения истинного курса Поллена, “что все оставшиеся 5 кораблей, которые должны выполнять свои «Боевые практики» (B.P.), должны использовать этот прибор”. “Я предлагаю одолжить доску кому-нибудь для их B.P. если возможно”, - добавил Арбетнот позже в своем письме, “поскольку чем шире он используется, тем лучше”21. Лейтенант К.Г. Б. Дьюар и 12 других22 офицеров приобрели слегка улучшенную версию таблицы руководства Поллена, которая была выпущена в 1909 году23, в то время как Департамент боеприпасов был вынужден по требованию службы выпустить почти- точную копию таблицы построения истинного курса Поллена вручную в 1909 г.24 Однако Поллен был невысокого мнения о любом виде построения графиков вручную, включая его собственный. Ручная таблица построения истинного курса, как он сообщил капитану Герберту Ричмонду 17 июня 1909 года, “была построена с полным пониманием того, что она была бы совершенно неприменима ни для чего, кроме очень простых условий современной боевой практики [так в оригинале], и была предоставлена или продана только офицерам, у которых она есть, по той причине, что в отсутствие чего-либо лучшего, это может оказаться лучше, чем ничего. Я думаю, что опыт показывает, что в целом на кораблях это настолько немногим лучше, чем вообще отсутствие системы, что, по всей вероятности, эффективность стрельбы была бы повышена, если бы больше полагаться на догадки и подготовленных для этого корректировщиков”.25
von Echenbach: ... Возражения Поллена против ручного построения графиков в любой форме, и особенно построения графиков по времени и диапазону, были облечены в форму брошюры, которая была напечатана в сентябре 1908 года под названием "Размышления об ошибке дня".26 Общая критика Поллена в отношении построения графиков времени и диапазона была подкреплена подробным анализом математических проблем, написанных Гарольдом Ишервудом, инженером-конструктором Поллена, в отдельном раздел, озаглавленный “О взаимоотношениях ‘Изменение дальности’ на ‘Время”." В дополнение к конкретному вопросу о методах построения графика, в основном тексте Поллена обсуждались испытания "Ариадны", проблемы боевой практики и необходимость механизированного управления огнем. “От предложений, которые имеют хоть какие-то шансы на успех”, - настаивал он в отношении последнего пункта, нельзя... отмахиваться от таких избитых аргументов предубеждения, как, например, то, что автоматическая передача слишком сложна или слишком дорога. Причина, по которой это сложно, заключается в том, что операция такова; проверка того, что механизм слишком сложен, заключается не в его сложности, а в его надежности; и, чтобы доказать, является ли снаряжение надежным или нет, необходимо провести испытания в течение достаточного времени и при достаточном количестве условий, таких как погода, расстояние, скорость и изменение дальности, обнаружение изменения курса и т.д., Чтобы можно было узнать истинные факты, и предотвратить осуждение, основанное на необоснованных предположениях”.27 Брошюра Поллена, которая была широко распространена в службе (по кораблям), возмутила Дрейера.28 18 октября 1908 года он написал длинное письмо капитану Константину Хьюзу-Онслоу, который попросил его предоставить описание его системы построения графиков.29 Дрейер с самого начала признал, что он “потратил много времени... пытаясь разработать построение графика дальности без пеленгов”, но он “с радостью отказался от этого до Б.П.” и что построение истинного курса “все еще имеет значение. , ,” Последний метод, он утверждал, был изобретен много лет назад полковником Генри Уоткином для береговой артиллерии и приписывал его успешное применение на флоте исключительно появлению 9-футового дальномера Barr & Stroud. Поллен, по его словам, “побудил некоторых агитаторов поверить в то, что его автосистема является лучшей, но тщательный анализ, я думаю, показывает тот факт, что простые методы кухонного стола [ссылка на кухонный стол, на котором была размещена его таблица времени и диапазона] лучше, чем сложные машинная игра и дает тот же результат, что и последняя, только при настройке ”. Оппозиция Дрейера приборам и механической сложности была искренней и недвусмысленной. “Чем проще мы сохраним наши корабли", - настаивал он, тем лучше. Компас Четвинда на передающей станции и указатель, которым управляет дальномерный офицер, кухонный стол и панель дальности - это все, что нам нужно. Мы совершенно уверены, что знаем, как настроить простой компас, но в гироскопическом устройстве мы ни в коем случае не уверены”. Дрейер считал, что автоматическая передача данных о дальности полета изначально ненадежна. “Некоторые люди даже сейчас жаждут автоматического сюжета”, - утверждал он, не понимая, что даже с автоматическим механизмом они должны снабдить человека мозгами, чтобы извлечь из него скорость изменений. О многом мусоре, связанном с автоматической передачей на прицелы, говорится вскользь, но холодный факт остается фактом: у вас должен быть человек с мозгами, чтобы решать, когда выбрасывать, а когда включать показания дальномера (R.F.) в том виде, в каком они были отправлены”. “В действии, - рассуждал он, - очень вероятно, что один диапазон каждые 5 минут будет все одно попадать, так что не появится желание автоматически выводить показатели на график…”30 Бэкон лично изложил свои взгляды на механизированное управление огнем на неофициальной встрече с Полленом, которая состоялась 15 декабря 1908 года. Затем Бэкон утверждал, что сложные методы управления огнем не нужны, поскольку плохая видимость в Северном море, где, как он предполагал, будет вестись следующая морская война, ограничит дальность боя. “Наши орудия, - утверждал он, - и без того чрезвычайно дальнобойны”. Более того, он настаивал на том, что система управления огнем, способная справляться с высокими и изменяющимися скоростями изменения дальности, не требуется, поскольку любая из сторон в действиях флота способна двигаться со скоростью, которая предотвратила бы возникновение таких условий. Кроме того, Бэкон опасался, что внедрение практически осуществимой механизированной системы управления огнем приведет к отказу от практики ручных методов стрельбы, что приведет к зависимости от машин, которые он, по-видимому, счел неприемлемыми. И, наконец, Бэкон считал, что механизированное управление огнем не будет работать на больших расстояниях, как утверждал Поллен, потому что существующие дальномеры были неэффективны на таких больших расстояниях.31 В 1909 году Департамент боеприпасов опубликовал отчет о боевой практике прошлого года, в котором говорилось, что “учитывая, насколько недавно широко используется построение графиков, полученные результаты в целом были удовлетворительными ...” Затем он продолжил отвергать ценность построения графиков, предупреждая, что слишком сильно полагаться... не следует на Графики дальности, поскольку очень сомнительно, в какой степени дальность может быть получена от эффективного противника, как только последний откроет огонь, и если построение действительно теряет свою эффективность, как только открывается огонь, тогда следует иметь в виду, что успешное использование построения графика до открытия огня для правильной установки Dumaresq может быть значительно снижено из-за того, что адмирал противника изменяет курс своих кораблей “вместе”, скажем, на одну точку или около того в тот момент, когда любая из сторон открывает огонь… Поэтому становится крайне важным обеспечить, чтобы система построения графиков не была настолько встроена в систему управления огнем, чтобы вызвать сбой последней при построении графика.32 Однако такой совет отчаяния не мог скрыть неудачу ручных методов управления огнем. Недостатки ручной стрельбы и необходимость применения автоматического подхода были очевидны для ряда сторонников системы Поллена. Поллен переслал выдержки из писем двух таких офицеров Джеллико 18 января 1909 года. “Оксфордская команда", - заметил первый писатель, не могла участвовать в гонке против Кембриджа один день, а “Дредноут” не мог выйти и хорошо потренироваться в бою без недель практики. Если в течение шести недель после какой-либо конкретной боевой практики Адмиралтейство отправит телеграфные приказы о проведении другой, моральная уверенность заключается в том, что практически никаких или очень немногих попаданий не будет сделано… Худшее в существующей организации заключается в том, что ее нельзя ни импровизировать, ни поддерживать на уровне концерта… До тех пор, пока вы не сможете сократить персонал Управления огнем до пяти или шести квалифицированных людей, чьи навыки зависят не от строевой подготовки, а от их общего интеллекта, вы не можете рассчитывать на боевую эффективность как на постоянную величину. Второй офицер заметил в более легком стиле, что неоспоримым аргументом в пользу автоматики является то, что она не разделяет чередование болезней, наследником которых является плоть. “Ваша машина для смены диапазона очень маловероятно повлияет на то, что вы получите аппендицит в критический момент. Я предлагаю вам в качестве девиза: “Неважно, получит ли командир Куинзи, Начальник жалованья - пип, мичман - свинку, капеллан - озноб или лейтенант - проказу, пока кто-то нажимает на кнопку, мы делаем все остальное”33. Оппозиция Бэкона механизированным методам артиллерийское вооружение включало механизированную стрельбу, а также установку прицела. Система Петравича автоматической разрядки орудий в заданной точке во время крена судна с помощью гироскопов была опробована в сентябре 1908 года, но отвергнута как “непригодная для применения в условиях плавания”, решение, которое, по-видимому, было вызвано тем же недоверием к гироскопам, которые действовали в деле об испытаниях “Ариадны”.34 Департамент военно-морских боеприпасов даже отказался поддержать работу Перси Скотта, который, как и Петравич, также стремился улучшить установку/наведение и стрельбу из крупнокалиберных орудий в море, но чей подход был принципиально иным. Следует помнить, что крупнокалиберные орудия не могли быть установлены методом непрерывного прицеливания из-за недостатков существующих средств управления подъемом и обучением, и поэтому вместо этого их приходилось устанавливать под фиксированными углами возвышения и наведения. Стрельба производилась в верхней или нижней части колебания после сигнала колокола, целью которого был одновременный выпуск снарядов из нескольких орудий, которые производили бы тесно сгруппированную группу падений снарядов, от которых зависела эффективность системы залпа. Но поскольку оценка броска варьировалась от наводчика к наводчику, стрельба из нескольких орудий после звонка, сигнал не поступил точно в одно и то же мгновение, в результате чего крена, вызванного даже умеренным морским течением, было достаточно, чтобы снаряды залпа разлетелись на большую площадь, что значительно снизило шансы на попадание. Кроме того, дым от соседних орудий или морской туман и брызги, выброшенные кораблем, идущим на высокой скорости, могут на мгновение заслонить обзор цели наводчиком через его прицел и помешать ему стрелять в верхней или нижней части волны после сигнала колокола, что за счет уменьшения количества снарядов в залпе также уменьшилась вероятность попадания. В августе 1905 года Скотт представил документ в Департамент боеприпасов, в котором он описал новый метод прицеливания и стрельбы из крупнокалиберных орудий, которые устанавливались на фиксированной высоте и в очереди. Скотт предложил, чтобы высота и направление, а также момент стрельбы всех больших орудий корабля определялись устройством, называемым “директором”, которое должно было располагаться высоко на мачте и управляться одним наблюдателем. Директор должен был состоять из главного прицела, настройка которого на дальность и пеленг цели будет переведена в соответствующие инструкции по возвышению и наведению каждого крупнокалиберного орудия с помощью инструмента, называемого “конвергером”, и некоторых средств одновременной стрельбы из орудий сверху или снизу волнового колебания либо электрическим сигналом, запускаемым директором-наблюдателем, либо приказом директора-наблюдателя, который будет передан на различные орудийные посты и немедленно выполнен. Скотт утверждал, что использование такой системы “директивной стрельбы” позволит как поставить процесс прицеливания выше любых помех от морской пыли или порохового дыма, так и гарантировать, что стрельба будет одновременной или очень близкой к этому. Тогда, по словам Скотта, точное попадание стало бы возможным на очень больших дистанциях, которые, как считалось, составляли от 7000 до 8000 ярдов.35 Предложения Скотта были положительно оценены Джеллико, который в то время был директором военно-морского вооружения. Он утверждал, что использование системы director для достижения одновременной стрельбы даст точные результаты, даже если непрерывная прицельная стрельба для крупнокалиберных орудий не может быть доведена до совершенства. С другой стороны, Джеллико утверждал, что альтернатива продолжению стрельбы залпами после сигнала колокола будет осуществима только в том случае, если станет возможным непрерывное прицеливание из крупнокалиберных орудий, и даже тогда только одно из четырех орудий будет нацелено на цель, в то время как остальные не будут стрелять, или стреляют и промахиваются. Внедрение системы наведения, по его словам, также позволит разместить реальный прицел над слоями дыма и разрывающимся снарядом, вдали от действия газов выстрела соседних орудий и в непосредственной близости от дальномера. Джеллико рекомендовал провести испытания для проверки осуществимости той части схемы Скотта, которая была связана с возвышением оружия, поскольку она была “более важной, а также более простой в исполнении, чем предложения, касающиеся обучения”36. Элементарный прототип директора Скотта, который был способен координировать возвышение оружия только, был испытан на линкоре "Африка" в начале 1907 года с неудовлетворительными результатами, поскольку в функционировании механизма не учитывалось влияние на возвышение орудия, вызванное наклоном роликовых направляющих башен37, и потому, что раскачивание мачты, на которой был установлен директор, приводило к серьезным искажениям.38 Замена Джеллико Бэконом позже в том же году, по-видимому, положила конец поддержке Департамента боеприпасов для стрельбы по директору, предположительно из-за механической сложности инструментов, необходимых для ее работы. В 1908 году Адмиралтейство отказалось предоставить Скотту средства для создания системы управления для испытаний на его броненосном крейсере “Гуд Хоуп”, и поэтому он был "вынужден просить, одалживать или красть все необходимые материалы"39 для импровизированного директора, который был спроектирован и построен его офицером-торпедистом лейтенантом Чарльзом Райсом.40 На первом разборе применения (судебном процессе), который состоялся 10 февраля 1909 года, производительность орудий, установленных директором, была ниже, чем у тех, которые были установлены независимо друг от друга,41 но, тем не менее, была, по-видимому, достаточно хорошей, чтобы убедить Скотта в принципиальном превосходстве директора над независимой стрельбой.42 В испытаниях, проведенных в мае, к тому времени, когда Скотт покинул "Гуд Хоуп", результаты с применением директора были более благоприятными, хотя в какой степени неясно.43 Официальной поддержки разработки управлением директора в любом случае не последовало.44 Таким образом, Скотт и Поллен оказались в статусе отверженных артиллеристов. В письме Скотту от 26 марта 1909 года Поллен выдвинул аргументы в пользу механизированной артиллерии и пожаловался на продолжающийся отказ Адмиралтейства признать необходимость разработки более эффективных методов управления огнем, завершив фразу “как правило, вы знаете, что двое в профессии не согласны”.45 Скотт ответил, что аргументы Поллена были “неопровержимы для любого, кто понимает, о чем вы говорите, в этом случай второй сделки”46. Контр-адмирал Ричард Генри Пирс, близкий соратник Скотта, который стал инспектором по стрельбе по мишеням в марте 1909 года, быстро стал убежденным сторонником идей Поллена.47 К концу весны вся Инспекция превратилась в оплот оппозиции политике Департамента артиллерии48, что было четко отражено в их отчетах о боевой практике 1909 года. Отчеты Инспекции о попытках крупнокалиберного броненосного крейсера "Инфлексибл" в марте и Атлантического флота в августе открыть огонь в плохую погоду были особенно показательными. Во время регистрации стрельбы “Инфлексибла" в отчёте отмечалось, что "некоторая форма применения директора может оказаться лучшим средством в условиях, отличных от условий спокойной воды…” В заявлении о работе Атлантического флота отмечалось, что эффект менее спокойной погоды в одном случае “полностью нарушил построение графика”, что для всех кораблей было невозможно получить “точные показания дальномера, установленного в настоящее время в существующих условиях”, и что “какая-либо форма дальномера с гироскопическим управлением, такого как [прибор] Поллена, является абсолютной необходимостью, если построение графика должно проводиться в море с какой-либо надеждой на успех”. Автоматическая настройка прицела также оказалась важной. “С высокой скоростью, - предполагалось в отчете, - скажем, два флота или корабля, приближающиеся друг к другу со скоростью 15 узлов, настройка прицела победила бы большинство людей, и если бы изменения вносились на каждые 25 ярдов, прицел пришлось бы перемещать 40 раз в минуту, что очевидно невозможно”.
von Echenbach: ... В своих общих замечаниях о системе построения наведения прицела орудий (И.Т.П.) отмечено, что “все корабли, кроме одного, нанесли на карту истинный курс и скорость противника". Затем он утверждал, что “одним из основных [sic] источников ошибок, по-видимому, является неточность пеленгов” и что “ошибки и задержки в фактическом нанесении и передаче данных также были очень распространены, но характерны для любой ручной системы”. По этим и другим причинам ИТП пришел к выводу, что (1) Построение графиков еще недостаточно развито для практического использования в условиях общей службы. Время, доступное для построения графика, и устойчивый курс цели благоприятствовали получению точных результатов [но], как правило, они не были получены. (2) Будущее построения графиков зависит от разработки установки дальномера, более точного метода определения координат и измерения скорости наблюдающего судна, а также точности и быстроты, с которой наблюдения преобразуются в скорость. . . .49 Оппозиция Департаменту боеприпасов также проявилась в Королевском военно-морском военном колледже в Портсмуте. Осенью 1908 года Военный колледж поручил капитану Константину Хьюзу-Онслоу исследовать проблему управления огнем. Хьюз-Онслоу действовал в надежде воздать “абсолютно беспристрастное исследование каждой системы, независимо от любых официальных мнений, которых можно придерживаться”50. Он начал свою работу, не зная о споре Дрейера-Поллена, но нашел ответ Дрейера на его запрос о предоставлении информации, описанный ранее, настолько оскорбительным, что он обратился за советом к Поллену и быстро стал его активным сторонником.51 Всестороннее и подробное исследование Хьюза-Онслоу по управлению огнем было завершено в августе 1909 года52 и стало обвинительным заключением в том, что Департамент боеприпасов настаивал на ручных методах управления огнем. “На боевых кораблях", указал он, персонал Управления огнем составляет сорок или пятьдесят офицеров и матросов, в зависимости от класса корабля, и очень остро осознается, что необходимо каким-то образом сократить это огромное число, поскольку невозможно отвлечь столько людей от их других обязанностей без значительного нарушения их. Обнаруживается важный факт, что эти операторы в значительной степени взяты из персонала торпедистов, так что было бы невозможно использовать это оружие, которое теперь имеет эффективную дальность действия 7000 ярдов, одновременно с Пушками”. Вряд ли что-то могло быть более серьезным, чем этот аспект дела. “В ходе недавних испытаний, - продолжал Хьюз-Онслоу, - было обнаружено, что даже при наличии подготовленного персонала были допущены грубые ошибки, такие как неправильное применение скорости изменения, и некоторые из них испортили свою боевую практику в этом году из-за этой самой ошибки”. Хьюз-Онслоу отклонил возражения против автоматических методов управления огнем на основании механической сложности. “Было высказано мнение ”, - написал он, - что мы требуем, чтобы наши корабли были простыми, и что грубые и готовые методы предпочтительнее высокоразвитой автоматической системы. Это мнение вряд ли можно считать обоснованным, поскольку представляется возможным создать Автоматическую систему, которая была бы чрезвычайно надежной и, таким образом, исключала бы только что упомянутые человеческие ошибки. Кроме того, невозможно сохранить наши корабли простыми, но мы можем настаивать на том, чтобы они были эффективными, и представляется более вероятным, что мы реализуем это желание с помощью автоматического механизма, чем с помощью какой-либо грубой и готовой или ручной системы, включающей человеческие ошибки, которые вполне наверняка будут реализованы при использовании большого персонала. Наши корабли в настоящее время не просты, и содержать их так невозможно. Разве реанимированный офицер столетней давности счел бы их простыми? Является ли электрический компас, механизм торпеды Уайтхеда или внутренности подводной лодки особенно простыми? Вопрос нужно задать только для того, чтобы на него сразу же был дан отрицательный ответ, но в связи с составлением заговора он, безусловно, будет в конечном итоге будет установлено, что наиболее эффективная система также является самой простой, потому что именно тогда, когда что-то идет не так, возникают сложности. Что касается автоматической настройки прицела, следует отметить, что в последнем Сервисном прицеле в дополнение к обычной настройке Дальности и отклонения необходимо применить 5 Поправок, и что 3 из этих Поправок постоянно меняются в ходе боя, так что это дает Установщику прицела не менее 5 изменений настройки для его зрения! Теперь общеизвестно, что Установщик прицела, хотя и усердно тренируется, может в волнении Боевой практики часто ошибаться в Прицеле; поэтому нам не нужно удивляться, что офицеры с большим опытом и здравым смыслом говорят, что они не позволили бы трогать Исправления в случае, если последнее состояние положение дел должно быть хуже первого”. Затем Хьюз-Онслоу затронул вопросы условий видимости в Северном море и уязвимости групп управления огнем, состоящих из многих человек, к сбоям: … Также утверждается, что, поскольку видимость в Северном море часто ограничивается 8000 ярдами или даже меньше, нет необходимости использовать Систему построения графиков, рассчитанную на большие расстояния, но представляется очевидным, что каждый корабль в британском флоте должен быть готов к бою при любых обстоятельствах и в любых условиях, поскольку невозможно предсказать день или погоду для решительных действий, от которых может зависеть судьба Империи. Наиболее серьезным соображением является то, что при любой форме ручного построения графиков длительное обучение абсолютно необходимо для более важных операторов, старшего офицера, который является большим авторитетом и который был связан с такого рода работой на протяжении всей своей карьеры, заявив, что, по его мнению, для получения необходимого мастерства потребуется несколько месяцев., тем более что персонал должен обучаться вместе и в сотрудничестве. Тем не менее, мы знаем, что в любой момент один из наиболее важных операторов может быть удален по целому ряду причин, таких как болезнь, в результате чего эффективность всей Системы теряется на значительное время, пока не будет обучен кто-то другой. Достижения в области управления огнем, утверждал Хьюз-Онслоу, были необходимы по тактическим, стратегическим и финансовым причинам. “С появлением торпеды с горячим воздухом, - утверждал он, - дальность действия этого оружия была настолько значительно увеличена, что необходимо незамедлительно предпринять все возможные шаги, чтобы обеспечить максимальное расширение эффективной дальности стрельбы”. Хьюз-Онслоу также был убежден, что монополия на дальние удары даст значительные преимущества в течение длительного периода времени. “Был выдвинут благовидный аргумент", - написал он, - что затраты на Автоматическую систему вряд ли оправданы преимуществами, полученными от нее, поскольку, без сомнения, зарубежные страны вскоре последуют их примеру. Этот аргумент не оправдан, потому что он применим во всех направлениях в отношении подготовки к войне, и лучшее, на что мы можем надеяться, - это пока идти вперед, кроме того, если бы какая-то иностранная держава приобрела его, необходимость нашего следования примеру была бы настоятельной. Тогда пришлось бы предпринимать шаги в большой спешке, чтобы устранить нашу отсталость, связанную с дополнительными расходами и риском для эффективности. Военно-морской флот, у которого есть усовершенствованная система управления огнем в первую очередь может обеспечить большую экономию средств при строительстве и т.д., Поскольку в настоящее время это было бы огромным преимуществом. Этот аргумент справедлив только для военно-морского флота, чье управление огнем в любых условиях дневных или ночных действий существенно превосходит управление огнем любого возможного противника. Похоже, что британский военно-морской флот может оказаться в таком положении превосходства, которое могло бы сохраняться в течение нескольких лет, если бы были предприняты шаги для сохранения секретности, и что может быть сделано, поскольку мы почти ничего не знаем о немецких приготовлениях”. В приложении Хьюз-Онслоу подробно описал приборы Поллена, включил иллюстрации, предоставленные изобретателем, и в своем основном тексте сообщил читателю, что приборы наблюдения с гироскопической стабилизацией Поллена, по общему мнению, способны “точно определять направление с точностью до 1/4 градуса, даже при значительном рыскании, крене и тангаже”, позволяющие также точно отслеживать дальности даже при значительном движении судна, и в условиях, когда обычный дальномер был бы “совершенно ненадежен”, преимущества, о которых говорилось, что они “имеют огромное значение, если их можно обосновать”. С другой стороны, он неоднократно осуждал систему Уилсона-Дрейера53 и призывал к соревновательным испытаниям, которые подвергли бы системы Поллена и Уилсона-Дрейера плохой видимости, плохой погоде и высоким и изменяющимся скоростям изменения дальности.54 Хьюз-Онслоу также склонялся в пользу применения директора. Его обсуждению этой темы предшествовал подробный анализ движения судна, который включал явление чистого вертикального движения, позже известного как крен и рыскание. Влияние этих четырех факторов на стрельбу, утверждал он, было критическим до такой степени, что крупнокалиберные орудия нельзя было устанавливать и стрелять с помощью существующих методов непрерывного прицеливания или фиксированной высоты даже в умеренно бурном море. Хьюз-Онслоу признал, что существовали серьезные трудности с постановкой стрельбы, что новейшие крупнокалиберные установки легче устанавливались с помощью непрерывного прицеливания, чем предыдущие модели, и что для окончательного решения проблемы с установкой оружия требовалось больше информации, полученной в ходе испытаний. Тем не менее, его принципиальное предпочтение директорской стрельбе альтернативным формам стрельбы было очевидным. “На самом деле, похоже, что любая система индивидуальной стрельбы”, - написал он, использование контролируемого возвышения с непрерывным прицеливанием - очень опасный товарищ по играм, поскольку в нем участвует множество операторов, каждый из которых имеет свою собственную и, возможно, различную личную ошибку, кроме того, за исключением самых последних мощных орудий, подъемное устройство не способно справиться с чем-либо подобным быстрому движению корабля. С другой стороны, стрельба с фиксированной высоты, наведение прицела неизбежно приведет к возникновению ошибки из-за крена; но если стрельба производится одновременно с помощью режиссера и контролируется одним специализированным и высокообразованным офицером, считается, что эти ошибки могут быть устранены с помощью коррекции определения местоположения или даже... путем внесения поправки на цель, если Корабль регулярно качается”.55 Выводы Хьюза-Онслоу оказали бы большое влияние на политику Департамента боеприпасов.56 Фишер, однако, оставался в неведении о том факте, что стрельба на большие расстояния из крупнокалиберных орудий при любых, кроме идеальных условиях ветра и моря, была пока невозможна, и поэтому тем временем продвигался вперед в своей кампания по замене линкора броненосным крейсером.
von Echenbach: 2 Фишер и линейный крейсер, 1908-1909 Три крупнокалиберных броненосных крейсера класса "Инвинсибл" были заложены весной 1906 года, спущены на воду годом позже и завершены между весной и осенью 1908 года. По вооружению они были мощнее любого линкора, за исключением “Дредноута”, которому они не намного уступали, в то время как они были быстрее любого бронированного крейсера. В августе 1908 года “Индомитебл”, первый из завершенных кораблей класса "Инвинсибл", поддерживал рекордную среднюю скорость более 25 узлов в течение трех дней при удивительно низком потреблении угля при возвращении из Канады.57 "Индомитебл" действительно сделал то, что требовалось для него, 25,13 узла", - похвастался Фишер Арнольду Уайту, другу-журналисту и доверенному лицу, 15 августа 1908 г., когда я поехал в Чатем и проверил его журналы и реестры, но я не собираюсь давать никаких официальных заявлений, поскольку они были бы полезны немцам. Я не сомневаюсь, что твой ясный ум понимает, что значит "Индомитебл". У меня самого не должно быть никого другого! И говорил так, когда он был спроектирован, в то же время, что и “Дредноут”, но я был в меньшинстве при разборе мнений! У вас должен был быть Моисей до Павла! У вас не могло бы быть Нового Завета без Ветхого первого! “Дредноут” проложил путь к "Индомитеблу". Бесполезно превосходить скорость на один или два узла — грязное дно разрушает это! Это чертовски большой избыток в шесть или семь узлов, который делает свое дело! ТОГДА ты сможешь сражаться ТАК, КАК тебе нравится, КОГДА тебе нравится и ГДЕ тебе нравится! Но с какими малышами приходится иметь дело!”58 Тем временем реакция Германии на класс "Инвинсибл" вынудила Адмиралтейство пересмотреть свои планы по строительству броненосных крейсеров меньшего размера. В 1907 году германский военно-морской флот заложил броненосный крейсер "Блюхер", который был вооружен 8,2-дюймовыми орудиями, исходя из очевидного предположения, что британские броненосные крейсера программы 1905-06 годов будут вооружены 9,2-дюймовыми орудиями, приписанными им в издании Боевых кораблей 1906-07 годов.59 "Блюхер" сильно уступал британским кораблям, которые фактически были вооружены 12-дюймовыми орудиями и не намного превосходили британские броненосные крейсера меньшего калибра, вооруженные 9,2-дюймовыми пушками, спроектированными для программы 1908-09 в июне 1907 года.60 Когда, однако, военно-морской флот Германии в 1908 году обнародовал свои намерение построить полностью крупнокалиберные броненосные крейсера в соответствии с 1907 г.– 08 и 1908-09 программы, которые превзошли класс Invincible по стоимости и, по всей вероятности, по размерам и боевой мощи, Адмиралтейство отменило 9,2-дюймовые броненосные крейсера, запланированные для программы 1908-9, и вместо этого утвердило планы 31 марта 1908 года для улучшенного Invincible, который позже был назван “Индефатигебл” (Indefatigable).61 8 сентября 1908, Фишер сообщил виконту Эшеру, что он получил проект сэра Филиппа Уоттса, директора военно-морского строительства, “нового “Индомитебла”, от которого у вас потекут слюнки, когда вы его увидите! (и немцы скрежещут зубами!)”62 17 сентября в письме Уоттсу Фишер впервые за всю историю использовал термин “боевой крейсер”, имея в виду то, что ранее было известно как бронированный крейсер с главным однокалиберным вооружением. И письмо Фишера Уоттсу ясно дало понять, что, по его мнению, новое общее название описывает тип военного корабля, который будет намного превосходить линкор "Дредноут", но при этом стоить немного дороже. То, что должно было стать “Индефатигеблом”, в то время называлось "Санспарейл", и Фишер объяснил, что: … Если мы будем работать так же, как с “Дредноутом”, мы добьемся успеха, потому что [очевидно] глупо отказываться от увеличения мощности "Санспарейля" на 25% при увеличении стоимости всего на 4% и водоизмещении на 5%... Если вы помните, оппозиция сразу же уступила “Дредноуту”, когда стало ясно, что такое увеличение мощности стало результатом столь небольшого увеличения расходов и водоизмещения. “Лучшее - это самое дешевое,” утверждал тогда Фишер. “ Британский флот путешествует только первым классом. Дело не в количестве, а в качестве”63. Надежды Фишера на усовершенствованный "Индомитебл" ни в коей мере не уменьшили его энтузиазма по поводу "синицы в руках". 25 узлов и 12-дюймовые орудия класса "Инвисибла" давали им превосходство в скорости на пять узлов и основное вооружение большего калибра, чем у первых двух немецких линкоров-дредноутов, которым в сентября 1908 года до завершения работ оставалось еще более года.64 “Совершенно невозможно опровергнуть аргументы в пользу класса ”Индефатигебл“, - настаивал Фишер в своем письме Уоттсу от 17 сентября, - потому что их скорость— их большой запас скорости в 5 или 6 узлов позволяет им делать все, что им заблагорассудится, и сражаться с кем угодно, и им все равно, обросло ли днище или у них есть дополнительные 1000 тонн угля на борту: огромное превосходство в скорости делает их абсолютно независимыми”65. Это, возможно, было ссылкой на жалобы Брассея и других,66 Фишер затем пожаловался, что “любой глупый дурак на улице может это увидеть, но военно-морские эксперты с огромными мозгами не могут”67. Фишер, по-видимому, имел некоторое представление о трудностях, с которыми сталкивался в боевой практике летом 1908 года, но был заверен вице-адмиралом сэром Уильямом Мэем, Вторым морским лордом, 23 сентября 1908 года, что показатели значительно улучшились.68 Все оставшиеся сомнения относительно эффективности дальнобойной артиллерии флота, которые он, возможно, питал, вероятно, были развеяны результатами первой боевой практики "Индомитебла", которая состоялась 16 января 1909 года. “18 попаданий из 31 снаряда", - написал контр-адмирал сэр Фредерик Инглфилд, главнокомандующий Четвертой эскадрой крейсеров,69 два дня спустя. Далее он сказал, что из 15 выстрелов, выпущенных в первом упражнении, продолжительностью 4 минуты, 13 были прямыми попаданиями в цель. “Я считаю, что это “рекорд” в нынешних условиях боевой практики (при скорости цели 8 узлов, курсе и скорости, неизвестных стреляющему кораблю, “Индомитеблу” на скорости 15 узлов и расстоянии до цели от 8300 до 8600 ярдов)”. Во втором упражнении через 4 минуты после того, как набралось 18 очков, было достигнуто 5 попаданий из 16 залпов. Этот менее хороший результат был вызван небольшой ошибкой в определении местоположения: съемка была очень хорошей и очень верной для направления. Точность и надежность орудий и приборов были наиболее удовлетворительными, равно как и хорошая организация и тщательная подготовка как офицеров, так и матросов. Инглфилд считал “Индомитебл” “великолепным типом боевого судна" и отмечал, что "эскадра броненосных крейсеров с такой высокой скоростью, тяжелым вооружением и таким удобным маневрированием будет опасна для противника"70. “Индомитебл", - так Фишер написал 10 февраля 1909 года Реджинальду Маккенне, который сменил Твидмута на посту первого лорда в апреле прошлого года, “... в своих первых 15 снарядах она поразила цель 13 раз на расстоянии более 4 миль, цель на 1/14 от его собственного размера”71. О военных кораблях британского флота в родных водах Фишер сообщил Арнольду Уайту 21 марта 1909 года, что “… каждый из них мог попасть в цель. Ни одного хорошего и ни одного плохого! Посмотрите отчет о боевой практике. Посмотрите, как “Индомитебл” поражает цель в 14 раз меньшую, чем он сам, 13 раз из 15! На каком расстоянии? 5 миль!72 Боевая практика корабля-побратима "Индомитебла" "Инвинсибл" в 1909 году еще больше укрепила уверенность Фишера в британской морской артиллерии. 28 августа 1909 года он написал виконту Эшеру о “беспрецедентном прогрессе в артиллерии ("Инвинсибл" с его 12-дюймовыми орудиями поражал цель на 1/14 ее собственного размера 15 раз из 18 на расстоянии 5 миль, сам он двигался со скоростью 20 узлов, а цель также двигалась с неизвестной скоростью и неизвестным курсом)...”73 Убежденность Фишера в том, что все было хорошо, была еще более укреплена осенью 1909 года другими вводящими в заблуждение сообщениями об успехах боевой практики. 29 октября 1909 года Фишер признался Арчибальду Херду, военно-морскому журналисту, что Мадден74 “дал мне замечательный и спонтанный отчет о повышении эффективности артиллерии флота. Представьте себе определенную тренировку на дистанции 15 000 ярдов!! Чуть меньше 9 береговых миль!!! Но не упоминай об этом”. В том, что могло быть только ссылкой на систему Уилсона-Дрейера, Фишер затем заметил, что “новая система управления огнем довольно превосходна и разбивает Поллена вдребезги...”75 К этому времени разработка новой модели 13,5-дюймового орудия побудила Фишера настаивать на строительстве линейных крейсеров, которые были бы намного мощнее, чем класс "Инвинсибл", "Индефатигебл" или даже "Дредноут" и однотипные корабли. Фишер рассматривал эту перспективу еще в январе 1908 года. 22 января 1908 года капитан Эдмонд Дж.У. Слейд, сменивший Оттли на посту директора военно-морской разведки в декабре 1907 года, записал в своем дневнике, что “Сэр Дж. Теперь получил 13,5 [дюймовое] орудие на мозге — Бекон в основе этого… ”План Фишера, объяснил Слейд, состоял в том, чтобы “натравить” на Германию суда, вооруженные 13,5-дюймовыми пушками, как это было сделано с “Дредноутом”, “чтобы она снова была вынуждена тратить деньги, выходящие за рамки обычной военно-морской сметы”76. 3 февраля Слейд отметил, что он обсуждал 13,5-дюймовый корабль с Беконом и сэром П. Уоттсом. … Он должен быть на 500 тонн больше, чем "Сент-Винсент", будет стоить 2 000 000 фунтов стерлингов и будет иметь 8 орудий, стреляющих одним залпом.77 В секретном меморандуме от 18 марта 1908 года, который, возможно, был написан Бэконом или Дрейером в рамках кампании, направленной на то, чтобы отвлечь внимание Фишера от проблем, поднятых спором о Поллене, отмечалось, что … замена 12-дюймового орудия на 13,5-дюймовое потребует дополнительного водоизмещения не более 2000 тонн. Считается безопасным подсчитать, что 13,5-дюймовый корабль типа “Дредноут” будет поражать врага на 50 процентов большим весом снаряда в данный момент времени, на любом направлении, относительно собственно “Дредноута". Таким образом, на 10 процентов увеличив водоизмещение мы обеспечиваем на 50 процентов. увеличение веса снаряда, брошенного в цель... В целом, можно сказать, что преимущества большой дальности, простоты управления огнем и остальные аргументы, выдвинутые в пользу вооружения одного типа, почти все с равной силой относятся к тому, чтобы сделать этот тип орудия максимально тяжелым в практических пределах тоннажа линкора.78 Слейд, однако, был против разработки новой пушки “до тех пор, пока мы не сможем собрать информацию и данные о том, что могут сделать “Дредноут” и его сестры”79, и, возможно, по этой причине приказ о начале проектирования 13,5-дюймовой пушки был отдан Первым лордом только 21 октября 1908 г.80 20 ноября 1908 г., Совет Адмиралтейства одобрил проект линейного крейсера типа "Индефатигебл" для программы 1909-10 годов, основываясь на информации, предоставленной Разведывательным отделом, согласно которой предполагаемые немецкие линейные крейсера не будут больше.81 Контр-адмирал сэр Джон Джеллико, который в октябре того года стал Третьим морским лордом и контролером, впоследствии узнал из конфиденциального частного источника, что новые немецкие суда будут значительно больше по размерам, чем сообщалось, и был убежден, что только что утвержденный британский линейный крейсер придется отменить и заменить гораздо более подходящим проектом.82 Кроме того, Бэкон к этому времени, вероятно, пришел к выводу, что линкор следует заменить более мощным типом боевого крейсера, мнение, которое он должен был публично высказать всего несколько месяцев спустя, весной 1910 г.83 Таким образом, 18 августа Совет Адмиралтейства одобрил проект линейного крейсера беспрецедентной скорости и орудийной мощи, который должен был быть построен вместо "Индефатигебла", который планировался ранее.84 Название “Лайон” (Lion) для нового линейного крейсера было одобрено советом 27 октября 1909.85 Расширение программы 1909-10 привело к заказу второго судна того же типа под названием “Принцесс Ройял” (Princess Royal).86 Оба военных корабля были вооружены 13,5-дюймовыми орудиями вместо 12-дюймовых орудий, которые ранее были стандартными, что практически удвоило вес снарядов, которые могли быть выпущены. в одном бортовом залпе и, кроме того, были оснащены двигателями почти вдвое большей мощности, чем у более ранних линейных крейсеров, что увеличило их скорость с 25 до 27 узлов. На самом деле они были самыми большими, самыми дорогостоящими и быстрыми капитальными кораблями, которые когда—либо пытались построить, и в то время как водоизмещение класса "Инвинсибл" было меньше, чем у "Дредноута" и ее сестер, а у "Индефатигебл" меньше, чем у линкора, построенного по той же оценке, класс "Лайон" водоизмещал почти на 4000 тонн - или 18 процентов — больше, чем их 13,5-дюймовые вооруженные аналоги линкоров программы 1909-10 гг.87 “Знаете ли вы”, - восклицал Фишер, обращаясь к Арнольду Уайту 13 ноября 1909 г., что корабли, которые мы только что заложили, так же далеко превосходят “Дредноут”, как “Дредноут” превосходил все, что было до него! И они снова скажут: “Черт бы побрал этого негодяя! Снова новая эра дредноутов!” Но представьте себе немецкое “пробуждение”, когда эти новые корабли мало-помалу обрушиваются на них! 70 000 лошадиных сил!!! и оружие, которое выпотрошит их!!!”88 К осени 1909 года Фишер полагал, что подготовлена сцена для замены линкора линейным крейсером. “Самое замечательное в том, - писал он виконту Эшеру 13 сентября 1909 года, - что это очень замечательно, этот дорогой старый Кельвин и Первый Морской лорд хотели только "Индомитеблы", а не дредноуты; но, как вы знаете, у нас был компромисс, и мы получили 3 "Индомитебла" с дредноутами; и теперь весь мир, возглавляемый А.К. Уилсоном, получил "Индомитебла” в мозг! Ура!” Энтузиазм Фишера был не совсем неуместен, поскольку к этому времени Адмиралтейство снова изменило свою позицию в отношении артиллерии и заказало новые испытания системы Поллена и директора Перси Скотта.
von Echenbach: 3 Артиллерийский прогресс и катастрофа, 1908-1909 (а) ОФИЦИАЛЬНЫЕ ПЕРЕГОВОРЫ К концу 1908 года у Поллена были веские основания полагать, что Адмиралтейство будет благосклонно относиться к новым предложениям по развитию своей системы. Боевая практика выявила недостатки ручных методов, рекомендованных Департаментом боеприпасов. Джеллико стал Третьим морским лордом и контролером в октябре, что сделало его непосредственным начальником Бэкона, и хотя в августе он предупредил Поллена, что будет “связан уже предпринятыми действиями в очень значительной степени”90, Поллен не мог не воодушевиться возвращением в Адмиралтейство один из его самых сильных сторонников. Ишервуд не только усовершенствовал установку дальномера и таблицу построения графиков, но и завершил разработку машины для изменения дальности, автоматических прицелов и механизмов коррекции прицела, которые вместе с устройствами наблюдения, построения графиков и передачи составляли полную систему управления огнем. И, наконец, Поллен предпринял шаги по увеличению частных финансовых ресурсов, которые были доступны для поддержки его работы, создав компанию Argo. В письме от 5 января 1909 года Поллен сообщил Адмиралтейству в качестве управляющего директора компании “Арго" о существовании новой фирмы, о том факте, что чертежи приборов, которые составляли полную систему управления огнем, были завершены, и о возможностях его компании "поставлять любой инструмент в количествах, или отдельно для эксперимента, ”с оплатой, которая не будет произведена“ до того, как снаряжение будет принято как удовлетворительное”. Затем Поллен указал, что анализ, на котором основывалась его система, “выдержал испытание самым тщательным экспертным исследованием”, что предлагаемое теперь оборудование больше не было чисто экспериментальным, как в случае с тем, что было опробовано на “Ариадне", и "во всех отношениях соответствует своему назначению как неотъемлемая часть оборудование боевого корабля”, что система “вызвала большой интерес” у многих морских офицеров и что “существует, по-видимому, важное мнение о том, что она должно, в случае успеха, значительно повысить боеспособность кораблей и флотов”. Таким образом, Поллен предположил, что его система должна быть подвергнута всесторонним испытаниям, и решение о ее принятии службой было принято до истечения срока действия соглашения о секретности осенью того же года. Письмо Поллена сопровождалось проспектом, в котором содержалось описание новых орудийных приборов, а также механического компаса новой модели.91 Надежды Поллена на быстрое решение в его пользу не оправдались. В январе и начале февраля Первый лорд, Первый морской лорд и контролер были озабочены вопросом об оценках 1909-10 годов, которые вызвали яростные дебаты в правительстве92, и правление не смогло обсудить предложения Поллена до 12 февраля. В это время правление поручило присутствовавшему Бэкону подготовить заявление для следующего совещания, которое должно было состояться через неделю, в котором будут описаны “испытания, которые, по его мнению, желательно провести с частями механизма”93. Таким образом, Бэкон организовал встречу с Полленом,94, который состоялся 15 февраля. Затем Поллена попросили представить смету расходов только на установку дальномера и электрическую передачу и сообщили, что “было решено не пересматривать вопрос о монополии или возможном продлении периода секретности”95. Бэкон отчитался перед советом 18 февраля, этот вопрос был дополнительно обсужден, и Постоянному секретарю Адмиралтейства было поручено получить от Поллена заверения в том, что условия официального контракта, касающиеся условной выплаты 100 000 фунтов стерлингов в случае успеха, больше не действуют.96 Поллен ответил на устный запрос Постоянного секретаря Адмиралтейства о его мнении по поводу вопроса о выплате в случае успеха 22 февраля о том, что он готов передать все вопросы о финансовом вознаграждении в арбитраж.97 4 марта правление вновь собралось для обсуждения предложений Поллена, и это дело было оставлено в руках Фишера. Согласно этой договоренности, Первый Морской лорд должен был встретиться с Бэконом, который не присутствовал, и сформулировать соглашение относительно сервисного испытания полной системы приборов управления огнем Pollen, которая затем будет представлена изобретателю.98 Испытывая растущее нетерпение в отсутствие какого-либо официального заключения, Поллен написал 10 марта Постоянному секретарю Адмиралтейства просьбу принять официальное решение. Он не получал ответа до 24 марта, когда Джеллико неофициально сообщил ему в краткой беседе, что испытания его системы будут проходить на линкоре до-дредноуте “Лондон” (London).99 Компании "Арго", однако, не было официально предложено представить тендер на поставку полной системы управления огнем, подходящей для управления всем основным вооружением испытательного корабля до 2 апреля.100 В ответе Поллена, который был отправлен в тот же день, что и письмо Адмиралтейства, указывалось, что задержка Адмиралтейства с принятием решения и необходимость проектирование и изготовление дополнительного оборудования для предложенных испытаний стрельбами, которые были более обширными, чем предполагал Поллен, означали, что он не мог предоставить полную систему приборов для испытаний до тех пор, пока в ноябре не истечет срок действия существующего соглашения о секретности. Кроме того, существовала проблема, связанная с тем, что затраты были значительно больше, чем он предполагал заранее. Поллен отметил, что ранее он подсчитал, что пробные инструменты обойдутся примерно в 6 800 фунтов стерлингов. К этой цифре он добавил 4150 фунтов стерлингов за дополнительное снаряжение и 6540 фунтов стерлингов за продление соглашения о секретности на год, запрошенный Адмиралтейством, в общей сложности 17 490 фунтов стерлингов, или более чем в два раза больше, чем указывалось ранее. Поллен отметил, что приборы будут изготовлены компанией "Линотип", и в заключение запросил баллистические данные 12-дюймовых орудий, установленных на “Лондоне”, которые требовались для проектирования прицелов.101 Адмиралтейство не пожелало выставлять сумму, близкую к сумме, указанной Полленом, и 7 апреля потребовал, чтобы были представлены тендеры на набор приборов для наблюдения, построения графиков, расчета и определения местоположения с автоматическими прицелами и без них, чего было бы достаточно для менее амбициозной программы испытаний.102 Ответ Поллена от 14 апреля проинформировал Адмиралтейство о том, что минимальная система без автоматических прицелов и корректирующих устройств будет стоить 6400 фунтов стерлингов, в то время как их включение повысит цену до 8500 фунтов стерлингов. Поллен пообещал, что, если решение будет принято немедленно, он сможет доставить приборы для наблюдения и построения графиков к июню, машину для изменения дальности в июле и автоматические прицелы к ноябрю. Он также отметил, что если испытания будут включать поворот стреляющего корабля, потребуется механический компас, за который он запросит 650,103 фунтов стерлингов. 21 апреля Адмиралтейство сообщило компании "Арго", что они готовы принять тендер на поставку менее дорогого набора инструментов, без упоминания о механическом компасе, и отметили, что они ожидали, что будет достаточно времени для испытаний до истечения срока действия соглашения о секретности, настаивая на том, что несвоевременная поставка приборов потребует от Поллена продления периода секретности на эквивалентное количество времени без каких-либо затрат для Адмиралтейства, и запросило тендеры на индикаторы дальности и отклонения, которые должны были использоваться вместо автоматических прицелов.104 После обмена корреспонденцией 105 Поллен согласилась на 1 мая 1909 года не взимать плату с Адмиралтейства за продление режима секретности, которое стало необходимым из-за задержек в доставке инструментов, за которые отвечала компания “Арго", и, кроме того, до тех пор, пока Адмиралтейство честно участвовало в процессе испытания инструментов, компания "Арго" была обязана "не создавать трудностей и не взимать никаких сборов, в отношении любого разумного продления периода секретности, который может быть сочтен желательным до принятия окончательного решения” 106. После дальнейшей переписки 107 Адмиралтейство 8 июня 1909 года официально заказало набор инструментов у компании "Арго" для испытания в соответствии с условиями, которые были согласованы в ходе предыдущей переписки.108 Согласно этому соглашению, установка гиростабилизированного дальномера и таблица автоматического построения графиков должны были быть доставлены к 15 июля 1909 года, а устройство для изменения дальности - к 15 августа 1909 года. Дата поставки корректирующих механизмов наблюдателя не была указана, и оплата должна была быть произведена за каждую группу инструментов при доставке. 21 июня Адмиралтейство приняло тендер компании "Арго" на поставку индикаторов дальности и отклонения, а также 600 футов электрического кабеля, который потребуется для подключения приборов. Сообщение Адмиралтейства также попросило фирму провести тендер на приемники, которые указывали бы дальность и направление, передаваемые приборами наблюдения на плоттер, чтобы указать цены и сроки поставки для заказа не менее 30 гироскопически стабилизированных креплений дальномера в сочетании с индикаторами или таблицей автоматического построения, и привести альтернативные цифры для соглашения, которое предусматривало секретность и монополию и которое рассчитывалось только на коммерческой основе.109 Поллен предоставил Адмиралтейству свои условия для заказа на производство инструментов 23 июня 1909 г.110 Несмотря на эти соглашения и переговоры, у Поллена, тем не менее, был ряд причин быть недовольным с его отношениями с Адмиралтейством. В марте 1909 года Поллен узнал, что Департамент боеприпасов вскоре выпустит таблицу построения истинного курса вручную, которая, по его мнению, нарушала его патенты, но его попытки получить объяснение того, что он считал вопиющим нарушением соглашения о секретности между ним и Адмиралтейством, которое все еще действовало, не увенчались успехом.111 11 мая он попросил разъяснить позицию Адмиралтейства по арбитражу в отношении урегулирования монопольного соглашения в случае успешного или частично успешное испытание в ответ на его письмо от 22 февраля.112 20 мая Адмиралтейство проинформировало компанию "Арго" о том, что этот вопрос не будет рассматриваться до завершения испытаний.113 14 мая Адмиралтейство предложило разместить дальномер в верхней части прицела.114 17 мая Поллен указал, что в этом нет необходимости и такая позиция нежелательна, и его предложение Адмиралтейству было “несомненно, связано с тем, что до сих пор не было возможности указать на природу и цели системы A.C. советникам их светлостей”115. За этим последовало гораздо худшее. 4 июня Поллен заявил Адмиралтейству протест в связи с тем, что ему было сообщено, что испытания снова примут форму соревнования с использованием служебного оборудования, что он и его сотрудники будут исключены из корабля во время испытаний и что ему не будет разрешено проверять свое снаряжение в море или обучать офицеров в их использовании перед испытаниями. Таким образом, Поллен попросил предпринять шаги для обеспечения беспристрастной оценки, чтобы он и его инженеры не были исключены из испытательного судна, чтобы ему была предоставлена возможность перед заключительными испытаниями тщательно протестировать свои приборы, чтобы убедиться, что они “пригодны для плавания и вряд ли сломаются в условиях эксплуатации” и что ему будет разрешено давать указания тем офицерам, которые будут обслуживать его инструменты.116 Хотя Адмиралтейство согласилось в письме от 21 июня 1909 г., чтобы позволить Поллену тщательно обучать офицеров, как он просил,117 оказалось, что Департамент боеприпасов сохранил как средства, так и желание предотвратить справедливое судебное разбирательство, несмотря на завершенные переговоры о покупке инструментов.
von Echenbach: (b) ЧАСТНЫЕ СООБЩЕНИЯ В течение первых шести месяцев 1909 года обструкция Бэкона вынудила Поллена обратиться в частном порядке к старшим членам Совета Адмиралтейства с просьбой о справедливом обращении. Реджинальд Маккенна, первый лорд, не отказался рассмотреть дело Поллена. В декабре 1908 года он ответил на просьбу Поллена об интервью запиской, в которой написал, что ему доставит “большое удовольствие” обсудить вопрос об оружии после его возвращения в Лондон в конце января.118 Очевидно, короткий разговор состоялся 18 февраля 1909 года, когда Маккенна выразил намерение вникнуть в понимание того, о чем шла дискуссия об артиллерии, хотя он сообщил Поллену, что ему сообщили, что “у нас есть средства делать все, что, как вы говорите, делает боевая система A.C.; и это подтверждается тем фактом, что "Индомитебл" в боевой практике получил 13 попаданий из 15 выстрелов.”119 Позже в тот же день Поллен ответил длинным письмом, в котором он сначала раскритиковал характер разбирательств, связанных с испытаниями Ариадны, предупредил, что те же ошибки могут повториться, и попросил провести беспристрастное расследование, которое, по крайней мере, установило бы факты. Затем он продемонстрировал, что эффективность "Индомитебла" в боевой практике искажала истинное состояние британской военно-морской артиллерии, обратив внимание на следующие проблемы: (1) Во-первых, каково было изменение диапазона? Предположим, что скорости и курсы корабля и цели были аналогичны другим практикам в этом году — в течение половины времени было бы сравнительно небольшое изменение дальности, а для другой половины максимум около 200 ярдов. минутку. Это не руководство к тому, что можно было бы сделать на расстоянии 1000 ярдов. в минуту. (2) Далее, каковы были погодные условия, т.е. какова была степень и скорость в градусах в секунду рыскания, крена и тангажа во время этой практики?... (3) Опять же, какова была поддерживаемая скорострельность? Если “Индомитеблу” было дано восемь минут на то, чтобы произвести 32 выстрела, то условия в этом отношении были не очень строгими. (4) Сохранял ли корабль-мишень устойчивый курс во время тренировки и как долго перед стрельбой планировал стрельбу “Индомитебл”? С двумя “Индомитеблами”, стреляющими друг в друга, изменение дальности, предположительно, может составить 1600 ярдов. минута, и это может произойти в очень суровых погодных условиях с очень быстрым и значительным наклоном и креном; и если корабль-цель изменил курс, для эффективности стрельбы было бы жизненно важно выяснить, как скоро после того, как цель изменила курс, новые данные для обеспечения попаданий могут быть получены на прицелах… Дело, конечно, не в том, что при заданном наборе условий “Индомитебл” получил 80,6 процента попаданий, но если бы она столкнулась с другим “Индомитебл”, оснащенным автоматической системой, получила бы она вообще какие-либо попадания? потому что, если бы у другого “Индомитебла” была автоматическая система, он мог бы открыть огонь раньше и выстрелил быстрее, и получил 13 попаданий из 15 выстрелов, прежде чем сам “Индомитебл” смог выстрелить… (5) Наконец, в приведенном вами случае говорится “13 из 15”. Это звучит как один заход на цель перед поворотом. Что она делала на другом проходе/галсе? Была ли эта запись сделана при минимальном изменении диапазона или при максимальном изменении диапазона? Была ли цель и скорость повышены сразу после завершения хода? Это важнейшие моменты.120 В заключение, Поллена оставалось: (1) Что система A.C. - это правильная система стрельбы и неизбежная. (2) Эта монополия может сохраняться достаточно долго, чтобы иметь высшую национальную ценность, и, следовательно, (3) Не следует жалеть никаких разумных усилий или затрат, чтобы выяснить, основаны ли эти два утверждения на правильном разуме и правильной оценке действительно установленных фактов. (4) Что “априорные” мнения тех, кто не исследовал ни факты стрельбы сегодня, ни природу моего решения, не могут иметь такой ценности, чтобы быть достаточным руководством при решении этих вопросов. (5) Наконец, что ранить восприимчивость тех, кто заранее рассмотрел вопрос без доказательств, не является настолько серьезным делом, чтобы рисковать потерей какого-либо преимущества для национальной безопасности.121 Неспособность Адмиралтейства принять решение в отношении испытаний его системы побудила Поллена напишите Маккенне еще раз 22 марта, чтобы попросить об интервью. Поллен выражал опасение что “те, кому удалось превратить испытания “Ариадны” в посмешище в прошлом году, могут сделать все возможное, чтобы помешать мне получить быстрое и справедливое судебное разбирательство сейчас. Поэтому моя первая причина, по которой я хочу вас видеть, заключается в том, что, как вы сказали, вы несете личную ответственность за все, что делает Адмиралтейство, правильно, что вы должны знать, что было сделано в этом вопросе, чтобы вы точно знали, за что именно вы берете на себя ответственность”. Затем Поллен сообщил Первому лорду по коммуникациям, что у него были контакты с людьми, которые надеялись использовать проблему с оружием для нападения на правительство в прессе и в парламенте.122 Поллен объяснил, что “поставка пороха и пуль для нападения юнионистов на Либеральное правительство никогда не может быть частью моей программы; и в этом вопросе эффективность Флота и национальная безопасность важнее всего остального. Соответственно, я сказал этим джентльменам, которые, я надеюсь, являются такими же хорошими патриотами, как и партизанами, что, если их целью является эффективность флота, они нанесут поражение своей цели, привлекая внимание иностранных держав к секретной системе огромной боевой ценности, и это не ускорит их действия по внедрению этой системы в английский военно-морской флот. Поэтому я надеюсь, что предотвратил публичное обсуждение этого вопроса. Но, естественно, я хотел бы услышать от вас, имеет ли это заверение, которое я дал, какое-либо основание”. В постскриптуме Поллен рассмотрел историю своих отношений с Адмиралтейством и указал, что он узнал, что Департамент боеприпасов выпустил копию его чертежной доски с ручным нанесением в нарушение соглашений между ним и Адмиралтейством, которые все еще действовали.123 В письме от 23 марта Маккенна сообщил Поллену, что испытание его полной системы было одобрено, и 26 марта состоялась встреча между двумя мужчинами.124 После дальнейших задержек в достижении окончательного соглашения 20 апреля Поллен снова написал Первому лорду. Он сообщил, что во время недавней поездки в Германию “по любопытной случайности”, которую он не описал, обнаружил, что немецкий военно—морской флот осенью 1908 года “принял точно такую же ручную имитацию системы переменного тока, как у вас были вынуждены принять после полного провала системы Дрейера”. Кратко изложив аргументы в пользу своей концепции артиллерии и горько обвинив Бэкона в невежестве и предубеждениях, он поставил под сомнение способность Адмиралтейства принять решение перед лицом предрасположенности Департамента боеприпасов противостоять его плану. Поллен закончил свое письмо просьбой о беспристрастном расследовании экспертами по вооружению и просьбой об интервью.125 22 апреля Маккенна написал просто, что он прочитал письмо Поллена “с большим интересом”, но отметил, что Поллен, несомненно, получил официальное письмо от 21 апреля, в котором Адмиралтейство принял тендер компании "Арго" от 14 апреля на поставку испытательных приборов.126 Личные переписки Поллена с Первым лордом, по-видимому, сработали в его пользу, хотя отсутствие переписки Маккенны делает невозможной какую-либо точную оценку. Однако не может быть никаких сомнений в неспособности Поллена повлиять на Фишера, чья прежняя поддержка к 1909 году превратилась во враждебность. Фишер не мог не знать или быть доволен сердечными отношениями Поллена с адмиралами лордом Чарльзом Бересфордом и сэром Реджинальдом Кастэнсом, которые были двумя из его самых резких критиков.127 Следует помнить, что Бересфорд был сторонником идей Поллена еще в 1901 году, в то время как Поллен и Кастанс начали переписываться не позднее 1905 года128 Весной 1908 года Поллен почти наверняка общался с обоими офицерами по поводу испытаний "Ариадны".129 Тем летом Поллен переписывался с с Бересфордом и Кастэнсом и обедал с последним.130 В августе, Бересфорд обратился в Адмиралтейство с просьбой разрешить Поллену присутствовать на боевой практике, в чем ему было отказано.131 В сентябре в отчете Бересфорда Адмиралтейству о боевых стрельбах флота Ла-Манша отмечалось, что офицеры-артиллеристы, находившиеся под его командованием, единодушно согласились с тем, что схема Поллена, разработанная вручную для определения истинного курса, превосходит методы, рекомендованные Департаментом боеприпасов.132 Поллен, со своей стороны, своей критикой политики Департамента боеприпасов, оказал обоим мужчинам, по крайней мере, косвенную поддержку в их кампании против руководства Адмиралтейства, и в одном из его писем, в частности, содержались высказывания личного характера в отношении Фишера, которые отнюдь не были дружелюбными.133 В письме от конца 1908 года Поллен попросил Фишера об интервью. Поллен начал с того, что поблагодарил Первого Морского лорда за его поддержку в прошлом, а затем сказал, что … поддерживая меня, как вы это сделали, вы были правы с самого начала, и в конце легко докажете свою правоту. Но возникла целая гора недоразумений. Те, кто стал невинными жертвами этого, искажали мое поведение и мою систему до тех пор, пока и то, и другое не стало неузнаваемым. Я уверен, что за 10 минут вся ткань может быть уничтожена. У меня есть шанс?”134
von Echenbach: ... Фишер отказался выполнить просьбу Поллена, и изобретатель мог сделать немногим больше, чем просто отправить Первому морскому лорду копию письма и проспекта от 5 января 1909 года, в котором он описал свои предложения, сопровождаемые краткой запиской, которая освобождала получателя от любых обязательств по ответу.135 Фишер однако, глубоко не доверял письменным аргументам 136, и сообщение Поллена, вероятно, не имело большого положительного эффекта, если вообще имело какой-либо эффект. Вскоре после этого Фишер объяснил свою позицию в отношении Поллена. “Мне сказали, - писал он Арнольду Уайту 4 апреля 1909 года, - что влияние Поллена было экстраординарным, а его влияние на газету очень значительным, и то, что он был католиком, оказывало ему огромную поддержку. Я последовательно отказывался иметь с ним какое-либо дело или видеть его”137. На следующий день он сообщил Маккенне, что ему сообщили, что Поллену “следует запретить доступ в Адмиралтейство”, потому что изобретатель якобы начал играть закулисную роль в последних публичных нападках о руководстве военно-морского флота.138 Поллен также испытывал некоторые трудности с Джеллико. Хотя Третий морской лорд и Контролер продолжал сочувствовать делу Поллена, к весне 1909 года он начал находить претензии изобретателя к своему времени досадными 139, а его финансовые условия необоснованными.140 Кроме того, в апреле 1909 года Поллен опубликовал «Заметки и т. д. Об испытаниях “Ариадны”», «отчет об испытаниях “Ариадны” и их последствиях», в которых он выразил всю горечь и разочарование, накопившиеся за предыдущий год, обвинив Бэкона, Уилсона и Дрейера в невежестве, глупости и нечестности.141 Поллен, по-видимому, полагал, что этот документ послужит его делу, вынудив к выяснению отношений с Беконом. ”Что я хочу сделать", - написал он 17 мая 1909 года Гиппсу, “состоит в том, чтобы спровоцировать — или, скорее, заставить Бекона спровоцировать — ссору со мной, на основе которой я могу представить краткое изложение фиаско “Ариадны”, которое я составил. Он должен либо смириться с этим, либо смириться с музыкой всего этого”.142 Один из самых важных сторонников службы Поллена заверил его, что его заявление не было неуместным ни по форме, ни по содержанию. “Точное изложение всего вопроса, - писал 16 мая 1909 года контр-адмирал Ричард Пирс, инспектор по стрельбе по мишеням, - является наиболее интересным чтением, удивительно ясным и, на мой взгляд, наиболее умеренным по тону, учитывая обстоятельства”143. Джеллико, у которого были прочные личные связи с Уилсон, 144, похоже, не согласился с этим суждением, и его гневная реакция побудила Поллена извиниться. “Ваш упрек вполне заслужен”, - написал Поллен Джеллико 1 июня 1909 года, “и я сожалею, что был жесток. Если я не получил справедливого судебного разбирательства на "Ариадне", то это было не потому, что сэр Артур Уилсон, капитан Бэкон и коммандер Дрейер были бесчестными людьми, а потому, что судебные процессы проходили в форме соревнования, и эти офицеры были изобретателями и защитниками конкурирующей системы. Сторонники, как уже было сказано, не могут быть беспристрастными; предубеждение делает даже самых справедливых бессознательно несправедливыми”.145 Похоже, что, несмотря на выражения сожаления Поллена, был нанесен некоторый ущерб, и какое-то время в последующей переписке двое мужчин обращались друг к другу более официально. Примечательным образом, однако, охлаждению дружбы Поллена с Джеллико противодействовало резкое улучшение его отношений со своим ведущим оппонентом. В середине июля 1909 года распространение предварительных экземпляров обзора управления огнем Хьюза-Онслоу146 побудило Бэкона пересмотреть свой взгляд на артиллерию. “Да, ваше эссе было отклонено”, - написал капитан Роберт Ф. Скотт (вскоре получивший известность как полярный исследователь), который затем был назначен в Департамент боеприпасов, 147 в Хьюз-Онслоу 17 июля 1909 года, “но не без того, чтобы не создать желаемого эффекта. Во всей политике произошли большие изменения, о которых вам было бы очень интересно услышать. Я только скажу, что мистер Поллен в приподнятом настроении”. В заключение Скотт отметил, что “Д.Н.О. отправился рука об руку с Полленом в Манчестер 148 и вернулся очень впечатленный. Теперь он искренне желает, чтобы эксперименты увенчались успехом”.149 Письмо Поллена с поздравлениями Бэкону в связи с его повышением в звании до контр-адмирала привело к откровенному, а также дружескому ответу. “Если я буду отличаться от вас, как я это сделал”, - писал Бэкон 16 июля 1909 года, “это потому, что я убежден, что я прав!!!- но я всегда готов убедиться, что я неправ [;] как вы говорите - мы все работаем на благо страны, и действительно, чем разнообразнее наши взгляды, тем больше конечная выгода, чем суровее критика и отбор, тем лучше продукт. Я искренне желаю вам всяческих успехов с вашим аппаратом и надеюсь, что он поможет нам в нашей работе. Мое определение успеха может быть слишком приправлено ненавистью к осложнениям, но это не повредит в качестве противоядия”.150 Изменение отношения Бэкона, по-видимому, привело к неофициальному соглашению, которое позволило Поллену и его инженерам оставаться на борту испытательного судна в течение всего испытательного периода. И хотя гражданским лицам не разрешалось наблюдать за работой приборов во время их тестирования, улучшение отношений с Департаментом боеприпасов дало Поллену, по крайней мере, надежду на справедливое судебное разбирательство. (c) ИСПЫТАНИЯ И НЕВЗГОДЫ 21 апреля 1909 года Адмиралтейство проинформировало компанию "Арго" о том, что планируемые испытания не будут проводиться на линкоре "Лондон", до-дредноуте, как планировалось первоначально.151 14 мая Адмиралтейство предоставило компании "Арго" баллистические данные и другую информацию о 9,2-дюймовая пушка для целей проектирования машины для изменения дальности стрельбы, которая предполагала, что в качестве испытательного корабля может быть выбран броненосный крейсер, но ни одно судно не было названо.152 Однако к августу Адмиралтейство выбрало броненосный крейсер "Натал", который был частью флота Метрополии., для проведения испытаний снаряжения "Арго", и 13 августа Поллен и Ишервуд приняли участие в конференции на борту этого судна.153 Трудности с проектированием и производством, по-видимому, стали причиной некоторой задержки в завершении испытаний приборов и, как следствие, гироскопически стабилизированного устройства определения дальности, электрическое передающее устройство, индикаторы и таблица построения графиков были доставлены только 25 сентября 1909 года, а поставка машины для изменения дальности была отложена на неопределенный срок.154 Поллен добился своего в отношении размещения дальномера, он монтируется на мосту платформы (ходовом мостике), в то время как стол для построения графиков был установлен в нижней боевой рубке.155 Оборудование, установленное на "Натале" в сентябре, отличалось от того, что было опробовано на "Ариадне" два года назад по ряду причин. Крепление дальномера было улучшено за счет замены механизма двойного гироскопа на одиночный гироскоп, который непрерывно приводился в движение струей сжатого воздуха, что привело к механически менее сложному и более компактному устройству.156 Новый стол для построения графиков был разработан таким образом, чтобы построение графиков выполнялось и во время поворотов корабля, на котором он был установлен. Это должно было быть достигнуто следующим образом. Вместо перемещения бумаги, в то время как маркировочные рычаги были зафиксированы в нужном положении, маркировочные рычаги должны были перемещаться по каркасу, чтобы соответствовать скоростям стреляющего корабля и цели, в то время как бумажная диаграмма была закреплена на месте на плоской поверхности, которая могла поворачиваться вокруг регулируемого центра для представления поворотного движения о корабле. Департамент боеприпасов, однако, по-видимому, не считал, что возможность построения графика при повороте оправдывает увеличение механической сложности,157 и, следовательно, поставляемая таблица построения графика не включала функцию поворота, хотя были внесены другие изменения, которые позволили оператору намного быстрее измерять курс и скорость цели.158 “Наталем” командовал капитан Фредерик К. Огилви, один из самых выдающихся артиллерийских офицеров флота.159 Один из его офицеров позже вспоминал, что он был динамичной личностью. Он был офицером-торпедистом на "Фирсомк" (Fearsome), когда там командовал Перси Скотт, и был заражен энтузиазмом своего капитана. Он был маленьким человечком с комичным лицом, всегда носил очки и был похож на ожившую бутылку шампанского.160 Огилви ранее отвечал за эксперименты с ручным построением графика на линкоре-додредноуте "Ревендж", и на собственном опыте убедился, что ручные методы управления огнем неосуществимы.161 В значительной степени в результате его усилий "Натал" в 1909 году установил рекорд флота в тренировках артиллеристов, достижение, которое было высоко оценено прессой, а также службой.162 Огилви также был ярым сторонником применения директора. В конце лета или начале осени 1909 года он по собственной инициативе позаботился о создании прототипа директора, который был испытан на “Натале” в октябре, по-видимому, одновременно с оценкой оборудования Поллена.163 Нет никаких записей об испытаниях неполной системы Арго, которые были проведены в октябре 1909 года, кроме краткого упоминания об упражнениях по нанесению на карту в журнале “Натала”.164 Поллену не разрешили присутствовать при работе системы его разработки в море,165 но он, по-видимому, был проинформирован о том, что построение графика было выполнено успешно.166 Хотя, возможно, и возникло несколько незначительных механических сложностей,167 приборы произвели на Огилви большое впечатление. Он также согласился с тем, что способность строить график во время поворота имеет важное значение, и призвал Поллена и Ишервуда совершенствовать средства, с помощью которых это можно было бы сделать с помощью существующей машины. “Я едва осмеливаюсь поверить”, - писал Поллен Хьюз-Онслоу 1 ноября 1909 года с “Наталя”, в моей удаче. Огилви - не один из тысячи, а всего лишь один. Его понимание как принципов, так и деталей, по моему размышлению, уникально. У нас были замечательные переговоры. Я не представлял ему никакой защиты. Он внимательно изучил брошюры и описания; он хорошо знает механизм; его взгляд на рисунок безошибочен, он подобен взгляду великого дирижера на партитуру – ему не нужно слышать музыку — он может ее прочитать. Командир может видеть машину на рисунке, и он еще больший сторонник развития систем управления огнём, чем я. Для меня в новинку найти морского капитана, настаивающего на том, чтобы сделать снаряжение более совершенным как в качестве научного решения проблемы, так и в качестве устранения еще большего количества умственных и ручных операций. Но с другой стороны – он и лучший механик, и самый жесткий мыслитель о войне, с которым я сталкивался. Он безжалостно говорит мне о наших недостатках — все его предложения бесценны. Для него применение оружия в действии - в отличие от боевой практики — это всё. Вы не можете себе представить, что это значит для меня. Большое изменение в нашей системе построения графиков, которое мы отвергали все эти годы на том основании, что это было дополнительным усложнением, на котором он, с его пристрастием к морским сражениям, настаивает как на первостепенной необходимости; это, конечно, делает таблицу сюжетной независимо от руля — т.е. наш курс больше не прямая линия, верная только тогда, когда мы находимся на прямой линии, но сама по себе точно нанесена на график. Это позволяет капитану и адмиралу свободно маневрировать, как им заблагорассудится, зная, что орудия будут готовы открыть [огонь] в тот момент, когда они [станут] устойчивыми, и они могут выбрать курс для устойчивого движения без уведомления станции планирования. Больше не беспокойтесь о поворотах и так далее. Это большое улучшение, но мы не осмелились бы его сделать, если бы за нами не стояла его власть”. Огилви не высказывал своего общего мнения о работе Поллена до тех пор, пока не увидел механизм в действии, что на какое-то время вызвало у изобретателя некоторое беспокойство. “Это было только вчера [31 октября]”, - объяснил Поллен Хьюз-Онслоу, что он “действительно высказался о своей вере во всём этом шоу. Некоторое время я довольно нервничал. Я задавался вопросом, не был ли он несколько увлечен своим интересом к механизмам и не интересовался целью и объектом всего этого, но я сильно ошибался. Из того, что он сказал вчера, я заключаю, что, как и я, он воспринимает механизм как должное. Это либо правильно, либо может быть исправлено. Цель - это все, а средство - ничто. Он сказал: “Вы сделали гораздо больше, проанализировав проблему и показав, что необходимо сделать, чем создав средства для ее решения. Вам будет труднее заставить людей понять все, что это значит, чем добиться успеха в передаче”. Однако Огилви верил, что Поллен в конце концов победит. “Он тихо возмущен, - признался Поллен Хьюз-Онслоу, - тем, как Реджинальд Бэкон обошелся со мной, и, что еще хуже, - с системой управления, но думает, что теперь все в безопасности”. “Он показал мне письмо”, - написал Поллен позже в своем очень длинном сообщении, “вчера он написал: “Полеен либо прав, либо должен быть поправлен: необходимость в его системе огромна: и это единственно возможное направление”. Итак, вы видите, что я получаю образование и нашел друга и защитника, в которых нуждался я и система. Это чудесная удача, лучшая из всех добрых услуг, которые оказал мне Джеллико. Я полагаю, что выбор Ф.О. (Ф. Олигви) был полностью его. В любом случае это сработает”.168 Хорошее мнение Огилви о работе Поллена разделил контр-адмирал принц Луи Баттенбергский, главнокомандующий Атлантическим флотом, чьи суда присоединились к кораблям Флота Метрополии в конце октября. Он стал убежденным сторонником Поллена после прочтения «Писем “Юпитера”» летом 1906 года, а в январе 1909 года высказал взгляды на артиллерию, которые резко отличались от взглядов Уилсона, Бэкона и Дрейера.169 30 октября Пыльца был почетным гостем на обеде на борту флагманского корабля Баттенберга, линкоре-додредноуте "Принц Уэльский". “У нас было", - сообщил Поллен Хьюз-Онслоу, “великое дело в субботу. Атлантический флот здесь в полном составе, ужин на флагмане в мою честь вечером: П.Л. громко хвалит меня: “самый важный проект, который сейчас реализуется в любой точке мира: будущее морских сражений зависит от вашего успеха” и так далее. Очень приятно”.170 Однако полторы недели спустя Поллену и Ишервуду было приказано покинуть “Наталь” адмиралом сэром Уильямом Мэем, главнокомандующим флотом Метрополии, который считал, что их присутствие на борту во время предстоящих артиллерийских учений будет противоречить циркулярному письму Адмиралтейства от предыдущей весны, которое предупредиол должностных лиц о том, что отношения с Пыльцой должны регулироваться строгим соблюдением правил, касающихся секретность служебного оборудования для управления огнем.171 В результате оплошности Поллен и Ишервуд не получили предупреждения о порядке отправления и, как следствие, были бесцеремонно выброшены за борт вечером 10 ноября.172 Возмущенный таким обращением, Поллен встретился с Бэконом 13 ноября, чтобы обсудите возможность создания рамок взаимного доверия, которые не только исключали бы подобные действия в будущем, но и позволяли бы морским офицерам свободно помогать в процессе совершенствования своих инструментов для служебного использования. Бэкон, по-видимому, сочувствовал затруднительному положению Пыльцы и в ответ предложил обеим сторонам прийти к всеобъемлющему соглашению в отношении секретности и покупки системы Поллена. Таким образом, 16 ноября Поллен написал Постоянному секретарю Адмиралтейства, изложив свои условия и предложив провести конференцию для урегулирования этого вопроса.173 Поллен был удовлетворен ответом Бэкона174, но встревожен предчувствием катастрофы. ”Дело в том, - признался он Огилви 16 ноября 1909 года, “что Я действительно волнуюсь. По правде говоря, я покинул Веймут – после того, как увидел, как хороший корабль [Натал] отплыл — с очень тяжелым сердцем. Почему-то кажется, что мы находимся накануне серьезных неприятностей. Ваши прощальные слова о том, что успех снаряжения гарантирован, были утешительными. Я знаю, что лорды [Адмиралтейства], по крайней мере, доверяют вам”.
von Echenbach: ... Поллен был особенно обеспокоен тем фактом, что Фишер решил уйти в отставку в начале нового года после двусмысленного осуждения его руководства Адмиралтейством, которое было вынесено подкомитетом Комитета имперской обороны.175 К этому времени Поллен был совершенно уверен, “что Уилсон сменит Фишера в начале года”, и он признался, что “в глубине души у меня есть инстинкт, что если мы не сможем обеспечить монополию и сотрудничество до этого последнего события - снаряжение будет потеряно для военно—морского флота…”176 Даже отставка Бэкона из военно-морского флота, чтобы иметь возможность занять пост управляющего директора артиллерийского завода в Ковентри, решение, которое, возможно, было связано, по крайней мере частично, с его явной неудачей на посту директора военно-морского вооружения, было причиной некоторого сожаления Поллена, который пожелал ему успехов в дружеском письме от 23 ноября, на которое на следующий день последовал ответ столь же сердечным письмом.177 Отъезд Бэкона, должно быть, отчасти был причиной задержки в организации конференции по срокам, которые Поллена был официально запрошен 16 ноября и который Адмиралтейство признало 18 ноября. Последовала дальнейшая переписка между Полленом и Адмиралтейством178, но к началу декабря дата не была назначена, что побудило Поллена 2 декабря написать в частном порядке исполняющему обязанности директора военно-морского вооружения капитану Артуру У. Крейгу, чтобы спросить, хочет ли Адмиралтейство по-прежнему достичь всеобъемлющего соглашения, и настоятельно призвать, чтобы, если да, оно было урегулировано до ухода Фишера, “по очевидным причинам, если соглашение не будет подписано к этой дате, все шансы на монополию исчезнут навсегда”179. Тем временем, Огилви сообщил Поллену, что дальнейшие испытания его приборов были проведены успешно, но в отсутствие инженеров компании Argo с оборудованием, по-видимому, неправильно обращались, что привело к его поломке где-то между 16 и 18 ноября. Поллен отправил одного из своих сотрудников на “Наталь” для ремонта и контроля за последующими работами 180, но в своем письме Крейгу от 2 декабря пожаловался на ограничения, наложенные на него и его инженеров, которые в первую очередь привели к механическим трудностям.181 4 декабря Крейг заверил Поллена, что в конференция была в самом разгаре, и он считал, что соглашение в отношении гиростабилизированного механизма является несомненным. Кроме того, он призвал Поллена как можно быстрее завершить внесение изменений в таблицу построения графиков, предложенную Огилви, и при необходимости отложить работу по смене машины дальности.182 Также 4 декабря Ф.У. Блэк, директор по контрактам военно-морского флота, попросил Поллена по телефону представить заявление об условиях производственного заказа на компоненты его системы, которое Поллен предоставил в письме, написанном в тот же день.183 Поллен написал второе письмо Блэку 7 декабря, чтобы добавить заявление о роялти.184 10 декабря состоялась конференция между Полленом, Крейгом, Блэком и Чарльзом Минтером (сотрудником Блэка из Отдела контрактов), на которой обсуждались несколько альтернативных наборов условий, и устное обязательство представителей Адмиралтейства приобрести 75 гиростабилизированных дальномеров и 50 таблиц построения графиков, заказ стоимостью около 187 000 фунтов стерлингов.185 23 декабря Поллен встретился с преемником Бэкона на посту директора военно-морского Отдела Артиллерии, капитаном Арчибальдом Гордоном Генри Уилсоном Муру, для урегулирования вопросов об оплате за секретность и финансировании завода, необходимого для изготовления инструментов для производственного заказа.186 Однако к этому времени перспективам Поллена на достижение удовлетворительного соглашения с Адмиралтейством был нанесен непоправимый ущерб. В ноябре Поллен подарил офицерам "Наталя" устриц, одна или две из которых оказались заражены микробами брюшного тифа.187 В письме к Поллену от 18 ноября Огилви жаловался, что у него “был сильный приступ печени, и я довольно скуп”.188 2 декабря Поллен написал Крейгу, что “капитан Огилви так ужасно болен, что неспособен что-либо делать”.189 4 декабря, Крейг сообщил Поллену, что Огилви был освобожден от командования “Наталом”.190 Огилви умер 18 декабря от сердечной недостаточности.191 Огилви был одним из самых сильных и умных сторонников Поллена и после Скотта был ведущим сторонником применения директора. Более того, в ноябре Фишер выбрал его для командования "Экселлентом"192, должность, которая значительно повысила бы его авторитет в вопросах артиллерии, что вполне могло привести к быстрому внедрению как системы Поллена, так и стрельбы по директору. Таким образом, его смерть была не чем иным, как катастрофой для механизированной артиллерии Королевского флота. В его отсутствие как снаряжение Арго, так и управление директором потерпели серьезные неудачи в 1910 году, в результате чего эффективность артиллерии флота в далеко не идеальных условиях, которые могли возникнуть в бою, оставалась предметом серьезных сомнений. Однако это плачевное положение дел было в значительной степени омрачено очень значительным улучшением финансового положения правительства, которое с 1909 года позволило Британии резко увеличить сумму, расходуемую на военно-морской флот.
von Echenbach: [6] Компромисс: Финансовая революция и технологическая реакция, 1909-1914 1 Радикальное финансирование и помощь Доминионов В период с 1900 по 1903 год консервативно-юнионистское правительство увеличило налоги до предела, приемлемого для избирателей, чтобы покрыть расходы, связанные с англо-бурской войной. Несмотря на эти усилия, менее трети расходов на боевые действия покрывалось за счет текущих доходов, в то время как расходы, не связанные с войной, продолжали расти, что привело к большим заимствованиям. В 1903 году Джозеф Чемберлен, министр по делам колоний, предложил альтернативу замены свободной торговли системой имперских преференций, которая, по его мнению, одновременно защитила бы британское сельское хозяйство и промышленность и приносила бы доход, который можно было бы потратить на оборону империи. Призыв Чемберлена к введению тарифов резко расколол правительство и был крайне непопулярен среди избирателей, которые предпочитали дешевую еду больше, чем опасались безработицы, вызванной импортом. Правительство пало в декабре 1905 года, а на всеобщих выборах в январе 1906 года, на которых обсуждались вопросы политики прошлого правительства в области образования, финансовой практики и его двусмысленной позиции в отношении свободной торговли, консервативно-юнионистская партия потерпела сокрушительное поражение.1 У либерального правительства не было времени подготовить собственный бюджет до начала нового финансового года, и поэтому оно приняло проект сметы военно-морского флота на 1906-07 годы, который был подготовлен при старом режиме. Расходы на Военно-морской флот планировались, тем не менее, существенно ниже, чем в предыдущем году, из-за административных реформ Фишера и сокращения объемов нового строительства, что стало возможным из-за больших потерь российского флота на Дальнем Востоке и задержек в строительстве капитальных кораблей в Германии, вызванных введением в строй линкора "Дредноут".2 Либеральная политика экономии сама по себе не была установлена до обсуждения сметы на 1907-8 годы, которое состоялось летом 1906 года. В это время Х.Х. Асквит, канцлер казначейства, добился сокращения объема строительной программы 1906-7 годов, численности флота, количества кораблей в эксплуатации и масштабов маневров; отсрочка строительства некоторых новых работ; и обещание сократить программу строительства линкоров на 1907-8 годы на одно судно, если предстоящие переговоры по вооружениям в Гааге пройдут успешно. Однако после провала переговоров в Гааге был заказан условный линкор.3 Переговоры между Адмиралтейством и Кабинетом министров по поводу сметы на 1908-9 годы были длительными и ожесточенными. В ноябре 1907 года правительство категорически отказалось принять предложения Адмиралтейства об увеличении сметы на 2 миллиона фунтов стерлингов, что вдвое превышало цифру, которая была выдвинута ранее. В декабре члены Совета Адмиралтейства выступили с меморандумом, в котором настаивали на том, что любое сокращение их финансовых рекомендаций поставит под угрозу национальную безопасность. После более чем месячных переговоров в феврале 1908 года был достигнут компромисс, который дал Адмиралтейству несколько меньше половины желаемого увеличения, чего было достаточно, чтобы сохранить программу строительства практически без изменений, но ценой дальнейшего значительного сокращения расходов на учебные боеприпасы и капитальный ремонт кораблей.4 В течение первых трех лет либерального правления была достигнута весьма существенная экономия военно-морских расходов. Следует напомнить, что расходы на военно-морской флот значительно увеличивались практически каждый год в период с 1889 по 1904 год. Однако в течение трех финансовых лет, с 1906-7 по 1908-9, оценки расходов военно-морского флота оставались на уровне, который в среднем был примерно на 15 процентов ниже максимума, достигнутого в 1904-5 годах. Кроме того, было успешно преодолено искушение принять дополнительные Акты о военно-морских работах5, и хотя средства, разрешенные предыдущим законодательством, были использованы, сумма, ежегодно занимаемая для военно-морских объем работ в период с 1906-7 по 1908-9 финансовый годы сократился менее чем на треть от показателя 1905-6 годов. Сокращение общих расходов на военно-морские силы становится еще более впечатляющим, если вспомнить, что с 1905-06 годов из сметы расходов на работы каждого года требовалось 1,3 миллиона фунтов стерлингов для оплаты ежегодных выплат, связанных с более ранними расходами в соответствии с Законами о военно-морских работах. Экономия, достигнутая в период с 1906-7 по 1908-9 финансовые годы, была в значительной степени обусловлена сокращением строительства линкоров и первоклассных крейсеров. Программа Селборна 1902 года, которая предусматривала заказ семи линкоров и крейсеров первого класса в год с 1903-4 по 1906-7, была сокращена консервативно-юнионистским правительством до четырех единиц в 1905-6 годах. При либералах программы строительства 1906-7 и 1907-8 годов сократились до трех линкоров, а программа 1908-9 годов предусматривала только один линкор и один линейный крейсер. Расходы на строительство линкоров и первоклассных крейсеров, таким образом, существенно сократились, снизившись с 8,4 млн фунтов стерлингов в 1905-6 годах до 7,9 млн фунтов стерлингов в 1906-7 годах, до 6,4 млн фунтов стерлингов в 1907-8 годах и, наконец, до 5,5 млн фунтов стерлингов в 1908-9.6 До 1907 года протесты крайних сторонников военно-морского флота и оппозиции в парламенте по поводу неадекватность британского капитального строительства кораблей имела относительно небольшую силу в свете улучшения отношений с Францией, финансового и военно-морского прострации России и задержек в немецких программах капитального строительства крупных кораблей. Но к концу 1908 года Германия заложила не менее 9 линкоров-дредноутов или линейных крейсеров против 10 британских, и хотя ни один из них еще не был на вооружении, в то время как 4 британских судна присоединились к флоту, появились перспективы достижения Германией паритета, если не превосходства в капитальных кораблях новой модели в пределах несколько лет, если только программа строительства на 1909-10 годы не была значительно увеличена. В январе 1909 года Морские лорды сообщили Реджинальду Маккенне, который сменил лорда Твидмута на посту первого лорда в 1908 году, что в соответствии с оценками 1909-10 годов необходимо будет заказать восемь линейных кораблей и линейных крейсеров, чтобы противостоять немецкой угрозе. В Кабинете министров Маккенна настаивал, как минимум, на шести судах, в то время как его радикальные коллеги настаивали не более чем на четырех. После ожесточенных дебатов Кабинет министров в феврале согласился на компромисс, который предусматривал закладку четырех капитальных судов в течение предстоящего финансового года и четырех дополнительных судов, если этого потребуют обстоятельства. Отказ правительства однозначно согласиться на программу из восьми кораблей вызвал шквал критики в юнионистской прессе и завершился призывом оппозиции провести голосование порицания в Палате представителей. Хотя консервативно-юнионистское движение потерпело подавляющее поражение, в июле правительство объявило, что в этом финансовом году будут заказаны четыре корабля без ущерба для программы следующего года в ответ на решения Австрии и Италии начать строительство линкоров с большим вооружением, которые угрожали Великобритании и возможное появление положение России в Средиземном море7. С 1906 по 1908 год, когда Асквит был канцлером казначейства, финансовая политика либерального правительства заключалась в том, чтобы использовать экономию на военных и военно-морских расходах и избыточные налоговые поступления для погашения долгов, чтобы высвободить средства для расходов на социальную реформу, которые в противном случае были бы потрачены на обслуживание долга.8 Доходы от налогообложения, однако, резко упали в 1908 году в результате экономического спада, начавшегося в конце 1907 года, и уже весной 1909 года не было никаких признаков восстановления в поле зрения. Кроме того, расходы в соответствии с Законом о пенсиях по старости, принятым в 1908 году, должны были вступить в полную силу в 1909-10 финансовом году, и ситуация усугублялась тем фактом, что зачисление и, следовательно, предполагаемые расходы были намного выше, чем ожидалось. Более того, в 1909-10 финансовом году экономия от потребления излишков военно-морских запасов без замены, которая в среднем сокращала расходы более чем на 1 миллион фунтов стерлингов в год в период с 1905-6 по 1907-8 годы и более чем на половину этой суммы в 1908-9 годах, из-за истощения запасов упадет до немногим более 150 000,9 фунтов стерлингов и также впервые не будет остатков заемных средств от Актов о военно-морских работах, чтобы компенсировать ежегодную выплату Актов о военно-морских работах из сметы военно-морского флота. Таким образом, согласие правительства на программу строительства, которая в четыре раза превышала объем предыдущего финансового года, осложнило и без того чрезвычайно сложную финансовую ситуацию. Дэвид Ллойд Джордж, ведущий радикал, сменивший Асквита на посту канцлера казначейства весной 1908 года, энергично возражал против предложений Адмиралтейства о строительстве в конце зимы и весной 1909 года. Опасаясь, что безудержные расходы на военно-морские силы поглотят доходы от запланированного повышения налогов, которые он надеялся применить к социальным проблемам, он ни в коем случае не забывал об опасностях, которые немецкое капитальное судостроение представляет для военно-морского превосходства Великобритании, которое он был полон решимости поддерживать. Еще в июле 1908 года он сообщил германскому послу “что если бы ему пришлось занять 100 миллионов для флота, он бы сделал это, чтобы сохранить нашу относительную силу по сравнению с Германией”10. И в ноябре 1908 года, еще до начала военно-морской паники, Ллойд Джордж, по словам коллеги из Казначейства, по-видимому, был поощряя “министров тратить, чтобы у него было оправдание для дополнительных миллионов, которые он предлагает запросить в следующем году”11. После первой тревоги Кабинета министров в декабре 1908 года по поводу немецкой военно-морской угрозы, Ллойд Джордж ответил в феврале 1909 года на требование о немедленном значительном увеличении строительства дредноутов в 1909-10 годах альтернативным предложением, которое должно было обеспечить достаточное количество капитальных кораблей, чтобы превзойти немецкое строительство в течение пятилетнего периода. Адмиралтейству должно было быть разрешено ускорить строительство в первые годы программы, если это необходимо, путем заимствования средств, утвержденных на последующие годы, в соответствии с соглашением, напоминающим Закон о военно-морской обороне 1889 года, и, кроме того, правительство должно было предпринять шаги для обеспечения того, чтобы строительный потенциал существовал для обеспечения достаточного большого-орудия и оборудование для оснащения двенадцати дредноутов в год. Но план канцлера казначейства был отклонен после того, как против него выступили как Первый лорд - как неадекватный, так и другие министры на том основании, что утверждение расходов за пределами одного финансового года поставило под угрозу контроль парламента над финансами. Ллойд Джордж к этому времени смирился, по крайней мере, с возможностью того, что в предстоящем финансовом году придется заложить шесть дредноутов, но отклонение его предложений, которые, по его мнению, были намного более обоснованными, чем предложения Адмиралтейства, возможно, спровоцировало его использование оскорбительных выражений в кабинете министров, которые, по словам Асквита, это оттолкнуло большинство его коллег. С другой стороны, показное сопротивление Ллойд Джорджа значительному увеличению военно-морского флота, возможно, было продиктовано необходимостью успокоить радикалов на задних скамьях с помощью сильной демонстрации оппозиции. И, кроме того, есть свидетельства, свидетельствующие о том, что Ллойд Джордж и Черчилль подстроили разногласия в кабинете министров по поводу оценок военно-морского флота, чтобы дискредитировать Маккенну, который был категорически против налогов на землю, запланированных канцлером казначейства.12 Бюджет Ллойд Джорджа, который рассматривался правительством в марте и апреле, предусматривал резкое увеличение подоходного налога, пошлин на наследство и гербовых сборов со всех сделок с продажами и акциями; увеличение налогов на потребление алкоголя, табака и использование автомобилей; и налог на недвижимость прирост капитала от недвижимости. Несмотря на резкую критику его положений значительным меньшинством членов Кабинета министров, проект сохранился практически в неизменном виде и был представлен Палате общин в конце апреля. После яростного сопротивления консервативно-юнионистской партии бюджет был принят в третьем чтении 4 ноября 1909 года 379 голосами против 149. 30 ноября лорды отклонили эту меру на том основании, что ее чрезвычайный характер требовал благоприятного “суждения страны”, то есть всеобщих выборов, выигранных Либеральной партией и ее союзниками, прежде чем они захотят дать свое согласие. Это действие лордов спровоцировало конституционный кризис, который не разрешится до тех пор, пока их власть не будет резко ограничена принятием Закона о парламенте в августе 1911 года, но за победой Либеральной партии и ее сторонников на всеобщих выборах, состоявшихся в январе 1910 года, последовало окончательное принятие бюджета в апреле.13 Сбор большинства налогов исполнительной властью при добровольном сотрудничестве налогоплательщиков покрыл основную часть расходов правительства в 1909-10 финансовом году, но неприменение налогов, на которые повлияли противоречивые изменения Ллойд Джорджа, привело к существенному дефициту, который пришлось покрывать за счет заимствований. Сокращение доходов в 1909-10 годах впоследствии было компенсировано в 1910-11 годах ретроактивным сбором налогов, причитающихся за предыдущий финансовый год. Доходность налогов также существенно возросла благодаря улучшению экономических условий, которое проявилось ко второй половине 1909 года. В апреле 1910 года Асквит подсчитал, что перебои, вызванные бюджетными разногласиями, привели к прямым расходам в размере 1,3 миллиона фунтов стерлингов и “косвенно намного больше”14. Новые налоги, тем не менее, значительно улучшили финансовое положение правительства. Средняя сумма, собранная в 1909-10 и 1910-11 годах, составила 167,8 миллиона фунтов стерлингов, что на 16,2 миллиона фунтов стерлингов, или примерно на 10 процентов, больше, чем в 1908-9 годах. Продолжающиеся динамичные показатели экономики привели к дальнейшему увеличению налоговых поступлений. Хотя никаких новых налогов не взималось, доход в 1911-12 финансовом году составил 185,1 миллиона фунтов стерлингов, в 1912-13 годах — 188,8 миллиона фунтов стерлингов, а в 1913-14 годах - 198,2 миллиона фунтов стерлингов - последняя цифра, представляющая увеличение по сравнению с доходом 1908-9 годов более чем на 30 процентов.15 Расходы на социальное обеспечение за счет налоговых поступлений выросли с 2,1 миллиона фунтов стерлингов в 1908-9 финансовом году до 19,7 миллиона фунтов стерлингов в 1913-14 гг.16 К этому времени Закон о национальном страховании обеспечивает меру защиты населения в целом от болезней и безработицы.17 Однако увеличение ежегодных расходов на социальное обеспечение в течение этого периода на 17,6 млн. фунтов стерлингов почти соответствовало ежегодному увеличению расходов на военно-морские силы. Расходы на военно–морской флот за счет налоговых поступлений выросли с 32,2 миллиона фунтов стерлингов в 1908-9 годах до 48,7 миллиона фунтов стерлингов в 1913-14 годах, увеличившись на 16,6 миллиона фунтов стерлингов. Более того, весной 1909 года Новая Зеландия и Австралия предложили оплатить расходы на строительство одного дредноута. После консультаций с Адмиралтейством было решено, что два подразделения Доминиона должны быть линейными крейсерами, и, кроме того, австралийский вклад обеспечит строительство сбалансированного подразделения флота, которое будет включать крейсера и эсминцы. Фактически, помощь Доминионов увеличила расходы британских военно-морских сил примерно на 2 миллиона фунтов стерлингов в год с 1910-11 по 1913-14 годы18. Сравнение расходов на строительство капитальных судов и разрешений на капитальные суда в течение первых четырех лет либерального правления с 1905-6 по 1908-9 и в течение вторых четырех лет с 1909-10 по 1912-13 показывает, в какой степени бюджеты Ллойд Джорджа и помощь Доминиона улучшили военно-морское положение Великобритании. Фактические расходы на линкоры и линейные крейсера, то есть, включая колониальные взносы, увеличились с 28,1 млн. фунтов стерлингов в период с 1905-6 по 1908-9 годы до 34,7 млн. фунтов стерлингов в период с 1909-10 по 1912-13 годы, увеличившись на 23 процента (см. диаграмму 3). Включая два корабля, предоставленных Доминионами, программа 1909-10 годов составляла не менее 10 единиц высшего ранга. Четыре линкора и один линейный крейсер были заказаны в соответствии со сметами 1910-11 годов, идентичной программой в 1911-12 финансовом году и четырьмя линкорами в 1912-13 годах. Как следствие, количество капитальных судов, заказанных за четыре года с 1909-10 по 1912-13, было вдвое больше, чем за четыре года с 1905-6 по 1908-9, увеличившись с 12 до не менее чем 24 единиц.19 Это было достигнуто в то же время, когда расходы на топливо, боеприпасы и строительство крейсеров и эсминцев второго класса, которые требовались для поддержки основных подразделений в действиях флота, также были существенно увеличены20.
von Echenbach: ... 12 ноября 1908 года Асквит заявил в Палате общин, что либеральное правительство будет поддерживать стандарт двух держав, который тогда определялся как численное превосходство в 10 процентов над объединенными силами капитальных кораблей следующих двух крупнейших флотов. Формулировка Асквита была эквивалентна той, которую использовал Селборн в 1901 году21, но к 1908 году и Франция, и Россия, которые были формально союзниками, были вытеснены Германией и Соединенными Штатами, которые считались наиболее маловероятными дипломатическими или военно-морскими партнерами, как вторые, так и третьи по силе военно-морские державы.22 Помимо дипломатических недостатков включения дружественной державы, то есть Соединенных Штатов, в расчеты британских военно-морских потребностей, существовала явная вероятность того, что программа дредноутов Германии настолько превзойдет даже программу Соединенных Штатов, что стандарт в две численности плюс 10 процентов не приведет к строительству достаточного количества британских дредноутов, чтобы обеспечить безопасное превосходство над немецким флотом. “Вполне возможно", - предполагали на совете у Асквита в мае 1909 года, “что в будущем мы можем столкнуться с ситуацией, в которой в Европе будет только один большой флот, кроме нашего собственного. В таком случае запас прочности, который мы должны иметь, достигнув уровня равенства с любой физически возможной комбинацией двух держав, может оказаться недостаточным против единой европейской державы. Может возникнуть необходимость иметь, помимо стандарта с двумя степенями, независимый стандарт прочности, измеряемый заданным процентом превосходства над любой отдельной европейской державой... Вероятность того, что весь наш флот придется разделить, и что каждая часть должна будет превосходить иностранную эскадру, против которой она была послана, влечет за собой необходимость значительного превосходства над какой-либо одной державой. Поэтому мы должны иметь такой запас превосходства над одной Державой, который, по-видимому, мог бы сделать стандарт с двумя державами недостаточным обеспечением”.23 Стандарт в одну силу, рассчитанный как сила, равная силе Германии плюс запас в 60 процентов, впервые официально появился в апреле 1909 года в отчете Комитета Адмиралтейства по требованиям к укомплектованию.24 Октября 1909 года контр-адмирал Александр Бетелл, директор военно-морской разведки, подготовил диаграмму, иллюстрирующую количество кораблей, которые должны были быть заложены до апреля 1914 года, чтобы сохранить 60-процентное превосходство над немецким флотом, упражнение, которое было повторено в декабре 1911 года для Уинстона Черчилля, который принял Адмиралтейство от Маккенны в октябре того же года.25 29 декабря 1911 года Черчилль предложил официально утвердить 60-процентный стандарт26, а 18 марта 1912 года он провозгласил новый стандарт в Палате общин.27 В 1913-14 финансовом году, стандарт на две численности плюс 10-процентный запас в совокупных запусках дредноутов потребовал бы заложения на 3,4 больше дредноутов, чем требовалось в соответствии со стандартом на одну численность плюс 60 процентов, но во всех других финансовых годах между 1909-10 и 1913-14 разница была меньше. Эквивалентность двух стандартов была ближе при рассмотрении кумулятивных запусков дредноутов и еще ближе при рассмотрении кумулятивных достроек дредноутов. В 1909 календарном году стандарт на одну мощность/численность/ в совокупных завершениях был бы на одно судно выше, чем стандарт на две мощности, а в 1913 календарном году стандарт на одну мощность в совокупных запусках и завершениях был практически идентичен стандарту на две мощности. Поэтому было бы неразумно заключить, что, как оказалось, замена стандарта с двумя степенями на стандарт с одной степенью не привела к существенному изменению принятой меры британской военно-морской безопасности.28 Расчеты численности первой линии Королевского флота на капитальных кораблях в период с 1909 по 1914 год были осложнены вопросами о том, были ли два линкора до дредноута класса "Лорд Нельсон", чья тяжелая вторичная батарея сделала их почти такими же мощными, как ранние все большие орудийные установки — и два линейных крейсера, предоставленные Доминионами в 1909 году, можно было бы принять во внимание. Согласно меморандуму, написанному директором военно-морской разведки в 1913 году, ни суда класса "Лорд Нельсон", ни суда "Доминион" не учитывались до декабря 1911 года; в декабре 1911 года было решено считать два судна класса "Лорд Нельсон" дредноутами, но только до апреля 1917 года, пока суда "Доминион" не были включены в состав; а после декабря 1911 года класс "Лорд Нельсон" был засчитан как принятый в декабре, а также как одно из двух судов Доминиона.29 Как в финансовом, так и в календарном годах с 1909 по 1912 год, по критерию, установленному D.N.I. в 1913 году при кумулятивных закладках дредноутов не был достигнут ни один, ни два стандарта мощности, но оба стандарта были близко приближены и даже превышены с точки зрения кумулятивных процессов достроек дредноутов.30 Случайный дефицит законченных дредноутов составлял не более одной единицы плюс часть, что в свете огромного количественного и значительного качественного превосходства Королевского флота в дредноутах до дредноутов не должно было вызывать серьезного беспокойства в том, что касается поддержания стандартов мощности. Однако после 1909 года целостность обоих стандартов была поставлена под сомнение изменившимися международными обстоятельствами. Тот факт, что Британия больше не могла рассчитывать на свои дредноуты в качестве адекватной защиты в Средиземном море перед лицом программ дредноутов итальянского и австро-венгерского флотов, побудил флотоводцев в 1910 году повторить свои прежние требования к стандарту “два киля к одному” в капитальных кораблях над Германией.31 В ответ на изменения в законе о военно-морском флоте Германии и ухудшение ситуации в Средиземном море Черчилль заявил в своей речи в Палате общин 18 марта 1912 года, что строительство немецких капитальных кораблей выше нынешнего уровня будет осуществляться по принципу “два киля к одному”, и что сохранение позиций Великобритании в Средиземном море потребует, чтобы “поскольку относительная боевая ценность судов типа "Дредноут" снизилась, наш коэффициент нового строительства должен будет превысить 60 процентов стандарта”32 10 июля 1912 года Черчилль проинформировал Комитет имперской обороны о том, что Адмиралтейство планирует к 1915 году иметь в Средиземном море восемь дредноутов, сохраняя при этом 50-процентное превосходство в дредноутах в своих водах, схема, которая была объявленный Палате общин в марте 1913 г.33. Осуществление нового соглашения зависело от дальнейших колониальных взносов и продолжения строительства Британией дредноутов в больших количествах. В декабре 1912 года администрация Малайи предложили заплатить за линкор, а в феврале 1913 года Палата общин Канады приняла закон, который предусматривал строительство трех дредноутов. Предложение Малайи привело к добавлению пятого судна к классу линкоров, заказанных в соответствии с оценками 1912-13 годов, но в мае 1913 года Сенат Канады отклонил законопроект, принятый нижней палатой, и этот вопрос так и не был возобновлен34. Провал канадского проекта лишил Королевский флот кораблей, которые должны были быть развернуты в Средиземном море к 1915 году, а изменения в конструкции капитальных кораблей сделали практически невозможным для Великобритании восполнить дефицит самостоятельно, заказывая более четырех капитальных кораблей в год. Принятие на вооружение 13,5-дюймового орудия для четырех из десяти судов, заказанных в 1909-10 годах, повысило цену линкора примерно на 14 процентов, а линейного крейсера не менее чем на 36 процентов по сравнению с 12-дюймовыми орудиями, вооруженными судами той же программы. Увеличение стоимости линкоров было относительно скромным в 1910-11 и 1911-12 годах, и хотя значительное увеличение скорости и защиты для одиночного линейного крейсера программы 1911-12 годов сделало его примерно на 24 процента дороже, чем суда 1909-10 и 1910-11 годов, никаких дополнительных военных кораблей этого типа не было заказано до окончания войны. начало войны. Однако, начиная с программы 1912-13 годов и продолжаясь в 1913-14 и 1914-15 годах, 13,5-дюймовое орудие было заменено 15-дюймовым орудием, что привело к строительству линкоров, которые были более чем на 30 процентов дороже, чем их непосредственные предшественники, и примерно на 60 процентов дороже, чем линейные корабли с 12-дюймовыми орудиями программы 1909-10 годов.35 В 1909 и 1912 годах Адмиралтейство питало надежды на то, что внедрение более мощных орудий нарушит строительство немецких капитальных кораблей на манер дредноута, что позволило бы соответствующим образом сократить масштабы британских строительных программ.36 В 1909 году немецкие корабли ещё не соответствовали британским военным кораблям нового образца со сравнимым вооружением, что позволяло им поддерживать темпы строительства. В 1912 году немцы приняли 15-дюймовую пушку для линкоров, если не для боя крейсеров и изменили законы военно-морского флота, чтобы разрешить строительство еще трех капитальных кораблей, хотя в этом случае было заказано только две дополнительные единицы.37 Адмиралтейство, со своей стороны, считало себя обязанным поддерживать численное превосходство Великобритании в дредноутах, несмотря на явно возросшее качественное преимущество Королевского флота в вооружении крупных кораблей. Таким образом, британские расходы на строительство линкоров и линейных крейсеров с 1910-11 финансового года оставались значительно выше суммы, потраченной в 1908-9 годах. Хотя описанные ранее значительные ежегодные увеличения оценок военно-морского флота, которые в значительной степени были следствием увеличения расходов на капитальные корабли, каждый год приводили к серьезным разногласиям между сторонниками военно-морского флота и экономистами в Кабинете министров и протестам радикальных сторонников в Палате общин,38 конфликтов внутри Либеральной партии в финансовые годы 1910-11, 1911-12, 1912-13 и 1913-14 годы были смягчены тем фактом, что повышение налогов, введенное в 1909-10 годах, принесло достаточные дополнительные доходы для поддержки как растущих расходов на военно-морской флот, так и социальных реформ. Сочетание пиковых затрат на второй год 15-дюймовых орудийных линкоров программы 1913-14 годов и все еще высоких затрат на третий год программы 1912-13 годов, однако, сделало существенное увеличение оценок военно-морского флота 1914-15 годов практически неизбежным, что вместе с увеличением расходов на социальное обеспечение и образование повысило перспективу государственных расходов, превышающих уровень доходов. В публичных выступлениях в октябре и ноябре 1913 года Черчилль предупреждал, что следует ожидать гораздо более высоких оценок военно-морского флота, и действительно, его проект сметы на 1914-15 годы, который был представлен Кабинету министров в декабре, показал увеличение примерно на 3 миллиона фунтов стерлингов по сравнению с предыдущим годом. Предложения Первого лорда вызвали резкий раскол в Кабинете министров, и ситуация усугубилась тем, что в январе 1914 года он пересмотрел свои показатели в сторону повышения, что отменило предварительное соглашение, предусматривавшее сокращение. Внимание снова было сосредоточено на вопросе о размере программы строительства линкоров: Адмиралтейство настаивало на четырех кораблях, в то время как экономисты в Кабинете министров требовали сокращения до двух. Категорический отказ Ллойд Джорджа принять позицию Адмиралтейства, провокационные заявления в прессе, угроза отставки и поддержка радикального восстания в закулисье, казалось, поставили правительство на грань разрушения. Однако его действия, возможно, были рассчитаны на то, чтобы успокоить обоих его радикальных последователей в Палате представителей и подчиненных экономистов в Казначействе, и одновременно готовят почву для дальнейшего существенного увеличения налогообложения, которое не только обеспечит капитальные корабли, необходимые военно-морскому флоту, но и увеличит расходы в других областях. В феврале 1914 года он согласился на увеличение сметы военно-морского флота на сумму несколько меньшую, чем 3 миллиона фунтов стерлингов, запрошенные в декабре, что позволило осуществить программу из четырех линкоров в обмен на обещание Черчилля о существенном сокращении сметы военно-морского флота на 1915-16 гг.39
von Echenbach: ... Бюджет Ллойд Джорджа на 1914-15 годы был принят кабинетом министров в конце апреля и представлен Палате общин в мае. Несмотря на энергичные возражения фракции либеральных сторонников, которые при поддержке оппозиции вынудили правительство изменить или отказаться от некоторых положений, которые привели бы к повышению налогов для богатых, бюджет, тем не менее, был принят в июле, и благодаря увеличению ставки подоходного налога, расширению принципа перехода к сверхналогу, введенный в 1909 году– 10, более резкое снижение пошлин на наследство и сокращение выплат в фонд погашения, обеспечили увеличение доходов более чем на 11 миллионов фунтов стерлингов по сравнению с предыдущим финансовым годом.40 В 1914-15 финансовом году увеличение расходов на социальное обеспечение составило 1,1 миллиона фунтов стерлингов, в то время как оценка военно-морского флота была выше на 2,7 миллиона фунтов стерлингов.41 В период с 1908-9 по 1914-15 финансовые годы ежегодные чистые расходы Великобритании (то есть расходы, подлежащие вычету из текущих доходов) увеличились расходы на социальное обеспечение на 900 процентов, на военно-морской флот на 60 процентов и на армию на 8 процентов (см. диаграмму 4). Однако в фактических объемах увеличение чистых расходов на военно-морской флот и армию за этот период превысило увеличение расходов на социальное обеспечение. Общее увеличение чистых расходов на социальное обеспечение по сравнению с уровнем 1908 года с 1909-10 по 1914-15 годы составило 74,8 миллиона фунтов стерлингов. Общее увеличение чистых расходов Великобритании на военно-морской флот по сравнению с уровнем 1908 года за тот же период составило 70,7 миллиона фунтов стерлингов, в то время как расходы на армию составили 6,9 миллиона фунтов стерлингов, общая цифра составила 77,6 миллиона фунтов стерлингов.42 Таким образом, представляется, что на щедрые пожертвования, полученные за счет радикальных бюджетов Ллойд Джорджа, оружие и масло были куплены практически в равной мере. Налогово-бюджетная политика либерального правительства с 1909 по 1914 год, в отличие от его предшественника-консерватора-юниониста с 1900 по 1905 год43, была политически жизнеспособной не только потому, что социальное законодательство приносило пользу трудящимся массам, но и потому, что средний класс получил значительные налоговые льготы. Бремя новых налогов, введенных бюджетами 1909-10 и 1914-15 годов, легло на богатых до такой степени, что подавляющее большинство плательщиков подоходного налога оказались платящими меньше, чем они платили, когда либералы пришли к власти в 1905 году.4 Кроме того, социальное законодательство 1908 и 1911 годов возложило ответственность на национальное правительство. для заботы о многих, кто в противном случае был бы поддержан законом о бедных, который работал в интересах налогоплательщиков, большинство из которых принадлежали к среднему классу.45 Хотя в 1909 году адмирал сэр Джон Фишер выступал против Ллойд Джорджа по поводу увеличения военно-морского флота и в целом не доверял ему,46 к 1914 году он пришел к пониманию подхода канцлера казначейства к финансам и политике и, в свете того, что он сделал для военно-морского флота, похоже, одобрил из этого. Фишер, по-видимому, действительно был убежден, что можно сделать еще больше для снижения налогов на рабочих и повышения налогов для богатых. ”Я действительно желаю Ллойд Джорджу", - написал он жене Маккенны 10 апреля, “снять пошлину с чая, сахара и табака (не сигар). Он подметет все сельскохозяйственное голосование, так как сельскохозяйственные рабочие теперь не пьют ничего, кроме подслащенного чая, а их табак - их единственная роскошь! Он мог бы окупить себя, увеличив пошлины на наследство, сделав передачу имущества до смерти одинаково облагаемой налогом и увеличив подоходный налог с вышеперечисленных лиц 10 000 фунтов стерлингов в год пропорционально до 100 000 фунтов стерлингов в год”.47 Но на всеобщих выборах 1910 года консерваторы-юнионисты понесли значительные потери среди избирателей среднего класса. Более того, успешное выступление депутатов-либералов, представлявших интересы богатых, против бюджета 1914-15 годов стало убедительным признаком того, что налоговые поступления государства больше не могли быть существенно увеличены за счет богатых и в интересах других.48 Финансирование после 1914 года значительного увеличения расходов либо на военно-морской флот, либо на социальное обеспечение без обращения к займам могло бы, следовательно,, создали трудности, которые не смог бы преодолеть даже такой хитрый и изобретательный политик, как Ллойд Джордж.49 С другой стороны, финансовое положение правительства Германии по сравнению с британским было намного хуже. Имперское правительство не имело полномочий взимать подоходный налог, полномочия, которые были зарезервированы за областями, и не могло существенно повысить налоги на потребление, которые достигли непомерно высоких уровней, не рискуя серьезными политическими последствиями. В результате большая часть его расходов на военно-морской флот должна была финансироваться за счет кредитов. Заимствования, равные примерно четверти годовых расходов на военно-морской флот, имели место с 1908 по 1911-12 финансовый год, и даже после того, как темпы строительства новых капитальных судов были снижены, составили 17 процентов в 1912-13 годах и 11 процентов в 1913-14 годах. Таким образом, фактически затраты на строительство более половины немецких крупнокалиберных капитальных кораблей, построенных до начала войны, были покрыты за счет займов. Более того, с 1912 года увеличение расходов на армию означало, что у имперского правительства было мало шансов получить финансовую поддержку от штатов для военно-морского флота. Таким образом, военно-морское положение Великобритании по отношению к Германии после 1909 года, вероятно, было намного сильнее, чем могло бы показать простое сравнение численности основных кораблей и калибра орудий, которое уже свидетельствовало о ее значительном преимуществе.50 Финансовых чудес либерального правительства при содействии Доминионов, как оказалось, было достаточно, чтобы обеспечить британское военно-морское превосходство в критическом Северном море, в то время как Франция, с которой Британия была практически союзницей, обладал военно-морским флотом, способным защищать важнейшие британские интересы в Средиземном море.51 Однако в 1914 году ситуация с эффективностью артиллерии линейных кораблей и линейных крейсеров Королевского флота была отнюдь не столь удовлетворительной.
von Echenbach: 2 Капризы управления огнем ПЕРЕГОВОРЫ, НОВОЕ СОГЛАШЕНИЕ И НАТУРНЫЕ ИСПЫТАНИЯ (II) [1910] Следует напомнить, что 10 декабря 1909 года представители Адмиралтейства согласились разместить крупный заказ на гиростабилизированные крепления дальномеров и таблицы построения графиков, что должно было быть подтверждено в начале новый год. Позиция Адмиралтейства в то время была отражением уверенности обоих капитанов Огилви и Крейга в конечной механической осуществимости и высокой военной ценности системы Арго.52 Однако в течение декабря ситуация полностью изменилась в результате смерти Огилви и замены Крейга капитаном Муром как директора военно-морского вооружения. Мур критически относился к механической надежности крепления гиростабилизированного дальномера, полагал, что потребуется дальнейшая разработка с учетом рекомендаций военно-морских экспертов, прежде чем он сможет быть готов к использованию в служебных целях, и сомневался, что построение графика имеет какую-либо ценность. Отдел контрактов, со своей стороны, считал, что норма прибыли Pollen была чрезмерной.53 Эти неблагоприятные оценки соответствовали, если не частично, взглядам адмирала Уилсона, нового Первого морского лорда, который был категорически против любого соглашения о монополии.54 18 января 1910 года Адмиралтейство обратилось к компании "Арго" с просьбой изложить условия производственного заказа на установку гиростабилизированного дальномера, передающее устройство, приемники и таблицу построения графиков в различных комбинациях, с условиями секретности и без них. Фирме также сообщили, что никакого определенного приказа не будет до тех пор, пока не будут проведены дальнейшие испытания ее инструментов, и что в любом случае решение не будет принято до 31 марта.55 Во втором письме компании "Арго" от того же числа Адмиралтейство — в ответ на запрос, сделанный Полленом в декабре, об изменениях условий, касающихся платежей за секретность сверх времени, отведенного для испытаний после поставки инструментов, согласованных в предыдущем мае — предложил начать платежи раньше оговоренного ранее срока, признав, что задержки с доставкой инструментов были частично вызваны изменениями, запрошенными Адмиралтейством.56 Недовольство Поллена предложением в отношении платежей за секретность привело к дальнейшей переписке, которая вскоре привела к компромиссу, который, по-видимому, благоприятствовал Компания "Арго".57 Затянувшиеся переговоры по гораздо более важному вопросу о заказе Адмиралтейства на инструменты должны были привести к иному результату. Поллену было дано объяснение изменения позиции Адмиралтейства в отношении покупки его инструментов в интервью с Муром, которое состоялось где-то между 18 и 20 января.58 В письме в Адмиралтейство от 22 января Поллен предоставил смету цен, запрошенную 18 января, напомнил Адмиралтейству, что компании Арго потребовалось 30 000 фунтов стерлингов для приобретения дополнительных производственных мощностей, необходимых для выполнения крупного заказа на инструменты, и снова было отмечено, что привлечение капитала из частных источников может поставить под угрозу секретность, предположил, что предоплата в размере 30 000 фунтов стерлингов может быть произведена в обмен на чистое снижение общей стоимости его инструментов на 9 000 фунтов стерлингов, и заверил Адмиралтейство, что, хотя трудности с проектированием были очень значительными, никаких проблем с производством не предвидится.59 Поллен написал Ф.У. Блэку, директору по контрактам военно-морского флота, 11 и 16 февраля, чтобы аргументировать свои предложения о предоплате.60 22 февраля Блэк сообщил Поллену, что вопрос о предоплате не будет рассматриваться до тех пор, пока не будет принято определенное решение в отношении покупки инструментов.61 Поллен рассмотрел обязательство Адмиралтейства в декабре прошлого года разместить крупный заказ на гиростабилизированные дальномеры и улучшенные плоттеры, в качестве основы для отношений сотрудничества между компанией "Арго" и Адмиралтейством, которые, по его мнению, были необходимы для тайного совершенствования его системы.62 Нерешительность Адмиралтейства не только поставила под угрозу принцип сотрудничества, но и поставила под угрозу договоренности, которые Поллен заключил в декабре, чтобы приобрести дополнительные производственные мощности, необходимые для производства в больших количествах.63 Кроме того, Поллен, похоже, подозревал, что задержки были вызваны враждебностью Первого морского лорда, что поставило вопрос о том, действительно ли Адмиралтейство действовало добросовестно. В кратком разговоре с важным чиновником Адмиралтейства — вероятно, Джеллико — 1 марта Поллену, по-видимому, сказали, что мнение Уилсона не было препятствием, как он предполагал.64 Таким образом, успокоенный, хотя все еще сомневающийся, Поллен в тот же день написал в частном порядке Томасу и просил объяснить, что он был готов принять условия для установки со стабилизацией гироскопа, которые не давали ему прибыли, но только при том понимании, что убытки в конечном итоге будут компенсированы заказами на всю систему в случае, если она будет успешной в испытаниях, и “если теория мошеннического подрядчика будет отброшена, и я буду поставлен в положение беспрепятственного и реального сотрудничества со Службой”65. Тем временем, дальнейшие испытания установки гиростабилизированного дальномера Argo были проведены на “Натале” 17 февраля с участием электрика компании Argo, 66 и прошли полностью успешно, капитан Реджинальд Холл, командир, сообщил, что “оборудование Поллена стоило более чем в три раза дороже, чем служебный дальномер и указатели”67. Однако Адмиралтейству потребовались дополнительные испытания, которые состоялись 8 марта, и еще месяц обсуждений, прежде чем оно смогло прийти к решению.68 11 Апреля 1910 года, Адмиралтейство сообщило компании "Арго", что оно готово заказать 15 креплений и комплектов приемников дальности и пеленга по цене 1000 фунтов стерлингов за единицу, которые должны быть доставлены к 15 марта 1911 года; что права на секретность не потребуются; что в отсутствие ограничений на секретность Поллен сможет свободно продавать свои снаряжение на открытом рынке, что означало, что ему не будет предложен авансовый платеж, позволяющий наладить производство; и что не может быть заключено никаких договоренностей о заказе дополнительных креплений и что любой такой заказ будет получен только в том случае, если цены будут существенно снижены. В письме Адмиралтейства также указывалось, что испытания машины для изменения дальности, которая была доставлена на “Натал” в конце февраля 69 года, и модифицированного плоттера будут “проводиться по мере возможности”, и что, хотя решение об их принятии будет оставлено открытым, права на секретность, как и в в случае заказа на монтаж, не будет приобретен.70 В свете того факта, что сервисное оборудование стоило примерно 400 фунтов стерлингов, оценка Холла оправдала бы цену за установку Argo не менее 1200 фунтов стерлингов, если не 1750 фунтов стерлингов, указанные Полленом в январе. Директора по военно-морским боеприпасам и контрактам военно-морского флота полагали, однако, что затраты на изготовление крепления и приемников составили менее 800,71 фунтов стерлингов и что, хотя крепление Argo стоило мало, что можно было бы получить, купив права на секретность, потому что было “признано, что поскольку гироскопическая работа так широко рассматривается в во многих направлениях, это был только вопрос времени, прежде чем его вообще испытают для дальномеров”72. Более того, Адмиралтейство рассудило, что отказ от секретности позволит компании "Арго" получать прибыль от иностранных заказов, что, в свою очередь, позволило бы ей снизить свои расходы перед Адмиралтейством.73 Кроме того, возможно, существовал политический фактор, поскольку Уилсон по-прежнему решительно выступал против любой покупки, связанной с условиями секретности.74 Поллен ответил на предложение Адмиралтейства от имени компании "Арго" - на умеренном языке по совету Джеллико75 — 13 апреля 1910 года. В своем письме он утверждал, что затраты на производство превысили 1000 фунтов стерлингов за предлагаемый набор инструментов, что “если не будут приняты чрезвычайные и дорогостоящие меры, доставка к 15 марта 1911 года будет невозможна”, и что, следовательно, для нас “коммерческая и промышленная невозможность принять заказ по указанной цене.” Затем Поллен объяснил, что, хотя прибыль от внешней торговли позволит компании "Арго" снизить расходы Адмиралтейства на повторные заказы, размер сокращения невозможно было оценить заранее из-за отсутствия информации о том, насколько велик объем зарубежных закупок, и что компания "Арго" не сможет убедить иностранные военно-морские силы сделать заказ, если Адмиралтейство не снимет определенные ограничения на публикацию его патентов и не предоставит официальное письмо “выражая удовлетворение Адмиралтейства результатом обеих серий испытаний и вытекающее из этого желание немедленно приступить к установке нашего оборудования в H.M. флот.” В заключение Поллен пообещал, что цены будут снижены при повторных продажах Королевскому флоту, если позволит прибыль от внешней торговли, учитывая вклад службы в разработку его инструментов.76 В тот же день, когда был дан официальный ответ на предложение Адмиралтейства, Поллен в частном разговоре с Реджинальдом Маккенной, первым лордом, предложил альтернативу. “Мы вполне довольны”, - написал он, “продолжать работать без прибыли (если таково желание Правления), если только можно сохранить секретность до тех пор, пока система не будет тщательно протестирована. У нас нет никаких опасений относительно результата, когда он будет опробован. Мы не требуем компенсации за риск потери патентов за рубежом, и мы всегда будем довольны справедливой коммерческой прибылью. Все, о чем мы просим, - дать нам возможность в настоящее время продолжать производство без потерь. Мы могли бы сделать это, если вы закажете 45 комплектов вместо 75 для доставки в период с августа 1911 по сентябрь 1913 года — и внесете 25 000 фунтов стерлингов от цены — 78 750 фунтов стерлингов. Заказ на этих условиях вообще не оставил бы прибыли. Затем Поллен настаивал на том, что его меры по приобретению необходимых производственных мощностей требовали аванса, и это требуется без промедления; сообщил, что даже крупные продажи за рубежом вряд ли приведут к значительному снижению цен на его инструменты; утверждал, что его первоначальные условия монополии были разумными; и отметил, что принятие его нынешнего предложения сопряжено с рисками перерасхода средств, которые были незначительными по сравнению с преимуществами, которые, по мнению многих экспертов по вооружению, были достижимы.77 Поллен отправил копию своего письма Маккенне Джеллико 13 апреля 78 года вместе с более подробной финансовой критикой предложений Адмиралтейства. “Настоящая трудность связана с небольшим заказом”, - писал он, “заключается в том, что мы не можем завершить работу менее чем за 18 месяцев — это означает расходы на Арго в размере 9 000 фунтов стерлингов; и все предварительные расходы в размере 4000 фунтов стерлингов, возможно, придется списать с этого заказа, если позже не будет заказано больше товаров такого типа: чистая стоимость 13 000 фунтов стерлингов против 15 комплектов! Дешевле всего было бы заказать 100 комплектов с доставкой через 36 месяцев — тогда наши расходы на оплату труда составили бы 220 фунтов стерлингов за комплект против 460 фунтов стерлингов за 75 комплектов за 60 месяцев или 860 фунтов стерлингов за 15 за 18 месяцев”.79 Во втором письме Джеллико от того же числа Поллен объяснил, что он не будет просить компенсации за потерю иностранного бизнеса, а только за “справедливую коммерческую прибыль”. “Что такое справедливая прибыль", - утверждал он, “следует уладить вопрос, и это трудно. Назначьте представителя Адмиралтейства для наблюдения за компанией "Арго". Назначьте свою собственную аудиторскую фирму. Возьмите счета, начиная, скажем, с 1 июля, нынешние долги выплачиваются в первую очередь. Вы должны быть удовлетворены тем, какова прибыль, и что расходы не являются чрезмерными. Если прибыль слишком высока, цены должны быть снижены. Мы не будем ссориться. В настоящее время мы должны взять на себя все риски. Мы должны устанавливать безопасные цены. Но я вполне готов возвратить сумму, если событие покажет, что мы попросили слишком многого. Может ли что-нибудь быть справедливее? Или мы можем выступить в качестве арбитра…”80 Поллен выразил свое горькое разочарование Адмиралтейством в письме А. Дж. Спендеру, которое также было написано в день его писем Адмиралтейству, Маккенне и Джеллико. “Адмиралтейство, - сообщил Поллен своему другу, “написало мне, предложив цену на 60% ниже той, которую я указал, и сообщило, что будущие заказы должны быть еще дешевле, потому что теперь, когда я могу свободно выезжать за границу, я смогу развивать такой огромный бизнес, что производство будет дешевле, и я смогу брать с них меньше. Обратите внимание на этот аргумент. Метод управления огнем разрабатывается в британском флоте на государственные деньги, и когда тестируется лишь малая его часть, лучшие судьи в мире сразу видят, что он заменит все, что сейчас есть у иностранных флотов. Но это не приходит им в голову как причина для монополизации, а приветствуется как находка, потому что при таком огромном спросе стоимость единицы для британского военно-морского флота может снизиться… Я прилагаю вам копию моего официального письма в Адмиралтейство, в котором я отношусь к их аргументам настолько серьезно, насколько это возможно, и личное письмо мистеру Маккенна, в котором я слабо пытаюсь протестовать, не позволяя себе вдаваться в абсурдность ситуации”.81 Заявления Поллена не остались без влияния на Джеллико, который попросил как директоров по военно-морским вооружениям, так и по контрактам ВМС представить письменные оценки того, что, по их личному мнению, будет составлять справедливую производственную цену за единицу для порядка 15 комплектов крепления дальномера с гироскопической стабилизацией Argo, и связанных с ними индикаторы дальности и пеленга. В их отчетах от 18 апреля приводились цифры, которые близко соответствовали расценкам, предоставленным Полленом Джеллико 13 апреля в расчете на единицу стоимости заказа на 100 комплектов инструментов. Блэк, кроме того, утверждал, что в его оценке достаточно учитывались непредвиденные расходы, в то время как Поллен потребовал дополнительной 20-процентной платы в качестве страховки от непредвиденных трудностей. С другой стороны, Блэк признал, что новаторская работа Пыльцы “может заслуживать щедрого вознаграждения”, что “многое можно сказать об увеличении количества наборов и их распространении на более длительное время и о некотором повышении цены, если предложение намного ниже 75 наборов", что цена в 1200 фунтов стерлингов за комплект при заказе 30 комплектов, что на 160 фунтов стерлингов больше, чем оценка Мура для 15 комплектов, не была бы необоснованной, и что “в принципе не было возражений — при условии санкции Казначейства”, чтобы Адмиралтейство выплатило Поллену аванс, который он запросил.82 Джеллико также обратился за советом к контр-адмиралу Пирсу, инспектору по стрельбе по мишеням, который выступал и писал решительно в пользу сохранения секретности.83 Маккенна прочитал отчеты Мура и Блэка и, вероятно, был проинформирован Джеллико о взглядах Пирса. 19 апреля Поллен написал в частном порядке Первому лорду, с которым у него только что состоялась короткая и, по-видимому, трудная встреча. В своем сообщении Поллен запросил плату в размере 540 фунтов стерлингов в месяц для покрытия административных расходов компании Argo, заказ на 45 комплектов приборов и приемников по 1750 фунтов стерлингов за комплект и согласованную норму прибыли в размере 60 процентов выше стоимости повторных заказов в обмен на поддержание секретности, периодические независимые проверки счетов компании "Арго" и урегулирование всех споров путем арбитража по просьбе любой из сторон.84 После, должно быть, трудных переговоров, Поллен представил значительно сокращенный набор условий в официальном письме в Адмиралтейство 22 апреля,85 которые были затем обсуждался полным составом правления на заседании 27 апреля. После спорных дебатов 86 правление в целом одобрило соглашение в соответствии с письмом Поллена и поручило Джеллико согласовать детали.87 29 апреля 1910 года Адмиралтейство сообщило компании "Арго", что оно готово приобрести 45 приборов с индикаторами на монопольной основе по цене 1350 фунтов стерлингов за комплект, что включало оплату накладных расходов компании "Арго" и компенсацию за секретность в течение трехлетнего периода. В письме Адмиралтейства также предлагалось предоставить аванс в размере 15 000 фунтов стерлингов и выплатить 270 фунтов стерлингов после принятия предложения и дополнительно 270 фунтов стерлингов за продление секретности подразделения по подготовке заговора до 15 июля 1910 года. Поллен, со своей стороны, был обязан взять на себя обязательство, как и Ишервуд, продолжать работать на компанию "Арго" в течение трех лет, предусмотренных соглашением о секретности; дезавуировать контракт, подписанный 18 февраля 1908 года, который освобождал Адмиралтейство от любых обязательств по выплате Поллену премии в размере 100 000 фунтов стерлингов в случае, если его инструменты были полностью повреждены. успешный в испытаниях; отозвать претензии к Адмиралтейству за нарушения патентных прав в отношении таблиц ручного построения графиков;88 согласиться с тем, что с Адмиралтейства будет взиматься “только справедливая коммерческая норма прибыли” по заказам на любое дополнительное оборудование, которое считалось частью системы коррекции цели.; и подчиниться ряду меньших требований.89 Компания “Арго” приняла условия "без оговорок" в тот день, когда они были предложены,90 хотя Поллен, по-видимому, устно зарезервировал за собой право поднять вопрос о восстановлении согласованного снижения цен в случае, если заказ окажется убыточным.91 Решение Адмиралтейства было отчасти вызвано протестами влиятельных морских офицеров, которые были убежденными сторонниками Поллена и его идей.92 Кроме того, Маккенна, по крайней мере, мог знать о связях Поллена с E.Г. Претимен, видным консервативным политиком, который был финансовым секретарем Адмиралтейства во времена разбирательств по "Юпитеру" в 1905,93 годах и опасался, что неспособность достичь соглашения с компанией "Арго" приведет к опасным парламентским осложнениям. С другой стороны, согласие Поллена на невыгодные условия покупки Адмиралтейством только части его системы управления огнем, которая обеспечивала слишком малую прибыль, чтобы позволить компании "Арго" продолжать экспериментальные работы над оставшимися приборами, стало возможным благодаря предоставленным ему гарантиям рядом его военно-морских сторонников, что они, в случае необходимости, предоставят поддержку, которая позволила бы компании "Арго" собирать средства в частном порядке и таким образом, чтобы избежать объяснений, которые могли бы нарушить секретность.94
von Echenbach: ... Подготовка к испытанию плоттера, приемников и часов Pollen была завершена к концу апреля, плоттер был доставлен на “Наталь” к началу мая 95, а предварительная программа экспериментов была проведена в период с 24 мая по 9 июня 96. Эти предварительные испытания показали, что изменения в таблице построения графиков чтобы обеспечить построение графика во время поворота стреляющего корабля, были неудачны в конструкции; что трудности, вызванные недостатками конструкции, усугублялись повреждением деревянных частей прототипа стола, что было результатом очень высокой температуры нижней боевой рубки, вызванной теплом из соседней котельной, где находился стол; что размещение часов в отдельном отсеке сделало было невозможно предоставить ему данные из таблицы с достаточной скоростью; что приемники диапазона и пеленга страдали от ряда серьезных конструктивных дефектов и должны были быть переработаны и перестроены; и что электрическая система была ненадежной. Поллен, однако, полагал, что его приборы могут быть полностью исправлены с помощью дополнительных конструкторских работ за короткое время и результаты, были бы достаточно хорошими, чтобы продемонстрировать военную ценность его системы, и были бы получены, если бы его инженерам было разрешено поддерживать механизм в рабочем состоянии во время официальных испытаний97. 15 июня, однако, сотрудники компании "Арго" были удалены с "Наталя" без предварительного уведомления по указанию директора военно-морского вооружения и, несмотря на решительные протесты Поллена 16, 17 и 18 июня, приказ, запрещающий им находиться на судне, был оставлен в силе.98 Отсутствие экспертного технического надзора усугублялось тем фактом, что "Наталь" этой весной только что был вновь введён в эксплуатацию с новым экипажем, что означало, что его команда артиллерийского управления ранее не имела опыта работы друг с другом или с оборудованием Argo.99 Лейтенант Уилфрид Г.Х. Кри, который был обучен во время предварительных испытаний работе с плоттером, кроме того, заболел в середине июня, что означало, что еще менее хорошо подготовленная замена работала с оборудованием во время официального испытания.100 Они проходили в период с 16 по 29 июня 101 года в форме соревнования с использованием ручных систем определения истинного курса и ручного построения виртуального курса под руководством комитета, возглавляемого контр-адмиралом С.К.Г. Колвиллом, который был назначен адмиралом сэром Уильямом Х. Мэй, главнокомандующим флотом Метрополии.102 Приборы "Арго" пострадали от многочисленных механических и электрических сбоев во время официальных испытаний, что побудило Поллена отправить 1 июля 1910 года длинное письмо с объяснениями Колвиллу103. Ожидание Поллена неблагоприятной оценки не оправдалось. Лейтенант Реджинальд Планкетт, офицер-торпедист "Наталя", 28 июня 1910 года доложил коммандеру У.У. Фишеру, члену комитета Колвилла, что “электрическое устройство может быть сделано таким же надежным, как и любая другая система управления огнем, которой мы сейчас располагаем. Механическая передача, за исключением поломок, уже хороша и может быть дополнительно улучшена. Все те, кто досконально знает механизм, поддержат меня в этом заявлении. Если такие результаты практически в пределах нашей досягаемости, представляется желательным, чтобы мы от всего сердца попытались материализовать их на благо Службы”.104 Взгляды Планкетта совпадали с взглядами капитана Реджинальда Холла, командира “Натала”.105 Комитет Колвилла пришел к выводу, что автоматическая система построения графиков, установленная на "Натале", "намного превосходит любой ручной метод"; что следует использовать установку дальномера, переработанный приемник дальности и часы. для обслуживания; и что плоттер должен быть установлен на четырех кораблях, офицеры должны были сотрудничать с компанией “Арго”, чтобы усовершенствовать свои знания для службы "как можно быстрее"106. Поллен в это время продолжал получать поддержку от принца Луи Баттенбергского. В апреле 1910 года адмирал был среди тех, кто пообещал одобрительный отзыв, а в мае он даже предложил выдвинуть Поллена на звание пэра, предложение, которое Поллен отклонил на том основании, что такое признание поставило бы под угрозу его усилия по разработке усовершенствованной системы стрельбы в секрете. В июле, получив распечатанную копию письма Поллена Колвиллу, Баттенберг выразил обеспокоенность по поводу трудностей изобретателя с Адмиралтейством и предложил поговорить с новым королем Георгом V о сложившейся ситуации. Поллен вежливо отклонил это предложение, ответив, что “тема, возможно, все еще слишком спорна для такого августейшего вмешательства”107. Но, несмотря на такую поддержку, Поллен снова был разочарован решениями военно-морских властей. Адмиралтейство не последовало рекомендациям комитета Колвилла. 19 августа 1910 года компания "Арго" была проинформирована о том, что таблица построения графиков не будет принята, что часы были признаны дефектными в некоторых отношениях, что требуется усовершенствованная конструкция часов, прежде чем Адмиралтейство сможет рассмотреть вопрос о дальнейших испытаниях, и что недостатки в приемниках дальности и пеленга, которые в настоящее время заказываются, будут должны быть исправлены.108 Тем временем Поллен решил перепроектировать плоттер и часы от начала до конца, чтобы производить инструменты, которые не могли быть неисправны по техническим причинам.109 В своем ответе Адмиралтейству от 25 августа он заявил, среди прочего, его намерение переделать таблицу без финансовой помощи со стороны службы, переделать часы и включить модификации, которые соответствовали бы критике Адмиралтейства в отношении прибора, испытанного на “Натале”, и исправить недостатки приемников.110 На встрече с директором военно-морского вооружения на следующий днем Поллену сообщили, что Адмиралтейство решило, что договор во всех формах неосуществим.111 Отказ Адмиралтейства от договора, вероятно, был, по крайней мере частично, основан на отчете адмирала У.Х. Мэй от 25 апреля 1910 года, в котором отмечалось, что “недавние тактические учения Флота Метрополии, проведенные в условиях плохой погоды (т.е. при видимости от 5000 до 8000 ярдов), не дают ни одного случая, когда можно было бы получить график, который либо не задержал бы открытие огня, либо который мог бы оставаться правильным для периода, достаточного для того, чтобы оказать эффект”. В ясную погоду Мэй утверждал, что составление графика по результатам наблюдений, всё ещё было “чрезвычайно сложным, и даже если в некоторых случаях оно проводилось успешно, приводимые факты - это те, которые больше не повторялись, когда необходимо открыть огонь, поскольку требуется курс и скорость противника в боевом порядке, предполагаемые либо непосредственно перед нашим ходом, либо в ответ на него, и получение этого путем построения графика влечет за собой либо задержку в ответе на его последний ход, либо задержку в открытии огня, когда у нас есть сформированное решение, или оно находится в процессе формирования. В любом случае эта задержка нежелательна”. Затем Мэй отметил, что из “обширных испытаний” стало известно, что оценки целевого курса на глаз после “небольшого опыта” привели к “гораздо меньшей средней ошибке, чем в случае построения графика в боевой практике“, хотя в последнем случае курс был известен с точностью до двух пунктов в любом случае и дальность, не превышающая 9000 ярдов, в то время как в ходе этих испытаний в море не было никаких ограничений по курсу или дальности, наблюдения регистрировались до 36 000 ярдов”. Отчёт Мэя112, основанный на экспериментах с ручным построением графиков и в остальном еще не усовершенствованной системой централизованного управления огнем, представлял собой разрушительную критику методов управления огнем, рекомендованных Уилсоном, Бэконом и Дрейером, но был в значительной степени неприменим к автоматической системе, защищаемой Полленом. Так, контр-адмирал Пирс, инспектор по стрельбе по мишеням, в своем комментарии Муру к докладу Мэя отметил, что в ясную погоду … “с помощью хорошего дальномера и действительно совершенного автоматического графика, способного давать быстрые и надежные результаты независимо от любых изменений курса и скорости собственного корабля, можно было предсказать правильную начальную дальность и, что еще более важно, правильную скорость, когда флот поворачивал последовательно для открытия огня”. Пирс также заметил, что … “основная причина, по которой в настоящее время может возникнуть задержка в открытии огня при управлении с основной позиции, заключается в трудностях, возникающих при быстрой передаче пеленга цели на орудия. Как только эта трудность будет преодолена, не должно быть никаких задержек…”113 Мур, однако, был склонен применить критику Мэя в отношении ручного построения графика, чем к автоматическому построению графика и полагать, что оценки на глаз или путем определения падения выстрела делают построение графика в любой форме ненужным. В своем ответе на замечания И.Т.П. от 24 мая 1910 года он написал, что … “более точная баллистика и более высокая мощность наших более поздних орудий настолько расширили дальность боя, что огонь должен быть открыт до того, как отслеживание вручную сможет дать достаточно точные результаты, чтобы иметь какую-либо практическую ценность. Оружие в этих условиях становится самым быстрым и точным дальномером, и хорошие показатели могут быть получены путем оценки и определения дальности. Интересно отметить, насколько мала была ошибка в оценке курса противника на глаз, как показано в [отчете Мэя]. Примечательно также, что ошибка, как правило, была наименьшей между 8000 и 10 000 ярдов - общепринятая на сегодняшний день боевая дальность, на которой офицеры бессознательно в основном тренируют свои глаза. 1-8 рис и фото приборов Возможно, что автоматическое нанесение или даже модифицированное нанесение вручную с помощью дальномера с гироскопическим управлением с автоматической передачей пеленгов и дальностей может в очень ясную погоду позволить спрогнозировать правильную скорость незадолго до достижения боевой дальности. Испытания на “Натале” должны пролить много света на этот вопрос. Тем не менее, как указывает главнокомандующий флотом, обычно обнаруживается, что, когда открытие огня становится практически возможным, флоты сразу же перестраиваются в боевой порядок, и скорость немедленно меняется, в большинстве случаев от очень большой до очень маленькой, и пушка не может ждать на участке в течение нового изменения скорости. Ранний удар превыше всего необходим. Есть надежда, что с помощью нового управления гироскопом можно будет получить точные показания R.F. до 12 000 или 13 000 ярдов, но сомнительно, что мы продвинемся намного дальше этого в течение некоторого времени, хотя этот вопрос серьезно рассматривается. В настоящее время эффективная дальность стрельбы превосходит возможности измерений дальномером, а построение графиков в любой форме теряет сравнительную ценность”.114 Отказ Мура от плоттера Argo, кроме того, мог быть мотивирован его предпочтением альтернативной системы построения графиков, которая только что были доведены до его сведения и о которых подробнее будет сказано позже. С другой стороны, его недовольство часами Argo, по-видимому, было основано на менее тщательном анализе их характеристик. В письме Адмиралтейства от 19 августа компания “Арго” была проинформирована о том, что "крайне важно", чтобы любые усовершенствованные часы могли устанавливаться только с учетом дальности полета, как часы Виккерса, в дополнение к предоставлению данных о курсе и скорости. В своем ответе от 25 августа Поллен указал, что инструкции по настройке существующего прибора только с использованием скорости диапазона были “выгравированы на циферблате, предусмотренном для этой цели”. Контр-адмирал Пирс, который осмотрел часы на борту “Наталя” на прошлой неделе, счел промах Адмиралтейства “удивительным” и не мог "не видеть оправдания тому, что такой существенный момент был упущен из виду"115. К осени 1910 года большинство служащих пришли к мнению Мура о малой значимости договоров в любой форме, о которых Поллену сообщили несколько его служебных корреспондентов, “Догвор, - писал один офицер в октябре, … “- который так долго был центром наших надежд, рухнул. В течение трех лет мы делали с этим все, что в наших силах. Мы пробовали это с вашим снаряжением, с адмиралтейским снаряжением и вообще без снаряжения. Мы попробовали виртуальное построение графиков и построение кривой скорости. Но все они были одинаково разочаровывающими, и на данный момент мы находимся в состоянии хаоса”. В прошлогодних боевых практиках”, - написал другой, - “намеченный курс цели со скоростью 6-8 узлов составлял что-то около 14 градусов в среднем. Скорость цели была настолько низкой, что трудно сказать, какова была бы средняя ошибка скорости в действии; судя по П.З.116 и результатам маневра, ошибки были бы значительными, и если бы скорость была выше, у нас было бы меньше шансов приблизиться к 14 град. на курсе. Естественно, общий вердикт заключается в том, что договор мертв”. В ноябре 1910 года Поллен напечатал части этих двух писем, а также выдержку из другого вместе с “сводным ответом, составленным и дополненным из оригинальных ответов на них”, в котором он рассказал о развитии своей системы в ходе испытаний и привел доводы в пользу автоматического построение истинного курса. Эта работа называлась "Поиски определителя скорости".117 К концу ноября Поллен завершил официальное эссе о взаимосвязи управления огнем и военно-морской тактики. В этой статье он критиковал тактику ведения боя на дальних дистанциях, на которой основывалась политика создания “большего и более быстрого корабля и большего орудия”. Практика маневрирования для поддержания дальности стрельбы, по словам Поллена, предполагала “очень оборонительный вид боя”, который, по его мнению, вряд ли приведет к решающим результатам, даже если он практикуется в сочетании с совершенной системой управления огнем. В качестве альтернативы Поллен утверждал, что британские корабли должны как можно быстрее приближаться к средней дальности, где может быть произведен большой процент попаданий выпущенных снарядов. Это движение привело бы, по крайней мере на начальном этапе, к очень высоким и изменяющимся скоростям изменения дальности, что означало бы, что для достижения попаданий во время стрельбы потребуется усовершенствованная система управления огнем. Кроме того, такая система изменения дальности управления огнем позволила бы адмиралу свободно маневрировать, зная, что его орудия не пострадали. На более высоком уровне Поллен предупредил, что до тех пор, пока не будет достигнуто мастерство владения оружием, “ни тактика сражения, ни стратегия подготовки к нему в мирное время не могут быть основаны ни на чем, кроме песка”. Это мастерство, как заявил тогда Поллен, зависело в первую очередь от быстрого получения информации, необходимой для точного наведения артиллерии. “Точно так же, как быстрота ума у лидера больше, чем быстрота ног у мужчин”, - писал он, “таким образом, превосходная скорость в получении и использовании точных сведений о передвижениях противника с тактической точки зрения имеет бесконечно большую ценность, чем превосходная скорость двигателя. А высокая частота вращения двигателя может иметь тактическое значение только в том случае, если у вас есть средства получения знаний, необходимых для ее использования. Таким образом, скорость действия - это не скорость двигателя, а скорость обработки информации. Его нельзя измерить объемом пара, который вызывает вращение винтов; но его можно измерить скоростью знания, которое питает извилины направляющего мозга”. Эссе Поллена, озаглавленное "О войне и темпах изменений", было распространено вместе с "Поиском определителя скорости" с января 1911 года и, по-видимому, имело много читателей118.
von Echenbach: (б) ФИНАНСОВЫЕ ТРУДНОСТИ, ТЕХНИЧЕСКОЕ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ И КОНКУРЕНЦИЯ [1911] Система Поллена, вероятно, была не единственной жертвой склонности Уилсона и Мура противостоять новым техническим разработкам в области артиллерии. В испытаниях проведенные в 1909 и 1910 годах против старого линкора "Эдинбург", Военно—морское управление боеприпасов обнаружило, что, когда траектории были изогнуты — и, следовательно, удар снаряда о вертикальную пластину был наклонным, а не перпендикулярным - что происходило бы при больших дальностях, существующий бронебойный снаряд крупного калибра был неспособен проникать.119 18 октября 1910 года Джеллико, действуя в качестве контролера, попросил Совет по вооружениям разработать новый бронебойный снаряд.120 Однако к ноябрю 1911 года Первый морской лорд и его директор по военно-морским боеприпасам, пришел к выводу, что стрельба на большие дистанции должна вестись осколочно-фугасными снарядами, которые, помимо прочего, нарушат управление огнем противника и, следовательно, снизят эффективность его огня на ранней стадии боевых действий; бронебойные снаряды должны были быть зарезервированы для работы на близком расстоянии, где траектории были плоскими и, следовательно, попадание снарядов было нормальным, а не наклонным, что, возможно, оправдывало решение не разрабатывать бронебойный снаряд новой модели.121 Судьба директора по стрельбе Перси Скотта сложилась не лучше, чем у системы Поллена или запроса Джеллико о более эффективных боеприпасах. В марте 1910 года на линкоре-дредноуте "Беллерофонт" были проведены обширные испытания с грубым прототипом директора, который контролировал высоту, но не тренировался, как это было в предыдущих испытаниях в Африке, и не имел адекватной системы связи между директором и орудиями. Как следствие, стрельба с применением директора в этих испытаниях оказалась как более медленной, так и менее точной, чем независимая стрельба. Отчет об экспериментах капитана Хью Эванса-Томаса, командира "Беллерофонта", был крайне критичен по отношению к директору как на практике, так и в принципе, и, хотя ИТП решительно оспаривал его, несомненно, внес значительный вклад в предубеждение службы против его принятия. Гораздо более сложный директор, предназначенный как для контроля дистанции, так и для обучения, был установлен на линкоре-дредноуте "Нептун" в 1910 году и тщательно протестирован в марте 1911 года. Эти испытания были достаточно успешными, чтобы убедить Джеллико рекомендовать его принятие, но его рекомендации не были выполнены, что, возможно, было результатом противодействия Мура. Директор “Нептуна” впоследствии сломался во время боевой практики после того, как пострадал от сочетания механических и электрических неисправностей.122 Скотт продолжал развивать свой директор и, завоевав доверие Тревора Доусона, руководителя Vickers, получил поддержку от ресурсов крупнейшего британского производителя вооружений.123 С другой стороны, усилиям Поллена по совершенствованию своей системы препятствовала серьезная нехватка оборотных средств. Большая часть аванса в размере 15 000 фунтов стерлингов от Адмиралтейства, который был выплачен к июню 1910 года по заказу на установки и индикаторы124, была немедленно потрачена на приобретение производственных мощностей для 45 креплений и индикаторов путем покупки акций Thomas Cooke & Sons of York.125 Затем компания Argo понесла убытки при отказе Адмиралтейства принять предложения по улучшению конструкции приборов, что вынудило фирму изготовить еще один комплект чертежей, что привело к большой задержке и дополнительным расходам.126 Компания "Арго", более того, пришлось поддерживать разработку новой графической таблицы и часов за счет собственных ресурсов, которые к началу 1911 года были практически исчерпаны. В этот момент Поллен обратился к ряду богатых людей с просьбой о финансовой помощи, подкрепленной письмами, подписанными вице-адмиралом принцем Луи Баттенбергским, адмиралом лордом Чарльзом Бересфордом, контр-адмиралом Э.Дж.У. Слейдом, контр-адмирал Ричардом Пирсом и капитаном Осмондом де Бовуар Броком, о том, что “поскольку другого решения проблемы управления огнем не было и не могло быть, была практическая уверенность в том, что система в скором времени будет принята” и что инвестиции “не будут служить только патриотическим целям, но также должны приносить вознаграждение”127. Писем от пяти выдающихся морских офицеров, которые обещали Поллену такую поддержку прошлой весной, узнав о неблагоприятных условиях заказа Адмиралтейства на устройства и индикаторы,128 было достаточно, чтобы собрать более 19 000 фунтов стерлингов к февралю 1911 года за счет продажи Совокупных привилегированных и участвующих акций компании Арго.129 Этого было достаточно, чтобы позволить Поллену и его партнерам чтобы приступить к разработке плоттера и часов, и, скорее всего, потому, что Адмиралтейство проявило интерес к последнему и незаинтересованность в первом, работа над часами получила приоритет. Фундаментальная проблема проектирования часов заключалась в создании прибора, способного указывать диапазон, даже когда он менялся со скоростью, которая сама изменялась, что требовало перемещения указателя по циферблату со скоростью, которая непрерывно менялась. Однако двигатели времен Поллена нельзя было заставить непрерывно изменять скорость с той степенью точности, которая требовалась для целей управления огнем. В часах, протестированных в “Натале”, которые должны были стать известными как Argo Clock Mark I, эта трудность была преодолена с помощью устройства, в котором двигатель, работающий с постоянной скоростью, давал результат с плавно изменяемой скоростью. Это было достигнуто с помощью механизма, приводимого в действие электродвигателем, работающим с постоянной скоростью, который после настройки с учетом курсов и скоростей стреляющего корабля и цели, а также дальности и пеленга непрерывно воспроизводил виртуальное движение по курсу двух кораблей, то есть движение цели относительно стреляющего корабля, причем последний считается неподвижным. Это действие, в свою очередь, — посредством механических связей - использовалось для управления перемещением указателя на циферблате, отмеченном диапазонами, и указателя на циферблате, отмеченном направлением, чьи показания диапазона и угла на цель будут отражать любые непрерывные изменения в изменении диапазона и изменении скорости вращения/поворота, поскольку такие вариации были присущи повторяющемуся движению двух кораблей. В качестве альтернативы, отметка часов Argo I могла бы быть установлена с частотой и диапазоном дистанции, как часы Виккерса, и затем просто указывала бы диапазон, создаваемый неизменным изменением скорости диапазона (см. Диаграмму 1).130 Отметка часов Argo I, однако, не могла вычислять диапазоны и пеленги точно во время поворота стреляющего корабля, потому что его механизм был неспособен интегрировать поворотное движение стреляющего корабля с прямым движением цели для создания виртуальной копии относительного движения, которое требовалось рассчитать. Желательность иметь возможность вычислять, а также строить графики во время поворота стреляющего корабля была очевидна для Поллена еще до его дискуссий осенью 1909 года с Огилви, и в начале того же года Ишервуд исследовал возможность разработки “безрулевых” часов на основе диск-шар-цилиндр дифференциальные анализаторы, разработанные лордом Кельвином в 1870-х годах и вдохновленный идеями, сформулированными его братом Джеймсом Томсоном, профессором инженерии в Университете Глазго.131 Argo Clock, Mark I, 1912, Legend for Schematic Diagrams Часы Арго, Марка I, 1912 год, Условные обозначения для схематических схем Кельвин, возможно, предложил Поллену схему диск-шар-цилиндр весной 1904 года, в это время, как следует помнить, они вдвоем тщательно обсудили проблему управления огнем.132 В качестве альтернативы, Поллен, возможно, узнал об этом методе от Чарльза Вернона Бойса, который, как также следует помнить, консультировал изобретателя по гироскопам в 1906 году и который проявлял особый интерес к изучению дифференциальные анализаторы.133 В приборах Кельвина диск, вращающийся с постоянной скоростью, сообщал движение шару, покоящемуся на его поверхности, что, в свою очередь, приводило к вращению длинного цилиндра, соприкасающегося с шаром. Скорость шара можно было бы изменить, перемещая его по диаметру диска: движение от края диска к его центру уменьшило бы скорость шара с максимальной до нуля, в то время как дальнейшее движение от центра к противоположному краю увеличило бы скорость шара с нуля до максимума в противоположном направлении; изменяющееся движение шара передавалось цилиндру. Первоначальный план Ишервуда в попытке применить этот механизм для расчета скорости изменения диапазона не увенчались успехом из-за возникновения проскальзываний между диском и шариком, которые были вызваны чрезмерным трением между шариком и цилиндром, когда шарик смещался по диаметру диска. Эта проблема не была решена до 1911 года, когда цилиндр был заменен двумя параллельными роликами, которые были установлены в раме, которая перемещалась вдоль ползуна, что позволяло роликам перемещаться вместе с шариком, когда шарик перемещался по диаметру диска, устраняя трение, которое могло бы вызвать проскальзывание. Открытие этого решения привело к разработке часов Argo Mark II (см. диаграмму 2).134 Argo Clock, Mark II, 1911 Вычислительный механизм часов Argo Mark II состоял из диска, шарика и двух близко расположенных параллельных роликов, которые были установлены на ползуне. Шарик располагался между диском и двумя роликами, и прочный контакт между тремя узлами поддерживался пружиной, которая подталкивала диск к роликам. Электродвигатель, управляемый регулятором, вращал диск с постоянной скоростью, вращение диска приводило к вращению шара, а вращение шара, в свою очередь, приводило к вращению роликов. Начальное расстояние шара от центра диска определялось установкой скорости изменения дальности на циферблате. Движение шарика по диаметру диска зависело от изменений, если таковые имели место, в целевом подшипнике. Если бы курсы и скорости стреляющего корабля и цели были таковы, что дальность была постоянной или изменялась с постоянной скоростью, в пеленге цели не было бы изменений. В первом случае (постоянный диапазон) шар был бы помещен в центр диска и, следовательно, не вращался бы. В последнем случае (изменение дальности с постоянной скоростью) шар будет смещен от центра диска, но его положение не изменится, и, таким образом, шар будет вращаться с постоянной скоростью. Если, с другой стороны, курсы и скорости стреляющего корабля и цели были таковы, что изменение скорости дальности само по себе изменялось — что могло произойти, когда оба курса были прямыми или когда стреляющее судно поворачивало — пеленг цели изменился бы. При перемещении шарика по диаметру диска со скоростью, соответствующей изменению ориентации мишени, скорость, с которой вращался шарик, изменялась бы в соответствии с изменением скорости изменения дальности. Скорость изменения дальности, которая требовалась для установки начального положения шара по диаметру диска, могла быть получена из графика времени и дальности. В качестве альтернативы Argo Clock Mark II был оснащен механизмом вычисления виртуального курса и скорости - по сути, dumaresq - который преобразовывал настройки скорости цели, курса и пеленга, а также скорости стреляющего корабля в настройку скорости изменения дальности, например, которая затем определяла положение шара. Повороты (устройство, определяющее величину угла поворота – Подшипники (в оригинале) Прим. ред.), которые определяли последующее перемещение шарика по диаметру диска, были получены путем наблюдения. Расчет целевой дальности был выполнен посредством зубчатого соединения одного из роликов дисково-шарико-роликового механизма — далее именуемого приводом с переменной скоростью — со стрелкой, которая вращалась вокруг циферблата, отмеченного последовательностью диапазонов. После установки в исходное положение, которое было определено с помощью наблюдения за диапазоном, указатель вращался вокруг циферблата со скоростью, определяемой действием привода с регулируемой скоростью. Таким образом, указатель указывал диапазоны, отмеченные на циферблате, в соответствии с изменением скорости диапазона, независимо от того, была ли она нулевой, постоянной или изменяющейся. Второй привод с регулируемой скоростью, который устанавливался с помощью пеленгов, сгенерированных на основе дальностей, рассчитанных первым приводом с регулируемой скоростью, которые были скорректированы с учетом времени полета снаряда, генерировал прогнозируемые, а не мгновенные дальности, которые передавались пошаговой системой в прицелы с указателем.135 Argo Clock, Mark III, 1911 Письменное описание и чертежи часов Argo Mark II были отправлены в Адмиралтейство 15 мая 1911 г. 136 На встрече с Полленом 22 Мэй, коммандер Джозеф К. У. Хенли, помощник Мура, который в марте был повышен до звания контр—адмирала, предположил, что новые часы должны иметь возможность генерировать пеленги - как и часы Argo Mark I — и обеспечивать настройку либо скорости и курса, либо изменения дальности и скорости пеленга.137 Для удовлетворения этих требований Ишервуд разработал систему из двух дополнительных приводов с регулируемой скоростью, которые при установке с заданным подшипником, изменении скорости подшипника и непрерывной подаче изменяющихся диапазонов от дискового шарикового ролика, рассчитывающего диапазон, не только указывали мгновенный угол (подшипник), но снабдил привод с регулируемой скоростью, рассчитывающий диапазон, непрерывной подачей сменных подшипников. При задании дальности и пеленга, а также курсов и скоростей или изменении дальности и скорости пеленга, и до тех пор, пока стреляющий корабль и цель движутся по прямым курсам с постоянной скоростью, часы, таким образом, будут генерировать дальности и пеленги без необходимости дальнейшей коррекции пеленга. Если стреляющий корабль поворачивал, автоматическая настройка расчетных пеленгов заменялась ручной установкой пеленгов, полученной путем наблюдения (см. диаграмму 3).138 Эта модифицированная конструкция, известная как Argo Clock Mark III,139 затем была дополнительно улучшена за счет добавления механизмов, которые регулировали настройку виртуального курса и скорости. механизм, который преобразовывал известные данные в изменение диапазона и скорости вращения, которые были установлены на приводах с регулируемой скоростью, в соответствии с любыми изменениями, которые могли быть внесены в настройки циферблатов, которые указывали вычисленные диапазоны и подшипники. Исправления в настройках шкал дальности и пеленгов можно было вносить всякий раз, когда вычисленные данные отличались от наблюдаемых диапазонов и пеленгов, которые считались точными. Случайные индивидуальные наблюдения за дальностью и азимутом могли, таким образом, использоваться не только для проверки точности вычисленных данных, но и для повышения точности последующих вычислений.140 Чертежи этой усовершенствованной конструкции, которая была известна как часы Argo Mark IV, были по большей части завершены к концу ноября 1911 года (см. диаграмму 4).141 Пока часы находились в стадии разработки, Поллен и компания "Арго" продолжали другие работы.
von Echenbach: ... В 1910 году Поллен предложил компании Thomas Cooke & Sons расширить возможности дальномеров при слабом освещении, что может произойти в сумерках или при частичном ухудшении условий наблюдения: цель может быть скрыта туманом, дымкой или пороховым дымом — работа дальномеров может быть улучшена путем замены призматических отражателей зеркалами и внедрения новой системы оптики.142 К марту 1911 года прототип был построен и успешно испытан. Впоследствии он был одолжен “Экселлентом”, и хотя конструктивные дефекты, выявленные в ходе длительных испытаний, были устранены, прибор, тем не менее, был отклонен, вероятно, на том основании, что он был слишком дорогим.143 В конце весны или начале лета 1911 года адмиралтейские испытания гирокомпаса Аншютца показали, что его гироскоп превосходит устройство Арго и способен управлять как компасом, так и установкой (прибором). Таким образом, в июле 1911 года Адмиралтейство попросило компанию "Арго" изменить установку, чтобы позволить заменить гироскоп "Аншютц" на "Арго", на что компания "Арго" согласилась в феврале 1912 года, причем договоренность распространялась только на 20 единиц, поскольку к этому времени было доставлено 15 комплектов, а 10 других находились в стадии разработки. строительство.144 Argo Clock, Mark IV, 1912 Компания "Арго" также изучила альтернативу построению истинного курса. По предложению капитана Реджинальда Холла фирма разработала простое приложение к графической таблице на “Натале”, которое позволило бы ей одновременно отображать изменение дальности и скорости пеленга, и 12 ноября 1910 года модификация была официально предложена Адмиралтейству. Хотя построение графика скорости не могло дать полезных результатов во время поворота стреляющего корабля, Поллен полагал, что его механическая простота и дешевизна сделают его подходящим в качестве резервной копии системы построения истинного курса. Испытания были одобрены 4 января 1911 года145, и хотя никаких записей об экспериментах “Наталя” не сохранилось, Argo предлагает новую модель устройства для определения скорости, которая была заказана Адмиралтейством в августе для установки на линкор-дредноут "Орион", что свидетельствует о том, что они были выполнены успешно.146 Озабоченность компании "Арго" производством приборов и разработкой устройства для определения часов и скорости задержала проектные работы по усовершенствованному безрулевому/истинному-прокладчик курса, который, вероятно, не начинался всерьез прорабатываться до конца 1911 или начала 1912 года. Импровизированный плоттер без руля / прокладчик истинного курса (truecourse), протестированный в “Натале”, страдал от ряда незначительных и легко устраняемых механических и электрических недостатков. Однако, кроме того, в конструкции имелся серьезный недостаток. Способность воспроизводить поворотное движение стреляющего корабля была достигнута путем закрепления бумажной диаграммы на доске, которая была размещена поверх набора колес с шипами, движение которых контролировалось дифференциальными передачами. Доска значительного веса использовалась для того, чтобы создать достаточное трение с шипованными колесами, чтобы избежать проскальзывания, но испытания в море летом 1910 года показали, что дифферент и крен “Натала” заставляли тяжелую доску развить достаточный импульс для изменения положения, и тем самым испортить построение графика.147 Этот фундаментальный дефект конструкции был устранен путем замены бумаги и плотной доски на жесткую бумажную диаграмму, небольшая масса которой не позволяла движению судна генерировать значительный импульс, который перемещался снизу парой резиновых роликов, управляемых дифференциальными передачами, и у которого была пара резиновых роликовых направляющих, нажимающих непосредственно над приводными роликами, чтобы удерживать бумагу на месте. Подвижный маркировочный рычаг более ранних таблиц для построения графиков был оставлен, и вместо него неподвижный рычаг был расположен над центром гладкой горизонтальной поверхности, на которую была помещена жесткая бумага. Неподвижный карандаш на конце рычага отмечал положение цели, в то время как второй карандаш, который отмечал положение стреляющего корабля, был установлен для скольжения вдоль рычага, при этом описанный выше роликовый механизм перемещался непосредственно под вторым карандашом вдоль прорези в горизонтальной поверхности (см. рисунок 5). Изменения дальности и направления, которые происходили, когда курс стреляющего корабля был постоянным, воспроизводились движением управляющих роликов и перемещениями роликового механизма вдоль паза и карандаша вдоль неподвижного рычага, в то время как поворотное движение стреляющего корабля воспроизводилось вращением платформы, на которой управляющий резиновый роликовый механизм была установлена ось перемещения, соответствующая вертикали второго карандаша. Рабочие чертежи этого прибора, который был известен как “Прокладчик курса и скорости A.C., Mark IV", были завершены к осени 1912 г.148 Для разработки часов и прокладчиков Поллен увеличил штат компании "Арго", наняв дополнительных чертежников (вероятно, в 1910 году). Кроме того, двум морским офицерам, лейтенанту Джорджу Гиппсу, который управлял снаряжением Поллена на испытаниях "Ариадны", и лейтенанту Джерарду Райли, который служил на “Натале” под командованием Огилви (вероятно, в начале 1911 года), вице-адмирал сэр Фрэнсис Бриджмен, Второй морской лорд, разрешил нанять компания "Арго" в качестве технических консультантов.149 В 1911 и 1912 годах заработная плата, выплачиваемая Поллену и его сотрудникам, составляла около 8000 фунтов стерлингов, в то время как расходы на непредвиденные затраты составили около 3000 фунтов стерлингов, а ежегодные расходы в указанные годы составили, таким образом, примерно 11 000 фунтов стерлингов. Это значительно превысило 6000 фунтов стерлингов в год, предусмотренные в заказе на установки и индикаторы. Кроме того, отдельные затраты на разработку инструментов были очень значительными, расходы только на часы составили, по оценкам, 13 700 фунтов стерлингов. Таким образом, к концу 1911 года компания "Арго" снова испытала нехватку наличных средств — несмотря на капитал, привлеченный в начале года за счет продажи привилегированных акций, — ситуация, которая была исправлена только благодаря согласию Адмиралтейства выплатить сумму, равную еще одному авансу по заказу на монтаж.150 Figure 5 Moving pencil and roller mechanism, A. C. Course and Speed Plotter Mark IV Source: Technical History Адмиралтейство было менее сговорчивым, когда дело дошло до предоставления информации, необходимой компании "Арго" для разработки локальной системы управления огнем, которая предназначалась в качестве резервной копии централизованной основной системы. Управление турелью Argo должно было состоять из нового дальномера Pollen-Cooke, установки, которая включала решающий механизм, который мог вычислять изменение скорости дальности по двум наблюдениям за дальностью и изменение скорости пеленга по двум наблюдениям за пеленгом, и часы, которые могли быть установлены по скоростям, рассчитанным на монтаж. В июле 1911 года Гиппс разослал 72 действующим офицерам меморандум с описанием договоренности и запросом мнений. К сентябрю было получено 25 ответов, в том числе длинное и благоприятное письмо от капитана А.Э.М. Чатфилда, офицера с большими способностями, который позже стал Первым морским лордом. Коммандер Роджер Бэкхаус, с другой стороны, хотя и был сторонником Поллена, считал, что служащему офицеру не подобает предоставлять информацию частной фирме, мнение, разделяемое Адмиралтейством, которое объявило компании "Арго" выговор и проинформировало флот о том, что частные сообщения между офицерами флота и фирмой нарушают правила.151 Так в результате судебного запрета Адмиралтейства ряд корреспондентов сообщил Гиппсу, что они не могут ответить на его меморандум. “Я не могу ничего сказать о вашем интересном плане, - написал один офицер с ”Ориона“, - из-за только что вышедшего приказа не давать ответа”. Затем автор добавил, что “это сделал враг!”152 Так оно и было на самом деле. Копия меморандума Гиппса была отправлена коммандеру Фредерику Дрейеру, который в июле пожаловался Хенли, своему хорошему другу. Хенли, обсудив этот вопрос с Муром, составил судебный запрет Адмиралтейства против компании "Арго".153 У Дрейера были веские основания отказать Поллену в предоставлении консультаций по обслуживанию, поскольку в это время он сам работал над механизированной системой управления огнем, которую он намеревался установить в качестве альтернативы "Арго". Во время службы на "Венджеанс" в январе 1908 года во время испытаний "Ариадны" Дрейер исследовал возможности составления графика изменения дистанций и изменения угла подъёма стволов орудий. В это время отдельные изменения дальности и скорости пеленга были нанесены вручную, и результаты, установленные на dumaresq, которые были установлены с учетом известного курса и скорости стреляющего корабля и пеленга цели, указывали курс цели. Затем dumaresq был сброшен с только что определенного целевого курса вместе с курсом и скоростью стреляющего корабля и пеленгом цели, чтобы он указывал на изменение скорости дальности (т.е. на поперечный разрез). Изменения в скорости изменения дальности были приняты во внимание путем корректировки настройки с учетом изменений пеленга цели. Значения дальности, указанные dumaresq, затем можно было использовать для установки часов Виккерса, которые генерировали дальности.154 В условиях боевой практики, когда скорости были низкими, а изменение скорости относительно небольшим, использование графиков скорости для установки dumaresq дало достаточно точную оценку целевого курса и скорости, в то время как ограничения, присущие комбинации часов Дюмареска-Виккерса, также были менее очевидны. Однако метод Дрейера не дал бы удовлетворительных результатов, если бы был вынужден бороться с высокими и меняющимися изменениями дальности и скоростей пеленга, а также с перебоями в видимости, которые, по мнению Поллена и других, могли произойти в бою. В таких условиях неспособность графиков времени и времени и пеленга соответствовать изменяющимся скоростям означала бы, что dumaresq будет давать неточное представление о целевой скорости, случайное затемнение цели приведет к отключению питания подшипников, необходимых для сброса dumaresq, в то время как непрерывное изменения в скорость передачи данных не могла быть точно представлена часами Виккерса, чьи скорости привода, как следует напомнить, могли изменяться только дискретными шагами. Хотя Поллен сообщил ему, по крайней мере, о некоторых из этих недостатков во время посещения завода "Арго" в Йорке в начале 1910 года с капитаном Крейгом,155 Дрейер, тем не менее, продолжал заниматься разработкой системы управления огнем, основанной на построении графика скорости и механических принципах, воплощенных в часах Дюмареска и Виккерса. В ноябре 1909 года Дрейер покинул отдел боеприпасов, чтобы стать командиром линкора "Венгард", который в то время только заканчивался постройкой. Во время службы на этом корабле он импровизировал механизированную систему определения дальности и координат по времени, которая с успехом была опробована в боевой практике. В июле 1910 года Дрейер представил описание своего прибора в Адмиралтейство, в котором он утверждал, что неточности, вызванные измерением изменения дальности и скоростей пеленга с помощью графиков времени и дальности и времени и пеленга во время изменения скоростей, были несущественными и были намного перевешены преимуществом возможности установите часы Виккерса со средним значением нескольких диапазонов — так называемым “средним диапазоном дальномера на данный момент”, взятым из графика времени и дальности.156 Предложение Дрейера было подкреплено рекомендациями в пользу его принятия от капитана Дж.Б. Юстаса с “Венгарда” и адмирал Мэй, главнокомандующий флотом Метрополии. Мур и другие сотрудники Департамента боеприпасов выступали против автоматического определения дальности и пеленгов, очевидно, предпочитая ручные методы.157 13 августа 1910 года Мур, однако, одобрил рекомендации Мэя и приказал принять схему Дрейера “в целях защиты Адмиралтейства от любых разработок г-на Поллена или другие”.158 Таким образом, был составлен секретный патент, охватывающий автоматическое построение диапазонов и пеленгов отдельно для получения изменения диапазона и изменения скоростей пеленгов, которые должны были использоваться в сочетании с часами дюмареска и Виккерса, как описано ранее, и был присвоен Дрейеру 23 сентября 1910 г.159 Затем в октябре, Мур забеспокоился о том, что автоматический метод построения диапазонов и подшипников, который обязательно включал автоматическую передачу диапазонов и подшипников, будет представлять собой нарушение патентов Argo.160 В этом вопросе, казалось бы, заставил Дрейера заменить ручной метод построения диапазонов автоматическими средствами, описанными в его секретном патенте, который должен был стать стандартной особенностью производственных вариантов его системы. Механизм ручного построения диапазона состоял из пишущей машинки с 10 буквенными клавишами, которая была установлена на седле, которое перемещалось вдоль двух параллельных опорных стержней. Стержни были установлены на движущемся рулоне бумаги, ось стержней была перпендикулярна направлению движения бумаги. Положение седла определялось путем его перемещения до тех пор, пока указатель, перемещавшийся вместе с ним, не указывал диапазон, который должен был быть нанесен на градуированную шкалу диапазона, расположенную под одной из полос. Затем была нажата одна из клавиш пишущей машинки, что означало перемещение бумаги. Наличие десяти клавиш означало, что каждый из нескольких дальномеров корабля мог быть закодирован буквой, и таким образом график был помечен таким образом, чтобы указывать не только дальность, но и прибор, который ее наблюдал. Несмотря на всю изобретательность этого устройства, оно, должно быть, было медленнее и более подвержено ошибкам, чем система автоматического построения графиков Поллена, если, возможно, не столь неэффективна, как методы построения графиков вручную, которые ранее терпели неудачу. С другой стороны, автоматическое нанесение пеленгов, по-видимому, было сохранено, возможно, в убеждении, что перехода к ручному нанесению диапазонов было достаточно, чтобы обойти претензии Поллена.161
von Echenbach: ... В декабре 1910 года Дрейер стал флаг-коммандером Джеллико, который сменил Баттенберга на посту главнокомандующего Атлантическим флотом. В начале 1911 года фирма братьев Эллиот изготовила прибор, сочетающий элементы построения графика Дрейера с часами дюмареска и Виккера, который впервые был протестирован на флагмане Джеллико "Принц Уэльский"162. Пока Дрейер был в море, Кит Элфинстоун, инженер компании "Братья Эллиот", при поддержке из отдела боеприпасов начали проектные работы по усовершенствованным часам. Пока это происходило в мае, когда Хенли ежедневно консультировался с Эльфинстоуном, Департамент боеприпасов получил описание и планы часов Argo Mark II. Помощник Мура ранее полностью информировал Дрейера о конфиденциальных вопросах, касающихся компании Argo,163, и не позднее июля как Эльфинстоун, так и Дрейер были знакомы с механическими деталями часов Argo. Эльфинстон, кроме того, был частым посетителем работ Кука в Йорке, и в октябре 1911 года вместе с Хенли осмотрел оба циферблата, которые тогда находились в разработке и все чертежи.164 Новая модель часов Дрейера-Эльфинстоуна была в лучшем случае несовершенным развитием комбинации часов Дюмареска-Виккерса. Отдельный dumaresq использовался для расчета целевого курса и скорости на основе настроек целевого пеленга, а также изменения дальности и скорости пеленга на графиках. Затем эти данные были установлены на dumaresq, который был частью механизма Дрейера, и с помощью метода сквозного разреза, интегрированного с курсом и скоростью стреляющего корабля и пеленгами цели, для расчета изменения диапазона скоростей пеленга, которые затем автоматически передавались через механическую связь с часами. Основной механизм часов состоял из двух дисково-роликовых узлов, один из которых генерировал диапазоны, а другой - подшипники. Каждый диск вращался с постоянной скоростью, которая передавала движение ролику, скорость и направление движения определялись положением ролика на диске, которое контролировалось настройками dumaresq. С другой стороны, сгенерированные пеленги управляли настройкой пеленга dumaresq, которая, кроме того, могла изменяться с помощью гирокомпаса всякий раз, когда стреляющий корабль совершал поворот.165 Часовой механизм имел несомненное сходство с дисково-шариковым механизмом часов Argo, который в свете из описанных выше разбирательств, вероятно, не было случайным — в любом случае, это было решение правительственного трибунала, который в 1925 году166 рассмотрел вопрос о плагиате инструмента Argo, если таковой был, однако, был неполным и действовал до сих пор гораздо менее эффективно. Во-первых, отсутствие надлежащего обеспечения для уменьшения трения во время перемещения ролика по диаметру диска, вероятно, привело к проскальзыванию, что привело к ошибкам при создании диапазонов и подшипников. Во-вторых, чугунные диски часов Дрейера-Эльфинстоуна, несомненно, были более подвержены износу, чем диски из закаленной стали устройства Argo, что со временем неизбежно должно было привести к дальнейшему снижению точности. И, в-третьих, когда наблюдаемые пеленги не могли быть получены из-за того, что цель была скрыта, а изменение пеленга изменялось со скоростью, которая сама изменялась, управление настройкой пеленга dumaresq с помощью подшипников, создаваемых установкой неизменного изменения скорости пеленга на часах, стало бы дополнительным источником из-за неточности. Как и в случае использования ручного построения диапазона, принятие более низкого по качеству механизма привода с регулируемой скоростью, возможно, было связано с озабоченностью проблемой нарушения патентных прав. В любом случае, чтобы компенсировать неточности в настройках скорости и курса dumaresq, которые были результатом ограничений построения графика скорости — если бы не врожденная дефектная работа часового механизма, которая, возможно, не была полностью оценена — часы Дрейера-Эльфинстоуна были сделаны для управления маркировочным карандашом это нанесло сгенерированные диапазоны на график рядом с графиком наблюдаемых диапазонов. С помощью этого средства диапазоны, генерируемые часами, можно было быстро сравнивать с наблюдаемыми диапазонами, и настройки часов корректировались всякий раз, когда графики расходились.167 Этот хитроумный метод коррекции “обратной связи” многое сделал для того, чтобы различные производственные метки таблицы Дрейера, как это было известно, давали приемлемые результаты в нереалистичных и простых условиях боевой практики, и это должно было стать основным фактором отказа от намного превосходящей системы Арго. (c) КРИЗИС МОНОПОЛИИ И ИСПЫТАНИЯ "ОРИОНА" [1912] Препятствие адмирала А. К. Уилсона сыграло важную роль в срыве разработки системы "Поллена", новых моделей бронебойных снарядов и, возможно, также стрельбы по директору. Он также прямо стоял на пути внедрения системы военно-морского штаба. Но упорное сопротивление Вильсона техническим и организационным изменениям дискредитировало его лидерство, и после замены Маккенны Черчиллем на посту первого лорда он был вынужден уйти в отставку, и в ноябре 1911 года его сменил адмирал сэр Фрэнсис Бриджмен.168 Мур, с другой стороны, сохранил свое место в качестве директора военно-морского вооружения, и хотя его личные отношения с Полленом были дружескими 169, он, тем не менее, оставался решительным противником договора о приборе управления на истинном курсе и соглашений о секретности с компанией "Арго". А Хенли, убежденный сторонник дела Дрейера, продолжал служить помощником Мура. Однако политическое положение Поллена оказалось под еще более серьезной угрозой из-за роста тесных профессиональных отношений между Джеллико и Дрейером. В своих воспоминаниях Дрейер вспоминал, что его первая встреча с Джеллико состоялась в марте 1895 года, когда они боролись за первое место в военно-морском артиллерийском соревновании на Мальте.170 К 1906 году Джеллико был впечатлен артиллерийскими успехами Дрейера под командованием Уилсона во флоте Ла-Манша.171 Джеллико, несомненно, не соглашался с предпочтением Дрейера ручным методам управления огнем, а не автоматическим,172 но, похоже, это не уменьшило его уважения к общим профессиональным способностям Дрейера, и единственная известная прямая атака Поллена в печати на артиллерийские знания и честность Дрейера, похоже, заслужила резкий упрек изобретателю.173 В ноябре 1910 года Джеллико был назначен командующим Атлантическим флотом, и попросил Дрейера стать его флаг-коммандером, и это предложение было принято. Когда Джеллико перешел к командованию Второй дивизией Флота Метрополии в декабре 1911 года, Дрейер сопровождал его.174 Во время службы под командованием Джеллико у Дрейера была прекрасная возможность продемонстрировать свой значительный командный талант и продемонстрировать работу прототипа своего стола управления огнем, который был построен братьями Эллиот., который был установлен на обоих флагманах Джеллико. Укрепление связи Дрейера-Джеллико совпало с заключительными этапами развития системы Поллена. В марте и апреле 1912 года прототип часов Argo Mark IV был выставлен в лондонских офисах компании Argo, и за его работой наблюдали “Первый лорд Адмиралтейства, три из четырех морских лордов, директора по вооружению и контрактам и их главные советники и помощники, представители Инспектор по стрельбе по мишеням и его сотрудники, капитан и офицеры “Экселлента”, офицером, командующим Военным колледжем, представителями различных разведывательных подразделений и многими другими офицерами-экспертами”175. Контр-адмирал Чарльз Бриггс, Третий морской лорд и контролер, впоследствии был проинформирован всеми названными артиллерийскими специалистами о том, что приобретение часов на монопольной основе было вопросом “жизненно важной важности”176. 18 марта Поллен предложил одолжить часы Адмиралтейству для ходовых испытаний, попросив только возместить расходы компании "Арго".177 10 апреля 1912 года, Мур в интервью и письме сообщил Поллену, что он рекомендовал бы принять часы для пяти линкоров класса "Король Георг V" в ожидании результатов ходовых испытаний и соглашения о ценах.178 В своей переписке с Муром от 10 апреля Поллен утверждал, что не может указывать цены и сроки поставки пяти часов, не зная планов Адмиралтейства в отношении будущих заказов. “Я неохотно цитирую”, - объяснил Поллен в письме Муру 11 апреля, “потому что невозможно изготовить такое малое количество по коммерческим ценам, и я бы не хотел, чтобы первое впечатление о цене было таким, которое не было бы оправданным, если бы часы поставлялись в больших количествах. Стоимость будет высокой по двум причинам. Во-первых, фактическая стоимость производителя будет намного выше, потому что не стоило бы изготавливать приспособления, шаблоны и т.д. Или приобретать специальное шлифовальное и другое необходимое оборудование. Отсутствие приспособлений и подобных машин требует использования более высокого класса рабочей силы и гораздо более высокой заработной платы за надзор, в то время как время, которое потребовалось бы на часы, означает общее увеличение всех постоянных сборов. В дополнение к этому мне было бы необходимо обеспечить большой надзор со стороны наших собственных сотрудников, которых я не могу выделить для этой работы и за чьи услуги я плачу в масштабах, которые такие услуги не оправдали бы. Даже при такой возросшей стоимости все равно было бы трудно протолкнуть их без значительного количества дополнительного оборудования, для покупки которого нам пришлось бы изыскивать капитал, а этот капитал нам трудно найти, пока мы связаны секретностью”. Таким образом, Поллен предложил три альтернативных варианта действий: … Первый заключается в том, чтобы Адмиралтейство приобрело монополию на нашу систему, второй - сразу сообщить нам, что мы можем свободно поставлять наши устройства в другие места, а третий - предоставить нам достаточно крупный заказ на таблицы построения графиков, дальномеры и новые крепления, чтобы мы могли привлечь капитал, необходимый для производства часы на коммерческой основе.179 17 апреля Поллен снова написал Муру, чтобы сообщить ему, что добавление указателя обнаружения к часам, который будет указывать диапазоны, включающие исправления обнаружения, приведет к четырем- к шестинедельной задержке в доступности часов для ходовых испытаний. Затем Поллен отметил, что он не сможет поставить пять часов для класса King George V по расписанию, если у него не будет определенного заказа, и поэтому предположил, что в свете весьма благоприятного ответа тех, кто осмотрел часы, заказ может быть сделан до ходовых испытаний. Пыльца завершил свое письмо, призвав Мура также рассмотреть возможность немедленного заказа либо его прокладчика истинного курса, либо прокладчика курса, прототипа последнего устройства, к этому времени уже доставленного на линкор-дредноут "Орион".180 20 апреля Мур сообщил Поллену, что он будет настаивать на заказе пяти часов, “не дожидаясь результатов пробного"181. В своем ответе от 22 апреля, Поллен предположил, что если Адмиралтейство продолжит заказывать достаточное количество часов как для центрального, так и для местного управления всеми построенными и строящимися линкорами и линейными крейсерами—дредноутами, что составит от 170 до 180 приборов — что он мог поставлять их по два в неделю, начиная с шести месяцев с момента получения заказа, по цене, которая была бы меньше половины от цены ограниченного заказа на пять.182 Следует помнить, что весной 1910 года Поллен оставил за собой право запросить пересмотр порядка монтажа и насущные финансовые потребности183, которые, однако, оказалось лишь временным184 — это побудило Поллена от имени компании "Арго" 13 мая 1912 года обратиться в Адмиралтейство с просьбой о дополнительной оплате заказа на монтаж, которая восстановила бы сокращение на 18 000 фунтов стерлингов по сравнению с первоначальным предложением 1910 года и предоставила еще 8 000 фунтов стерлингов для покрытия непредвиденных расходов на необходимые улучшения в установкахх. В качестве альтернативы выплате 26 000 фунтов стерлингов Поллен попросил, чтобы “нам было предоставлено немедленное освобождение от всех обязательств по сохранению тайны по контракту”, что позволило бы компании Argo привлечь капитал за счет предполагаемых продаж системы на открытом рынке.185 20 мая, Поллен снова написал в Адмиралтейство, чтобы предположить, что компания “Арго” будет готова оснастить корабль полной системой управления огнем для испытаний в обмен на платежи, которые облегчат "наши неизбежные финансовые затруднения" и отдельное финансовое соглашение о продлении секретности после декабря текущего года186.
von Echenbach: ... Эти вопросы были все еще находится на рассмотрении, когда 7 июня 1912 года Адмиралтейство сообщило компании “Арго", что "не дожидаясь предварительного судебного разбирательства на “Орионе”, желательно получить от вас предложение на поставку достаточного количества оборудования для более продолжительного испытания, если таковое потребуется, а также на поставку в количествах в случае испытаний, приведших к принятию Часов”. С этой целью компании Argo было предложено указать цены и сроки поставки для заказа на пять часов и отдельного заказа на пять скоростных плоттеров, а также отдельные альтернативные цены для заказов на 14 часов и 14 плоттеров, а также 96 часов и 96 плоттеров, на монопольных, а также немонопольных условиях.187 В ответе Арго Адмиралтейству от 10 июня 1912 года были указаны оценки цены и даты поставки в соответствии с запросом.188 С другой стороны, компания отказалась предложить цену только за сохранение тайны часов и плоттера, отметив, что … “наша система должна рассматриваться как единое целое и иметь коммерческое значение на рынке в целом. У нас нет желания держать это в секрете, если только не будет ощущения, что это служит какой-то национальной цели; и в этом случае мы предпочитаем, чтобы Адмиралтейство предложило рассмотреть этот вопрос, и в случае отсутствия согласия мы готовы передать этот вопрос на рассмотрение независимого арбитража двух лиц, выбранных по одному каждой стороной, который должен сотрудничать с третьим: единогласное решение двух должно быть обязательным для обеих сторон. Мы не расположены обсуждать дальнейшее сохранение секретности в течение ограниченного периода времени. Мы уже делали это в течение нескольких лет без рассмотрения и тем самым поставили под угрозу патентную защиту в зарубежных странах и не можем продолжать рисковать после 31 декабря следующего года…”189 В июне перспективы благоприятного ответа на его запрос о переносе заказа на монтаж, немедленного крупного заказа на часы и решения в пользу монополии, однако, были омрачены возмущением Адмиралтейства по поводу обвинений, выдвинутых против Дрейера Полленом. В своем письме Муру от 11 апреля 1912 года Поллен отметил, что … “его внимание было привлечено к тому факту, что коммандер Дрейер представил автоматические часы, которые в некотором смысле являются конкурентами наших. Принимая во внимание, что коммандер Дрейер был приглашен посмотреть механизм на “Ариадне” в процессе строительства и быстро изготовил имитацию прибора “Венджеанса”, после того как увидел наши первые автоматические часы и теперь изготовил имитацию, Я считаю разумным оговорить, что до тех пор, пока не будет решен вопрос о монополии, ни одному конкурирующему изобретателю не должен быть разрешен доступ к нашей машине”.190 Мур не подал никаких признаков того, что обиделся на эти замечания в последующей переписке.191 Таким образом, Поллен был ошеломлен, получив 20 июня 1912 года письмо из Адмиралтейства, в котором сообщалось, что его личное письмо от апреля было рассмотрено как официальное сообщение компании "Арго"., за что он был официально осужден.192 Мур утверждал, что затруднение возникло из-за того, что конверт, в котором содержалось письмо Поллена, не был помечен как “личное”, но есть веские основания полагать, что предполагаемое несчастье не было случайным. В первую очередь Мур был полон решимости блокировать продвижение компании "Арго". В середине мая он сменил Бриггса на посту Третьего морского лорда и контролера. Однако Мур позаботился о том, чтобы его назначение в совет лордов никоим образом не уменьшило его участия в решении вопроса о Поллене, выведя этот вопрос из-под юрисдикции своего преемника в Департаменте боеприпасов и взяв на себя прямую ответственность за этот вопрос со своей должности вышестоящего органа.193 Во-вторых, Мур считал, что отказ компании "Арго" рассматривать монополию на основе предложенного списка был несправедливым средством принуждения Адмиралтейства к принятию и продвижению всей его системе194 — что, по его мнению, могло бы оправдать коварные действия с его стороны. В-третьих, у Мура, вероятно, были веские основания опасаться, что хорошие отношения Поллена с важными членами правления, такими как Баттенберг, давний сторонник, и Черчилль, с которым Поллен общался с апреля 1912 года, приведут к решению в его пользу.195 И, наконец, поведение Мура, если и не было подозрительным, то, безусловно, было любопытным. Поллен, написав Дж. А. Спендеру несколько месяцев спустя, спросил … “Если это письмо было тем, которое, даже будучи между двумя друзьями, не должно было перейти от меня к Муру, почему Мур ответил чисто дружески и насмешливо, без малейшего комментария о характере моего письма? Почему он возобновил дальнейшую частную и насмешливую переписку со мной позже? Почему он сразу же не вынес этот вопрос на рассмотрение для официального осуждения? Зачем ждать почти четыре месяца [на самом деле два месяца], чтобы довести это до сведения тех, кто больше не был его начальством, а его коллегами? Я думаю, что причина очевидна”.196 Хотя Поллену удалось удалить свое письмо из официального досье и отозвать письмо Адмиралтейства с упреком,197 он был уверен, что Муру удалось повредить его репутации с Баттенбергом, Черчиллем и, возможно, Бриджменом.198 Как бы то ни было, за этим делом последовала череда неблагоприятных уведомлений от Адмиралтейство. 22 июня 1912 года компания "Арго" была проинформирована о том, что ее просьба либо о финансовом пересмотре заказа на монтаж, либо о немедленном снятии ограничений на секретность была отклонена на том основании, что первоначальный контракт предусматривал справедливую норму прибыли и что финансовые трудности фирмы были вызваны ее собственными действиями.199 12 августа 1912 года компания "Арго" узнала, что обещание, данное в апреле, разрешить представителям фирмы присутствовать на испытаниях часов на "Орионе", было отозвано.200 20 августа 1912 года, Директор по контрактам военно-морского флота уведомил компанию “Арго” о том, что никаких графиков ставок не потребуется, что будут заказаны только пять часов по цене, которая должна быть "значительно ниже первоначально указанной 2400 фунтов стерлингов", и что предоплата будет невозможна.201 И в тот же день Постоянный секретарь Адмиралтейства в отдельном письме сообщил компании "Арго", что монопольное соглашение, охватывающее всю систему фирмы, будет прекращено в конце года.202 Департамент контрактов военно-морского флота почти наверняка недвусмысленно возражал против дополнительных платежей за монтаж или досрочного освобождения от обязательств по секретности, и его мнение было бы важным— возможно, даже решающим фактором в вердикте Адмиралтейства, независимо от действий Мура.203 Нарушение Адмиралтейством обещания в отношении присутствия представителей компании "Арго" на борту "Ориона" во время испытаний, которое Поллен расценил как сильный признак того, что Муру удалось настроить совет против него, по личным соображениям, на самом деле, вероятно, было связано с назначением этого корабля на предстоящие испытания с директором Скотта. Отказ от устройства для построения графика скорости Argo, скорее всего, был вызван тем фактом, что оно почти в четыре раза превышало стоимость устройства для построения графика скорости Дрейера и незначительно превосходило его по производительности.204 На решение отказаться от монополии на систему Argo еще до того, как состоялись ходовые испытания часов, однако, вполне возможно, связано с проявлением личной неприязни к Поллену на борту корабля. Мур, в любом случае, сообщил Первому лорду и другим морским лордам 13 августа 1912 года, что компания "Арго" … “не обладает знаниями, которых не хватает Службе, действительно, все знания, которыми она обладает в области управления огнем, были получены благодаря исключительно привилегированному положению, в которое Адмиралтейство поставило мистера Поллена; все, чего компания "Арго" заявляет о достижении с помощью своих инструментов, может быть одинаково хорошо выполнено с помощью Инструментов Дрейера; за исключением того, что компания Argo по-прежнему выступает за “Построение истинного курса и скорости” в качестве основного, в то время как Сервис и Дрейер предпочитают системы кривых “Время и дальность” и “Время и азимут”. (Система истинного курса и скорости была опробована снова и снова и всегда терпела неудачу). Его часы могут оказаться или не оказаться лучше, чем у Дрейера, но в условиях монополии они, безусловно, будут дороже. Я не вижу никаких причин для сохранения привилегированного положения этого изобретателя, ему щедро и щедро платили за его работу в прошлом, и, по моему мнению, он был поставлен в такое же положение, как и все другие изобретатели…”205 Адвокат Мура, по словам Баттенберга, убедил своих коллег в том, что продление монопольного соглашения с компанией "Арго" было ненужным, если не нежелательным.206 К началу июля 1912 года Поллен пришел к выводу, что политическая ситуация в Адмиралтействе складывается не в его пользу, и обратился к контр-адмиралу Пирсу за помощь. Пирс был в то время, вероятно, одним из самых уважаемых высокопоставленных сотрудников артиллерийского отдела службы, служивший инспектором стрельбы по мишеням с февраля 1909 по январь 1911 года, командовал Первой боевой эскадрой Флота Метрополии с февраля 1911 по январь 1912 года, после чего ему было поручено помогать Перси Скотту в подготовке испытаний новой модели директора. Поллен сообщил Пирсу в начале июля 1912 года, что есть признаки того, что монополия не будет возобновлена, и после того, как в последующей переписке обсуждались альтернативные методы влияния на политику Адмиралтейства, они договорились, что Пирсу следует обратиться к различным членам правления и другим лицам от имени Поллена.207 В третью неделю июля адмирал, который не смог осмотреть часы в Лондоне в начале года, посетил завод компании "Арго" в Йорке, чтобы увидеть демонстрацию до того, как они были установлены в "Орионе".208 В конце июля, Пирсу были предоставлены чертежи как часов, так и новой модели прокладчика истинного курса, последняя из которых все еще находится в стадии разработки. Проведя “поучительный час” за изучением, Пирс смог сказать Ишервуду 29 июля, что он “освоил все основные детали”, добавив, что “простота и изобретательность часового механизма восхитительны"209. 25 августа Пирс сообщил Поллену, что он отправил Черчиллю меморандум после краткого разговора с ним и провел много бесед со Скоттом, находясь на борту “Тандерер” (Thunderer), испытательного корабля для директора. “Мне удалось полностью привлечь Перси Скотта на правильную сторону, - писал Пирс в своем письме, - и сейчас он также готовит статью на тему плачевного состояния нашей артиллерии, в которой, кстати, он подчеркивает наше полное отсутствие инструментов для определения и поддержания скорости., с которым он обратится к Первому лорду”. Пирс, узнав от Поллена об отказе Адмиралтейства от монополии, выразил сожаление по поводу того, что его обращение к Черчиллю оказалось безрезультатным, но он заверил Поллена, что еще не потерял надежды.210 7 Сентября, Пирс написал Баттенбергу, чтобы выразить свое мнение по вопросу сохранения секретности в недвусмысленных выражениях. “Бросить мистера Поллена сейчас”, - утверждал он … “и позволить ему передать плоды своего десятилетнего опыта (все приобретенные за наш счет) какой-нибудь иностранной державе, на мой взгляд, было бы не чем иным, как национальной катастрофой. Директор, судя по тому, что я видел здесь, несомненно, обещает предоставить нам лучшую систему стрельбы, и можно было бы добавить единственную систему, когда корабль движется. Что нам все еще требуется, так это средства нанесения этих концентрированных ударов по врагу и держать их там. Аппарат Поллена, без всякого сомнения, лучше всего рассчитан для того, чтобы дать нам это”.211 Письмо Пирса сопровождалось копией того же меморандума, который он представил Черчиллю, а также Бриджмену и Джеллико.212 Пирс начал свою статью с утверждения, что в боевой практике предыдущих трех лет “наша неспособность получить большой процент попаданий в цель следовала главным образом из-за использования указателей неправильной скорости изменения дальности”. Затем Пирс настаивал на том, что построение правильного курса имеет важное значение, что нынешние методы определения скорости представляют собой не что иное, как догадки, что “единственными инструментами... которые дают какие-либо надежды на успех... являются инструменты, разработанные мистером Полленом”, что механизм Argo, протестированный на “Натале”, был “несомненно надежным” и должен был быть разработан, и от этой монополии не следует отказываться до тех пор, пока вся система Argo не будет тщательно протестирована. Пирс предупреждал, что … “сейчас мы только учим наших офицеров и солдат стрелять по цели, движущейся со скоростью 8 узлов! с “Скоростью изменения”, ограниченной 350 ярдами в минуту. Судя по небольшому и разочаровывающему проценту попаданий, полученных в этих элементарных условиях, какие у нас шансы с нашими нынешними грубыми методами вообще нанести какие-либо удары, когда враг может двигаться на любой скорости от 15 до 30 узлов со “Скоростью” до 1600 ярдов в минуту? Это довольно жалкое признание, и все очень хорошо с неограниченным запасом боеприпасов и на умеренной дистанции, но время, когда попадание покажет, - это начало действия, когда (а) Дальность действия максимальна и, следовательно, когда темп стрельбы должен быть преднамеренным. (b) когда опасное пространство минимально. (c) когда “Скорость изменения” дальности велика и быстро меняется из-за сравнительно редких измерений. Это трудные условия, когда попадания будут иметь первостепенное значение, поскольку в значительной степени влияют на результат битвы”.213 16 сентября Поллен подробно написал Пирсу, изложив историю своих сложных отношений с Муром, которая включала полный отчет о деле с частным письмом; опровергая аргумент о том, что его знание служебных методов стрельбы ставили под угрозу национальную безопасность; и высказал свое благоприятное мнение о новом артиллерийском директоре.214 18 сентября Поллен обсудил свое дело с Баттенбергом.215 Пирс встретился с Баттенбергом 19 сентября и впоследствии сообщил Поллену, что он получил “сочувственное слушание” и был заверен, что по этому вопросу будет проведено дальнейшее расследование.216 Баттенберг сдержал свое слово и в тот же день встретился с Муром, попросив его прокомментировать письмо и меморандум Пирса от 7 сентября и письмо Поллена Пирсу от 16 сентября, которое Пирс оставил ему. В своем письме Баттенбергу от 19 сентября Мур просто отказался высказать свое мнение о письме Поллена на том основании, что это было “личное” сообщение, и ограничил свои замечания темами, поднятыми в письме Пирса и меморандуме. Мур утверждал, что выплаты компании "Арго" за монополию были равносильны шантажу, и что Дрейер предложил систему сопоставимой производительности по более низкой цене. “Это совершенно верно", - написал он, … “что, поставив г-на Поллена в положение привилегированного изобретателя, мы предоставили ему самые конфиденциальные элементы нашей системы управления огнем, и г-н Поллен постоянно заставляет нас платить ему большие суммы денег, чтобы сохранить эту информацию для нашего исключительного использования (Его способ выразить это это в форме заявления, что мы платим ему за ограничение его прибыли, ограничивая его рынок). Каждый раз, когда мы платим ему таким образом (монопольные права), он получает все больше конфиденциальных знаний, и, таким образом, его самая ценная товарная статья растет пропорционально, так что монопольные цены растут, это цепь на наших шеях, которая подделывается все более и более неустанно. Если бы не было другой системы, достигающей равных результатов с Полленом, тогда у нас не было бы выбора (или очень мало); но есть другая система; она почти идентична, это Дрейер; механические детали отличаются, но с одним исключением [скорость в отличие от построения истинного курса] принципы те же самые... г-н Поллен всегда устраивал грандиозный парад своих патриотических чувств, мешающих ему искать другие рынки сбыта, но если мы предложим принять это любезное предложение патриотизма, не заплатив ему за это, он угрожает уехать за границу и торговать Конфиденциальными знаниями, которые он приобрел по причине его особого отношения. Я полагаю, что обе системы Дрейера и Поллена дадут примерно одинаковые результаты. В настоящее время Дрейер более развит, но качество изготовления Поллена, вероятно, лучше и менее подвержено выходу из строя. Если таблица Поллена окажется лучше, чем график ставок, тогда возникает вопрос о том, насколько лучше по сравнению с ценой, но между тем все, что связано с Пыльцой, зависает из-за спроса на монопольные деньги (это можно было бы почти назвать деньгами на молчание)… Я думаю, что время давно пришло когда мы должны освободиться и позволить мистеру Поллен доказывает правдивость его утверждения о том, что у него есть ожидающий рынок в другом месте”.217 Баттенберг, похоже, не был полностью удовлетворен ответом Мура, потому что 20 сентября Поллен смог сообщить Пирсу, что кто-то в Адмиралтействе устно сообщил ему, что представители компании "Арго" будут допущен на борт "Ориона" на четыре дня предварительных экспериментов, обещание, которое было подтверждено в письменной форме 24 сентября.218 Поллен также сообщил Пирсу, что он только что был на “Орионе" и указал ее офицерам, что корабль "должен сделать что-то совершенно необычное с оборудованием, если есть хоть какая-то надежда на его спасение, и мне не нужно говорить вы, кто знает, какие люди находятся в "Орионе", что они находятся в состоянии дружеской решимости любой ценой спасти его от Вильгельмштрассе”.219
von Echenbach: ... Первая серия предварительных экспериментов проходила с 23 по 5 сентября, а вторая - с 30 сентября по 2 октября..220 В октябре Поллен, написав неизвестному корреспонденту, смог сообщить о полном успехе. “Нам дали диапазон фиксированной отметки”, - написал он, … “чье расстояние от кораблей было точно установлено. Наши часы были настроены на его пеленг и дальность, а также на наш собственный курс и скорость. Затем наш корабль "Орион" описал четырехугольную фигуру, стороны которой составляли от восьми до девяти миль, и три поворота, выполненные при ее описании, были выполнены под полным рулем и объединяли более трех полных прямых углов. И в течение этих девяти миль скорость была увеличена с крейсерской до максимально возможной в то время. Поскольку эксперимент проводился у входа в залив Бантри, его было легко завершить, направив корабль точно в ту точку, с которой он начался; и это была точка, которая в данных обстоятельствах могла быть и была точно зафиксирована навигаторами; таким образом, проверка, без придирок, границы, в пределах которых мы могли бы сделать то, что намеревались сделать. Задача состояла в том, чтобы сохранить дальность фиксированной отметки и ее линию прицеливания на протяжении всего пробега, не передавая нам никаких корректировок дальности или пеленга любого рода. В конце пробега выяснилось, что разброс по дальности стрельбы у нас была в пределах двадцати пяти ярдов, а пеленг - в пределах половины градуса. И, поскольку у нас не было дополнительных данных о цели, мы фактически доказали, что могли бы держать невидимую цель под точным непрямым огнем так же легко, как и видимую цель под прямым огнем на протяжении всего пробега”.221 В то время как Пирс переписывался с капитаном Монтегю Браунингом, инспектором стрельбы по мишеням и Джеллико по вопросу управления огнем, 222 Поллен попытался повлиять на Черчилля. В своем частном письме Первому лорду от 21 октября Поллен предположил, что возражения против продления соглашения о секретности, срок действия которого истекает, были связаны с издержками монополии, отсутствием успеха Argo в прошлом и сомнительностью успеха в будущем, а также “мыслью о том, что нет необходимости для такой полной и сложной системы, как наша, но что менее полное и дешевое решение будет адекватным”. Что касается третьего пункта, Поллен заметил, что … “сначала должны быть доступны дальность, скорость и определение курса, независимо от относительной скорости, чтобы позволить “Лайону” на максимальной скорости сражаться с другим “Львом” на максимальной скорости, если она пожелает. И далее, чтобы быть готовым к войне, “Лайон” должен иметь возможность получать данные для этого независимо от того, находится ли он на постоянном курсе или под управлением. Предлагаемые сервисные методы получения скорости и курса не могут выполнять ни то, ни другое, потому что они не предназначены для того, чтобы пытаться их выполнять… Это простой факт, что все предлагаемые сервисные решения этой [то есть проблемы управления огнем] проблемы не только отстают от моей по времени, но и уступают, во-первых, в точности, во-вторых, в быстроте необходимых операций [,] в-третьих, в том, что они предназначены для решения очень большого набора условий”. Затем Поллен утверждал, что принятие его системы иностранными военно-морскими силами вынудит Адмиралтейство в любом случае приобрести его снаряжение. “Если, таким образом, моя система верна, - писал он, - и я не думаю, что без тщательного расследования вы можете быть уверены, что это не так, пусть вас не заставят принять ее, чтобы восстановить простое равенство, когда, возможно, без больших затрат вы могли бы теперь сохранить это, по крайней мере, на несколько лет, и вместе с этим получить огромное, хотя и временное, превосходство”. Затем Полллен предупредил, что … “в тот день, когда моя система станет достоянием общественности, у вас не останется никаких секретов в вашей военно-морской артиллерии. В той мере, в какой вы приняли ограниченную и искаженную форму моей системы, у вас, очевидно, нет никакого ценного секрета. За пределами этой системы или того, что вы приняли от нее, у вас сегодня нет на борту судна ни одного прибора или процесса управления огнем, которые не поставляются на открытом рынке любому иностранцу, желающему попросить об этом”. Поллен завершил свое письмо Черчиллю предложением “принять любое финансовое соглашение, которое вы лично можете принять”, при условии, что будет назначен “небольшой беспристрастный комитет экспертов”, который будет рассматривать дело как для моей системы, так и для каждой фактической или предполагаемой замены услуг, а не только отчитываться перед вами на фактах, но рекомендовать, следует ли сохранять монополию или нет”.223 26 октября 1912 года секретарь Черчилля сообщил Поллену, что Первый лорд прочитал его письмо и “проводит дальнейшее расследование”.224 В тот же день, Директор по контрактам военно-морского флота уведомил компанию "Арго" о том, что их пересмотренный тендер от 27 сентября 1912 года на пять дополнительных часов по цене 2133 фунтов стерлингов каждый был принят.225 Обсуждения Черчилля потребовали бы более месяца, а тем временем Поллен получил большое удовлетворение и, возможно, также воодушевление от результатов испытаний по применению директора. 15 октября Пирс сообщил, что предварительные съемки с директором на корабле "Тандерер" прошли очень успешно.226 Последовали более приятные новости. 13 ноября в ходе испытаний, проведенных в плохую погоду у Берехейвена, Ирландия, "Тандерер", используя директора, совершил более чем в шесть раз больше попаданий, чем "Орион", который не был оснащен директором, при равных условиях для обоих кораблей.227 “Я понял из газет", - написал Поллен Скотту 19 ноября, … “что ваша мужественная работа последних восьми лет наконец действительно увенчалась успехом. Я уверяю вас, что это так же приятно для тех, кто наблюдал за вашими усилиями и восхищался ими, как и для вас. Что касается меня, то я особенно радуюсь по двум чисто эгоистичным причинам: во-первых, ваш успех - это сильный удар в живот толпе мудрецов, которые были такими же моими противниками, как и ваши, и я получаю нехристианское удовольствие, видя, как мои враги сбиты с толку. Во-вторых, мне кажется, что чем шире диапазон условий, в которых может происходить эффективное прицеливание и стрельба, тем больше требуется точности в средствах определения дальности и скорострельности, чтобы можно было получить наилучшие результаты от вашей системы стрельбы. Настоящая правда о крайне неумелой артиллерийской политике, которая преобладала с 1907 года, заключается в том, что ни Бэкон, ни Мур не были ни в малейшей степени артиллеристами: под этим я подразумеваю, что не было ни одной отрасли практической морской артиллерийской техники, в которой — я не скажу, что они были экспертами — в которой они были даже компетентны, чтобы понять основные моменты. Они не понимали ни научных принципов, ни сути стрельбы — области, которую вы сделали настолько особенной для себя; ни требований к управлению огнем — области, которой были ограничены мои скромные усилия. Следствием этого является то, что они сбились с пути и абсолютно ошиблись по всем пунктам, связанным с ними обоими. Мне, безусловно, доставляет самое злобное удовольствие видеть, как вы “опускаете” этих проклятых всезнаек, которые в течение многих лет пользовались полной Защитой официальной непогрешимости, чтобы скрыть идиотскую глупость своих детских ересей. Бас Бэкон, конспиролог Дрейер, Мур а-ля лантерн; в остальном - полный вперед”.228 На следующий день Поллен смог сказать Пирсу, что … “сегодня утром я видел П. Скотта, и мне было очень трудно удержать его на полу. Из того, что он мне говорит, я заключаю, что успех этого дела несомненен. Я действительно чрезвычайно рад”.229 Примерно в это же время у Поллена появились хорошие новости из другого, более непосредственно связанного квартала. 27 сентября 1912 года Поллен попросил профессора Чарльза Вернона Бойса оценить дальномер Argo, который был переработан для устранения недостатков, выявленных в ходе неофициальных служебных испытаний, новой модели без руля / прокладчика истинного курса и часов. Бойз, который был одним из ведущих физиков-практиков Англии и с которым, как следует помнить, консультировались в 1906 году по вопросу о гироскопах, принял комиссию и после тщательного изучения планов и описаний оборудования, которое включало посещение завода "Арго" в Йорке, отправил Поллену свой отчет за вторую неделю ноября.230 В своем отчете Бойс отметил, что более высокая эффективность дальномера Argo при тусклом освещении “должна не только увеличивать время, в течение которого может происходить действие, и обеспечивать большую индивидуальную точность, но также должно сделать возможным более быстрое считывание диапазонов...” Кроме того, Бойз был убежден, что механизм таблицы построения графиков “идеально приспособлен для выполнения требуемой от него работы, и, учитывая, насколько сложна и запутана проблема, она сравнительно проста”. Однако Бойз приберег свою высшую похвалу для часов, которые он описал как “столь же близкие к совершенству, как и любой механизм, который я когда-либо критически рассматривал”. … “Я следил за развитием интегрирующей машины”, - написал тогда Бойз, “в её различных формах уже более 30 лет, включая интегратор шариков, дисков и цилиндров, используемый лордом Кельвином в его гармоническом анализаторе. Я без колебаний скажу, что интегрирующий механизм, используемый в “Часах”, является самым совершенным из всего, что было сделано в этом направлении. Преимущество также состоит в том, что рабочие поверхности могут быть изготовлены из закаленной стали с точностью, превышающей 1/10 000 дюйма, с помощью хорошо известных и стандартных методов мастерской, что движения во всех случаях являются чистым качением без скольжения, и заметный износ должен быть неизвестен. Как бы ни были совершенны интеграторы как элемент конструкции “Часов”, способ их перекрестного соединения, обеспечивающий постоянное механическое решение постоянно меняющегося треугольника скорости, одинаково хорош, и концепция и исполнение “Часов” в целом, на мой взгляд, представляют наивысший показатель изобретательности в этой области”. ”Я хотел бы добавить", - заключил он, … “что удивительно, что вы пришли к такому совершенному выводу за короткий промежуток времени в шесть лет с тех пор, как вы впервые проконсультировались со мной. Проблема настолько сложна, что, должно быть, потребовалась огромная настойчивость, чтобы помнить о главном желании и убедить мистера Ишервуда найти механические решения ряда проблем большой технической сложности. Благодаря его гению, превосходному использованию ваших практических экспериментов на море и имеющемуся конструктивному мастерству у вас теперь есть совершенное целое, которое не могло быть создано без такого удачного сочетания умов и обстоятельств”.231 Поллен отправил копии отчета Бойса Черчиллю, Джеллико и Пирсу в третью неделю ноября.232 Хотя реакция Первого лорда неизвестна, Джеллико прочитал статью с “большим” интересом, 233 в то время как Пирс считал, что она “достойна восхищения и должна иметь большой вес".234 Еще лучшие новости были в запасе. 19 и 20 ноября на "Орионе" были проведены официальные испытания часов "Арго".235 20-минутный тестовый запуск с залпами полным зарядом орудий включал дальности, которые варьировались от 12 400 ярдов в начале до 8 750 ярдов в конце, "Орион" двигался со скоростью 15 узлов, в то время как цель буксировалась со скоростью 8 узлов. Неточные дальности и пеленги, которые были установлены непосредственно на часах,236 сначала привели к неправильной скорости, генерируемой часами, но к тому времени, когда орудия открыли огонь через 9 минут после начала стрельбы показатели часов были обеспечены точными данными. Крейг сообщил, что … “на 11 минуте штурвал был повернут для поворота на 67 градусов, но это изменение, конечно, никоим образом не повлияло на стрельбу, которая продолжалась на протяжении всего поворота, за это время было произведено 3 попадания. Когда корабль стабилизировался, скорость на часах, хотя и не совсем правильная, была достаточно точной, чтобы можно было без труда получать попадания непрерывно в течение оставшейся части пробега… Во время стрельбы было произведено 40 выстрелов, подсчитано, что было сделано 14 попаданий. Цель была настолько повреждена, что попадания невозможно было сосчитать. Значительное изменение курса на 11 минут не повлияло на скорость или точность стрельбы и никоим образом не усложнило работу или не снизило точность часов, которые правильно передавали дальность и сохраняли скорость во время поворота”.237
von Echenbach: ... Испытания, в которых оружие стреляло с использованием 3/4 заряды были несколько менее успешными, исключительно из-за неточности дальностей и пеленгов, полученных во время очень большого поворота, но результаты, тем не менее, были впечатляющими.238 Поллен не был проинформирован о подробных результатах официальных испытаний и, в частности, не узнал о трудностях, вызванных неточностью данных, до середины декабря, но имел основания полагать, что в целом они прошли довольно успешно. “Я услышал очень удовлетворительный отчет, - писал Пирс Поллену 28 ноября 1912 года, - о недавних огневых испытаниях "Ориона". Крейг говорит с энтузиазмом, - продолжал Пирс, - и считает, что он намного превосходит любые другие приборы для поддержания определения дальности”.239 Тем временем стол Дрейера, в который были встроены часы, разработанные в 1911 году, был опробован в 1912 году на боевом корабле “Монарх”, который был частью Второй эскадры Флота Метрополии под командованием Джеллико, который, несомненно, с интересом наблюдал за происходящим.240 Эксперименты 1912 года с таблицей Дрейера, однако, по-видимому, они не были обширными и не предполагали ни использования в сочетании со стрельбой из оружия, ни строгих испытаний инструментальной точности.241 Поллен знал, что инструмент Дрейера существовал, и его предположения Пирсу в ноябре 1912 года относительно его характера были по существу точными. Но из-за отсутствия точных данных, он не смог сделать больше, чем дать общую критику построения графика скорости и комбинации часов Дюмареска-Виккерса.242 Дрейер, с другой стороны, смог ответить в конце 1912 года машинописным техническим меморандумом, в котором содержались подробные технические сравнения его собственного оборудования и часов "Арго", которые для технически незнакомых с прибором офицеров могли бы иметь значительное влияние. “Часы Argo как часть хитроумного механизма, несомненно, очень привлекательны, - начал Дрейер, - но это не практичный инструмент”. Далее он раскритиковал устройство Argo за отсутствие альтернативного ручного привода, dumaresq, который давал “Вид с высоты птичьего полета” [то есть схематическое изображение] взаимосвязи стреляющего корабля и цели, связь между с помощью гирокомпаса, который автоматически корректировал бы изменения в стреляющем корабле курс и система настройки часов на “Средний диапазон дальномера на данный момент” путем проверки [то есть система обратной связи, описанная ранее], все это, как он указал, было включено в его таблицу для стрельб “Монарха”. Дрейер также утверждал, что его прибор способен поддерживать скорость, даже когда цель была скрыта, просто установив постоянную скорость пеленга на часах пеленга, сгенерированные подшипники которых затем могут быть установлены на dumaresq.243 В исторический набор замечаний, которые, возможно, сопровождали технический меморандум, Дрейер охарактеризовал инструменты Поллена как плагиат работы Уоткинса, а его собственные ручные методы 1908 года как успешные.244 Технический меморандум Дрейера вводил в заблуждение с ряда точек зрения. Во-первых, его метод использования сгенерированных подшипников из тактового набора подшипников с постоянной частотой вращения для установки dumaresq не даст полезных результатов, если скорость вращения быстро меняется, что означало, что его таблица не будет работать точно, как он утверждал, если скорость вращения быстро меняется и наблюдение за подшипниками было невозможно, потому что цель была скрыта. Во-вторых, хотя особенности его инструмента, которые он правильно объяснил, обладали рядом преимуществ, этого было недостаточно, чтобы компенсировать серьезные ограничения, присущие его подходу, которые уже были описаны. В-третьих, сравнение Дрейером своей полной системы только с одним компонентом системы Поллена было несправедливым. И что касается исторических замечаний Дрейера, то из того, что было рассказано в предыдущих главах, должно быть ясно, что его обвинения и претензии были надуманными. Технические и исторические наблюдения Дрейера, тем не менее, по-видимому, повлияли на решение Адмиралтейства в его пользу, хотя даже его сторонники признали, что он преувеличил свои аргументы в отношении часов Арго. 6 декабря 1912 года полковнику Стивену Хангерфорду Поллену, брату Артура Хангерфорда Поллена и отставному армейскому офицеру, было предоставлено интервью с Черчиллем и Муром. В своих записях о встрече Стивен Поллен вспоминала, что: (a) Я понял адмирала Мура, сказавшего, что, по его мнению, часы Argo механически превосходят Служебные часы, но их превосходства недостаточно, чтобы оправдать большую цену, заплаченную за них или за монополию. (б) Адмирал Мур также заявил, что “цена, запрошенная за монополию, была чрезмерной”. (c) Первый лорд Адмиралтейства сказал мне, что, руководствуясь своими техническими советниками, он готов сказать, что у него нет возражений против того, чтобы мы продавали Часы на открытом рынке после 1 января. Черчилль в это время отказался принять предложения, которые Артур Хангерфорд Поллен выдвинул в своем письме от 21 октября, а именно, чтобы решение о цене было оставлено в его руках при условии формирования беспристрастного комитета экспертов для рассмотрения вопроса во всей его полноте, но был впечатлен Стивеном Полленом. Аргумент о том, что “на самом деле речь идет не о том, были ли у нашего военно-морского флота Часы, немного уступающие только "Арго", а о том, что у иностранных держав сейчас нет подобных часов, был бы такой, который, по общему признанию, превосходил бы тот, что используется британским флотом.” Таким образом, Черчилль попросил Поллена “указать цену на большое количество Часов, цена должна быть рассчитана исходя из того, что Адмиралтейство должно быть нашим единственным заказчиком”245. В начале декабря Бриджмен подал в отставку по просьбе Черчилля и был заменен Баттенбергом, который был Вторым морским лордом. Прежнюю должность Баттенберга в совете директоров занял Джеллико. Однако для Поллена эти назначения его давних друзей и покровителей оказались большим разочарованием. Еще в октябре 1912 года Баттенберг дал понять Поллену, что намерен придерживаться решения правления о прекращении действия монопольного соглашения.246 17 декабря Баттенберг сказал Поллену — возможно, по телефону — что производительность часов Argo и механизма Дрейера эквивалентна. В своем письменном ответе в тот день Поллен утверждал, что системы Argo и Dreyer “совершенно разные по цели и имеют совершенно разные практические результаты”, и жаловался, что это неясно, потому что официальные испытания его часов были скомпрометированы установкой часов с неточными данными, которые ему не были известны до тех пор, пока 11 декабря он не получил сообщение из частного источника [о котором см. Ниже]. После ходатайства о дополнительных испытаниях Поллен утверждал, что … “мои часы не были честно испытаны против своего конкурента. Моё изобретение отвергнуто неопробованным и неисследованным. Правлению снова говорят, что дешевая имитация так же хороша, как и дорогостоящий оригинал, и еще раз выносится решение против меня, без того, чтобы мне разрешили отстаивать свое собственное дело или чтобы представить доказательства или моих свидетелей, или зная что-либо о деле, я должен ответить”. Его письмо сопровождалось копией письма, которое было его источником информации об испытаниях на “Орионе”, меморандумом, в котором сравнивались системы Argo и Dreyer, и меморандумом, в котором обсуждалась разница между определением скорости и сохранением скорости. Поллен закончил просьбой о личном собеседовании.247 Письмо информатора Поллена, военно-морского офицера, которому двое участников рассказали об испытаниях "Ориона" из первых рук, было показательным. “Мы все согласны”, - написал корреспондент Поллена, что у вас с Дрейером совершенно разные цели, но доказать это будет трудно, если вы не сможете провести справедливую проверку ваших Часов как Часов по сравнению с соответствующей частью его системы. Все присутствующие здесь очень твердо придерживаются мнения, что недавние судебные процессы были несправедливы по отношению к вам. Механизм Дрейера не подвергался тем же испытаниям, что и ваш, и ваши часы постоянно испытывались, как если бы это была полноценная система управления огнем, то есть “Орион” должен был получать данные для их ввода, а также сохранять их правильными, когда они их получили. Им не всегда удавалось получить правильные диапазоны, и некоторые прогоны, по-видимому, были довольно плохими, и они были засчитаны вам, как если бы это была ошибка в ваших часах, которая дает плохие результаты, когда на них вводятся неправильные данные”.248 Баттенберг позвонил на следующий день, чтобы ответить на письмо Поллена и приложения. Затем он утверждал, что “вопрос был тщательно проработан”; что решение Адмиралтейства “было принято в свете всех фактов”; что испытания часов Argo, которые проводились под руководством Джеллико, убедили как Джеллико, так и правление в том, что “механизм Дрейера предназначен для практического цели и действует так же хорошо и точно”, как часы Арго; что, хотя “было признано”, что часы Argo “были более точными и могли использоваться в более сложных условиях, чем часы Дрейера”, что “никто не хотел систему управления огнем, которую можно было использовать при изменении дальности стрельбы на 2000 ярдов в минуту, к чему не было практической возможностью; и что часы Дрейера были достаточно точными для всех условий, которые могли возникнуть во время войны”249. В беседе в Адмиралтействе между братьями Поллен и Муром, которая состоялась 11 декабря 1912 года, компания "Арго" в ответ на запрос Черчилля от 6 декабря указала цену в £1600 за часы при заказе на 150 единиц с условием предоплаты в размере 50 000 фунтов стерлингов.250 Часы Дрейера-Эльфинстоуна, однако, стоил около 500 251 фунта стерлингов, и Баттенберг, таким образом, сообщил Поллену, что “нет возможности прийти к соглашению” по крупному заказу часов, потому что стоимость прибора Argo “была настолько выше, чем стоимость часов Дрейера”, что Адмиралтейство пришло к выводу, что они не могут сделать предложение, которое было бы приемлемым для компании "Арго".252 Устное уведомление Баттенберга о решении Адмиралтейства не размещать крупный заказ на часы "Арго" было подтверждено официальным письмом, которое было написано на следующий день.253 30 декабря, Адмиралтейство сообщило компании "Арго", что оно приобретет часы "Арго", установленные на "Орионе", в дополнение к пяти часам, заказанным для класса "Кинг Георг V", в соответствии с условиями, которые были указаны в ноябре.254 31 декабря 1912 года особые отношения между Адмиралтейством и компанией "Арго", которые в течение семи лет держал свои изобретения подальше от открытого рынка.
von Echenbach: (d) ПОСЛЕДНЯЯ КАМПАНИЯ И ПОСЛЕДСТВИЯ [1913-1914] Получив информацию о том, что монополия не будет продлена, компания "Арго" 22 августа 1912 года обратилась в Адмиралтейство с просьбой принять меры, необходимые для того, чтобы фирма могла немедленно подать заявку на иностранные патенты в новом году.255 Адмиралтейство удовлетворило эту просьбу 26 сентября 1912 года.256 Затем Адмиралтейство 21 ноября согласилось продлить секретность по техническим причинам до 31 января 1913 года, а позже этот срок был продлен до 31 марта.257 В ноябре и декабре, представители компании "Арго" и Адмиралтейства встретились и переписывались, чтобы обсудить вопрос о том, нарушал ли плоттер скорости "Арго" служебные секретные патенты, но проблема осталась нерешенной.258 6 декабря Черчилль и Мур заверили Стивена Поллена, что Адмиралтейство не будет возражать против продажи этого устройства за границу, как и Часов Арго.259 Но 17 января капитан Ф.К.Тюдор, директор военно-морского вооружения, сообщил Поллену, что Адмиралтейство рассматривает вопрос о запрете продажи часов Argo за рубежом на том основании, что они содержат функции, которые могут раскрыть служебные секреты. Поллен немедленно побеседовал с Муром, который затем сказал ему, что ему ничего не известно о каких-либо подобных обсуждениях, после чего 18 января Поллен написал директору по контрактам военно-морского флота для разъяснения этого вопроса.260 Поллен не получал ответа на свой запрос в течение месяца, а тем временем его усилия добиться пересмотра своей системы Адмиралтейством привели к серьезному росту дурных предчувствий. Поллен сообщил своим друзьям по службе, что Адмиралтейство отказалось от монополии и что его система скоро будет размещена на открытом рынке. Значительное число офицеров, в том числе не менее одиннадцати адмиралов, 261 ответили письмами или лично. 20 января 1913 года выдержки из нескольких из этих писем, авторы которых не были установлены, были отправлены Стивеном Полленом Черчиллю вместе с сопроводительным письмом, в котором он просил дать интервью его брату. 21 января Артур Поллен обнаружил, что в одном из его отрывков содержались замечания, критикующие как Джеллико, так и Мура по именам, которые были непреднамеренно включены. Таким образом, в тот день он попросил секретаря Черчилля изъять первый набор выдержек и заменить его заменой, которая, как он заявил, будет отправлена, как только она будет сделана.262 Похоже, что копии первоначального набора выдержек, которые были отправлены Черчиллю, отсутствуют, но существуют три других сборника, которые содержат отрывки, в которых упоминаются офицеры по имени и которые, возможно, были частью оригинального набора.263 В одном из них неизвестный офицер написал, что “Дрейер и Джеллико были вместе и эффективно блокировали что-либо похожее на ясное мышление по этому вопросу”. 264 первоначальный набор выдержек, вероятно, также содержал те разделы писем, которые были включены в пересмотренный набор выдержек, в которых, хотя и не упоминались имена, недвусмысленно осуждалось Адмиралтейство. Один офицер, например, написал, что ему “абсолютно противно поведение Правления по всему вопросу”. Другой написал, что он был “глубоко опечален и разочарован, услышав, что Адмиралтейство отказывается от исключительных прав”, что он не мог “представить, на каком основании было принято решение”, и что “на Службе нет ничего подобного часам Арго”. А третий воскликнул, что “эта новость не только вызвала у меня отвращение, но также заставил меня задуматься, кто несет ответственность за то, что, по моему скромному мнению, является вопиющей глупостью”265. Эта попытка Полленса повлиять на Черчилля провалилась. 22 января 1913 года Джеймс Мастертон-Смит, личный секретарь Первого лорда, заявил в ответ, что Черчилль “желает, чтобы я заметил, что шаг, который вы, по-видимому, предприняли для получения от ряда офицеров на кораблях, мнений, отражающих решения Адмиралтейства, является неправильным…” Кроме того, он отметил, что оскорбительная выдержка была “крайне неподобающей и оскорбительной по своему характеру” и что она была показана двум задействованным офицерам. И, наконец, Мастертон-Смит написал слова о том, что Первый лорд не смог вновь поднять вопрос о монополии или часах.266 23 января Поллен написал извинения Муру, который 25 января ответил письмом, в котором довольно подробно выразил свое возмущение.267 Джеллико принял предложение Поллена, который сожалеет в письме, которое также было написано 23 января, с пониманием, хотя он завершил свою короткую записку предупреждением о том, что “ваша переписка с офицерами на плаву привела и обязательно должна была привести, к некоторым младшим офицерам, выражающим взгляды, которые, мягко говоря, не отвечают интересам дисциплины”268. Поллен в своем письме с извинениями Джеллико признал, что он “допустил серьезную ошибку в тактике, так сильно настаивая на монополии и пытался оказывать влияние на вас и ваших коллег”269 и 4 февраля сообщил совету директоров компании “Арго”, что "самый мудрый курс - признать, что монополия определенно отменена, и что попытка каких-либо дальнейших действий со стороны Компании приведет только к раздражению Адмиралтейства, что может нанести ущерб нашим коммерческим интересам"270. В тот самый день, когда он выступил с заявлением перед советом директоров компании "Арго", Поллен проинформировал Э.Г. Претимена, бывшего консервативного финансового секретаря Адмиралтейства, о своем положении дел и обратился за помощью. В своем письме от 4 февраля, которое сопровождалось рядом выдержек, Поллен предположил, что “я не думаю, что было бы полезно, чтобы один член парламента участвовал в этом вопросе, но если это стоит того, чтобы что-то предпринять, стоит поставить вопрос об этом на первый план, и обратиться к премьер-министру в частном порядке, прежде чем поднимать этот вопрос в Палате представителей”271. В своем ответе от 5 февраля Претимен заметил, что “вопрос о том, какая система будет окончательно принята, представляется мне совершенно отдельным от вопроса о сохранении монополии и секретности обеих систем, и этот последний - единственный вопрос, который может быть эффективно поднят в парламенте, поскольку другой должен быть исключительно на усмотрение экспертов”. Претимен добавил, что он планировал проконсультироваться с Джеллико, которого он знал и высоко ценил, прежде чем довести вопрос об Арго до сведения консервативного руководства.272 13 февраля Претимен, наведя справки, сообщил Поллену, что ему сказали, что “A.C. зависит от других секретных патентов, которые являются собственностью правительства и которая не может быть передана где-либо еще”. Таким образом, он пришел к выводу, что Адмиралтейство “вполне осознает необходимость сохранения тайны, и ответственность должна лежать на них”273. 20 января 1913 года Блэк, директор по контрактам с военно-морским флотом, предположил, что “было бы целесообразно выплатить мистеру Поллену и компании "Арго" определенную сумму за оказанные услуги”. Однако против этого предложения решительно выступил капитан Тюдор, директор военно-морского вооружения. Следует напомнить, что ответственность за вопросы, связанные с компанией "Арго", была взята на себя Контролером весной 1912 года. Тюдор, однако, похоже, продемонстрировал враждебность к компании Argo, которая была, по крайней мере, такой же сильной, как у Мура — в конце концов, именно Тюдор, а не Мур, похоже, зародил идею попытаться запретить публикацию некоторых патентов, относящихся к часам Арго — и, возможно, по этой причине к январю 1913 года им было поручено вести это дело. 18 февраля, в ответ на предложение Блэка, Тюдор утверждал, что компания “Арго” уже получила полное вознаграждение, в значительной степени выиграла от помощи военно-морских офицеров, что "нецелесообразно" платить компании "Арго" сумму, достаточную, чтобы соблазнить их отказаться от своего плана предлагать свои изобретения иностранным правительствам; и что отмена решения, принятого в 1912 году, не продолжать платить за секретность и монополию этих патентов, станет сигналом для г-на Поллена требовать постоянно более высокой цены за эту секретность и монополию как он уже делал в двух предыдущих случаях, в 1906 и 1909 годах”. Тюдор также утверждал, что “система Пыльцы в то время не имела первостепенного значения для военно-морского флота ввиду наличия альтернативного оборудования”274. Взгляды Тюдора были актуальны, и его схема воспрепятствования зарубежной продаже часов Argo была официально принята. 21 февраля 1913 года Адмиралтейство проинформировало компанию "Арго" о том, что циферблаты, которые использовались для установки дальности и пеленгов на ее часах, будут указывать иностранному покупателю прибора, что система обслуживания основана на построении графика курса, что механизм, управляемый циферблатами, который переводил настройки в оценки скорости. целевой курс и скорость раскрыли “тот же служебный секрет”, что, следовательно, никакие часы, включающие эти функции, не могли быть проданы иностранным военно-морским силам, и что любое нарушение этого условия “будет представлять собой нарушение Закона о государственной тайне”275. Поллен проконсультировался со своим патентным поверенным Расселом Кларком276, чьи рекомендации были переданы Адмиралтейству через Coward, & Hawksley, Sons & Chance, фирму, которая представляла компанию Argo. 15 марта 1913 года они заявили Адмиралтейству, что “нашим клиентам сообщается, что Адмиралтейство обязано переназначить патенты и что единственной альтернативой публикации является сохранение их в тайне по соглашению”, что “при отсутствии такого соглашения наши клиенты сразу же подадут заявку на получение иностранных патентов", и что “судебное преследование в соответствии с Актом парламента” не имело “никакого возможного применения в их случае”.277 Тем временем Поллен открыл еще один политический фронт в феврале частной публикацией длинного эссе, озаглавленного "Оружие в бою". Как и в предыдущих публикациях, Поллен объяснил общую природу своих инструментов, историю их развития, а также технические и, следовательно, тактические ограничения существующей системы обслуживания артиллерии. Теперь, когда его усовершенствованная система почти завершена, Поллен может утверждать, что использование его устройства управления огнем позволит морской артиллерии “держать противника под практически непрерывным огнем, пока цель находится в зоне, в которой орудию можно доверять стрелять с точки зрения прицела, независимо от относительные скорости, установленные принятыми курсами и скоростями, и не подверженные произвольным или непроизвольным изменениям собственного курса”. Такая способность означала бы, что военный корабль был бы “свободен в гонке и свободен в повороте, и способен наносить удары, делая то или другое”, чего раньше не было. Это, по его мнению, сделало “полную революцию во всех предвзятых представлениях о военно-морской тактике” несомненной.278 Значительная сила творчества Поллена в прошлом снискала ему широкую поддержку, которая повлияла на действия Адмиралтейства. Признание того, что это было так, по-видимому, побудило Адмиралтейство подготовить длинный комментарий из трех частей по делу Поллена для ограниченного распространения. Часть первая, техническая история и техническое сравнение, была написана Дрейером и коммандером К.В. Усборн из Департамента боеприпасов. Вторая часть, отчет о патентных аспектах дела, была написана Джеймсом Суинберном, патентным поверенным, нанятым Адмиралтейством. Часть третья, разъяснение общих основ политики Адмиралтейства и исторический отчет о деловых обсуждениях и сделках, вероятно, была написана директором по контрактам военно-морского флота или членом его штаба. Техническая история и сравнение были самыми длинными из трех статей, составив более 60 страниц текста, подкрепленного множеством рисунков и диаграмм. Как и в историческом меморандуме Дрейера конца 1912 года, система построения графиков Поллена была отвергнута как простой плагиат системы Уоткинса. В отчете об испытаниях 1910 года, в котором, как следует напомнить, система Argo в Натале была опробована против методов построения графиков с ручным курсом и виртуальным курсом, читателю сообщили, что “ни одна из трех систем не может быть признана удовлетворительной, но "Виртуальная" система на ‘Африке” была лучшей из трех", 279 заявление, категорически противоречащее выводам комитета Колвилла, который отвечал за испытания.280 И несмотря на то, что Колвилл и его коллеги отказались от ручных методов, протестированных в недвусмысленных выражениях, и настоятельно призвал Адмиралтейство приобрести дополнительные комплекты приборов Argo для дальнейшего тестирования и разработки, Дрейер и Усборн в своих выводах отметили, что Комитет, проводивший испытания “Натала”, начал свой отчет Адмиралтейству следующим образом: — Если для того, чтобы поразить врага, необходимо сначала нанести его след на карту, автоматический метод выполнения этого, как предусмотрено в “Натале”, намного проще превосходит любой ручной метод. Они не могли рекомендовать, чтобы такой трек был необходим. Назвав имена членов комитета Колвилла, авторы утверждали, что “нет сомнений в том, что эти офицеры тщательно и чисто с военной точки зрения рассмотрели этот вопрос, и если бы они увидели какую-либо реальную выгоду, которую можно получить от такого пути, они бы рекомендовали его Адмиралтейству”281. Раздел, в котором перечислялись и обсуждались “предположения относительно условий, при которых будут проводиться действия”, был, если не намеренно вводящим в заблуждение, практически саморазрушительным в аргументации. Дрейер и Усборн утверждали, что адмирал может попытаться открыть огонь “в сложных условиях в надежде, что противник не сможет с ними справиться”, после чего они отметили, что адмирал “может вступать в бой на большой дистанции или с высокой скоростью изменения дальности, чтобы повернуть его артиллерия на самом высоком уровне”. Однако два офицера ранее заявляли, что “адмирал всегда будет полностью осведомлен о возможностях и ограничениях действия орудий и средств управления огнем и механизмов своего флота, он будет соответствующим образом направлять свою тактику, стремясь таким образом контролировать тактическую ситуацию, чтобы задача орудий всегда была такой, с которой они полностью равны”. После предупреждения о том, что изменения курса серьезно влияют на точность и быстроту стрельбы и, следовательно, к ним не следует прибегать, авторы признали, что как изменения курса, так и скорости после открытия огня будут неизбежны.282 После подробного описания, системы Dreyer и Argo были оценены в соответствии со списком “требований к идеальной системе управления огнем". Система Argo критиковалась главным образом из-за отсутствия метода определения среднего значения нескольких нанесенных на график диапазонов (другими словами, “среднего диапазона дальномера на данный момент”) для прямой настройки или коррекции часов; использование построения истинного курса, которое было отклонено на основе результатов из-за неточных пробегов, проведенных на “Натале” летом 1910 года; и отсутствие альтернативного ручного привода для часов. С другой стороны, в описании таблицы Дрейера, написанном Дрейером, неудивительно, что не упоминался ни один из дефектов, которые обсуждались ранее, и критика Усборна утверждала, что считалось, что инструмент воплотил в себе все особенности “идеальной системы управления огнем”. В резюме отчета два автора пришли к выводу, что таблица Дрейера во всех отношениях является практическим инструментом, разработанным для удовлетворения реальных требований военно-морских действий, насколько мы можем их предвидеть, и никто, кроме морского офицера, работающего с большим личным опытом управления огнем, не мог бы это сделать. Аналогичным образом, система A.C. является воплощением, возможно, наиболее совершенным воплощением системы, задуманной гражданским лицом. Система привлекательна и может иметь реальные преимущества, но она не основана на полном понимании реальных условий действия и не может сравниться по ценности с Дрейером.283
von Echenbach: ... Джеймс Суинберн в своем девятистраничном отчете о патентных аспектах дела Поллена заявил, что он “ни в чем не отличался” от того, что, по-видимому, было историческим повествованием, подготовленным Дрейером и Усборном284, но позже предупредил, что он “ничего не знал об истории, за исключением того, что вытекает из патентных спецификаций”. Суинберн сообщил, что патенты, защищающие системы Дрейера и Арго, не противоречат друг другу, а также отметил, что способность часов Дрейера графически указывать диапазоны рядом с графиком диапазона была ценной особенностью, которой не обладали часы Арго. Но не могло быть никаких сомнений в том, что он отдавал предпочтение инструменту "Арго". “Устройство Поллена как машины, - заметил он, - гораздо более полное, чем у Дрейера, и при наличии точных данных оно сделает гораздо больше”. С добавлением определенных функций таблицы Дрейера, таких как генерация графика диапазона по часам, Суинберн утверждал, что часы Argo “будут, насколько я понимаю, действительно впереди существующей системы, хотя это стоит за тем, что оно взято таким, как оно есть.” Не было никаких сомнений в том, что “разрешить продажу часов ”Поллен" другим державам означало бы предоставить им все знания, воплощенные в "Дрейере""285. Отчет Отдела контрактов о деловых отношениях Адмиралтейства с Полленом и компанией "Арго", объемом более тридцати страниц, изображал Поллена как изобретателя, с которым Адмиралтейство щедро обошлось, который взамен добивался неоправданно высокой прибыли на своих переговорах и чьи угрозы продать свою систему за границу были равносильны шантажу. Решение отказаться от монополии было обосновано тем, что система Поллена не имеет первостепенного значения для военно-морского флота ввиду наличия аппарата альтернативной системы, что любые функции системы Поллена, которые могут быть сочтены желательными для установки, теперь могут быть получены на обычных коммерческих условиях…, что секретность и монополия в таком аппарате не могут быть сохраняется в течение любого очень долгого времени…, что если бы секретность сохранялась, компания Argo получала бы все больше и больше информации об условиях обслуживания и т. д. и, таким образом, могла бы получать все больше и больше ценной информации, когда в конечном итоге наступил неизбежный момент освобождения от секретности…, что Корректор цели или система Поллена рассматривались как в целом, по мнению технических экспертов, ни одно иностранное государство, принимающее его, не принесет большой пользы из-за определенных врожденных дефектов системы…, [и] что испытания будут необходимым следствием, если какая-либо иностранная нация положительно оценит систему, и что они должны после таких испытаний решить включить часть системы Поллена в свои собственные системы, как Военно-морской флот сделал это в 1910 году, можно с уверенностью ожидать, что к тому времени, когда их решение вступит в силу, британский военно-морской флот приблизится гораздо ближе к совершенству в отношении такой части, и ему нечего будет бояться такого курса.286 Часть исторического раздела отчета Дрейера-Усборна, который был закончен к концу февраля или началу марта, и отчет Отдела контрактов, который был напечатан в марте, вероятно, оказал большое влияние на Черчилля. В феврале Первый лорд — в ответ на заявления Джона Уолтера, владельца "Таймс" и крупного акционера компании "Арго", который настаивал на том, чтобы в национальных интересах были приняты меры по предотвращению публичного раскрытия патентов "Арго", — по-видимому, согласился сделать предложение о монополии.287 Однако 24 марта Черчилль написал в ответ на последующее сообщение Уолтеру, что “вы можете полностью выбросить из головы мысль о том, что рассматриваемый вопрос сопряжен с риском национальной катастрофы, как вы, по-видимому, представляете”288. В марте и апреле, Усборн подготовил раздел Технической истории и технического сравнения, посвященный системе Argo, при содействии Поллена, который в апреле смог сообщить, что прототип его новой таблицы построения истинного курса был завершен.289 В мае полный отчет Дрейера-Усборна был напечатан для ограниченного распространения, что было как раз перед тем, как Черчилль столкнулся с запросами в прессе и в парламенте по вопросу управления огнем. Но хотя отчет Суинберна, содержание которого вызвало серьезные сомнения в мудрости политики Адмиралтейства, был завершен в начале марта, он был опубликован только в августе, то есть только после того, как шумиха в прессе и в парламенте утихла, и переговоры между Адмиралтейством и компанией "Арго" были завершены окончательным провалом.290 Адмиралтейство не отвечало на письмо законных представителей компании "Арго" от 15 марта до 30 апреля, когда они решительно возражали против обвинения в том, что права изобретателя и его фирмы были проигнорированы, и повторили и подробно объяснили свою позицию.291 В то время как юристы Адмиралтейства и компании "Арго" вели дальнейшую юридическую переписку, 292 Поллен предпринял ряд шагов, которые, как он надеялся, заложат основу для мирного урегулирования. В мае он нанял Роберта Баннатайна Финли, выдающегося юриста, занимавшего пост генерального прокурора, чтобы высказать свое мнение по вопросу о праве компании Argo публиковать свои полные патенты в надежде, что такое авторитетное мнение, которое, как заверили его адвокаты Поллена, должно благоприятствовать компании Argo, будет иметь некоторый вес в Адмиралтействе.293 10 Июня, совет директоров компании "Арго" решил удовлетворить Адмиралтейство в той степени, в какой иностранный патент на часы был составлен таким образом, чтобы не указывать циферблаты, но допускал их добавление позднее в ожидании завершения заключения Финлея294, хотя об этом не было сообщено Адмиралтейству до тех пор, пока 30 июня на встрече, о которой подробнее написано ниже. 2 июня Стивен Поллен вновь обратился с просьбой о встрече с Черчиллем, и когда в этом было отказано, 13 июня попросил передать вопрос о циферблатах и механизме часов на рассмотрение независимого юридического органа, просьба, которая также была отклонена.295 Отказ Черчилля в сделка с Полленом, возможно, имела какое-то отношение к возмущению тем фактом, что к середине июня Часы Арго стали предметом публичных споров. Еще в мае Джон Уолтер предвидел, что вопрос об отказе от секретности станет предметом обсуждения в прессе, в котором “возможно, потребуется, чтобы ”Таймс" приняла участие", и ушел со своего поста в совете директоров компании "Арго" и распорядился своими акциями, чтобы избежать обвинений в конфликте интересов.296 И в середине июня 1913 года Поллен сообщил редакторам ведущих газет, что Адмиралтейство отказалось от секретности и что эмбарго на публикацию ссылок на его систему, которое он просил их соблюдать в национальных интересах весной 1910 года закончилось.297 Факт, что это было так, фактически подтверждалось публикацией отчета о системе "Арго" в статье о артиллерии коммандера К.Н. Робинсона в выпуске "Военно-морского ежегодника" за 1913 год, который появился в конце мая или начале июня. После изложения истории и общего описания системы Поллена Робинсон отметил, что изобретатель, “по-видимому, преуспел в совершенствовании инструментов неисчислимой ценности для определения и поддержания скорости измерений и стрельбы на большом расстоянии”298. 19 июня 1913 года Западная ежедневная газета Mercury опубликовала благоприятный отчет о развитии системы Пыльцы, основанной на статья в Военно-морском ежегоднике. В этой статье, однако, ошибочно сообщалось, что Адмиралтейство приняло систему Argo, которая, по мнению автора, иллюстрировала “готовность военно—морских властей иметь дело с частными изобретателями, когда у них действительно есть что предложить, заслуживающее одобрения, тем самым опровергая традиционное убеждение, что Уайтхолл безнадежно неприступен в этом отношении”299. Газетные сообщения о больших успехах "Ориона" в боевой практике представляли совершенно иной взгляд на отношения между компанией "Арго" и Адмиралтейством. В середине июня превосходство стрельбы “Ориона” в боевой практике было таким, что побудило Перси Скотта воскликнуть, когда ему сообщили о результатах, что это была "либо ложь, либо чудо"300. О связи между часами "Арго" и успехом "Ориона" впервые сообщалось в статье в "Таймс" от 21 июня. "Орион“, как утверждала ”Таймс“, "побил все "рекорды"" и что "если стрельба по другим кораблям не является исключительной, ее производительность не может быть затменена”. Затем в документе отмечалось, что эти результаты, а также результаты, полученные в ходе экспериментальных стрельб в ноябре прошлого года в гораздо более сложных условиях, были получены с помощью часов Argo. 23 июня “Дейли Кроникл” сообщила, что Адмиралтейство отклонило систему Поллена, но на следующий день отметило, что Поллен проинформировал газету о том, что переговоры все еще продолжаются, так что "объявление о том, что иностранные патенты уже изъяты и, следовательно, секретность уже утрачена, преждевременно"301. 27 июня "Таймс" предоставила дополнительную информацию о боевой практике "Ориона", отметив, что “ему приписывают от 40 до 45 процентов. из [попаданий] выпущенных снарядов” и что “его количество попаданий составило бы 50 процентов и выше, но из-за некоторых ошибок отклонения, которые вкрались”. Корреспондент “Таймс” затем заявил, что “Орион" на данный момент является единственным кораблем, оснащенным часами Поллена", и что "здесь, похоже, широко распространено мнение, что, как только эти приборы будут использоваться более широко, условия боевой практики должны быть более требовательным, чтобы точно определить, какое расширение возможностей стрельбы открывает система Поллена". 28 июня газета "Дейли Кроникл" сообщила, что Роберт Харкорт, депутат-либерал, намеревался попросить Первого лорда предоставить Палате общин ответы на следующие вопросы: … “Независимо от того, была ли автоматическая система управления огнем, изобретенная мистером Полленом, полностью или частично использована “Орионом” на его недавней боевой практике. Объясняются ли хорошие результаты стрельбы, полученные этим кораблем, использованием этой системы. Независимо от того, предполагается ли использовать систему Поллена или любую другую систему управления огнем в британском военно-морском флоте. Сотрудничало ли Адмиралтейство с мистером Полленом в разработке его системы; и предлагается ли предпринять какие-либо шаги для предотвращения его приобретения другими нациями”.302 Вопросы Харкорта были официально адресованы Черчиллю в парламенте 30 июня. ”Я проинформирован", - заявил в ответ Первый лорд, “что некоторые части аппарата мистера Поллена использовались, но они не использовались в соответствии с системой Поллена. Хорошая стрельба не была связана ни с аппаратом Поллена, ни с каким-либо использованием системы Поллена. Он предназначен не для того, чтобы использовать систему Поллена, а для того, чтобы полагаться на более удовлетворительную систему, разработанную сервисными экспертами. Отвечая на последнюю часть вопроса, - Адмиралтейство оказало мистеру Поллену значительную помощь в надежде получить ценную систему управления огнем на флоте. Результаты, полученные с помощью его системы, и принципы, лежащие в ее основе, таковы, что не предлагается предпринимать никаких шагов, чтобы помешать ему публично использовать все её основные функции. Это он может сделать, не разглашая служебную тайну, связанную с системой обслуживания, и ему, конечно, будет запрещено разглашать служебную тайну, о которой ему стало известно из-за его связи с Адмиралтейством, или из-за любого нарушения Закона о государственной тайне, который, я полностью уверен, будет соблюдаться”. В заключение Черчилль заметил, что обсуждение вопросов управления огнем в газетах “не могло привести к какому-либо вразумительному выводу или сопровождаться какой-либо общественной пользой” и что в том, что касается технических аспектов рассматриваемого конкретного случая, он “руководствовался представлениями моего коллегам по флоту и советам экспертов, на которых Адмиралтейство должно полагаться”.303 Утверждение Черчилля о том, что часы "Арго" использовались не в соответствии с системой Поллена, предположительно основывалось на том факте, что они были установлены с использованием данных с графического устройства Argo, “системы”, которая, как утверждал Дрейер, была создана им.304 Ответ Поллена на замечания Первого лорда был ограничен кратким заявлением, опубликованным в "Таймс" 1 июля, в котором отмечалось, что конкурсные испытания не проводились. Однако на следующий день за этим последовало письмо редактору “Таймс”, написанное под псевдонимом "Хонорари” (Почетный). Автором на самом деле был не кто иной, как сэр Чарльз Иниго Томас, бывший постоянный секретарь Адмиралтейства, который был посвящен в переговоры между Полленом и Адмиралтейством в этом качестве с 1907 по 1911 год. Томас подверг критике неспособность совета основывать свое решение на конкурсных испытаниях, указал, что именно Поллен “привел военно-морскую мысль” в направлении систематического учета относительного движения в качестве предпосылки для эффективной морской артиллерии, утверждал, что служба выдвинула несовершенный вариант работы Поллена в 1908 году в качестве превосходной альтернативы. И предположил, что дальнейшие испытания с существующей альтернативой службы могут продемонстрировать, что история повторилась, и отметил, что предшественники Черчилля не просто полагались на советы экспертов, но настаивал на окончательных испытаниях. Заключительные абзацы Томаса были особенно сильными. “В течение 14 лет мистер Поллен работал над своим изобретением", - писал он, “и успешно держал это в секрете в интересах страны, но в ущерб собственной коммерции. В этих обстоятельствах кажется менее справедливым и гораздо менее великодушным, что Первый лорд должен был в своей речи включить скрытую угрозу использования Закона о государственной тайне против него. То, что на флоте существует сильное мнение в пользу системы A.C., неоспоримо. Поскольку мнения экспертов разделились, и нет определенных авторитетных результатов, с помощью которых можно было бы окончательно разрешить спор, безусловно, преждевременно расставаться с секретом, о котором придерживаются столь высокого мнения, поскольку сторонники системы Поллена столь же выдающиеся в профессиональных достижениях, как и официальные эксперты, которые снова находятся в противодействие этому. Наконец, мудрость отказа от системы управления огнем, признанной основой нашей собственной, разработанной полностью в Военно-морском флоте и в основном за государственный счет, должна быть очень сомнительной, особенно в отсутствие каких-либо доказательств того, что иностранцы обладают какой-либо системой, научно продуманной или тщательно разработанной”.305 Хотя отсутствие доказательств не позволяет установить точную степень его взаимодействия с прессой и с запросами Харкорта, Поллен, похоже, по крайней мере питал некоторую надежду на то, что Адмиралтейство смягчит свою позицию, если не пересмотреть его полностью, в результате общественного давления.306 Но на встрече 30 июня, на которой Хоксли сообщил представителям Адмиралтейства, что компания "Арго" готова пока опустить ссылку на циферблаты и соответствующий механизм часов "Арго",307 Блэк, директор по контрактам военно-морского флота, устно проинформировал его о том, что в дополнение к этому Адмиралтейство теперь будет настаивать на исключении дополнительных функций, позиция, которая была подтверждена в письменной форме 3 июля.308 На второй встрече в Адмиралтействе 4 июля между Расселом Кларком с одной рука, и Блэком, Минтером и Усборном, с другой стороны, патентный поверенный Поллена настаивал на отмене запрета одного из дополнительных механизмов на том основании, что он уже был опубликован в патенте, выданном Barr & Stroud, запрос, который впоследствии был отклонен Усборном в телефонном разговоре с Кларком.309 После того, как Поллен встретился с правлением Argo, адвокатами компании Argo и Расселом Кларком, компания Argo 8 июля проинформировала Адмиралтейство о том, что новые ограничения и тот факт, что Адмиралтейство, по словам Хоксли, отказался передать дело в арбитраж, показал, что “взгляды Компании и Адмиралтейства непримиримы, и не оставляет Компании никакой альтернативы, кроме как получить свои права на два патента, определенные судами”. 310 Во втором письме в Адмиралтейство от той же даты компания Argo заявила, что … “мы подадим заявку на получение иностранных патентов на спорные изобретения и покажем наш аппарат представителям иностранных держав в его нынешней полной форме 20 июля, если тем временем их светлости не предложат согласиться на арбитраж относительно того, кто имеет право на изобретение, или не предпримут меры по ограничению нам запретили следовать этому курсу или начать судебное преследование в соответствии с Законом о государственной тайне”.311 В своем ответе от 12 июля Адмиралтейство выразило удивление “совершенно иной позицией”, занятой фирмой в своих письмах от 8 июля, отметил, что вопрос об отсутствии дополнительных механизмов считается все еще обсуждаемым, и предложил возобновить обсуждение.312 Два дня спустя компания "Арго" категорически отказалась от предложения Адмиралтейства. “Из предыдущей переписки, - пояснил Поллен в письме от 14 июля, - “мы поняли, что требования Адмиралтейства основывались на утверждениях (1) о том, что спорные ссылки были служебными изобретениями и (2) что они были сообщены нам в ходе конфиденциальных отношений с Военно-морским флотом. Нам сообщают, что они были действительно служебными изобретениями, и переданными нам, в таком случае у Адмиралтейства были бы законные основания требовать их закрытия; но если бы они были нашими собственными изобретениями без посторонней помощи и не были сообщены нам Службой, тогда у Адмиралтейства не могло быть законных оснований для такого требования, каковы бы ни были последствия публикации.
von Echenbach: ... Таким образом, до 3 июля вопрос, по-видимому, касался только права собственности. Затем мы поняли, что наша концепция позиции Адмиралтейства была ошибочной. В тот день, как указано в вашем письме, предложенный метод установки наших часов, который уже доступен для общественности, был отклонен на том основании, что он “подвергнет риску раскрытие служебной секретной системы”. Нам сообщают, что такой риск сам по себе не дает никаких юридических оснований для возражения против нашего патента, и, следовательно, Адмиралтейство действует вне закона. Другими словами, пока мы основываем наше дело на том, что является чисто фактическим фактом, а именно: чье это изобретение? Адмиралтейство основывает свои действия на административной необходимости, а именно для предотвращения появления на рынке устройства, которое может поставить под угрозу секретность системы обслуживания. Во время собеседований наша готовность получить частичный патент объяснялась тем фактом, что мы надеялись, что вопрос о праве собственности будет тем, в чем мы сможем убедить советников их светлостей; но если позиция Адмиралтейства основана не на собственности, а на политике, любая такая попытка должна быть пустой тратой времени”.313 “Меня осаждали журналисты и политики, - признался Поллен Спендеру 11 июля 1913 года, - которые хотят, чтобы я помог им атаковать Адмиралтейство за принятие низшей формы приборов управления огнем”314. Но у изобретателя были веские основания полагать, что дальнейшие публичные дебаты по вопросу монополии только усилили бы непримиримость Адмиралтейства и также поставили бы под угрозу секретность, в то время как дополнительные задержки с подачей заявки на получение иностранных патентов поставили бы под угрозу финансовые интересы компании "Арго". Более того, к лету 1913 года самые сильные источники сервисной поддержки Pollen были рассеяны или иным образом оказались неэффективными. В декабре 1912 года Пирс был назначен командующим британскими военно-морскими силами в Ост-Индии. Перси Скотт, который был объектом оскорбительных личных нападок в прессе и запросов в парламенте, начиная с начала 1913 года, объявил, что он уйдет со службы в марте.315 Инспекция по стрельбе по мишеням решительно поддерживала Поллена против Департамента боеприпасов с 1908 года. Но преемник Пирса на посту инспектора по стрельбе по мишеням, капитан Монтегю Браунинг, вступивший в должность в 1911 году, будучи сторонником системы Арго, также был бересфордцем и, следовательно, непримиримым врагом Перси Скотта и директора по стрельбе.316 Не может быть никаких сомнений в том, что Адмиралтейство пришло к мнению, что такой конфликт между Департаментом боеприпасов и Инспекцией по основам артиллерии больше не мог быть терпимым, и в августе 1913 года последний был отменен.317 Уверенность Поллена в силе его юридической позиции, с другой стороны, была подкреплена мнением Финли по делу Арго, которое было дано 23 июля 1913 года и подтвердило мнение, данное ранее Кларком.318 Argo Clock, Mark V, 1913 Дальнейшая переписка между компанией "Арго" и Адмиралтейством по патентному вопросу в июле и августе была непродуктивной, и переговоры подошли к концу.319 10 сентября 1913 года компания "Арго" сообщила Адмиралтейству, что часы Mark IV были улучшены за счет добавления гироскопа, который исправлял настройку пеленга часов, когда стреляющий корабль поворачивался и предложил продемонстрировать прототип нового прибора, который был известен как Argo Clock Mark V, через пять недель (см. диаграмму 5).320 Это предложение было отклонено 8 октября.321 В начале сентября компания Argo, в соответствии с рекомендациями, содержащимися в итоговой декларации, сообщила Адмиралтейству, что они подадут заявку на иностранные патенты в течение следующих нескольких недель, “если тем временем их светлости не подадут заявление о судебном запрете, запрещающем Компании предпринимать такие действия”322. В сентябре 1912 года Поллен начал переговоры через сэра Чарльза Оттли, который был директором военно-морской разведки с 1905 по 1907 год и, по-видимому, поддерживал Поллена,323 с Советом Армстронга Уитворта в надежде заключить удовлетворительное производственное соглашение, которое позволило бы компании "Арго" быстро производить свои инструменты в большом количестве. Однако дискуссии прекратились в 1913 году, когда крупная фирма по производству вооружений была проинформирована Адмиралтейством о том, что Закон о государственной тайне запрещает продажу определенных частей системы "Арго".324 Недостаток капитала компании "Арго", который препятствовал ее подготовке к продаже за границу, по-видимому, был в некоторой степени степень была исправлена в середине 1913 года новым выпуском акций на сумму 25 000 фунтов стерлингов, из которых определенная доля была принята компанией Cooke & Sons в качестве частичной оплаты произведенных товаров.325 В сентябре 1913 года компания "Арго" опубликовала статью “О необходимости управления стрельбы”, краткое и ясное объяснение принципов, на которых были основаны её инструменты, которое должно было познакомить потенциальных иностранных покупателей с основными идеями Pollen в области артиллерии.326 Компания Argo начала свою кампанию продаж в сентябре, вероятно, имея на складе в это время 3 Argo Clock Mark IV, 3 дальномера Pollen-Cooke. с улучшенными установками и одним столом для построения истинного курса без руля (A.C. Course and Speed Plotter, Mark IV), все из которых были заказаны у Cooke & Sons в конце 1912 года в дополнение к пяти часам Argo (шестые были на “Орионе”), которые должны были отправиться на Королевский военно-морской флот.327 К лету 1914 года компания "Арго" достигла соглашений с Россией и Австро-Венгрией,328 вела переговоры с Бразилией и Чили, которые были практически завершены,329 Велись переговоры с благоприятными перспективами с Соединенными Штатами. Кроме того, интерес выразили Турция, Греция, Италия и Франция.331 Похоже, что главной проблемой для Поооена было не отсутствие заказов, а скорее сложность расширения производственных мощностей "Кук и сыновья" для удовлетворения иностранного спроса.332 Компания "Арго", возможно, частично из уважения к пожеланиям Адмиралтейства, но, вероятно, главным образом из-за убеждения, что прогнозирование курса бесполезно, сначала не продавала и даже не упоминала о существовании графопостроителя Argo, хотя один из них был построен для "Ориона".333 Однако в ходе обсуждения требований к управлению огнем с иностранными закупочными комиссиями Поллен узнал, что построение графиков дальности и пеленгов для получения отдельных значений дальности и пеленгования использовалось практически всеми другими военно-морскими силами. “Почти все комиссионеры”, - написал Поллен Крейгу после начала его торговой кампании, “спрашивали нас, можем ли мы использовать нашу систему построения графиков для построения графиков оценок, пробовали ли мы построение графиков оценок и каково наше мнение об этом. До сих пор я не нашел ни одного случая, когда они хотели бы настаивать на этом после того, как услышали аргумент в пользу построения истинного курса и построения контраргументов…”334 Но французский отчет о системе Argo указывает на то, что французский военно-морской флот, по крайней мере, оставался убежденным в эффективности построения графика скоростей,335 и иностранный интерес к этому методу, по-видимому, был таков, что компания Argo запросила у Адмиралтейства разрешение на продажу графика скоростей, запрос, который, по-видимому, был удовлетворен при условии, что он не включал средства “графического указания на графике дальности стрельбы, используемых в часах”.336 Причины, по которым российское военно-морское командование приняло решение в пользу системы "Арго", были объяснены Поллену после продажи тем, что, возможно, имело причину, российским военно-морским атташе в Лондоне. “Я не думаю, что наши советники по вооружению”, - написал российский офицер в объяснительном письме, “рекомендовал бы такие сложные инструменты только в качестве замены нынешней организации, хотя их ценность в уменьшении ошибок не оспаривается. Они сказали, что даже это преимущество может не оправдывать устройства, для поддержания которых в порядке требуются специальные сотрудники. Именно рассмотрение тактического вопроса Генеральным штабом преодолело все возражения. Возможность того, что его успех позволит вести эффективный огонь на большие расстояния, пока стреляющий корабль маневрирует, была бы достижением в искусстве ведения морской войны, которое, мы откровенно признаем, не может быть куплено слишком дорого. Я должен сказать вам, что отказ британского Адмиралтейства опробовать вашу систему, после того как оно сохранило е ё, так долго хранившуюся в секрете, в течение некоторого времени представлялось серьезным возражением нашему министру. Это был ваш анализ условий действия и ваше объяснение вашего инструментального синтеза операций, которые эти условия сделали необходимыми, это привело к принятию решения в вашу пользу”.337 Срыв переговоров с компанией "Арго" в конце июля побудил Адмиралтейство издать приказ всем основным военно-морским командованиям о том, что общение с Полленом или представителями компании "Арго" по любому вопросу, касающемуся артиллерии, строго запрещено.338 Хотя Адмиралтейство не сразу ответило на уведомления и действия компании "Арго" в сентябре 1913 года в отношении полного раскрытия их патентов, то, по крайней мере, рассматривался вопрос о передаче дела в суд. Однако в феврале 1914 года Тюдор посоветовал не подавать гражданский иск против компании "Арго" на том основании, что … “если это дело будет передано в суд, всегда есть вероятность, что о нашей системе управления огнем станет известно. Также считается, что это было бы плохой политикой, поскольку выгоды, которые можно получить, невелики, и вполне вероятно, что причины Адмиралтейства для судебного преследования компании "Арго" будут неправильно поняты”.339 Не было упомянуто о юридической слабости дела Адмиралтейства. В апреле 1914 года директор военно-морского вооружения был вынужден сообщить, что “считается крайне нежелательным”, чтобы письмо Адмиралтейства компании "Арго", содержащее положения, запрещающие разглашение служебных секретов, принимало форму предупреждения. До настоящего времени такие письма, по-видимому, имели эффект, противоположный желаемому, и предлагается, чтобы сообщение принимало форму просьбы: в случае отказа в этом Адмиралтейство окажется в гораздо более достойном положении, чем если бы было вынесено предупреждение.340
von Echenbach: (e) ТЕХНОЛОГИИ, ТАКТИКА, ФИНАНСЫ И ПОЛИТИКА Отказ Адмиралтейства от монополии на систему Argo, отказ разместить более чем ограниченный заказ на часы Argo и относительное безразличие к продаже системы Argo за рубежом после того, как был разобран её юридический демарш по ограничению зарубежных продаж, можно объяснить в значительной степени тем влиянием, которое определенные технические, тактические, финансовые и политические соображения оказали на взгляды морских лордов по вопросу военно-морской артиллерии в период с 1912 года и 1914 год. Поставки, как установки дальномера Argo, так и производственных столов Дрейера шли полным ходом в 1912 году, и новое оборудование, вероятно, было поставлено на большинство, если не на все британские дредноуты к концу 1913 года. Оператор дальномера на установке Argo мог записывать и передавать более чем в два раза больше дальностей, чем наблюдатель, использующий дальномер на обычной установке. В ходе огневых испытаний, проведенных против старого линкора "Эмпресс оф Индиа" в ноябре 1913 г. 341, например, капитан К.С. Хикки с линкора-дредноута “Вэнгард” сообщил, что за семь минут было сделано 4 наблюдения с помощью дальномера в главной верхней части и 10 с помощью дальномера в башне "А", но не менее 23 были получены с помощью дальномера на установке "Арго".342 Комбинация более эффективной установки для одного прибора и использование дополнительных приборов значительно увеличили количество наблюдений за дальностью и, следовательно, потенциальную точность построения графика дальности. Таблицы Дрейера, несмотря на все их недостатки, тем не менее представляли собой заметное улучшение по сравнению с предыдущими сервисными средствами управления огнем. Этих изменений было бы достаточно, чтобы привести к существенному улучшению артиллерийских характеристик Королевского флота в преобладающих условиях боевой практики. Следует напомнить, что в сентябре 1912 года вице-адмирал Пирс утверждал, что скорость изменения дальности в боевой практике составляла 350 ярдов в минуту. Но в боевой практике "Ориона" 1912 года — что, вероятно, было типичным — эта скорость действовала всего за десять минут до начала стрельбы, после чего было произведено изменение курса, чтобы уменьшить изменение скорости стрельбы до 100 ярдов в минуту, при этом стрельба велась в течение десяти минут на дальностях между 8000 и 7000 ярдами.343 Если опыт “Вэнгарда” можно использовать в качестве ориентира, плоттер скорости Дрейера, который был оснащен для приема дальностей от нескольких дальномеров, включая один на установке Argo, мог бы обеспечивать не менее пяти дальностей в минуту.344 Поэтому не было бы трудно извлечь по крайней мере один “средний диапазон дальномера момента” в минуту с графика времени и диапазона, который приблизительно соответствовал мгновенной дальности, что, учитывая низкую скорость изменения дальности, и очень значительную погрешность для дальности, которая допускалась как относительно большим “опасным пространством” на дальностях менее 10 000 ярдов345 и тот факт, что снаряды залпа из крупнокалиберных орудий распространялись по линии шириной 200 ярдов,346 были бы частыми и достаточно точными, чтобы скорректировать настройку скорости на часах Виккерса или Дрейера-Эльфинстоуна, чтобы можно было попасть. Это означало, что система обслуживания артиллерии стала в меньшей степени зависеть от правильной оценки курса и скорости цели, полученной из настройки на dumaresq изменения дальности и скорости пеленга, и в гораздо большей степени от непрерывной коррекции часов с помощью вывода “средняя дальность -диапазоны поиска на данный момент” из графика времени и диапазона. 22 апреля 1914 года директор военно-морского вооружения, таким образом, написал в отношении указания “средней дальности действия дальномера на данный момент” на графике времени и расстояния, что … “по мнению офицеров-артиллеристов, это является главным преимуществом нынешней таблицы управления огнем Дрейера и стало основой той системы управления огнем, известной как управление дальномером, которая дала такие отличные результаты и которая будет приобретать все большее значение по мере увеличения количества и точности дальномеров”.347 До принятия установки Argo и скоростного плоттера Дрейера, обслуживающие артиллеристы обходились различными грубыми методами ручного построения графиков с использованием наблюдений с одного дальномера 348, что, должно быть, означало, что нанесенные на карту диапазоны были слишком малы, чтобы получить либо точную оценку скорости, либо приблизительную мгновенную дальность. Как следствие, в 1911 году изменение правил боевой практики, несколько усложнившее условия, привело к резкому снижению точносности, что дало Адмиралтейству серьезный повод для беспокойства. Эффективность флота в боевой практике в 1912 и 1913 годах — после внедрения нового оборудования — по-видимому, существенно улучшилась.349 Кроме того, в ноябре 1912 года линейный корабль-дредноут "Колосс", который был оснащен датчиком скорости, dumaresq, часами Виккерса и стандартным снаряжением с 9-футовым базовым радиусом действия, добились хороших результатов в экспериментах, которые включали стрельбу на расстоянии 14 000 ярдов, и хотя другие условия, должно быть, были чрезвычайно благоприятными, Джеллико и Адмиралтейство были впечатлены.350 В своих мемуарах, Дрейер утверждал, что испытания “Колосса" "продемонстрировали линии, на которых морская артиллерия развивалась”351, и не может быть никаких сомнений в том, что их очевидный успех имел какое-то отношение к декабрьскому решению Адмиралтейства не сохранять секретность часов Арго.352 К 1912 году, вероятно, первые 15 линкоров-дредноутов и линейных крейсеров были оснащены часами Дюмареста и Виккерса. Более того, Адмиралтейство, возможно, полагало, что эти 12-дюймовые орудийные установки были заменены 13,5-дюймовыми орудийными кораблями программы 1909 года и их преемниками и, следовательно, не заслуживали дорогостоящей модернизации. В любом случае, эти устройства, за одним исключением, получатели данные по таблице Дрейера Mark I, которая представляла собой немногим больше, чем комбинацию скорострельного плоттера, dumaresq и часов Виккерса”.353 Комплекты dumaresqs и часов Виккерса, скорее всего, никогда не заказывались для более поздней 13,5-дюймовой пушки капитальных кораблей, которые оставили открытым путь для их оснащения современными приборами. Кроме того, их новый дизайн сделал их более привлекательными кандидатами на дорогостоящее усовершенствование с помощью совершенно нового оборудования для управления огнем. Четыре из 13,5-дюймовых линкоров и один линейный крейсер были оснащены плоттером скорости Дрейера, который был модифицирован для использования с пятью часами Argo Mark IV, комбинация, которая стала известна как таблица Дрейера Mark II. "Орион", похоже, сохранил свой скоростной плоттер "Арго" и часы "Арго" марки IV. Четыре других линкора и два линейных крейсера были оснащены датчиком скорости Дрейера и часами Дрейера-Эльфинстоуна, комбинация, которая была известна как таблица Дрейера Mark III. Один линкор был оснащен улучшенной версией таблицы Дрейера Mark III, которая была известна как таблица Дрейера Mark IV. По неясным причинам одному линкору с 12-дюймовым орудием "Геркулес" была присвоена таблица Mark III, в то время как один линкор с 13,5-дюймовым орудием "Мальборо" был оснащен таблицей Mark I.354 Таким образом, из 28 британских линкоров и линейных крейсеров, состоящих на вооружении в июле 1914 года не менее 15, или более половины, обходились средствами управления огнем второго класса, и такое положение дел, возможно, свидетельствовало о силе веры Адмиралтейства в управление дальномером.355 Вера в то, что указанные дальности были достаточно точными для артиллерийские цели, и чрезмерная уверенность в возможностях существующего 9-футового базового дальномера Barr & Stroud,356 также может объяснить, почему ни один из завершенных дредноутов не был оснащен 15-футовыми базовыми приборами, хотя они были испытаны еще в 1909 году и были заказаны в количестве к июлю 1914 года для линкоров программ 1913-14 и 1914-15 гг.357 Отсутствие срочности, которое характеризовало отношение Адмиралтейства к дальномерам с более длинной базой, похоже, распространилось, кроме того, на орудийные приборы. К лету 1914 года только треть дредноутов, в которую не входил ни один из линейных крейсеров, была оснащена директорами.358 И из них не все использовали свои приборы в боевой практике, которая проводилась в таких идеальных условиях ветра, волн и погоды, что можно было получить более высокие оценки. достигается за счет независимой прокладки курса.359 Управление дальномером и независимая стрельба, однако, не могли дать удовлетворительных результатов, когда условия стрельбы были более сложными, чем в боевой практике. Весной 1913 года контр-адмирал Битти, главнокомандующий эскадрой линейных крейсеров, по предложению капитана А.Э.М. Чатфилд, сторонника Поллена, попросил адмирала сэра Джорджа Каллагана, главнокомандующего флотом Метрополии, разрешить провести тренировку стрельбы почти на полной скорости, с несколькими поворотами и на дальностях 12 000 ярдов, чтобы “обнаружить дефекты в нашем материале.”360 Каллаган сначала был против, но Чатфилд заручился поддержкой флаг-капитана Каллагана Роджера Бэкхауса, который был еще одним сторонником Поллена, и упражнение было одобрено. Ни один из линейных крейсеров Битти в то время не был оснащен ни часами Арго, ни директорами, и Чатфилд позже вспоминал, что учения, проведенные 5 июня 1913 года, выявили “слабые места... из которого мы извлекли ценные уроки”361. “Не может быть никаких сомнений в том, что эксперимент выявил неадекватность служебной системы управления огнем и стрельбы в тех условиях, которые включали стрельбу во время маневрирования и движения на высокой скорости, что, возможно, послужило поводом для слухов, — сообщается в "Таймс" 27 июня 1913 года.— что все боевые крейсера должны были быть оснащены как часами Арго, так и директором Скотта”.362 Адмиралтейство, однако, упрекнуло Каллагана в том, что он санкционировал такие испытания без их одобрения,363 все линейные крейсера все еще оставались без директоров более года спустя, и только линейный крейсер Queen Mary, который был введен в эксплуатацию осенью 1913 года, получил часы Argo Mark IV. Противодействие Адмиралтейства испытаниям и последующая неспособность принять меры может быть частично объяснено сомнением в том, что какая-либо система управления огнем или стрельбы была способна позволить линейным крейсерам эффективно стрелять по удаленным целям при движении и изменении курса на полной скорости,364 и опасением, что попытки достичь того, что считалось невыполнимым, только помогли бы усилиям Поллена добиться успеха при повторном слушании его дела. Озабоченность потребностями управления огнем линкора в отличие от действий боевого крейсера также могла быть фактором. Кроме того, большая часть удовлетворенности Адмиралтейства существующей системой управления огнем может быть объяснена их оценками артиллерийских возможностей немецкого военно-морского флота. Адмиралтейство, вероятно, знало, что у немецкого военно-морского флота не было системы графически обозначенных дальностей и что настройка прицела зависела либо от наблюдений дальномера, либо от дальностей, генерируемых устройством, которое было сопоставимо с часами Виккерса, которые были установлены с помощью предположительных оценок скорости.365 Сведения об этих часах побудили капитана Моргана Сингера, директора военно-морского артиллерийского вооружения, заметить в 1914 году, что немецкая система управления огнем “не могла конкурировать с высокой и изменяющейся дальностью стрельбы”366. Кроме того, были, другие убедительные признаки того, что немцы намеревались вести бой на малой дистанции. Все немецкие дредноуты, в отличие практически от всех британских дредноутов, за исключением тех, которые поступили на вооружение с 1914 года, имели тяжелые вторичные батареи. Адмиралтейству было известно, что в немецком эквиваленте боевой практики основная и вспомогательная батареи стреляли вместе на дальностях до 2200 ярдов, и что на маневрах немецкие торпедные аппараты работали в тесном взаимодействии с боевой линией. В 1912 году специальный комитет Департамента военно-морских боеприпасов пришел к выводу, что немцы намеревались использовать ближний бой, чтобы использовать огонь своих вспомогательных батарей для уничтожения слабо защищенных вспомогательных батарей британских линкоров, что позволило бы их торпедным аппаратам и миноносцам нанести эффективный удар.367 Немецким капитальным кораблям также не хватало позиций для обнаружения на мачтах, которые, по мнению британцев, были необходимы для эффективного обнаружения на больших расстояниях. В 1914 году российский военно-морской корреспондент Поллена писал, что отсутствие высоких наблюдательных позиций и выделение немцами только одного или двух небронированных дальномеров на корабль указали российскому военно-морскому командованию … “как будут разыскиваться эти точечные диапазоны, когда скорость изменения диапазона и точность знания диапазона не имеют значения. Дальность стрельбы в упор, как полагают [ВМС Германии], может быть достигнута успешно и с небольшим риском, путем оборонительного использования изменения дальности, которое возникает в результате сближения на высокой скорости, поскольку это, ex hypothesi, должно быть фатальным для поражающей способности артиллерии противника...” Затем русский офицер сообщил Поллену …”что наши люди думают, что британское Адмиралтейство вполне осведомлено о взглядах Германии на морскую артиллерию; действительно, считается, что немецкие военные принципы и доктрины стали более приемлемыми и пользуются большим авторитетом у вашего Совета, чем это было раньше. Многое в совокупности показывает, что нынешний Совет Адмиралтейства больше не надеется на то, что будущие сражения будут вестись на очень больших дистанциях, и что их политика внедрения более мощных орудий имеет в качестве основного мотива способность уничтожить врага одним ударом. То, что более тяжелый снаряд может дать преимущество на больших дистанциях в благоприятных условиях, по-видимому, является лишь второстепенным соображением”.368 Короче говоря, Адмиралтейство, по-видимому, полагало, что немецкий флот будет стремиться к сражению на малой дистанции (которое, вероятно, велось бы на расстоянии гораздо меньшем 10 000 ярдов) за счет быстрого сближения и того, что, хотя ни одна из сторон не сможет последовательно наносить удары на этапе сближения, как только две боевые линии перейдут на примерно параллельные курсы, преимущества управления дальномером, основанного на графике времени и дальности, и основного вооружения более тяжелого калибра, это дало бы британскому боевому флоту решающее превосходство в огневой мощи. На мнение Адмиралтейства по вопросу управления огнем, должно быть, также повлияли финансовые соображения. Стоимость часов Argo Clock Mark IV, даже при условии заказа в большом количестве, составила бы 1350 фунтов стерлингов, в то время как стоимость устройства для определения истинного курса без руля не могла быть намного меньше 1000 фунтов стерлингов.369 Таким образом, стоимость оснащения одного капитального корабля системой Argo — без учёта установки Argo, которое уже было приобретено, — обошлась бы по меньшей мере в 2350 фунтов стерлингов. Стоимость плоттера Дрейера составляла 138 фунтов стерлингов, в то время как стоимость часов Дрейера-Эльфинстоуна составляла 500,370 фунтов стерлингов. Общая сумма, необходимая для оснащения одного линкора даже таблицей Дрейера Mark III или IV, не могла превышать 700 фунтов стерлингов, что составляло менее одной трети от суммы, которая была бы потрачена на оснащение одного линкора даже таблицей Дрейера Mark III или IV. были потрачены на систему, эквивалентную Арго. И следует помнить, что 15 дредноутов получили только таблицу Дрейера Mark I, что означало простое добавление графика скорости к уже находящимся в эксплуатации часам dumaresq и Vickers, которые для всех 15 кораблей могли стоить не более 2070 фунтов стерлингов, или меньше, чем было бы потрачено на одну единицу с Системой Арго. Как бы то ни было, оснащение 6 дредноутов таблицей Дрейера Mark II или плоттером Argo и часами Argo Mark IV (по ограниченной цене производства в 2133 фунта стерлингов каждый) должно было потребовать затрат в размере около 13 300 фунтов стерлингов по сравнению с 6 970 фунтов стерлингов, потраченных на обеспечение остальных 22 капитальных кораблей всеми необходимыми- сервисными инструментами. Снабжение всего боевого флота дредноутов плоттерами и часами Argo по ценам полуограниченного производства, то есть в количествах, превышающих 5, но менее 96, вероятно, составило бы более 70 000 фунтов стерлингов., или в три раза больше, чем фактически было потрачено на сочетание Арго и служебного снаряжения.371 Экономия военно-морских расходов, требуемая либеральным правительством в условиях резко растущих расходов на капитальное строительство кораблей, привела к значительному сокращению даже такого основного артиллерийского товара, как учебные боеприпасы,372 и учитывая убежденность в том, что немецкие тактические намерения были таковы, чтобы сделать ненужным наличие системы управления огнем, способной справляться с высокими и изменяющимися скоростями изменения дальности при больших расстояниях, не может быть никаких сомнений в том, что вопрос “экономической эффективности” имел большое значение в обсуждениях Адмиралтейства. Был, наконец, и политический фактор. В декабре 1912 года отступничество Баттенберга и Джеллико, которые долгое время были сторонниками Поллена, гарантировало, что монополия на часы Арго, как и на всю систему Арго, не будет обеспечена Королевскому флоту. Хотя Джеллико, вероятно, был убежден в техническом превосходстве Таблицы Дрейера, 373 Баттенберг, по-видимому, действовал так, как он поступил, чтобы избежать разделения Морских лордов, чьей власти тогда угрожал Первый лорд. К октябрю 1912 года привычка Черчилля принимать меры, не консультируясь с членами совета, привела к серьезным разногласиям374, и в ноябре 1912 года Черчилль почти вынудил Бриджмена, который в качестве Первого морского лорда решительно выступал против принятия Первым лордом прерогатив, обычно осуществляемых морскими лордами, к отставке.375 Джеллико, который вернулся в Адмиралтейство в качестве второго морского лорда в качестве замены Баттенберга, который занял место Бриджмена в качестве первого морского лорда, позже вспоминал: “Мне не потребовалось много времени, чтобы узнать, что г-н Черчилль, Первый лорд, был очень склонен высказывать сильные мнения по чисто техническим вопросам; более того, не будучи удовлетворен выражением мнений, он пытался навязать свои взгляды Совету директоров”. Джеллико продолжал, отметив, что “замечательные способности Черчилля к аргументации” позволили ему “сделать слабую аргументацию чрезвычайно сильной", что стало явной опасностью, когда Первый лорд начал применять свои аргументы к своим коллегам по Правлению. Морские офицеры не воспитаны для того, чтобы спорить, и лишь немногие из них могут хорошо проявить себя в этом направлении. Более того, если кто-то склонен перегибать палку в споре, как, безусловно, было в случае с одним из Морских лордов в Совете в то время, это очень усложняло положение остальных членов Совета”.376 В тех нескольких случаях, когда, как уже упоминалось, Черчилль поднимал вопрос о Поллене, Баттенберг, который, вероятно, был слабым членом правления, о котором упоминал Джеллико,377, возможно, счел это целесообразным, несмотря на какие-либо опасения, поддержать как Джеллико, так и Мура в интересах фронта коллективной службы, от которого он зависел в отсутствие желания или способности противостоять Черчиллю самостоятельно. Поллен позже вспоминал, что в декабре 1912 года он умолял своего друга … “настаивать на конкурентном испытании между двумя системами — испытании, которое Черчилль устно пообещал мне летом. Но все это было напрасно. У меня сложилось впечатление, что он так стремился стать Первым морским лордом, что не стал бы рисковать какими-либо враждебными мнениями среди своих коллег. Казалось, он не был уверен в своей власти над Черчиллем. Слишком многое было поставлено на карту. Он был очень близок к тому, чтобы признаться мне в этом, когда после войны я встретился с ним впервые с 1912 года и вообще в последний раз. Это была трагическая история”.378 И как только Морские Лорды выступили против принятия системы Пыльцы, они не могли допустить ни обсуждения беспристрастного комитета экспертов, ни проведения конкурентного судебного разбирательства, результаты которого могли бы вызвать вопросы об их способности консультировать Первого Лорд по техническим вопросам, что, в свою очередь, почти наверняка поощряло бы склонность Черчилля вмешиваться. Для Поллена тогда проблема с Черчиллем, возможно, заключалась не в том, что он был невольным или неспособным защитником, а скорее в том, что он был настолько противоположным, что его поддержка дела Арго подняла более серьезные проблемы гражданского и военно—морского — не говоря уже о любительском и профессиональном - контроле политики. Но в любом случае, сочетание единого фронта, выдвинутого морскими лордами, и технической сложности вопросов, которые, несомненно, мешали Черчиллю чувствовать себя полностью уверенным в своей позиции, заставили Первого лорда прекратить охоту.
von Echenbach: ... Доверие службы к артиллерийской политике Адмиралтейства ни в коем случае не было полным. В приложении к артиллерийским приказам, отданным флоту Метрополии 5 ноября 1913 года, адмирал Г. А. Каллаган предупредил свое командование, что не следует без колебаний полагаться на результаты, полученные на графике; напротив, до тех пор, пока не будет сообщено, что график является хорошим, и не будет получено согласие корректировщика с принятием “R.F. control”, диапазон следует поддерживать обычным способом с помощью Dumaresq и часов диапазона. Степень, в которой можно доверять графикам диапазона, будет зависеть от распространения R.F.s, [sic], а также от опыта сотрудника, отвечающего за таблицу. Каллаган позже заметил, что управление дальномером, вероятно, было скомпрометировано “ошибками в точности, к которым R.F. операторы несут ответственность”; “неблагоприятный свет, дым или другие помехи R.F. наблюдатели” и “дальность слишком велика для точности R.F.s.”. Таким образом, он предположил, что офицеры-артиллеристы должны быть готовы в случае возникновения этих условий “вернуться к альтернативной системе, т.е. поддерживать дальность с помощью Скорости, для которой назначение Dumaresq имеет важное значение и всегда должно быть готово”379. Сервисная альтернатива системе Pollen, возможно, удовлетворяла требованиям действий линкора в благоприятных условиях, но без инструментов управления огнем, которые могли бы справляться с высокими и изменяющимися скоростями изменения дальности., и из-за ухудшения видимости, которое неизбежно должно было произойти в бою, линейным крейсерам явно не хватало возможности поражать с большой дистанции, маневрируя и двигаясь на высокой скорости. Несмотря на этот факт, Фишер настаивал на своем убеждении, что британские крупные корабли обладают способностью наносить удары до того, как по ним можно будет нанести ответный удар, что тяжелая броня, таким образом, не нужна и что, следовательно, линкор следует заменить линейным крейсером. 3 “Романтика дизайна”: Фишер и боевой крейсер, 1910-1914380 Хотя Фишер уволился со службы в феврале 1910 года, впоследствии он пытался влиять, если не контролировать, на направление военно-морских дел Великобритании посредством распространения своих идей среди друзей в прессе, промышленности и правительстве. К весне 1910 года выполнение бюджета Ллойд Джорджа было обеспечено победой либералов на всеобщих выборах, и Фишер, должно быть, признал, что теперь возможно значительное увеличение расходов на военно-морской флот. В апреле 1910 года он таким образом приветствовал призыв У.Т. Стеда в Стандарте к программе капитального строительства “2 киля к 1” с энтузиазмом сравнивая с программой Германии на том основании, что такая политика позволила бы создать флот, достаточно сильный, чтобы доминировать как в Тихом океане, так и в Атлантике.381 Создание эффективного военно-морского флота двух океанов не должно было основываться просто на увеличении численности, а также потребовало бы изменений в конструкции капитальных судов. “Киль заложен (хотя никто об этом не знает)", - признался он журналисту и другу Джерарду Файнсу 14 апреля 1910 года, того великого Тихоокеанского флота, который должен быть в Тихом океане тем же, чем является наш Родной флот в Атлантике и Северном море, — Владычицей этого океана, как наш Родной флот является Атлантическим. Так что не начинайте пылать желанием чего-то, что действительно грядет, но вы можете “заглушить это” [то есть замаскировать это] разумными формулировками, чтобы наши тихоокеанские дети [Доминионы] выполняли свою задачу. 3 корабля "Нового Завета" с сопровождающими их спутниками будут в Тихом океане в 1913 году. Это знаменует собой первый шаг”.382 Корабли “Нового Завета” означали боевые крейсера, в то время как “сопутствующие спутники” относились к эсминцам, и значение такой комбинации было раскрыто месяцем ранее. 16 марта 1910 года контр-адмирал Реджинальд Бэкон представил доклад на весеннем собрании Института военно-морских архитекторов под названием “Линкор будущего”. Бэкон в это время утверждал, что изобретение и усовершенствование торпеды подвергли линкор эффективной атаке меньшими судами, что развертывание линкоров в линейных формированиях ближнего порядка увеличило вероятность попадания торпед, что корпуса большего размера были менее восприимчивы к критическим повреждениям от торпед, чем корпуса меньшего размера, что в пределах предполагаемой дальности боя, которая, по оценкам Бэкона, составляла 6000 ярдов, бронебойные снаряды “могли пробивать броню любой толщины, которую можно было практически установить на корабле”, и что высокая скорость имела большое стратегическое и тактическое значение. Бэконн пришел к выводу, что “функции большого крейсера, следовательно, возьмет на себя линкор, высокая скорость будет становиться все более и более необходимой, а броневая защита будет менее акцентированной, чем в настоящее время. Связь между океанским эсминцем и линкором станет более тесной, и мы можем разумно ожидать, что огромные монстры будущего всегда будут сопровождаться торпедными аппаратами с высокой скоростью плавания в качестве защитных и наступательных спутников. Линкор в том виде, в каком он известен сейчас, вероятно, превратится из одного корабля в боевую единицу, состоящую из большого бронированного крейсера с сопровождающими его торпедными кораблями. Линия боя, как мы ее сейчас знаем, будет радикально изменена, и действия флота будущего со временем превратятся в совокупность дуэлей между противоборствующими боевыми единицами”.383 Идеи Бэкона, возможно, были важным фактором при проектировании линейных крейсеров класса "Лайон", в который он, вероятно, внес важный вклад в качестве директора военно-морского вооружения. Фишер, в любом случае, был убежден, что появление "Лайона", который должен был быть вооружен новой 13,5-дюймовой пушкой, было сопоставимо по значению с появлением "Дредноута". “Понаблюдайте за «Лайоном»”, - написал он Дж.А. Спендеру 8 августа 1910 года, “что спущен на воду вчера. Никто из ваших людей, живущих на берегу, ни в малейшей степени не может осознать ее несравненную силу! Дредноут для него - блошиный укус! 13-дюймовое орудие и 70 000 лошадиных сил дают боевые результаты…”.384 “Лев", - утверждал он перед Реджинальдом Маккенной, Первым лордом, 22 августа 1910 года, “[превосходит] Дредноут так же, как Дредноут всех до него”.385 И 15 октября В 1910 году Фишер посоветовал Артуру Дж. Бальфуру, лидеру консервативно-юнионистской оппозиции, что … “наша великолепная новая 13 1/2-дюймовая пушка, устанавливаемая на наши корабли, которые сейчас строятся, прежде чем они, немцы, имели об этом хоть малейшее представление, сбила их с толку! Он так же превосходит 12-дюймовый, как 12-дюймовый - выстрел горошиной!”386 Концепция супер боевого крейсера Бэкона, должно быть, близко соответствовала собственным взглядам Фишера на проектирование капитальных кораблей.387 19 июля 1910 года Фишер сообщил Файнсу, что статья Бэкона “заслуживает вашего изучения”.388 В следующем году Файнс написал "Океанская империя: ее опасности и защита", в которой он утверждал, что класс Lion “будет способен принять собственное участие в действиях флота, наравне с новейшими и лучшими боевыми кораблями” и что эффективная защита империи зависела от способности боевого крейсера преодолевать большие расстояния на высокой скорости.389 Фишер, возможно, также обсуждал вопрос о боевом крейсере с Джулианом Корбеттом, историком и другом.390 В книге Корбетта "Некоторые принципы морской стратегии", которая была опубликована в В 1911 году автор задался вопросом, оправданы ли существующие различия между линкорами, крейсерами и судами флота, и предположил, в частности, что линкор и крейсер могут быть объединены. “Что Нельсону хотелось, - отметил Корбетт, - так это линейный корабль крейсерской скорости”391. Осенью 1911 года Адмиралтейство рассматривало проект капитальных кораблей программы 1912-13 годов и, в частности, вопрос о том, следует ли заменить 13,5-дюймовое орудие еще большим по калибру, и стоит ли менять топливо с угля на нефть. Уинстон Черчилль, новый первый лорд, спросил Фишера о его взглядах на этот вопрос, которые были высказаны на секретных встречах в Адмиралтействе в конце октября и повторены во время встречи на яхте Адмиралтейства в середине ноября. Фишер, кроме того, написал серию писем Черчиллю, в которых представил четкое и всеобъемлющее изложение своей радикальной концепции линейного крейсера. С самого начала Фишер выразил решительное несогласие с предложениями о строительстве быстроходных линкоров, а не линейных крейсеров, и о сохранении 6-дюймовой орудийной вспомогательной батареи, которая была введена на кораблях программы 1911-12 годов. 9 ноября 1911 года Фишер настоял перед Черчиллем на том, чтобы “линейный крейсер новой модели под названием "Нон-Парейл" был построен за полмиллиона фунтов стерлингов дешевле и на 50 процентов мощнее, чем гибрид, о котором вы мне говорили… Ради бога, у меня нет ни брони, ни 6-дюймовой пушки для противоторпедного вооружения. Это глупая полная чушь! Скорость – Большая пушка и дешевизна — вот 3 основных принципа, и вы можете их получить”.392 Как и Бэкон, Фишер был убежден, что тяжелая броня бесполезна и что угрозу торпед можно нейтрализовать, увеличив размер корпуса, который должен был быть тщательно разделен, чтобы сдержать затопление в случае попадания. 10 ноября он призвал Черчилля “сократить бронирование и увеличить подразделение”393. 13 ноября Фишер снова написал Черчиллю, чтобы объяснить, что … “Вам нужна только броня достаточной толщины, чтобы снаряд разорвался снаружи, а в большинстве мест, где установлена броня, она вам вообще не нужна. А что касается торпедного пугала, то "Размер и подразделение" - это Боевой клич!”394 Фишер был убежден, что проблема управления огнем была решена за счет применения оружия одинакового калибра и что, как следствие, обладание большим крупнокалиберным орудием позволило бы британским крупным кораблям не только наносить более сильный удар, но и наносить удары до того, как по ним можно будет нанести ответный удар. Таким образом, Фишер отличался от Бэкона в том, что полагал, что действия будут происходить на больших расстояниях. “15-дюймовая пушка с большим корпусом, - утверждал он Черчиллю 10 ноября, - уничтожит все до горизонта!”395 В своем письме Первому лорду от 13 ноября Фишер утверждал, что немецкие капитальные корабли будут уничтожены и превращены в “в зубной порошок! когда они не могут добраться до «Нон-Парейля»! За превосходством в скорости — превосходство в калибре оружия — и единство вооружения (что означает превосходство в управлении огнем) позволяет вам владеть морями”. Черчилля, должно быть, сначала убедил Фишер, потому что 10 ноября он сообщил Баттенбергу, что намерен настаивать на строительстве 4 линейных крейсеров.397 Но к концу месяца Черчилля, похоже, убедили Контролер, контр-адмирал сэр Чарльз Бриггс и директор военно-морского вооружения, капитан А.Г. Х.У. Мур, что строительство линкоров по-прежнему имеет важное значение и что программа 1912-13 годов должна включать оба типа.398 Фишер был возмущен. 3 декабря в его письме Черчиллю говорилось о “тех двух слизняках, которых вы теперь получили в качестве контролера и директора военно—морского вооружения, которые хотят, чтобы вы увековечили линкоры типа "Черепаха", полностью бронированные, без скорости, с неадекватным вооружением и дорогостоящими по сравнению с гораздо более дешевыми, намного более быстрыми и на 63 процента более мощным кораблём!!”399
von Echenbach: “Я абсолютно не согласен", - снова написал Фишер Черчиллю три дня спустя, “с вашими двумя изнеженными экспертами. Они разбудили меня в 4 утра, я вздрогнул! Кошмар! Британский флот представлял собой Остроголовые Форты, великолепная броня, но они не могли двигаться! Первое желание из всех - это скорость! Ваши дураки этого не видят — Они всегда бегают, чтобы посмотреть, где они могут надеть немного больше брони! чтобы сделать это безопаснее! Вы не идете в бой, чтобы быть в безопасности! Нет, ты идешь в бой, чтобы сначала попасть другому парню в глаз, чтобы он тебя не видел! Да! ты бьешь его первым, ты бьешь его сильно и продолжаешь бить. Это ваша безопасность! Ты не получишь ответного удара! Что ж! это улучшенная 13 1/2-дюймовая пушка! но в отрыве от доминирующей скорости — Большой скорости — 30 узлов — вам все равно, грязные ли у вас днища или отсек, пробитый торпедой, заставляющей вас набирать воду, потому что у вас большой запас скорости по сравнению с вашими дредноутами Ноева Ковчега в 21 узел!”400 Фишер был уверен, что внедрение новой модели капитального корабля значительно улучшенной конструкции нарушит планы строительства Германии, как это было в случае с Дредноутом. ”ВЕЛИКАЯ ТАЙНА", - объяснил он Первому лорду 13 февраля 1912 года, “ЭТО ОТЛОЖИТЬ ДО САМОГО ПОСЛЕДНЕГО ЧАСА КОРАБЛЬ (большой или маленький), который вы собираетесь построить (или, ВОЗМОЖНО, НЕ СТРОИТЬ ЕГО ВООБЩЕ!). Вы видите, что все планы вашего конкурента полностью разработаны, их суда запущены без каких-либо напоминаний, а затем в каждом отдельном ответе на каждое такое конкурирующее судно вы загружаетесь с дизайном на 50 процентов лучше! зная, что ваше быстрое судостроение и владение деньгами позволят вам подготовить свое судно к бою так же быстро, если не раньше, чем судно соперника. Иногда, как в один знаменитый год, вы можете отказаться от бронированного корабля и вложить деньги в ускорение его строительства, потому что у вас появился новый дизайн, так что не будьте идиотом и намеренно заложите корабль, который, как вы знаете, устарел из—за какого-то внезапного огромного шага в старых мозгах Уатта! “Его программа достаточна для этого года”.401 Несколько раз Фишер заявлял, что предлагаемый им линейный крейсер должен быть вооружен восемью или десятью 15-дюймовыми орудиями, развивать скорость 30 узлов и стоить менее 2 миллионов фунтов стерлингов.402 22 апреля Фишер вновь заявил о необходимости такие суда, утверждая, что “ДОЛЖНА быть 15-дюймовая пушка… Должна быть жертва брони… Должно быть дальнейшее ОЧЕНЬ ЗНАЧИТЕЛЬНОЕ УВЕЛИЧЕНИЕ СКОРОСТИ… ваша скорость должна значительно превышать вашего возможного противника!”403 Однако в мае 1912 года Адмиралтейство пошло на компромисс, который предусматривал строительство единой группы судов, в значительной степени сочетавших в себе атрибуты линкора и линейного крейсера. Окончательный проект быстроходного линкора, одобренный Адмиралтейством в июле 1912 года, который должен был стать классом “Куин Элизабет” (Queen Elizabeth), включал 15-дюймовую пушку и двигатель на нефтяном топливе, которые требовал Фишер, и получил тяжелую броневую защиту и дополнительную батарею 6-дюймовых орудий, которые ограничивали скорость до 24 узлов — все еще на 3 узла больше, чем у Дредноута, и увеличил затраты до 2,6 миллиона фунтов стерлингов.404 Непосредственная реакция Фишера на новый тип, похоже, не была зафиксирована, но к осени 1912 года он призывал к внедрению еще более радикального варианта линейного крейсера. Еще в августе 1910 года Фишер предсказал Маккенне, что “грядущий ”Моторный линкор“” будет "так же превосходить "Лайон", как "Лайон" “Дредноута”!"405 Осенью 1912 года Фишер, вскоре после его вступления в должность председателя Королевской комиссии по топливу и двигателей, орган, на который была возложена задача предоставления информации о нефти в качестве топлива для крупных военных кораблей,406 начал настаивать на принятии дизельных двигателей для крупных кораблей. 14 сентября 1912 года он предоставил виконту Эшеру краткое описание своих предложений по 25-узловому дизельному линкору, который должен был быть назван “Инкомпарабле” (Несравненный).407 Ранним утром 17 сентября 1912 года Фишер нарисовал эскиз своего воображаемого судна, которое должно было быть вооружено восемью или десятью 16-дюймовые орудия и вспомогательная батарея из 6-дюймовых орудий. Центральная цитадель, в которой размещалось вооружение и двигательная установка, должна была быть защищена поясом толщиной 16 дюймов и тяжелой бронированной палубой с небольшим количеством брони или без нее на концах. Фишер сначала указал скорость “не менее 26 узлов”, но затем отметил, что “Необходимо уменьшить толщину брони и количество 6-дюймовых орудий, чтобы получить скорость не менее 30 узлов”408. В своем письме от 14 сентября Фишер сообщил Эшеру, что он подошел Черчиллю с предложением руководить строительством "Несравнимого" в Канаде в рамках ожидаемой канадской программы дредноутов. После отказа от этой схемы Фишер 20 сентября сообщил Эшеру, что планирует построить свое судно за счет частного финансирования. “Единая всепроникающая, всепоглощающая мысль", - утверждал он, “это войти первыми с теплоходами раньше немцев! Из-за нашей апатии в течение последних двух лет они впереди [с двигателями внутреннего сгорания]! Они убили 15 человек в экспериментах [с нефтяными двигателями], а мы не убили ни одного! И чертов дурак английский политик сказал мне на днях, что он считает это похвальным для нас!” Затем Фишер дал Эшеру яркий портрет своей концепции. “Представьте себе силуэт", - написал он, “представляя собой цель на 33 процента меньшую, чем у любого существующего или проектируемого линкора! Ни труб, ни мачт, ни дыма — она перевозит более 5000 тонн нефти, этого достаточно, чтобы совершить кругосветное путешествие без дозаправки! Представьте себе, что это значит! Десять моторных лодок, поднятых на борт в бронированной яме посередине, где раньше были [трубы] и котлы. Две из этих моторных лодок имеют длину более 60 футов и развивают скорость 45 узлов! и несут 21-дюймовые торпеды, которые проходят 5 миль! Представьте себе, что они вырвались на свободу в морском бою! Представьте себе снаряды весом более тонны! пройдя милю или более дальше, чем даже 13 1/2-дюймовая пушка (которая по праву поразила человечество!)”.409 Фишер был уверен, что устранение труб затруднит идентификацию военных кораблей, а вероятность того, что флоты выдадут свое присутствие, уменьшится. “Единственный жизненно важный момент для военно-морского флота в отношении двигателя внутреннего сгорания”, - утверждал он сэру Чарльзу Парсонсу, производителю судового турбинного оборудования, … “заключается в том, что вы избавляетесь от массы труб. Я видел флот в 20 милях отсюда, и каждый корабль называл мне свое имя по своим трубам! И единственная струя черного дыма, по моему опыту, раскрыла флот на расстоянии 40 миль!”410 Идеи Фишера, по-видимому, произвели впечатление на дизайнеров Виккерса, которые составили подробные планы и художественную иллюстрацию линейного корабля с дизельным двигателем мощностью 25 узлов, который напоминал эскизы адмирала.411 14 октября 1912 года Фишер сообщил Парсонсу, что “Виккерс абсолютно уверен, что они могут создать дредноут со скоростью 25 узлов, равный любому строящемуся или проектируемому кораблю, и способный обогнуть землю без дозаправки”412. “Я хотел бы, чтобы вы могли видеть свой путь”, - снова написал Фишер Парсонсу 3 ноября, “к продолжению работы турбины в связи с принципом внутреннего сгорания. . . .”413 Но Парсонс указал, что отношение мощности к весу мощных дизельных двигателей еще недостаточно велико, чтобы позволить их использование на больших военных кораблях, мнение, которое Фишер принял, хотя и неохотно. “Это просто замечательно, - ответил он Парсонсу в декабре 1912 года, - вы получаете такие результаты с помощью пара, и, как вы действительно говорите, это заставляет дизель со всеми его сложностями отойти на задний план, но помните, что всегда есть эти трубы”.414 Фишер привел доводы в пользу дизельных двигателей на капитальных судах Черчиллю еще в марте 1913 г. 415, но, похоже, после этого не поднимал эту тему. Весной 1912 года полёт фантазии Фишера в отношении линейного крейсера, возможно, был временно нарушен неудовлетворительными отчетами о результатах боевой практики 1911 года, которые подняли серьезные вопросы о состоянии артиллерии в Королевском флоте. 5 марта 1912 года Фишер сообщил Черчиллю, что вопрос о недостатках военно-морской артиллерии “гораздо важнее, чем немецкая угроза или Забастовка шахтёров или всеобщее голосование! Если вы не уделите этому своему личному вниманию, мы окажемся на заднем плане, когда наступит Армагеддон”. Но, как и в 1908 году, ему не хватало никакого понимания технических вопросов, и, как следствие, артиллерийский вопрос свелся к вопросу смены персонала. Фишер призвал Черчилля обратиться за советом к Джеллико и призвал заменить Бриггса Ричардом Пирсом на посту контролера, Мура Фредериком Тюдором на посту директора военно-морского Артиллерия и Монтегю Браунинга в качестве инспектора по стрельбе по мишеням либо Эдвардом Филпоттсом, либо Марком Керром. 9 марта Черчилль пообещал уделить проблеме артиллерии “мое самое пристальное личное внимание, как только будут получены оценки”416, но, хотя он заменил Мура Тюдором, как предложил Фишер, он пропустил Пирса, к которому, похоже, испытывал личную неприязнь, в то время как сохраненил Браунинга.417 Вмешательство Фишера, таким образом, не было безрезультатным, но в свете приведенного ранее рассказа об истории с Арго в 1912 году, возможно, непреднамеренно имело катастрофические последствия для британской морской артиллерии. Назначение Пирса на должность контролера практически гарантировало бы справедливое разбирательство по делу часов и плоттера Argo, если бы не принятие системы Argo. Но смещение Бриггса, который к весне 1912 года был готов принять часы Арго, и преемственность Мура, который был убежденным противником подхода Поллена к управлению огнем, проложили путь к отказу от монополии и, в конечном счете, отказу от системы Поллена. Фишеру была предоставлена возможность восстановить ситуацию, когда Поллен, по предложению Дж.А. Спендера, “нашего общего друга”, написал ему 25 июня 1912 года с просьбой о встрече, на которой он мог бы изложить свои взгляды. Однако 27 июня Фишер телеграммой сообщил Поллену, что “Я не могу вас видеть, поскольку обстоятельства не позволяют мне вмешаться”418. Любые опасения, которые могли возникнуть у Фишера в отношении эффективности артиллерии флота, были развеяны заверениями в том, что принятие инструментов Дрейера будет соответствовать потребности Королевского военно-морского флота в управлении огнем. 20 октября 1913 года Фишер, таким образом, проинформировал контр-адмирала Сиднея Эрдли-Уилмота о том, что “стрельба на дальние дистанции сейчас просто великолепна благодаря новейшему устройству множества больших дальномеров, и они отлично попрактиковались на 15 000 ярдов!!!”419, Но в отсутствие приборов управления огнем, которые британским линейным крейсерам, способным давать точные результаты как при больших дальностях, так и при высоких и изменяющихся скоростях изменения дальности, не хватало средств поражать своих противников с большим вооружением, прежде чем они могли получить ответный удар. Использование более высокой скорости для удержания противника на расстоянии, таким образом, не давало никаких преимуществ в защите, и в этих обстоятельствах жертву броневой защиты стало практически невозможно оправдать. Джеллико, так же как и Фишер, предпочел дальнейшее развитие линейных крейсеров по отношению строительства более защищенного, но более медленного быстроходного линкора, но они вдвоём в 1912 году не смогли добиться своего.420 К 1913 году мнение Адмиралтейства еще больше изменилось в сторону обеспечения лучшей защиты британских капитальных кораблей. 23 октября 1913 года Юстас Теннисон Д'Эйнкорт, сменивший сэра Филипа Уоттса на посту директора военно-морского строительства в предыдущем году, написал, что … “некоторые авторитеты считают, что на наших кораблях следует перевозить гораздо меньше брони, а сэкономленный таким образом вес следует использовать для увеличения количества орудий, аргументируя это тем, что лучшая защита - подавить и заставить замолчать орудия противника своим собственным огнем; но не следует забывать, что как только этот принцип будет принят и защитная броня уменьшена, противник сможет увеличить количество орудий несколько меньшего калибра, которые способны пробивать более тонкие борта противостоящих им кораблей и, соответственно, могут доставить гораздо большее количество орудий на медведь, так что аргумент в пользу отмены или сокращения брони быстро отвергается теми, кто действительно принимает его в принципе. В нынешних условиях, вероятно, с 8 или 10 тяжелыми орудиями, как сейчас принято на наших линкорах, вместе с мощной броневой и противоторпедной защитой, на одном корабле собрано столько орудий, сколько можно хорошо обучить и использовать с максимальной пользой, так что, если также можно перевозить значительное количество брони, все это очевидный выигрыш; и с учетом того факта, что хорошая артиллерия имеет первостепенное значение, и принимая во внимание разрушительное действие современных осколочно-фугасных снарядов, представляется абсолютно необходимым защитить не только устойчивость, жизненно важные органы и вооружение корабля, но и экипажи, чтобы они могли работать орудия с чувством разумной защищенности от огня противника, так как без этого чувства экипаж почти наверняка не сможет добиться наилучших результатов”.421 Мур, Третий морской лорд и контролер, не был полностью согласен с Д'Эйнкуром. В протоколе, написанном 6 января 1914 года, он утверждал, что подавление огня противника своими силами предпочтительнее, чем полагаться на броню для защиты. Но Мур был убежден, что жертвование броней и огневой мощью ради высокой скорости на новейших боевых крейсерах было доведено до крайности. “Это очень трудно оценить", - заметил он, “что для защиты линейных крейсеров типа “Лайон”, которые очень велики и очень дороги, где наступление значительно сократилось, а оборона очень сильно пострадала, так что нельзя ожидать, что они будут успешно сражаться с более мощными линкорами, которые их превосходящая скорость позволяет им ремонтировать; если только не предполагается, что тактические преимущества перевесят их в противном случае более низкие военные возможности, позволив некоторым из них обойти линию линкоров с фланга и сокрушить за счет накопленного превосходства в артиллерийском огне ведущий корабль или корабли, роль, которую у них редко может быть возможность сыграть”.422 Мнения Д'Эйнкура и Мур, вероятно, объясняет тот факт, что линкоры класса “Ройал Соверен” (Royal Sovereign) программ 1913-14 и 1914-15 годов были более тяжелобронированными и намного медленнее, чем линейные крейсера класса “Куин Элизабет” (Queen Elizabeth) 1912-13 годов, и что в соответствии с этими оценками не было разрешено ни одного линейного крейсера423. Эскизный проект класса Royal Sovereign был одобрен Адмиралтейством в мае 1913 г.424 Отсутствие каких-либо упоминаний о возвращении к строительству тихоходных линкоров с толстой броней в переписке Фишера этого периода425 может быть объяснено в значительной степени тем фактом, что его воображение к этой дате было захвачено идеей о том, что подводная лодка может эволюционировать. “Подводные лодки, - настаивал он в письме Арнольду Уайту 13 марта 1913 года, “это грядущие дредноуты...”426 В июне он связал подводную лодку с дизельным двигателем. ”В течение многих, многих лет", - писал он сэру Фрэнсису Хопвуду, гражданскому лорду Адмиралтейства, 6 июня 1913 года, “я неустанно и усердно посвящал как свои бодрствующие, так и даже спящие мысли подводным лодкам, а нефть и нефтяной двигатель - это зародыш их жизненной силы… Нефтяной двигатель будет управлять всеми морскими боями, и все морские бои будут управляться подводными лодками. . .427 К осени 1913 года Фишер пришел к выводу, что в дополнение к дизельным подводным лодкам для береговой обороны и дальних операций у чужих берегов, подводные лодки с паровым двигателем будут играть важную роль в боевых действиях флота. “Если подводная лодка,” объяснил он Артуру Дж. Бальфуру 4 сентября 1913 года, “(как некоторые настоятельно и с большой силой и обоснованностью отстаивают) является частичной заменой силы линкора или превосходства линкора, а не просто заменой эсминцев, тогда корень вопроса заключается в “скорости поверхности”, и подводная лодка должна обладать стратегической скоростью, которая позволит ей эффективно проводить атаки на капитальные корабли или обходите Боевой флот, чтобы он мог в обязательном порядке вступить в бой и на него можно было рассчитывать как на решающее оружие. Эта скорость не может быть достигнута в настоящее время и в ближайшем будущем никаким другим путем, кроме как с помощью размера и пара… Без всякого сомнения, какой бы ни был быстроходный боевой флот, который при любых обстоятельствах всегда может сопровождаться подводными лодками, он будет обладать подавляющим боевым преимуществом”.428 29 ноября 1913 года Фишер сообщил Джулиану Корбетту, что “у нас 3000 обученных офицеров и матросов для подводных лодок, и у нас 2 киля к 1 против Германии и даже БОЛЬШЕ”429. Неделю спустя, однако, он предупредил Черчилля, что немецкое строительство подводных лодок для иностранных государств даст им возможность превзойти Великобританию в войне.430 В феврале 1914 г., Фишер пожаловался Джеллико, что Германия обладает большим численным превосходством в подводных лодках, подходящих для работы в дальних морях.431 В мае Фишер снова написал Джеллико, призывая “ради Бога, займитесь КАК-нибудь строительством большего количества подводных лодок сразу, несмотря ни на какие недостатки”.432 А в июне Фишер приветствовал перспективу строительства враждебными военно-морскими державами дредноутов, которые, как он ожидал, были бы бесполезны на войне перед лицом подводной лодки. “Австрия и Италия, - объяснил он Корбетту 22 июня 1914 года, - будут продолжать энергично тратиться, чтобы строить дредноуты друг против друга, и гранд-адмирал Кестер, глава Лиги военно-морского флота Германии, поддержит свою точку зрения на 2 дополнительных дредноута, поэтому Тройственный союз щедро предоставит свои деньги на судах, которые будут надежно блокированы нашими подводными лодками, поскольку Средиземное и Северное моря будут надежно заперты”433. Очевидное безразличие Фишера с 1913 года к ходу проектирования надводных капитальных кораблей, возможно, также объяснялось его уверенностью в степени количественного и качественного превосходства Королевского флота в дредноутах над Германией. Британия во все времена поддерживала 60-процентный численный стандарт завершенных дредноутов, и с 1912 года ежегодно закладывала по меньшей мере вдвое больше дредноутов, чем Германия. Из 29 британских и доминионских дредноутов, вступивших в строй к июлю 1914 года, 13 были вооружены 13,5-дюймовыми орудиями, еще 3 судна с аналогичным вооружением близились к завершению, и строилось 10 единиц, вооруженных 15-дюймовыми орудиями. Все 18 немецких дредноутов, введенных в строй к той же дате, были вооружены не более чем 12-дюймовыми орудиями, а из 10 строящихся единиц 6 были вооружены 12-дюймовыми орудиями и только 4 - 15-дюймовыми орудиями.434
von Echenbach: ... Однако не было уверенности в том, что королевский Капитальные корабли военно-морского флота технически превосходили германские. Преимущество британских дредноутов в калибре орудий было обеспечено за счет жертвы в броне, из-за которых они уступали своим немецким аналогам в защите от артиллерийских снарядов. Кроме того, узость британских доков ограничивала ширину британских линкоров, что отрицательно сказывалось на их способности противостоять попаданиям торпед. Такие недостатки беспокоили Джеллико, который к 1914 году начал испытывать серьезные сомнения по поводу политики проектирования капитальных судов, которая проводилась с 1905 года и в которую он внес большой вклад. 14 июля 1914 года он сообщил Черчиллю, что … “помимо того, что у них значительно более толстая броня поверх основного пояса и для защиты их орудий, немцы в гораздо большей степени защищают концы кораблей толстым поясом, чем у нас, и их броня поднята намного выше сбоку, чем у нас на кораблях той же даты постройки. ...Недостаточная защищенность британских кораблей от пушек и торпед очень бросается в глаза”. После сравнения британских и немецких линкоров класса за классом Джеллико пришел к выводу, что “поэтому будет видно, что далеко не британские корабли демонстрируют превосходство [в водоизмещении], обычно имеет место полная противоположность, и, предполагая равенство в конструкции, крайне опасно считать, что наши корабли в целом превосходят или являются даже равными боевыми машинами”435. Не прошло и двух недель после того, как Джеллико изложил свои взгляды, как начались военные действия с Германией. Британские расходы в ходе последовавшей войны затмили предыдущие расходы на оборону в мирное время, из-за чего прежние опасения по поводу чрезмерных расходов на национальную безопасность казались преувеличенными. С другой стороны, потеря трех линейных крейсеров в Ютландском сражении в 1916 году подняла фундаментальные вопросы о надежности довоенных британских военно-морских технологий, особенно в том, что касается проектирования капитальных кораблей и управления огнем.
von Echenbach: Эпилог 1 Фишер и Поллен на войне, август 1914 – май 1916 (а) ФИШЕР После начала войны в 1914 году положение Баттенберга в качестве первого морского лорда стало несостоятельным из-за необоснованных подозрений общественности в его немецком происхождении и недовольства Черчилля его осторожным руководством военно-морскими операциями. Таким образом, он подал в отставку, и 30 октября 1914 года его сменил Фишер.1 Через несколько дней после вступления в должность новый Первый морской лорд был встревожен докладом Перси Скотта о том, что только треть дредноутов была оснащена директорами и что, как следствие, эффективность артиллерии британской боевой линии вызывала некоторые сомнения. Поэтому в первую неделю своего правления Фишер назначил Скотта “советником их светлостей по вопросам, связанным с эффективностью артиллерии флота”, что дало ему полномочия принимать любые необходимые меры для оснащения остальных линкоров и линейных крейсеров директорами в кратчайшие сроки.2 Позже в ноябре Фишер настойчиво напомнил адмиралу сэру Джону Джеллико, главнокомандующему Гранд-флотом, и вице-адмиралу сэру Дэвиду Битти, командующему силами линейных крейсеров, это артиллерийское превосходство над немецким флотом было крайне важно.3 Джеллико отреагировал, созвав специальную конференцию артиллерийских офицеров Гранд-Флита, которые, по-видимому, выразили удовлетворение существующими механизмами стрельбы на большие расстояния, о чем должно было быть сообщено к Фишеру.4 В любом случае Дрейер, посетивший Адмиралтейство в апреле 1915 года, когда его корабль "Орион" ремонтировался в Девонпорте, почти наверняка заверил Первого морского лорда, что в том, что касается управления огнем, бояться нечего. “У меня был очень интересный разговор, - писал Фишер Джеллико 23 апреля 1915 года, - с Дрейером. Я предан ему. Все устроено так, как он желает”5. Более того, к маю 1915 года Скотту, приложив огромные усилия, удалось расширить стрельбу по директору до такой степени, что примерно две трети дредноутов Гранд-флита были оснащены таким образом.6 Таким образом, Фишер, похоже, полагал, что долгое время Королевский флот и его дальнобойная техника морской артиллерии была равна или лучше, чем у немецкого флота, и, как следствие, превосходство в крупнокалиберных орудиях дало бы британским крупным кораблям решающее преимущество в бою. Вера Фишера в свои идеи в области артиллерии и проектирования капитальных кораблей значительно укрепилась в результате столкновения британских и немецких военно-морских эскадр в Южной Атлантике. 8 декабря 1914 года немецкая эскадра крейсеров под командованием вице-адмирала Графа фон Шпее была перехвачена британскими силами во главе с вице-адмиралом сэром Доветоном Стерди у Фолклендских островов. В последовавшем бою два немецких броненосных крейсера "Шарнхорст" и "Гнейзенау", которые значительно уступали по вооружению и скорости двум линейным крейсерам Стерди, "Инвинсибл" и "Инфлексибл", были настигнуты и потоплены в артиллерийской дуэли на большой дистанции, британские суда получили лишь незначительные повреждения. Фишер ликовал, услышав эту новость. “Возможно, их оружие так и не добралось до нас!” - предположил он 10 декабря после получения предварительных отчетов о сражении, добавив: “Так что, возможно, это было похоже на стрельбу по фазанам: фазаны не стреляли в ответ!”7 Здесь, казалось, было доказательством того, что превосходство в дальнем попадании в сочетании со скоростью это привело бы к решающим результатам, и Фишер, таким образом, начал немедленно настаивать на строительстве линейных крейсеров беспрецедентных размеров, скорости и мощности орудий. 18 декабря Фишер встретился с Юстасом Теннисоном Д'Эйнкуртом, директором военно-морского строительства, чтобы обсудить возможность преобразования двух недавно заложенных линкоров класса Royal Sovereign, над которыми было завершено мало работ, в боевые крейсера, вооруженные четырьмя 15-дюймовыми орудиями. 19 декабря Фишер написал Генеральному прокурору и изложил свои предложения по новому линейному крейсеру, который должен был называться “Радамантус”, в это время требовал главной батареи из шести 15-дюймовых орудий. 21 декабря Фишер и Д'Эйнкорт пришли к соглашению о размерах, скорости и вооружении нового капитального корабля.8 “Боюсь, вы упустили мою мысль”, - заявил Фишер скептически настроенному Черчиллю в тот же день, о 32-узловом ‘Радаманте’! (Так быстро построили и дешево!) Единственное судно, которое может "догнать", а не "угнаться" — оно должно догнать!!!!!!— немецкий линейный крейсер "Лютцов" со скоростью 28 узлов - это английский "Тигр" со скоростью 29 узлов. (Мне сказали, что на нее /скорость/ нельзя рассчитывать в течение 30 лет!) Во всяком случае, несколько месяцев без дока (даже еще несколько тонн угля) превращают превосходство в недостаток скорости в списке, который вы мне дали! В этом списке нет никакой "властной личности"! ОДНА ‘Борзая’ среди этого множества зайцев с характеристиками "Радаманта" сразила бы их всех наповал! Большие 5 узлов "Радаманта" нужны "здесь и сейчас" (как гласит плакат Армии спасения!). У нас должно быть 3 "Радаманти’!”9 Перед лицом противодействия Первого лорда и других членов Кабинета и Адмиралтейства его предложениям Фишер обратился за поддержкой к Джеллико. “‘Боевые крейсеры и еще больше боевых крейсеров" - вот лозунг!” - написал он главнокомандующему Гранд-флита 22 декабря, добавив: “Громоздкие линкоры прогнили. Медленные люди и медленные корабли означают неудачу”10. “Теперь я здесь один”, - пожаловался Фишер Джеллико на следующий же день, сражаюсь в битве за новые боевые крейсеры! Я бы хотел, чтобы, когда у вас будет свободное время, вы написали мне небрежное письмо, которое я мог бы показать Кабинету министров (не так, как если бы вы отвечали на мой запрос; не официальный меморандум) о том, что предполагаемое существующее превосходство в быстрых линкорах, которое мы сейчас имеем, ОШИБОЧНО! … Ни один из наших существующих кораблей не обладает необходимой БУДУЩЕЙ скоростью! У нас должна быть скорость 32 узла, чтобы иметь возможность долго находиться вне дока, и обеспечить необходимое превышение скорости, чтобы ДОГНАТЬ корабль со скоростью 28 узлов! Миллионы МЕДЛЕННЫХ кораблей бесполезны! СКОРОСТЬ - ЭТО ВСЕ! . . . . это избавило бы меня от множества неприятностей, если бы вы любезно отправили это письмо Битти, как адмиралу, командующему эскадрой боевых крейсеров, если бы он также мог поддержать меня частным письмом, написанным небрежно! Мне приходится прибегать ко всем уловкам, чтобы овладеть своим разумом! Если я не получу эти 3 линейных крейсера со скоростью 32 узла, мне придется покинуть Адмиралтейство 25 января следующего года”.11 29 декабря Джеллико с опозданием ответил на призыв Фишера о поддержке письмом, в котором он написал, что … “если не будет возвращена политика строительства гораздо более быстрых линейных крейсеров, мы окажемся в положении, когда у нас не будет достаточного количества судов, чтобы догнать и вступить в бой с растущим числом судов этого типа, которыми владеет Германия… Поэтому я твердо придерживаюсь мнения, что мы должны немедленно, если мы еще этого не сделали, начать закладку линейных крейсеров, обладающих скоростью не менее 30-31 узла. Если мы сможем достичь более высоких скоростей за счет использования нефтяного топлива, это в высшей степени желательно… Война до сих пор доказала то, что вы сами так часто заявляли, было бы доказано, во-первых, огромная ценность высокой скорости, а во-вторых, подавляющая ценность большой пушки. В каждом сражении, которое имело место, этот последний момент подчеркивался наиболее сильно, и по этой причине я совершенно убежден, что наши новые боевые крейсера должны нести 15-дюймовые орудия”.12 Фишер приветствовал послание Джеллико, но к этой дате “предвосхитил” его, заявив о поддержке главнокомандующего Гранд Флит для предлагаемых им линейных крейсеров в письме Черчиллю, написанном на Рождество!13 Первый лорд, похоже, отложил свои возражения до 27 декабря.14 и два корабля, названные "Ринаун" и "Резистанс", были заказаны в конце декабря.15 Эти суда были примерно сопоставимы с классом “Лайон” по водоизмещению, но были значительно менее хорошо защищены, почти на 20 процентов быстрее и несли основное вооружение из шести 15-дюймовых, а не восьми 13,5-дюймовых орудий. И Черчилль, и Джеллико считали, что необходимы восемь орудий крупного калибра, причем последний даже предположил в январе, что это следует обеспечить, вернувшись к 13,5-дюймовому орудию.16 Фишер не потерпел бы ничего подобного. 22 января 1915 года он сообщил Джеллико, что принятие двух дополнительных 15-дюймовых орудий было “абсолютно недопустимым из-за потери скорости с 33 узлов, что почти наверняка, значительного увеличения осадки, водоизмещения и стоимости”. 13,5-дюймовое орудие, добавил он в постскриптуме, устарело и что “теперь мы перейдем к 18-дюймовому орудию”17. 23 января Фишер снова написал Джеллико и признался, что “Я выпускаю новый легкий крейсер, который будет завершен Каммеллом Лэрдом". за 11 месяцев: скорость 33 узла, осадка 23 фута, четыре 15-дюймовых орудия!”18 “Наш опыт в Северном море”, - объяснил Фишер Черчиллю два дня спустя, … “ясно указывает на то, что крейсер со скоростью 32 узла и осадкой 22 1/2 фута, несущий четыре 15-дюймовых орудия, связанных с группами 4-дюймовых орудий для борьбы с эсминцами, так же полностью уничтожил бы все немецкие легкие крейсера, как "Инвинсибл" выбил "Шарнхорст". Это было бы повторением старого аргумента о том, что большая пушка и высокая скорость, помимо того, что дают вам уверенную победу, позволяют избежать гибели или ранения. Но главным образом этот тип судна крайне востребован на Балтике, где он может проходить по международной трассе пролива благодаря своей небольшой осадке”.19 Суммарный залп предлагаемых военных кораблей на самом деле был значительно больше, чем у “Инвинсибла”20, а название "легкий крейсер" для того, что на самом деле было боевыми крейсерами, предназначалось для того, чтобы ввести в заблуждение канцлера казначейства, который постановил, что санкции на строительство новых кораблей, больших чем лёгкие крейсеры не будет.21 Обоснование строительства таких судов для использования на Балтике для прикрытия высадки войск на побережье Поморья также было прикрытием. “У меня было жестокое время, - писал Фишер Д'Эйнкурту 25 января, - с Первым лордом — Очень жестокое!— но у нас должно быть два [больших легких крейсера]... если только мы сможем создать хорошую историю для Кабинета министров". “Именно по балтийским нуждам, - отметил он позже, - мы проведем эти корабли через Кабинет министров”22. Черчилль проявил значительный интерес к проведению наступательной операции на Балтике, чтобы ослабить давление на Россию 23, но это была программа, которую Фишер всерьез не поддерживал.24 Кроме того, настойчивость Фишера в отношении малой осадки, вероятно, была продиктована главным образом его верой в то, что эта характеристика позволяет судам быстрее двигаться.25 25 Января 1915 Года, в тот самый день, когда Фишер поднял вопрос о легких крейсерах с большими пушками с Черчиллем и Д'Эйнкуром, аргументы в пользу строительства дополнительных линейных крейсеров были подкреплены неудовлетворительными действиями, которые велись между британскими и немецкими линейными крейсерами у Доггер-Бэнк.26 28 января Фишер сообщил премьер-министру Асквиту, что Джеллико сообщил ему, что “действия линейного крейсера [Доггер Бэнк] наиболее убедительно показали абсолютную необходимость БОЛЬШОГО перевеса этих кораблей. . .”27 Затем Фишер пригрозил уйти в отставку из-за развертывания линейных крейсеров и быстроходных линкоров в операции в Дарданеллах, которая, похоже, была предотвращена только обещанием одобрения двух легких крейсеров с большими пушками. “У меня были ожесточенные ссоры с Уинстоном и премьер-министром”, - писал Фишер Джеллико 29 января 1915 года, “и это было совсем близко! Вчера я провел шесть часов с ними и Военным советом и просидел до 8 часов вечера! ... Вчера я получил еще два "легких крейсера" с 15-дюймовыми орудиями, скоростью 33 узла и осадкой 22 фута, а также масло на 11 000 миль… так что мы продвигаемся!”28 8 февраля 1915 года Фишер написал Джеллико о том, что в течение года в Северном море будет 14 линейных крейсеров, в число которых входили "Ренаун", "Резистенс" и два легких крейсера с большими пушками.29 В тот же день Первый Морской лорд сообщил Битти, что … “Я не верю, что Боевые эскадры будут участвовать в этой войне. БОЕВЫЕ КРЕЙСЕРЫ закончат свою работу! ЕСЛИ БЫ ТОЛЬКО ИХ АРТИЛЛЕРИЯ БЫЛА СОВЕРШЕННА! Представьте себе! на "Инвинсибле", который был ведущим кораблем и провел весь бой и потопил призовые артиллерийские корабли "Шарнхорст" и "Гнейзенау", не было ни одного убитого или раненого! Он ударил первым, сильно ударил и продолжал бить!”30 К концу февраля проекты легких крейсеров с большими пушками, которые были названы "Корейджес" и "Глориес", были завершены директором военно-морского строительства, и работа над двумя кораблями началась в марте и апреле. 5 марта 1915 года Фишер написал меморандум, в котором призвал к строительству четырех дополнительных легких крейсеров с большими пушками,31 но впоследствии ему удалось получить одобрение только на одну дополнительную единицу, которая была аналогична двум предыдущим судам, за исключением принятия двух 18-дюймовых вместо четыре 15-дюймовых орудия и изменения во вторичном вооружении. Это судно, получившее название “Фьюриес” (Furious), было заложено в июне.32 Поздней весной 1915 года Фишер задумал боевой крейсер, который был бы намного больше, быстрее и тяжелее вооружен, чем любое судно, построенное или строящееся в то время. 5 мая он спросил Д'Эйнкорта: “Какой самый длинный и широкий корабль может построить Каммелл Лэрд?” и примерно в то же время он обратился к майору Альберту Джорджу Хэдкоку, руководителю отдела производства боеприпасов в Элсвике, с просьбой разработать 20-дюймовую пушку. Новое судно, которое должно было называться "Инкомпарабл", должно было иметь длину 1000 футов, водоизмещение 40 000 тонн, нести шесть 20-дюймовых орудий и развивать скорость 35 узлов.33 Напомним, что в январе Фишер получил одобрение на строительство дополнительного линейного крейсера, несмотря на решительные возражения Черчилля и Асквита, пригрозив уйти в отставку, и, возможно, он надеялся, что подобная тактика позволит ему еще раз добиться своего. В любом случае, в середине мая Фишер подал в отставку с поста Первого морского лорда, снова по вопросу о Дарданеллах, после чего он сообщил премьер-министру, что вернется, если будет назначен “полностью профессиональным руководителем войны на море...” и если “Первый лорд Адмиралтейства должен быть абсолютно ограниченный политикой и парламентскими процедурами...”34 Предоставление условий Фишера дало бы ему возможность продолжить строительство "Инкомпарабла" в пределах собственных полномочий, но ему было отказано, и с его уходом из Адмиралтейства приверженность разработке 20-дюймового линейного крейсера испарилась.35 В июне 1915 года Фишер занял пост председателя Совета по изобретениям и исследованиям - должность маломощная, не имевшая ничего общего с проектированием капитальных судов.36 Однако 22 января 1916 года премьер-министр Асквит обратился за советом к старому адмиралу в связи с сообщениями о том, что на новых немецких линкорах будут установлены 17-дюймовые орудия.37 24 января в кратком и раздражительном ответе Фишер предложил премьер—министру запросить ответственное мнение, то есть мнение Джеллико38, но 3 февраля он снова написал, чтобы подробно изложить аргументы в пользу крупнокалиберных орудий и быстрых боевых крейсеров. В своем письме Фишер утверждал, что “время для 18-дюймового орудия прошло, и я обратился к 20-дюймовому орудию, и у меня есть модель боевого крейсера, к которой следует немедленно приступить, чтобы установить 6 таких орудий при небольшой осадке в воде…” Фишер обосновал боевой крейсер следующим образом: … “Даже военно-морская партия “лук и стрелы” теперь признает, что большая пушка и высокая скорость решают морскую битву, а болтовня о том, что погода туманная и мешает преимуществу превосходящей дальности стрельбы, так же нелепа, как и противодействие древних Советов Адмиралтейства введению пара, использование железа для судостроения вместо дерева... Сэр Дэвид Битти заметил немецкие линейные крейсера на расстоянии 14 миль; на расстоянии 10 миль он повредил немецкий "Блюхер" и практически убил ее тогда! Но с орудиями большего калибра, чем 13 1/2-дюймовые орудия Битти, битва завершится на гораздо больших расстояниях ... Война - это смелость и воображение, масштабные концепции и быстрые решения. Бей первым, бей сильно, продолжай бить — таков девиз боевого крейсера. Никакой другой тип не учитывается в линии боя”.39 Призыв Фишера к строительству дополнительных линейных крейсеров был решительно поддержан Битти в письме Асквиту от того же числа.40 Переписка Фишера и Битти с премьер-министром совпала с обсуждениями в Адмиралтействе проекта капитального корабля. В ноябре 1915 года Казначейство предоставило Адмиралтейству разрешение на заказ экспериментального линкора, который включал бы уроки военного опыта, извлеченные до сих пор. Эскизные проекты линкора водоизмещением 30 000 тонн, скоростного на 25 узлов, вооруженного восемью 15-дюймовыми орудиями, были рассмотрены советом в январе 1916 года, но соглашение достигнуто не было.41 Затем Совет адмиралтейства попросил Джеллико, возможно, по настоянию Асквита, предложить свою версию комплектования. Напомним, что главнокомандующий Гранд Флит в 1912 году хотел построить дополнительные линейные крейсера, а не быстрые линкоры, которые были фактически одобрены, и в декабре 1914 года поддержал программу боевых крейсеров Фишера. В своем письме совету от 8 февраля 1915 года он вновь ясно дал понять, что отдает предпочтение строительству линейных крейсеров, а не линкоров, утверждая, что для противодействия угрозе предполагаемого немецкого строительства потребуется несколько кораблей, и, в частности, с указанием скорости 30 узлов и орудий размером более 15 дюймов.42 После получения письма Джеллико правление поручило директору военно-морского строительства подготовить спецификации для линейного крейсера, вооруженного 15-дюймовыми или 18-дюймовыми орудиями и способного развивать скорость не менее 30 узлов. В марте совету было представлено шесть комплектов характеристик43, которые приняли решение в пользу судна с 32 узлами, вооруженного восемью 15-дюймовыми орудиями. 7 апреля 1916 года правление одобрило разработанный проект, а 13 апреля утвердило заказы на четыре единицы.44 Фишер ошибочно полагал, что проектируемые суда будут быстрыми линкорами, а не линейными крейсерами, и сожалел, что они не будут вооружены 20-дюймовыми орудиями. “Копии ‘Фьюриеса" с 20-дюймовыми пушками - это тот тип, который может быть построен за год, если его подтолкнуть. . .,” отмечал он в переписке с коммодором Чарльзом де Бартоломе, военно-морском министре Артура Бальфура, первого лорда, 18 апреля 1916 г.45, а 29 апреля Фишер заявил Джеллико, что проектируемые линейные крейсера были “типа "Улитка и черепаха’ и не имеют скорости для работы”,46 но он успокоился, узнав, что они должны были быть намного быстрее, чем он предполагал. “С тех пор как я написал вам около двух недель назад”, - снова написал он Джеллико 18 мая 1916 года, “и проклинал новый дизайн боевого крейсера типа “Улитка и Черепаха”, я обнаружил, что скорость была увеличена с 25 до 32 узлов! Так что все в порядке!”47
von Echenbach: ... У Фишера были веские причины быть довольным. С начала войны он смог, с помощью Джеллико, остановить строительство медленных линкоров и организовать или инициировать заказы не менее чем на девять новых линейных крейсеров, которые вместе с одиннадцатью предвоенными линейными крейсерами составили бы силу, практически равную по численности и намного превосходящую превосходит по огневой мощи существующий флот немецких крупнокалиберных капитальных кораблей. К маю 1916 года могло показаться, по крайней мере Фишеру, что линкор вот-вот будет заменен линейным крейсером. (b) ПОЛЛЕН Начало войны в августе поставило компанию "Арго" в опасное положение в отношении её зарубежных продаж. Выполнение австрийского заказа стало невозможным из-за состояния военных действий между Великобританией и этой державой. Доставка российского заказа была осложнена закрытием Балтийского моря для британского судоходства.48 К концу августа переговоры с Военно-морским флотом Соединенных Штатов об испытании системы "Арго" были приостановлены, поскольку некоторые американские офицеры считали, что стоимость приборов слишком высока, что приемлемые результаты могут быть достигнуты с помощью более простого оборудования и что требования к нанесению на карту могут быть выполнены с помощью инструмента, который тогда разрабатывается Элмером Сперри, отечественным изобретателем.49 И к сентябрю захват Адмиралтейством чилийского линкора, который тогда близился к завершению постройки в Великобритании, а отмена Бразилией по финансовым причинам линкора, заказанного у Виккерса, положила конец любой перспективе заказов на оборудование для управления огнем от военно-морских сил этих стран.50 Кроме того, сама способность компании "Арго" выполнять любые контракты, которые могли быть заключены, находилась под угрозой из-за возможности закрытия "Томас Кук и сыновья" из-за отсутствия крупных заказов.51 Поллен в отчаянии обратился в Адмиралтейство, где очередная смена командования, возможно, дала ему некоторую надежду на открытие. В сентябре 1914 года контр-адмирал Ф.К.Т. Тюдор стал Третьим морским лордом и контролером, и его сменил на посту директора военно-морского вооружения капитан Морган Сингер. Вскоре после этого Поллен связался с Сингером, предложив предоставить любые инструменты, которые требовались Адмиралтейству, включая оборудование, которое тогда достраивалось для российского флота, по себестоимости, предложение, которое, по-видимому, было отклонено.52 В середине октября Поллен написал Сингеру, чтобы сообщить ему, что компания "Арго" может поставить военно-морскому флоту три комплекта новых часов. “Автоматические башенные часы”Арго были, по сути, часами Argo Mark IV, которые были значительно уменьшены в размерах для использования в башне для локального управления в случае отказа основной системы управления огнем. “Электрические часы Argo”, номера 1 и 2, которые были упрощенными версиями Argo Clock Mark II, были намного дешевле, чем другие серийные часы Argo, и отличались друг от друга только в отношении их возможностей для передачи данных. Несмотря на их низкую стоимость, Поллен утверждал, что они будут позволяет сохранять способность определять дальность во время поворота, если у оператора есть постоянная индикация пеленга, и ему помогает умный человек, использующий Dumaresq. Их эффективность для этой цели не сравнялась бы с эффективностью автоматических часов Argo R. & B., но они значительно опередили бы все остальное, что используется в настоящее время. Сингер вежливо запросил ценовые предложения, но не разместил никаких заказов.53 Учитывая отказ Адмиралтейства в сентябре принять предложение Поллена о поставке приборов по себестоимости, компания Argo приступила к выполнению российского заказа, который в итоге состоял из трех дальномеров с индикаторами, двух часов Argo. Марк Vs и два гироскопа (предположительно для использования с часами), но никаких таблиц построения графиков, которые были отменены. Эти инструменты покинули завод к середине октября и, по-видимому, были отправлены через Норвегию в Архангельск.54 Российская оплата за заказ оставила компанию "Арго" платежеспособной,55 но без непосредственной перспективы дальнейших продаж, и, таким образом, Поллен прекратил свою деятельность и к весне 1915 года стал военным журналистом.56 В начале 1916 года Поллену сообщили, что поддержка его инструментов на службе оставалась очень сильной. “В последнее время я много слышал от Гранд-Флита”, - написал корреспондент военно-морского офицера, “где, я понимаю, разочарование в том, что часов Argo [так в оригинале] нет на всех новых кораблях, очень велико. Корабли, на которых они есть, всегда работали необычайно хорошо, и Часы никогда не доставляли никаких проблем. Судя по боевой практике “Королевы Марии”, очень мало сомнений в том, что если бы Часовые корабли соревновались с кораблями без Часов в поисковом тесте, корабли без часов не только не попали бы, но, возможно, вообще не смогли бы стрелять. Было бы нетрудно организовать боевые условия. Они должны были бы включать такие элементы, как корабли, стреляющие во время и сразу после поворотов, и отсекающие их от всех наблюдений во время интервала поворота — точно так же, как Крейг сделал в испытаниях “Ориона”. Это часто происходит в действии из-за того, что цель скрыта. В этих условиях корабли-часы сделали бы все по-своему”. 1 февраля 1916 года Поллен направил вышеупомянутые замечания Бальфуру, сопровождаемые письмом, в котором он поднял вопрос о пересмотре своих инструментов для принятия на службу.57 Бальфур, вероятно, ответил, сделав запросы, которые, в свою очередь, могли спровоцировать некоторых неизвестных чиновников Адмиралтейства, которые враждебно относились к Поллену, и принять меры. В январе 1916 года российское правительство разместило заказ на 8 дополнительных дальномеров "Арго". 29 февраля российский военно-морской атташе был проинформирован контр-адмиралом Морганом Сингером, директором военно-морской артиллерии, и другими должностными лицами Адмиралтейства в интервью, что Thomas Cooke & Sons уже отстает в поставках Адмиралтейству и что выполнение такого заказа, таким образом, вряд ли будет вовремя, что цена дальномера Argo, которая была в три раза выше, чем у аналогичного прибора Barr & Stroud, была чрезмерной, и что британское правительство откажет фирме "Томас Кук и сыновья" в разрешении принять заказ.58 Узнав от русских о таком положении дел, Поллен 29 февраля 1916 года подал Бальфуру гневный протест. Поллен признал, что Адмиралтейство имело право настаивать на том, что они имеют приоритетное право на продукцию производителей компании "Арго". Но он оспорил обвинение в наличии серьезных задержек с поставками по существующим заказам и не мог понять, как Адмиралтейство могло критиковать инструмент, который они никогда не тестировали. “Независимо от того, является ли данная цена за какой-либо конкретный улучшенный инструмент непомерной или нет”, - продолжал он, “это вопрос, который может быть решен только теми, кто знает военную ценность улучшения и, следовательно, может подвергнуть это улучшение финансовому испытанию. Наш дальномер в его нынешнем совершенном состоянии был представлен экспертам по управлению огнем нескольких военно-морских держав, был заказан шестью, доставлен и оплачен по полной цене двумя. Это не могло быть доставлено другим, потому что начало войны сделало невозможным выполнение заказов, которые мы получили в других случаях. Этот дальномер был доставлен российскому правительству в начале 1914 года, осенью того же года после объявления войны, и теперь заказан в третий раз. Я был проинформирован и полагаю, что единственная причина, по которой инструмент, намного более дорогой, чем Barr & Stroud, был заказан для эксперимента, заключалась в том, что испытания, которые можно было провести до того, как он вышел в море, убедительно показали, что превосходство инструмента должно быть подавляющим. То, что он был заказан в больших количествах после того, как был испытан в море, мне кажется, является окончательным подтверждением того, что это превосходство было реализовано, когда дело дошло до практических испытаний, и что столь проницательные люди, как те, кто консультирует российское правительство в этом вопросе, были удовлетворены, что это улучшение носил военный характер, что оправдывало более высокую требуемую цену”. Дав краткий отчет о своих отношениях со службой до войны, Поллен закончил обвинением в том, что “теперь выглядит так, как будто Адмиралтейство вынудило меня уехать за границу и основать бизнес, несмотря на угрозы, которые мне не нужно квалифицировать. Сейчас предпринимаются усилия, чтобы разрушить мою Компанию, вводя в заблуждение моих клиентов”59. Бальфур ответил Поллену 2 марта 1916 года примирительным письмом, в котором он утверждал, что произошло недоразумение и что его запросы установили, что Адмиралтейство не будет возражать против выполнения российского заказа компанией "Арго". производитель. 3 марта 1916 года Поллен поблагодарил Бальфура за его “быстрое и эффективное вмешательство”, но, по-видимому, считал, что необходимы дальнейшие действия. В конце апреля или мае 1916 года он составил подробный отчет о попытках Адмиралтейства в 1913 году запретить зарубежные продажи, печать и частное распространение которых, как он, должно быть, надеялся, снимут с него обвинения в предосудительном деловом поведении до войны. Статья Поллена без названия все еще находилась в доработке,60, однако, его планы защитить свою репутацию и надежды Фишера на линейный крейсер были разрушены 31 мая 1916 года битвой при Ютланде. 2 Орудие в бою, 1914-1916 гг. В морских сражениях 1914 и 1915 гг., которые включали стрельбу на большие дистанции при движении на высокой скорости, артиллерийские характеристики британских линейных крейсеров были менее чем удовлетворительными. В битве за Фолклендские острова в декабре 1914 года британский командующий Стерди использовал свое преимущество в скорости, чтобы сохранить дальность стрельбы по большей части на уровне от 12 000 до 16 000 ярдов, чтобы использовать превосходную дальнобойную баллистику своих больших пушек. Такие расстояния, однако, были намного выше, чем это имело место в стандартной довоенной боевой практике, и были слишком велики для 9-футовых базовых дальномеров, которыми были оснащены британские корабли, для точного измерения. Кроме того, на "Инвинсибле" и, вероятно, на "Инфлексибле" установка "Арго" была размещена на вершине фок-мачты 61, где вибрация от высокой скорости корабля и дыма из трубы делала её бесполезной, а поддержание дальности с помощью одного только обнаружения было намного сложнее из-за изменения курса неприятелем и соответствующих поворотов британских судов. Наконец, ни один из боевых крейсеров не был оснащен директором, артиллерийская система "Инвинсибла" была дополнительно осложнена механическими неисправностями в её орудийных установках, и бронебойные снаряды, возможно, не смогли взорваться, потому что их взрыватели не были сконструированы так, чтобы срабатывать при косом ударе, как это могло бы произойти при больших расстояниях. Хотя видимость была идеальной и большая часть боя происходила, когда противоборствующие стороны шли параллельными курсами, процент британских попаданий в выпущенные снаряды составлял менее 7 процентов, а немецкие корабли потопили только после пяти часов стрельбы 62. Битва при Доггер-Банке в январе 1915 года приняла форму погони, в ходе которой эскадра из пяти британских линейных крейсеров преследовала бегущие немецкие силы из трех линейных крейсеров и одного броненосного крейсера. Это сражение велось по большей части на расстояниях от 16 000 до 18 000 ярдов, что снова было слишком велико для британских 9-футовых базовых дальномеров, чтобы измерить их с какой-либо степенью точности. Только один из британских линейных крейсеров, недавно введенный в эксплуатацию "Тайгер", был оснащен директором, и любое преимущество, которое могло бы дать это устройство, вероятно, было сведено на нет неопытностью ее экипажа. Дым из труб и орудий затрудняли обнаружение, и, таким образом, хотя скорость изменения дальности была низкой и постоянной, поскольку курсы были почти параллельными, а скорости не сильно различались, доля попаданий в выпущенные снаряды была даже хуже, чем в сражении на Фолклендских островах. Эффективность британских попаданий бронебойными снарядами, вероятно, снова снизилась из-за того, что они не разрывались должным образом. За два часа стрельбы с большой дистанции британцы смогли сделать не более чем вывести из строя броненосный крейсер "Блюхер" и серьезно повредить линейный крейсер "Зейдлиц", после чего основная часть немецких сил, за исключением "Блюхера", сбежала.63 В 1915 году максимальная дальность стрельбы была увеличена с 10 000 ярдов до более чем 16 000 ярдов в ответ на опыт боёв у Фолклендских островов и Доггер-Банки.64 Но, помимо установки главных директоров вооружения на всех дредноутах Гранд-Флита, кроме двух,65 относительно мало было сделано для улучшения оборудования управления огнем: директорные прицелы были изменены для отслеживания целей на больших дальностях66, и линкоры программ 1912 и 1913 годов поступили на вооружение, оснащенные 15-футовыми базовыми дальномерами и слегка улучшенными таблицами Дрейера67, но это было все. Взгляды Королевского военно-морского флота на артиллерийскую технику не изменились по нескольким причинам. Во-первых, сражения у Фолклендских островов и Доггер-Банки были действиями, в которых скорость изменения дальности была низкой и неизменной в течение длительных периодов времени, в течение которых недостатки таблиц Дрейера не имели бы значения, и определение дальности путем определения падения выстрела, при отсутствии эффективных дальномеров, практически осуществимо. Во-вторых, плохая стрельба класса "Инвинсибл" на Фолклендах, возможно, была в значительной степени связана с тем фактом, что они были неустойчивыми орудийными платформами.68 В-третьих, трудности с установкой оружия из-за помех от труб и дыма от орудий можно было бы не учитывать, полагая, что установка директоров существенно смягчит, если не устранит эту проблему. В-четвертых, неэффективность британских бронебойных снарядов, по-видимому, не была осознана, в то время как возможности немецких снарядов считались низкими.69 И, наконец, линейные крейсера добились полной победы на Фолклендских островах, и их неспособность достичь сопоставимых результатов на Доггер-банке могла быть приписывается тактической ошибке, а не техническим недостаткам в стрельбе. Вечером 30 мая 1916 года Гранд Флит покинул свои базы в Скапа-Флоу, Кромарти и Розайте, получив сообщение от Адмиралтейства о том, что немецкий флот Открытого моря собирается провести крупную операцию в Северном море. Основной частью британских сил командовал Джеллико и, помимо крейсеров прикрытия или разведки и эсминцев, состоял из 24 линкоров-дредноутов и 3 линейных крейсеров. Флотом линейных крейсеров командовал Битти и также, помимо разведывательных подразделений и флотилий, состоял из 6 линейных крейсеров и 4 быстроходных линкоров. Основными силами Германии командовал адмирал Рейнхард Шеер и состоял из 16 линкоров-дредноутов, поддерживаемых 6 линкорами до-дредноутами и прикрытых крейсерами и эсминцами, в то время как разведывательными силами из 5 линейных крейсеров и приданных легких крейсеров командовал вице-адмирал Франц Хиппер. В этом отчете о том, что должно было стать известным как Ютландское сражение, внимание будет уделено только сражению между крупными кораблями. Статистические данные — диапазоны, скорости, курсы, тайминги и попадания — были взяты из недавнего и авторитетного исследования Н.Дж. М. Кэмпбелла о сражении.70 Ближе к вечеру 31 мая легкие силы обеих сторон столкнулись друг с другом, и в течение полутора часов британские и немецкие линейные крейсера, которые были расположены значительно впереди своих соответствующих линейных сил, вступили в бой. В течение примерно 22 минут 6 линейных крейсеров Битти сражались с 5 кораблями Хиппера на дистанциях от 14 000 до 21 000 ярдов, без помощи быстроходных линкоров, которые отстали после того, как поворот вслед за линейными крейсерами не был сделан.71 Даже без быстроходных линкоров Битти обладал не только численным преимуществом, но и еще большим теоретическим превосходством в огневой мощи. Вес снаряда британских бортовых 32 13,5-дюймовых и 12 12-дюймовых орудий составил 50 200 фунтов, в то время как у немецких бортовых 16 12-дюймовых и 22 11-дюймовых орудий был всего 28 846 фунтов. В течение этого периода, однако, англичане произвели не более 6 попаданий, которые нанесли незначительный серьезный ущерб, в то время как немцы набрали 25 очков и преуспели в потоплении линейного крейсера "Неутомимый". Очевидное превосходство немецкой артиллерии на этом этапе сражения обычно объяснялось несколькими факторами. Немецкие дальномеры якобы превосходили те, которые использовались британцами; условия освещения и ветра были таковы, что видимость британской линии с немецких кораблей была лучше, чем видимость немецкой линии с британской стороны; Британские правила определения начальных залпов были менее эффективными, чем те, которые использовались немцами; британский персонал управления огнем имел меньше практики, чем их немецкие коллеги; инструкции по стрельбе с британской стороны были неправильно поняты, в результате чего артиллеристы на немецком линейном крейсере "Дерффлингер" какое-то время не отвлекались на ответный огонь; Немецкая артиллерия была менее подвержена разрушениям от повреждений, нанесенных попаданиями, потому что британские бронебойные снаряды не разрывались должным образом; а британские системы определения дальности и наведения орудий подвергались большим помехам от вибрации, потому что Битти решил развивать скорость 25 узлов, в то время как немецкие корабли двигались со скоростью от 18 до 21 узла.72 Вопрос об изменении дальности полета также, должно быть, был решающим фактором. В течение первых 22 минут боя сближение и расхождение противоборствующих сторон привели к изменению скоростей дальности, которые были высокими — между 4:00 и 4:10 среднее изменение дальности в минуту составляло 350 ярдов — и изменялись, и каждая сторона сделала четыре поворота, что вызвало дальнейшее изменение в изменении скорости диапазона. Более того, в течение первых шести минут действия проблема учета изменения курса, возможно, осложнялась тем фактом, что британские корабли шли не прямым курсом, а постепенно поворачивали на правый борт. Эти обстоятельства были неблагоприятны для британской артиллерии, в частности, по нескольким причинам: Во-первых, механизмы построения графиков ставок в таблицах Дрейера были неспособны производить точные оценки изменения дальности и изменения скоростей пеленга — оба из которых были необходимы для расчета целевого курса и скорости с помощью метода “поперечного среза” - когда изменение дальности и скоростей пеленга были высокими и быстро изменялись.73 Кроме того, ручной процесс построения графиков и определения диапазонов был настолько медленным, что поправки к часам, сгенерированные диапазоны которых были теми, которые передавались на орудия, вероятно, значительно отставали от фактического мгновенного диапазона. Проблема неточных данных усугублялась недостатками большинства вычислительных приборов. Два корабля с 12-дюймовыми орудиями , "Индефатигебл" и "Новая Зеландия", были оснащены таблицей Дрейера Mark I, чья система часов dumaresq /Vickers была неспособна учитывать изменение скорости изменения дальности с какой-либо степенью точности. Два из 13,5-дюймовых орудийных судов — Lion и Princess Royal — были оснащены таблицей Дрейера Mark III, один — Tiger — таблицей Дрейера Mark IV, обе комбинации часов dumaresq / Dreyer-Elphinstone, вероятно, намного превосходили по производительности часы dumaresq / Vickers Часы, но все еще не совсем удовлетворительные. Только Queen Mary была оснащена таблицей Дрейера Mark II, которая включала часы Argo Mark IV, чьи приводы с переменной скоростью и другие функции были разработаны для работы с высокими и изменяющимися скоростями изменения дальности и перерывами в наблюдении за целью, хотя ее эффективность была подорвана дефектами система построения отдельных диапазонов и пеленгов, используемая в других метках таблицы Дрейера74, Быстрое наблюдение и передача наблюдений за дальностью должны были в некоторой степени смягчить негативные последствия неправильного построения и расчета. Следует напомнить, что в том, что касается быстрого наблюдения и передачи данных, дальномер на установке Argo был гораздо более эффективным, чем тот, который не был установлен. Но на линейных крейсерах "Индефатигебл" и "Новая Зеландия" установка "Арго" почти наверняка располагалась в носовой части, как на "Инвинсибл"75, и если это так, то есть основания полагать, что в Ютланде на ее точность и работу отрицательно повлияла вибрация, как это было в случае с "Инвинсибл" на Фолклендских островах, где стрельба также велась на высокой скорости.76 Приборы Арго 13,5-дюймовых орудийных установок были установлены сверху передней боевой рубки, где они были бы менее подвержены непрерывному воздействию движения судна.77 Но в 3:58 вечера, то есть через десять минут после начала боя, удар снаряда крупного калибра, попавшего в "Принцессу Роял", сбил предохранители тренировочного двигателя установки "Арго" и разрушил механизм передачи дальности, и, как следствие, он был выведен из строя на период от 12 до 15 минут. В течение этого периода передающая станция "Принцесс Роял", по-видимому, принимала только два диапазона.78 Обзор британского линейного крейсера, поразившего рекорд в течение первых 22 минут боя, позволяет предположить, что фактор установки Арго — в случае двух 12-дюймовых орудийных установок с дополнительным усложнением недостатков таблицы Дрейера Mark I — возможно, был важен. В течение этого периода "Индефатигебл", "Новая Зеландия" и "Принцесс Роял" не добились ни одного попадания.
von Echenbach: ... Три других боевых крейсера Битти достигли своих попаданий, хотя и не таких многочисленных. Если запись передовой передающей станции Tiger можно использовать в качестве ориентира, эти суда производили не более двух наблюдений за дальностью в минуту, что было бы недостаточно для получения графика, способного учитывать изменение скоростей дальности, которые достигали 350 ярдов минуту и непрерывно меняется. Как следствие, персоналу управления огнем "Лайона" и "Тайгера" было бы очень трудно поддерживать часы в таблицах Дрейера, отмеченных отметками III и IV, в правильном темпе. С другой стороны, конструкция часов Argo Mark IV, установленных на “Куин Мэри”, сделала их менее зависимыми от непрерывной коррекции, и, следовательно, на них должны были в меньшей степени влиять недостатки графиков времени и диапазона, а также времени и координат таблицы Дрейера Mark II. Результаты попаданий, похоже, подтверждают это. Из шести попаданий, приписанных британским линейным крейсерам за рассматриваемый период, два были нанесены "Лайоном", одно - "Тайгером" и три - "Куин Мэри". Остается объяснить, почему немецкие линейные крейсера нанесли так много ударов. На немецких линейных крейсерах семь дальномеров передавали наблюдения на центральную передающую станцию, где они могли быть рассчитаны на вычислительной машине (Mittlungs Apparat) или отправлены на орудийные станции по мере получения. Немецкие группы управления огнем не планировали дальности стрельбы, и им не помогало ничего лучшего, чем немецкий эквивалент dumaresq (Entfernungs Unterschied Peilscheiber) и часы Виккерса. В отличие от механизмов в Королевском флоте, диапазоны часов не передавались на орудия, часы действуя только в качестве проводника для офицера по стрельбе.79 Хотя дальномеры, по-видимому, не были стабилизированы гироскопически, разница в оптической конструкции — стереоскопическая в отличие от системы совпадений, используемой в британских приборах, — возможно, позволила немецким операторам определять дальности с большей скоростью, чем их британские коллеги.80 Кроме того, отсутствие графика типа, используемого Королевским военно-морским флотом, возможно, позволило немецкой группе управления огнем быстрее, если не точнее, реагировать на изменения скорости изменения дальности. Был еще третий фактор, который, вероятно, имел некоторое значение. Немецкий персонал управления огнем, в отличие от своих противников, был обучен справляться с большим креном/наклоном и изменением курса. После Ютланда австрийский военно-морской атташе, таким образом, сообщил, что немцы считали, что, хотя британские дальномеры оказались превосходящими их собственные, в одном отношении британцы кажутся отсталыми по сравнению с немцами, а именно в том, что они не могут достаточно быстро изменять дальность и слишком зависят от часов дальности. Британцы полагаются на постоянный огонь с большой дистанции, и они приспосабливают свою тактику к этому и старательно избегают изменений курса и дальности стрельбы. Немцы, напротив, в своей практике стрельбы всегда работают с большими и быстрыми изменениями дальности и упражняются в стрельбе с поворотом, так что офицеры-артиллеристы считают, что у них есть преимущество в этом отношении.81 Принимая во внимание все факторы, есть веские основания полагать, что немецкая система управления огнем вероятно, была более эффективной, чем у британцев, в условиях высоких и изменяющихся скоростей изменения дальности. Вторая фаза того, что должно было стать известным как “Бег на юг”, началась в 4:08 вечера. с вступлением в действие 4 быстрых линкоров и продолжалось до тех пор, пока эта сила, следуя за линейными крейсерами, не повернула на север в 4:54 вечера. Видимость для линкоров, по-видимому, была хорошей до 4:30, и поскольку скорости были почти равны, а угол сближения умеренный, изменение скорости дальности было значительно меньше 200 ярдов в минуту и, вероятно, почти постоянно. Более того, ответного огня было мало, потому что внимание немецких линейных крейсеров было сосредоточено на британских линейных крейсерах. Линкоры также были оснащены 15-футовыми базовыми дальномерами, таблицей Дрейера последней модели Mark IV* и орудиями большего размера, чем у британских линейных крейсеров. Таким образом, хотя на старте дальность стрельбы составляла 19 000 ярдов, почти сразу же были получены накрытия и попадания.82 Стрельба линкоров была приостановлена около 4:30, когда видимость ухудшилась и увеличилась дальность стрельбы. Стрельба между британскими линкорами и немецкими линейными крейсерами возобновилась десять минут спустя в 4:40, когда курсы были практически параллельны, а скорости равны. Следовательно, скорость изменения дальности должна была быть очень низкой и неизменной, и хотя дальность, по-видимому, составляла более 21 000 ярдов, с каждой стороны было зафиксировано по одному попаданию. Перестрелка длилась около 10 минут, вскоре после чего британские линкоры, заметив наступающие немецкие линкоры, повернули на север. Тем временем линейные крейсера Битти вступили в бой с немецкими линейными крейсерами в совершенно иных условиях. К 4:14 изменения курса с обеих сторон и увеличение скорости немцев привели к тому, что противоборствующие линии оказались на резко сходящихся траекториях, что между 4:10 и 4:19 дало среднее изменение дальности почти на 600 ярдов в минуту. Между 4:19 и 4:28 обе стороны несколько раз меняли курс, и немцы снизили скорость. Скорость изменения дальности в этих обстоятельствах, несомненно, была как высокой, так и изменяющейся. В 4:26 "Куин Мэри" была потоплена двумя попаданиями в середине судна. Стрельба стихла после 4:30, когда Битти отвернул, видимость уменьшилась, и обе стороны были отвлечены перспективой атак с эсминцев. Британские линейные крейсера повернули на север в 4:40, узнав о присутствии немецкого боевого флота, быстрые линкоры, как уже было сказано, последовали их примеру только через 15 минут в результате пропущенного приказа Битти об отходе. Быстрые линкоры нанесли 6 попаданий между 4:08 и 4:50, в то время как линейные крейсера за тот же период получили 5 попаданий; с другой стороны, немцы, по оценкам, поразили линейные крейсера 15 раз после 4:08, а быстрые линкоры - один раз. Изменение коэффициента скорости изменения дальности, вероятно, снова имело решающее значение в сражении между линейными крейсерами, причем преимущество было у немцев по причинам, указанным ранее. Во время этой фазы битвы “Лайон” не нанес ни одного удара, а “Тайгер” - два. Возможно, показательно, что в течение рассматриваемого периода “Нью Зиланд” не нанесла ни одного попадания, в то время как 2 из 5 попаданий британского линейного крейсера были нанесены ранее не отмеченной "Принцесс Роял" после ремонта её установки "Арго".83 Кроме того, хотя "Куин Мэри" приписали только одно попадание в "Зейдлиц", артиллерийский офицер "Дерффлингера" напомнил, что её стрельба было превосходно, и что его корабль получил два попадания от неё где-то после 4:08.84 В любом случае, у этого судна был лучший показатель попадания среди всех британских линейных крейсеров, что, вероятно, было связано с часами Argo Mark IV. С 4:54 до 6:15 британские линейные крейсера и линкоры на большой скорости двигались на север к своим основным силам, преследуемые немецкими линейными крейсерами и линкорами. Во время “Бега на север” курсы были почти параллельными, а скорости не сильно различались; таким образом, диапазон изменялся медленно со скоростью, которая была почти постоянной. С 4:57 до вскоре после 5:00 условия освещения были такими, что немецкие линейные крейсера могли видеть британские линейные крейсера, но не были замечены сами, и, таким образом, они смогли нанести 4 попадания, не получив ответного удара. Примерно в 5:01 видимость для британцев на короткое время улучшилась, но попаданий зафиксировано не было. Затем видимость с обеих сторон резко ухудшилась, и британские линейные крейсера прекратили огонь к 5:10. "Лютцов" продолжал обстреливать британские линейные крейсера до 5:27, но попасть ему не удалось. Тем временем британские быстроходные линкоры вступили в бой как с немецкими линейными крейсерами, так и с линкорами с 4:55 до 6:10. Хотя условия освещения благоприятствовали немцам, они были адекватны для британцев, которые, таким образом, могли поражать чаще, чем немцы, из-за больших дальностей, низкой и почти постоянной скорости изменения дальности и отличной баллистики британского 15-дюймового орудия, которые превосходили таковые у меньших калибром основных орудий батареи их противников. С 5:41 до 6:10 британские и немецкие линейные крейсера снова периодически перестреливались, видимость была очень плохой, и за этот период обе стороны получили по одному попаданию. Периоды ясной видимости и удачи позволили немцам нанести удары по кораблям Битти, когда они соединились с основными силами британцев. В 6:20 рулевое управление быстроходного линкора "Уорспайт" вышло из строя, что заставило его двигаться по кругу в пределах видимости наступающих немецких линкоров. Находясь под интенсивным огнем в течение примерно 15 минут, он выдержал 13 попаданий снарядов крупного калибра, но не получил критических повреждений. Другие быстроходные линкоры также подверглись обстрелу, но не были поражены. Примерно в 6:22 "Принцесс Ройял" дважды был поражен снарядами, выпущенными немецким линкором "Маркграф", что нанесло значительный ущерб. Стрельба нескольких британских линкоров по немецким линкорам началась примерно в 6:17, но эффективная стрельба велась только в 6:30, а затем производилась не более чем половиной из 24 линкоров, составлявших основную боевую линию. Видимость к этому времени была плохой, и, как следствие, дальность стрельбы была намного меньше, чем раньше, — как правило, менее 12 000 ярдов. Курсы были почти концентрическими, а скорости умеренными, и, следовательно, скорость изменения дальности, вероятно, была низкой и изменялась очень медленно. Свет по большей части благоприятствовал британцам, чьи линкоры смогли нанести 9 попаданий, не получив ни одного в ответ. Однако немцы минимизировали свои повреждения, отвернув в туман, а Джеллико отказался следовать за ними, опасаясь угрозы, исходящей от немецких торпед и мин. С 6:20 почти до 6:40 линейные крейсера "Инвинсибл", "Инфлексибл" и "Индомитебл", которые были присоединены к силам Джеллико, самостоятельно вступили в бой с немецкими линейными крейсерами. Свет изначально благоприятствовал британцам, и дальность стрельбы была очень короткой — от 8500 до 11000 ярдов. Немецкий линейный крейсер "Лютцов" получил попадания, которые позже привели к его затоплению, но когда видимость внезапно изменилась в его пользу, он смог эффективно открыть ответный огонь, что привело к уничтожению линейного крейсера "Инвинсибл" в 6:32. Обе стороны разошлись в течение нескольких минут, и между 6:40 и 7:00 боев было немного. Британские и немецкие основные силы столкнулись в последний раз в бою, который проходил между 7:00 и 7:45. На этот раз немецкая колонна тяжелых подразделений наткнулась на британцев, которые оказались по носу и, таким образом, могли вести полный залп, в то время как немцы могли отвечать только своими передними башнями. В ответ немецкие линкоры изменили курс, развернувшись вместе, в то время как немецкие линейные крейсера прикрывали отступление наступлением. В процессе выполнения разворота часть линии немецких линкоров была вынуждена снизить скорость и даже уйти за корму, чтобы сохранить строй, в то время как немецкие линейные крейсера некоторое время шли курсом, который был почти параллелен курсу британского флота. Многие из британских капитальных кораблей, как следствие, могли вести огонь по целям, которые были либо практически неподвижными, либо на постоянной дальности, и, кроме того, при этом наслаждались отличной видимостью, которая для немцев, с другой стороны, была крайне плохой. За то короткое время, пока сохранялись эти условия, британцы нанесли 37 попаданий, будучи пораженными только дважды, но Джеллико снова отказался от преследования, и немцы, таким образом, смогли убежать во второй раз. В сумерках между 7:45 и 9:30 британские линейные крейсера перестрелялись с немецкими линейными крейсерами и линкорами на дистанциях 11 000 ярдов или меньше. Небольшое преимущество было у англичан, которые нанесли 8 попаданий и были поражены только дважды. Затем контакт был потерян в темноте. Ночные бои не включали перестрелки между крупными кораблями, и к утру немецкий флот ускользнул от британцев, завершив сражение. Артиллерийские характеристики британских линейных крейсеров были, неблагоприятно для них, сопоставлены с характеристиками быстроходных линкоров.85 Но во время “Бега на юг” линейные крейсера нанесли всего на одно попадание меньше, чем быстроходные линкоры за тот же промежуток времени, несмотря на то, что условия изменения скорости стрельбы, в которых они сражались, были намного сложнее; кроме того, линейные крейсера подвергались сильному огню у немецких линейных крейсеров в то время быстроходных линкоров не было. Во время “Бега на север” гораздо большее количество попаданий, полученных быстрыми линкорами, вероятно, объяснялось тем фактом, что их видимость была лучше, а также тем, что большая дальность и низкая скорость изменения дальности позволяли им использовать превосходную баллистику своих орудий более тяжелого калибра. После 6:15 условия освещения сильно благоприятствовали британцам, дальности были намного ниже, и изменение условий дальности было по большей части очень легким. Сравнения между высокими показателями попаданий медленных линкоров в этот период и небольшим количеством попаданий, полученных линейными крейсерами ранее, также были бы несправедливыми и вводящими в заблуждение.
von Echenbach: ... Уничтожение "Индефатигебла", "Куин Мэри" и "Инвинсибла", тем не менее, вызвало серьезные вопросы о конструкции британского линейного крейсера и методах управления огнем. Последующее исследование показало, что потери, вероятно, были связаны с тем, что британские заряды кордита взрывались, а не просто сгорали при воспламенении.86 Но факт остается фактом: более тяжелая броневая защита предотвратила бы проникновение смертоносных снарядов, в то время как способность поражать до получения ответного удара сделала бы ненужной еще более тяжелую броню. 3 Реакция, исправление и Постскриптум (а) ПОЛЛЕН И УПРАВЛЕНИЕ ОГНЕМ, 1916-1925 гг. Убежденный в том, что Ютландская битва как никогда подтвердила его идеи в области артиллерии, Поллен отказался от печати статьи, написанной в апреле, несмотря на то, что она была установлена в список публикаций, и подготовил два новых меморандума. В первом, датированном 1 августа 1916 года, он в общих чертах проанализировал артиллерийские аспекты нескольких недавних морских сражений, описал свою систему управления огнем и рассмотрел события, связанные с отказом от его приборов перед войной. “Оно отправлено", - написал тогда Поллен, … “что имевшие место действия на море убедительно доказывают, что те эксперты Службы, которые ожидали (1), что действия будут вестись на очень больших расстояниях; (2) что корабли будут вынуждены маневрировать из-за атак вражеских торпедных судов, и, следовательно, возникнут непреодолимые трудности при определении скорости; (3) что существующий служебный дальномер окажется недостаточно точным для работы на больших расстояниях и вообще не даст никакого результата в условиях плохой видимости; (4) что служебный метод определения факторов, определяющих изменение дальности, путем построения графика дальности и скорости пеленга, никогда не мог дать достаточно быстрых или точных результатов в новых условиях — и которые, придерживаясь этих взглядов, безуспешно протестовали против отказа от системы A.C., были полностью оправданы по событиям. Столь же очевидно, что те, кто утверждал, что для британского военно-морского флота во время войны были бы достаточно плохо управляемых орудий, действовали в полном заблуждении. В этих обстоятельствах с уважением предполагается, что теперь весь вопрос должен быть повторно исследован по двум основаниям: (i) Что Сервисное оборудование не дает желаемых результатов. (ii) Что единственное устройство, разработанное для удовлетворения условий, которые, как показала война, являются нормальными, — система, разработанная последовательными Советами исключительно по рекомендации Службы, с помощью Службы и в конечном итоге одобренная как совершенная всеми экспертами по обслуживанию, которые видели или работали с инструментами, — еще никогда не испытывалась и не сообщалось о, или даже замеченный Департаментом [военно-морских боеприпасов]”.87 Второй меморандум Поллена от 7 августа 1916 года был написан после того, как он получил дополнительную информацию об артиллерии во время Ютландской битвы. Поллен с самого начала отметил, что ему сообщили, что определение дальности было нарушено из-за плохого освещения, что орудия были ошибочно установлены для стрельбы по целям, отличным от тех, на которые был натренирован дальномер, что флот потребовал дальномер, который был более эффективным, чем Барр-Струда, что флот линейных крейсеров “попросил, чтобы корабли могли быть оснащены средствами поддержания точной дальности прицеливания, пока они движутся зигзагообразно, чтобы нарушить управление огнем противника”, и что быстрые линкоры были обеспечены дополнительной броневой защитой, что снизило их скорость. Затем Поллен утверждал, что модификации быстрых линкоров были нежелательны, поскольку они уменьшали запасы Большого флота почти вдвое, и это не нужно, потому что внедрение более совершенного оборудования для управления огнем позволило бы британским капитальным кораблям поражать свои цели до того, как немцы смогут поразить их. В заключение он дал описание своих приборов, в котором подчеркнул способность своего дальномера точно измерять расстояния при слабом освещении.88 Копии первого меморандума Поллена были отправлены адмиралам Джеллико, Битти, Осмонду де Бовуар Броку, Артуру К. Левесону и Хью Эвантомасу; капитану Герберту Ричмонду.; и коммандер Уильям Джеймс. Копии второго были отправлены только Джеллико и коммандеру Реджинальду Планкетту.89 Ответ Битти показал, что он открыт для предложений. “Я прочитал ваш меморандум, - писал он Поллену 14 августа 1916 года, - с большим интересом. Я согласен с тем, что эффективный дальномер наиболее желателен, и часы Argo, несомненно, превосходят таблицу Дрейера ”. Битти действительно заметил, что таблица Дрейера была без поправок/руля/, но это ошибочное мнение, вероятно, объяснялось тем фактом, что в Ютланде ошибки, вызванные ошибочными данными, были настолько велики, что скрывали неточности, вызванные врожденными недостатками механизма расчета обслуживания. Он также жаловался, что “трудности с измерением дальности с помощью дальномера настолько велики в нынешних условиях, что мы должны научиться обходиться без них”, утверждал, что “дым битвы - это трудность, которую не может преодолеть лучший дальномер”, и, таким образом, выразил некоторое несогласие с утверждением Поллена о том, что знание этого показателя ipso facto привело бы к очень высокой доле обращений.90 В письме Битти от 18 августа Поллен отметил, что сложность боевых условий была веским аргументом в пользу лучшего, а не отсутствия инструментов. “Это всегда было аксиомой”, - писал он, … “что, если приборы не были абсолютно точными, они должны быть совершенно бесполезны. Что действительно нарушило управление огнем службы, так это то, что вы сражаетесь на дальностях от 25 до 50% дольше и на скоростях намного выше, чем те, для которых было разработано ваше управление огнем. Также вы обнаружили, что там, где вы не получаете непрерывного видения цели — из—за дыма орудий и воронок цели, а также из-за дымовых завес и тумана - условия в действии полностью отличаются от условий в боевой практике. Здесь ваше управление огнем вышло из строя, потому что оно недостаточно быстро дает результаты, точно так же, как на большой дистанции оно вышло из строя из-за недостаточной точности. Ваши дальномеры и оборудование могут быть достаточно хороши оптически и инструментально, чтобы справиться с целью, буксируемой со скоростью 6 узлов на расстоянии 11 000 ярдов. и все же не дают никаких результатов вообще — как, по—видимому, и происходит - с целью от 20 до 25 узлов на расстоянии от 14 до 15 000 ярдов. когда его периодически заслоняет собственный дым”.91 Ответ Джеллико был в целом пренебрежительным. “Я полностью удовлетворен”, - написал он 18 августа, … “результатами, полученными сервисным оборудованием при правильном использовании. Человеческий фактор никогда не может быть устранен, каким бы ни было используемое оборудование, и некоторые корабли всегда будут лучше других. Моя цель - привести весь флот в соответствие со стандартами лучших кораблей, и мы всегда стремимся к этому идеалу. Любые улучшения, которые могут быть произведены в том, что касается дальномера, будут приветствоваться. В этом отношении нет никакой определенности, и я полагаю, что немецкие дальномеры могут быть лучше наших. Они, как правило, превосходят нас в оптических приборах. Но я, конечно, не желаю менять нашу систему”. “Я уверен, - заключил Джеллико, - что мы поразим немца, как только мы встретим врага в будущем”92. “Я надеюсь, вы согласитесь, - писал Поллен Джеллико 22 августа, - что если в дальнометрах нет завершенности подачи данных, то ее не может быть и в других устройствах”, заканчивая словами “Я искренне надеюсь, что вы поразите их в следующий раз, не только как можно скорее, но и до того, как они поразят вас!”93 Поллен снова написал Джеллико 25 августа, соглашаясь с тем, что у немцев был лучший дальномер, но оспаривая обвинение в том, что они были лучшими оптиками, указав это заставило Адмиралтейство “провести испытание нового дальномера Кука, было бы установлено, что он был бы настолько же лучше немецкого дальномера, насколько немецкий дальномер лучше, чем Barr & Stroud”94. 28 августа Джеллико сообщил Поллену, что он “настоятельно рекомендовал Адмиралтейству проверить дальномеры, предназначенные для русских”, но в остальном не проявил никаких признак того, что он был восприимчив к взглядам Поллена.95 Реакция Джеллико может быть объяснена рядом технических факторов, которые будут подробно рассмотрены далее, но у него также были личные и политические причины закрывать глаза на анализ Поллена. Следует помнить, что Джеллико сыграл ключевую роль в отказе от системы Поллена и принятии таблиц Дрейера. Критика служебного снаряжения, должно быть, понимал он, не только неизбежно вызовет вопросы о его довоенном суждении по вопросу управления огнем, что он, вполне естественно, не приветствовал бы после неудовлетворительного результата в Ютландии, но, кроме того, поставит под угрозу карьеру Дрейера, хорошего друга, которого он считал как эффективного подчиненного. Дрейер, со своей стороны, не мог не знать о своей уязвимости, и не может быть никаких сомнений в том, что совет по стрельбе, который он дал своему начальнику, был составлен так, чтобы опровергнуть обоснованность аргументов Поллена. “Хотел бы я думать, что у вас есть хоть какой-то шанс быть услышанным, - написал Ричмонд Поллену 7 августа, - но вы так же хорошо [как и] я знаете, у кого будет право голоса в ответе”96. Ричмонд, конечно, имел в виду Дрейера, и его цинизм был полностью оправдан. 4 июня Джеллико назначил ряд комитетов для расследования военно-морской техники в свете опыта, полученного в бою. Дрейер был назначен ответственным за тех, кто занимался снарядами и артиллерией линейного флота, отдельный комитет по артиллерии линейных крейсеров возглавлял капитан А.Э.М. Чатфилд.97 Выбор Дрейера на пост председателя комитета по артиллерии был сомнительным по нескольким причинам. Хотя его претензии на экспертные знания в области артиллерии в целом и управления огнем в частности были очень сильными, он был изобретателем служебной системы управления огнем и, как таковой, на первый взгляд, не был незаинтересованной стороной. Более того, менее чем за три недели до этого Адмиралтейство наградило Дрейера 5000 фунтов стерлингов за его услуги “в связи с управлением огнем”, что не могло улучшить ни одно положение, которое могло бы существовать, чтобы быть беспристрастным.98 И Джеллико не мог не знать о довоенной пристрастности Дрейера в отношении Поллена. Чатфилд был другом и сторонником Поллена до войны, но его назначение для проведения расследования артиллерийского вооружения линейного крейсера было не менее неудачным. Похоже, что до Ютланда он взял на себя основную ответственность за эффективность артиллерии флота линейных крейсеров99 и, таким образом, был чувствителен к обвинениям в том, что их стрельба была менее чем удовлетворительной. Более того, Чатфилд полагал, что линейные крейсера нанесли больше попаданий, чем показали последующие исследования, и позже вспоминал, что он был “уверен, что наша артиллерия превосходила их при равных условиях”100. Вскоре после битвы Чатфилд высказал предположение Дрейеру, что выживание немецких капитальных кораблей несмотря на множество попаданий, которые, по его мнению, должны были быть произведены из-за неисправных бронебойных снарядов. В августе шведский военно-морской офицер, недавно находившийся в Берлине, сообщил ему, что немецкие военно-морские офицеры заявили, что британские снаряды были неисправны; его подозрения подтвердились, Чатфилд заставил Дрейера заняться этим вопросом.101 Не может быть никаких сомнений в том, что дефекты в конструкции и производстве британских снарядов были серьезными и способствовали выживанию немецких военных кораблей, которые в противном случае могли бы быть потоплены.102 Но предположение о том, что британские снаряды потерпели неудачу, было привлекательным как для Чатфилда, так и для Дрейера по другим причинам, а также то, что в таком случае Чатфилда, это объясняло, как британские линейные крейсера могли нанести удары, не добившись никаких результатов, тем самым снимая с себя и с крейсера вину за неточную стрельбу, в то время как в случае Дрейера это отвлекло внимание от недостатков таблиц Дрейера. Дрейер, возможно, также понял, что гипотеза о разрыве снаряда благоприятствовала Джеллико, который, как следует напомнить, определил необходимость в более совершенном бронебойном снаряде перед войной и безуспешно пытался исправить ситуацию. Отсутствие достоверных данных о количестве и сроках попаданий, полученных немецкими подразделениями в бою, которые бы четко выявили недостатки в артиллерии линейных крейсеров в сложных условиях скорости, и предрасположенность руководителей обоих артиллерийских комитетов подчеркивать роль, которую играет проблема со снарядами, вероятно, объясняет, почему “Анализ уроков артиллерии Ютланда” Поллена был отклонен. Второй меморандум Поллена от 7 августа возмутил Чатфилда, якобы по соображениям безопасности, но, вероятно, также из-за обвинений в отношении артиллерийских характеристик линейного крейсера, и был помечен Планкеттом, подчиненным, который, несомненно, разделял взгляды своего начальника, хотя он был сильным сторонником Поллена до войны.103 Нет никаких свидетельств того, что Таблицы Дрейера в то время подвергались серьезной критике, в то время как Джеллико и Битти сделали решительные заявления Адмиралтейству относительно конструкции корпуса.104 В марте 1917 года Джеллико, который стал первым морским лордом в декабре, назначил Дрейера директором военно-морского вооружения 105, назначение, которое должно было убедить Поллена, если он к этому времени все еще нуждался в убеждении, в тщетности его усилий добиться пересмотра его системы Адмиралтейством. Поллен, возможно, нашел некоторое утешение в том факте, что к началу 1917 года интерес американцев к его оборудованию, который поддерживался активной перепиской с офицерами военно-морского флота США 106, начал возрастать. В феврале 1917 года Поллен узнал, что Элмер Сперри, американский изобретатель, еще не усовершенствовал систему построения графиков, на которую ВМС США рассчитывали в 1914 году, что Сперри рассматривает возможность приобретения американских прав на дальномер Кука-Поллена и что американские офицеры-артиллеристы все еще расходятся во мнениях по вопросу механизированного управления огнем.107
von Echenbach: ... Вступление Америки в войну в апреле 1917 года сделало решение артиллерийского вопроса вопросом некоторой срочности, и в мае Поллену сообщили, что Бюро боеприпасов ВМС США одобрило покупку полного набора инструментов для испытаний.108 Таким образом, Поллен решил работать на подтвержденный заказ от посещение Соединенных Штатов, которое должно было финансироваться за счет поступлений от лекций о войне, прочитанных во время поездки.109 Турне Поллена по Соединенным Штатам продолжалось с июня 1917 года до конца года. В течение этого периода он посвятил большую часть своего времени проведению полу-частной дипломатической кампании по улучшению сотрудничества между Соединенными Штатами и Великобританией в войне, в результате чего многого достиг.110 Ему также удалось убедить военно-морской флот США заказать набор его инструментов для испытаний. Не может быть никаких сомнений в том, что Поллен произвел большое впечатление на американских артиллерийских офицеров. “До наших бесед с ним в Вашингтоне", - написал один из таких людей, “в этом Флоте мы понятия не имели, что когда-либо предпринимались попытки столь полного решения проблемы. Результатов величайшей важности можно ожидать от предстоящего испытания его приборов, если они функционируют так, как он описал, и как, по-видимому, следует из их конструкции”.111 Примерно в это же время Военно-морской флот США также заказал стол Дрейера Mark V,112 но по крайней мере один американский офицер, который имел был прикреплен к Гранд Флиту и весьма скептически относился к его ценности. “У нас есть основания думать”, - сообщил он, что на большинстве судов всегда и во многих случаях на всех судах система приборов Дрейера фактически не используется в действии. Мы не услышали удовлетворительного объяснения, почему используется эта система, а не система Поллена. Теоретически система Пыльцы не только более научна, но и проще. Он, по—видимому, способен, то есть обладает высокой степенью точности, которой система Дрейера, по—видимому, никогда не сможет достичь.113 К марту 1918 года приборы Argo - плоттер и часы - были готовы к проверке.114 6 марта 1918 года Поллен написал сэру Эрику Геддесу, который стал Первым Лордом в июле 1917 года, чтобы пригласить британских военно-морских офицеров ознакомиться с приборами, заказанными Военно-морским флотом США до их отправки.115 Геддес, очевидно, надеясь получить беспристрастную оценку, в ответ сформировал специальный комитет из офицеров Адмиралтейства и Гранд-Флита, которые ранее не были непосредственно связаны с компанией Арго, 116, с контр-адмиралом Эдвардрм М. Филпоттсом во главе.117 Во вторую неделю марта комитет провел то, что могло быть только быстрой проверкой устройства определения курса и скорости Argo Mark IV, часов Argo Mark V (в отчете указано как Mark IV, но, судя по его описанию, Mark V), картонной модели устройства, которое это означало бы наблюдения, сделанные с помощью нескольких дальномеров и 15-футового базового дальномера Пыльцы-Кука. В отчете комитета, который был представлен Адмиралтейству в течение нескольких дней после посещения мастерской "Арго", утверждалось, что система измерительных диапазонов уступала применявшимся в то время методам и что дальномер, по-видимому, не давал каких-либо заметных преимуществ по сравнению с инструментами Barr & Stroud, которые тогда использовались. Построение истинного курса подверглось критике по нескольким причинам. Комитет утверждал, что построение истинного курса не сработает, если противник изменит курс или скорость, что внедрение гирокомпаса и журнала скорости Forbes не позволило быстро и точно оценить курс и скорость стреляющего корабля, от которых зависела эффективность построения истинного курса, что механизмы, которые передают настройки дальности и пеленга, могут быть механически ненадежными, и что график может быть нарушен человеком, случайно прислонившимся к бумаге. Комитет также полагал, что внедрение так называемого “линейного” метода построения ставок сделает построение ставок намного более точным, чем это было ранее.118 С другой стороны, на комитет большое впечатление произвели часы Argo. Комитет пришел к выводу, что “принципы, используемые в методе A.C., считаются не такими подходящими для требований к обслуживанию, как используемые в настоящее время методы”, но также отметил, что … “система переменного тока и инструменты являются результатом большой изобретательности и продуманности, и не было потрачено никаких усилий или затрат на то, чтобы инструменты были максимально приближены к механическому совершенству для выполнения требуемых от них функций, и в этом направлении они по отдельности обладают определенными преимуществами перед сервисными инструментами. Это подтверждается опытом часов A.C., используемых в службе Флота“. Затем комитет выразил мнение, что “вызывает сожаление тот факт, что изобретательность и способность к механическому проектированию, проявленные при производстве этих приборов, были утрачены Службой...” и что “вопрос заключается в рассмотрении вопроса о том, могут ли услуги Изобретателя и его сотрудников быть использованы в связи с разработкой будущих средств управления огнем”119. Доклад комитета был представлен Дрейеру в его качестве директора по военно-морским боеприпасам. Дрейер в своем протоколе от 12 марта по докладу выразил свое общее согласие, но решительно выступил против любого предложения о том, чтобы Гарольд Ишервуд, главный конструктор Pollen, был назначен для работы в управлении огнем на том основании, что его работа по проектированию мин означала, что “Служба и Союзническое дело получают максимальную отдачу преимущество его изобретательности и навыков проектирования” и, следовательно, “отстранять его сейчас от работы по проектированию минных работ было бы, на мой взгляд, большой ошибкой”. Поллена снова обвинили в плагиате системы Уоткинса, и дальномера Поллен-Кука, проклятый слабой похвалой". “Мистер Поллен”, - затем Дрейер заметил, “без сомнения, с самыми лучшими намерениями, вызвал сильное волнение в кругах военно-морских артиллеристов, когда его инструменты были на испытании, благодаря его бурному красноречию и журналистским усилиям. Я твердо придерживаюсь мнения, что было бы серьезной ошибкой еще раз связывать его со Службой с большим риском нарушить нынешнюю стандартизацию управления огнем, методов и машин, в которых все полностью уверены”. Дрейер включил три схемы, сделанные в 1913 году (о которых см. главу 6), в подтверждение своих доводов.120 13 марта 1918 года Поллен написал Филпоттсу, чтобы выразить свою озабоченность тем, как было проведено расследование его снаряжения. Поллен опасался, что демонстрация в цехе не была убедительной, потому что его штатный персонал, в который к настоящему времени не входил ни один из квалифицированных конструкторов, не смог четко объяснить функции своих инструментов и из—за присущих ограничений того, что может быть достигнуто с помощью такого упражнения, в отличие от испытания в море. Кроме того, Поллен утверждал, что его незнание инструментов и методов обслуживания в подробном смысле помешало ему сделать “наилучшие выводы для сравнения и точно показать, как будет работать альтернативный метод”121. Неблагоприятный отчет комитета и протокол Дрейера, однако, были приняты сотрудниками службы. У совета и Первого лорда не было иного выбора, кроме как согласиться с результатом, который фактически означал, что никаких дальнейших действий предпринято не будет.122 Последующие попытки Поллена переубедить Геддеса, которые включали длительную переписку, оказались безрезультатными.123 В марте 1918 года Адмиралтейство, после обсуждений, которые заняли почти 18 месяцев,124 разместило заказ на 30 9-футовых базовых дальномеров Pollen-Cooke, но к концу войны было завершено только 10,125 и остаток контракта был аннулирован. Более того, к этому моменту Barr & Stroud, по-видимому, усовершенствовали свои инструменты до такой степени, что различия в производительности между продуктами двух фирм, возможно, были значительно уменьшены, если не устранены.126 Недостаточность производственных мощностей компании "Арго" и доступность альтернативных инструментов сопоставимого качества также могут частично объяснить неспособность американцев приобрести плоттер и часы "Арго" в достаточном количестве. К 1918 году Сперри более или менее усовершенствовал свой “боевой трассировщик”, устройство для определения истинного курса без руля, которое существенно отличалось от прибора Argo по механической конструкции, но выполняло точно такие же функции, в то время как Ганнибал Форд разработал часы, включающие дифференциальный анализатор. Хорошо зарекомендовавшая себя приборостроительная компания Сперри располагала достаточными производственными мощностями, в то время как Форд получал крупные заказы от правительства США, что позволило ему создать проектно-производственное предприятие, которое в течение двух лет затмило компанию Argo.127 На оношение комитета Филпоттса и нежелание ВМС США размещать производство вне страны, должно быть, также повлиял тот факт, что к 1918 году система "Арго" была непригодна для развертывания без очень существенных изменений в свете недавнего военного опыта. Технические консультации экспертов по обслуживанию были недоступны для Поллена еще до начала войны, в то время как в течение четырех лет военных действий артиллерийские команды Гранд-Флита подвергали таблицы Дрейера обширным изменениям деталей, которые, принимая во внимание важные факторы, неизвестные Поллену, имели тенденцию маскировать недостатки, которые проистекает из фундаментальных дефектов дизайна. Учитывая такие обстоятельства, попытки Поллена представить свою систему в качестве практической альтернативы сервисному оборудованию были почти обречены на провал. Позиция Дрейера, с другой стороны, зависела от отсутствия независимого критического анализа его инструментов и методов. В качестве директора военно-морских боеприпасов, а с весны 1918 года в качестве директора военно-морской артиллерии и торпед в штабе военно-морского флота он занимал должность, позволяющую предотвращать любую подобную инициативу Адмиралтейства. Однако безобидный запрос на информацию непреднамеренно ускорил расследование Таблиц Дрейера артиллерийскими офицерами Гранд-Флита, которое должно было иметь далеко идущие последствия. Осенью 1918 года рассматривалось оборудование для управления огнем линейного крейсера, одобренного Адмиралтейством около двух лет назад, "Худ", который только что был спущен на воду. 9 сентября 1918 года Адмиралтейство, таким образом, попросило адмирала Битти, к настоящему времени главнокомандующего Гранд-флотом, направить предложения относительно некоторой незначительной “полевой” модификации, которая была внесена в таблицы Дрейера, которые могли бы быть применены к таблице Дрейера Mark V, которая тогда строилась для “Худа”.128 Запрос, по-видимому, вызвал жалобу по ряду других вопросов, на которые Битти ответил, сформировав комитет из “опытных офицеров флота”129, который, проконсультировавшись с представителем Elliott's, изготовителем стола Дрейера, оценили общую конструкцию существующей системы управления огнем. Первый и второй промежуточные доклады комитета были обобщены в отчете Битти Адмиралтейству, представленном 19 ноября 1918 года, в котором говорилось, что устранение ряда проблем сделало необходимым “значительное изменение конструкции”. “В частности, в отчете отмечалось, что было получено ”много жалоб“ на неудовлетворительную работу часового механизма.130 Затем были проведены дополнительные заседания комитета для рассмотрения ”возможности стандартизации изменений, вносимых различными судами в их таблицы Дрейера". В третьем промежуточном докладе, который был представлен Битти 29 января 1919 года, комитет утверждал, что практика определения целевого курса и скорости методом сквозных разрезов была совершенно неосуществимой, поскольку “опыт показал, и теперь это должно быть принято, что очень редко, если вообще когда-либо, будет возможно получить скорость изменения дальности с помощью дальномеров". Построение истинного курса по-прежнему считалось неудовлетворительным, и в качестве альтернативы dumaresq должен был устанавливаться с изменением скорости пеленга, курса и скорости стреляющего корабля, пеленга цели и оценок курса цели. Оценки целевого курса должны были либо измеряться с помощью новое устройство, известное как инклинометр, 131 или основанное на наблюдениях с самолета. Комитет также подверг критике механизмы применения поправок к изменениям курса, которые, по-видимому, были крайне неудовлетворительными при выполнении поворотов на высокой скорости, и выразил предпочтение прямолинейному нанесению, но отметил, что его принятие повлечет за собой такие значительные изменения в таблице Дрейера, что ее применение к существующим инструментам не может быть рекомендуется. Было также множество других критических замечаний.132 Заключительные заседания комитета были посвящены “будущему развитию таблиц управления огнем". В своем заключительном отчете, который был представлен Битти 1 февраля 1919 года, комитет отметил, что в современных надводных действиях “наблюдение за падением выстрела с боевого корабля всегда будет трудным и неопределенным, а часто и невозможным ... инструментальные наблюдения за противником с боевого корабля будут только могут быть получены с перерывами из-за дымовых завес и различной видимости", и что “... собственный корабль и враг будут двигаться зигзагом, чтобы избежать попадания”. Таким образом, комитет призвал к полной перестройке часов Дрейера и внедрению прямолинейного построения для дальностей и пеленгов, а также графика наклона, при этом подход с истинным курсом был явно отклонен. ”Это рассматривается", - заключил комитет, … “что процесс создания нашей нынешней таблицы управления огнем от первоначальной формы до нынешних требований привел к созданию набора механизмов, способных значительно улучшить общую компоновку и механические детали. Таким образом, представляется, что сейчас настало время пересмотреть общий дизайн. Вообще говоря, наша нынешняя система требует слишком большого количества операций, выполняемых вручную. Новая таблица должна быть направлена на то, чтобы сделать как можно больше операций автоматическими. Например: — Сочетание всех преимуществ стола Дрейера, часов Форда, часов 133 и часов Арго, несомненно, создало бы гораздо более компактное и эффективное устройство, отвечающее требованиям, чем наш нынешний стол управления огнем. Рекомендуется пересмотреть конструкции всех этих приборов с целью создания наилучшей доступной машины”.134 Битти полностью одобрил выводы комитета. В своем письме в Адмиралтейство от 7 февраля 1919 года главнокомандующий Гранд-Флит отметил, что “новейший образец таблицы управления огнем, существующий в настоящее время, во многих отношениях устарел, поскольку он основан на принципах, которые современный опыт отбросил, и настало время, когда полный пересмотр- дизайн имеет важное значение.” “Трудности, связанные с выполнением рекомендаций Комитета”, - продолжал он, “реализованы как с технической, так и с коммерческой точек зрения. Однако считается, что этот вопрос настолько важен, что следует приложить все усилия для преодоления этих трудностей, и, кроме того, не следует допускать, чтобы финансовые соображения стояли на пути… Что касается вопроса проектирования, ясно, что высочайшее доступное инженерное мастерство, вместе с четким пониманием практических требований необходимо обратить внимание на проблему”. В конце своего письма Битти назвал комитет по дизайну из четырех человек, в который входил главный дизайнер Pollen Гарольд Ишервуд.Стимул к переменам, вероятно, усилился благодаря тому, что Адмиралтейство узнало об американском прогрессе в области управления огнем. После встречи представителей Королевского военно-морского флота и компании Ford Instrument Company 13 марта 1919 года капитан Х. Дж. С. Браунригг, директор военно-морской артиллерии и торпед, который был членом комитета Филпоттса годом ранее, сообщил, что он и другие офицеры, присутствовавшие во время обсуждений, были “очень впечатлены не только его [Форда] изобретательскими способностями, но и большой скоростью, с которой идеи воплощаются в жизнь". эффект и с которым получается готовое изделие.” В своем последнем абзаце Браунригг отметил, что …”Бюро боеприпасов США в своем отчете, который недавно был распространен, заявило, что “некоторые из лучших умов в стране” были задействованы в решении проблем управления огнем. Похоже, они были правы, и нам следовало бы последовать их примеру”. В замечаниях по докладу Браунригга, сделанному 21 марта, капитан Генри Р. Крук, директор военно—морского вооружения, который, как следует помнить, участвовал в оценке идей Поллена в 1906 году, поднял вопрос о прошлом опыте работы с компанией “Арго”, который, по его мнению, был "совсем не удовлетворительным или обнадеживающим", комментируя возможность заключения секретное соглашение с частной фирмой. В ответ пожилой и, возможно, к этому времени более мудрый сэр Фредерик У. Блэк, все еще директор по контрактам, приложил немало усилий, чтобы защитить поведение Поллена и его коллег. Компания "Арго", как он отметил в своем протоколе от 11 апреля, … “утверждали, что создали свою систему без предложения или сотрудничества Адмиралтейства и, следовательно, имеют полное право использовать ее в коммерческих целях или получать большие суммы от Адмиралтейства за то, что воздерживались от этого и держали это в секрете. Конечно, в мирное время невозможно приобрести или сохранить в секрете изобретения, созданные посторонними лицами совершенно независимо от Адмиралтейства, за исключением оплаты таких условий, которые их могут заставить принять”. Позже Блэк не без оснований предупредил, что устройство Ford может нарушать действующие патенты Argo, а затем предположил, что … “вероятно, в этом случае будет желательно предоставить компании "Арго" возможность конкурировать за требуемое оборудование, если их светлости готовы отменить решение, в соответствии с которым они отстранены от дальнейших распоряжений Адмиралтейства”. В заключении, представленном 8 мая 1919 года, Браунригг отметил, что военно-морской флот США фактически создал секретную секцию проектирования систем управления огнем в форме компании Ford Instrument Company, рекомендовал Королевскому флоту последовать его примеру и предложил Ишервуда в качестве одного из тех, чьи услуги следует приобретать на постоянной основе, предположительно в качестве члена предложенной проектной группы управления огнем Адмиралтейства.136 В ноябре 1918 года Дрейер ушел с поста директора военно-морской артиллерии и торпед, чтобы стать начальником штаба Джеллико, которому Военный кабинет поручил посетить Индию и Доминионы с миссией для обсуждения вопроса об имперской военно-морской обороне. Дрейер сразу же занялся сбором документов, связанных с его новой работой, и в марте 1919 года покинул Великобританию, не возвращаясь до февраля 1920 года. Таким образом, он отвлекался или отсутствовал в критические месяцы, в течение которых артиллерийские офицеры Гранд-Флита и Адмиралтейства формулировали требования и давали рекомендации относительно управления огнем. К тому времени, когда Дрейер был назначен директором Артиллерийского отдела в апреле 1920 года, процесс проектирования не только шел полным ходом, но и политические обстоятельства были таковы, что серьезно ограничивали его полномочия по вмешательству.137
von Echenbach: 1 ноября 1919 года Битти стал первым морским лордом и занимал эту должность до июля 1927 года. Осведомленный в силу тяжелого опыта о требованиях военной артиллерии, информированный о технических аспектах проблемы благодаря беспристрастному экспертному мнению, осведомленный об истории дела Поллена138 и находящийся у власти в течение достаточно длительного периода времени, чтобы обеспечить преемственность политики, Битти смог предпринять действия, которые привели в разработке новой и гораздо более эффективной системы управления огнем. Ишервуд и Ландстад, бывшие люди Поллена, оба стали членами постоянного конструкторского бюро управления огнем Адмиралтейства и в значительной степени отвечали за разработку планов того, что должно было стать известным как Таблица управления огнем Адмиралтейства (AFCT) Mark I, которая, помимо прочего, включала автоматический дальномер и бесступенчатый привод часов Argo.139 Испытания нового стола в 1925 году прошли с полным успехом, и серийные модели и производные были установлены на всех новых британских капитальных кораблях и крейсерах, начиная с линкоров "Нельсон" и "Родни", и отремонтированных судах, таких как "Уорспайт", "Куин Елизабет", "Вэлиант" и "Ренаун". "Бархэм" и "Малайя“, линкоры класса ”R", линейный крейсер "Рипалс" и, возможно, что наиболее важно, линейный крейсер "Худ", однако, применяли поздние варианты таблиц Дрейера.140 Следует напомнить, что цена системы Argo в 2400 фунтов стерлингов (плоттер и часы в 1913 году) до войны подвергалась критике как слишком высокая, и поэтому интересно отметить, что AFCT Mark I стоил около 45 000 фунтов стерлингов — поразительная цифра, несмотря на последствия инфляции..141 В своих замечаниях от 4 января 1926 года по отчету об испытаниях контр-адмирал сэр Фредерик Дрейер, к этому времени помощник начальника штаба военно-морского флота написал, что он “совершенно уверен в том, что проводимая политика и деньги, затраченные в связи с этими экспериментальными таблицами, полностью оправданы”142. У Дрейера были веские основания быть осмотрительным в своих замечаниях, поскольку всего за два месяца до этого трибунал Королевской комиссии о наградах изобретателям постановил выплатить Поллену компенсацию в размере 30 000 фунтов стерлингов за плагиат часов Argo, произошедший в 1911 году, факт которого был раскрыт на слушаниях, состоявшихся в августе 1925 года143 (б) ФИШЕР, УПРАВЛЕНИЕ ОГНЕМ И БОЕВОЙ КРЕЙСЕР, 1916-1920 гг. Фишер был обеспокоен плохой стрельбой на Фолклендских островах и Доггер–Банке, но обосновал свои опасения. Длительный период, потребовавшийся линейным крейсерам на Фолклендах для уничтожения двух более медленных и гораздо более слабых противников, был списан на “медленную и театральную тактику Старди”144. Что касается действий на Доггер-банке, Фишер переоценил ущерб, нанесенный немецким линейным крейсерам, и стремился обвинить в плохой стрельбе неэффективный персонал.145 Его реакция на новости о Ютланде была следствием его непонимания управления огнем. “Будет шумиха", ” сказал он доверено капитану Томасу Э. Кризу, его помощнику по флоту, 3 июня 1916 года, “для кораблей, столь же хорошо бронированных, как форт Спитхед! Это будет отвлекающий маневр! И почему лорд Фишер не надел больше доспехов? Повесить лорда Фишера! 5 быстрых боевых крейсеров могли бы участвовать в этом сражении с замечательными результатами! 18-дюймовая пушка! В миле за пределами досягаемости фон Шеера!”146 На полях письма Джеллико от 15 июня, в котором главнокомандующий Гранд Флит жаловался на “недостаточную броневую защиту наших линейных крейсеров по сравнению с немецкими кораблями”, Фишер нацарапал: “Никогда не хотел попасть в зону досягаемости противника!”147 Фишер оставался в неведении относительно того, каким образом недостатки британского управления огнем скомпрометировали его видение боевого крейсера. Он продолжал выражать доверие Дрейеру,148 и подозрения в том, что управление огнем Гранд—Флита уступало управлению ВМС Германии, вызванные замечаниями на этот счет, сделанными Филиппом Уоттсом, бывшим директором военно—морского строительства, были, по-видимому, отброшены.149 Осенью того же года старый адмирал начал писать письма в "Таймс", осуждая своих преемников в Адмиралтействе за их нежелание выполнять его программу боевых крейсеров. “Мы тратим деньги на половину военно-морского флота, - писал он 2 сентября 1919 года, - потому что он уже устарел из-за огромного развития больших, быстрых кораблей и огромных орудий...”150 “Наша политика, - снова написал Фишер 8 сентября, - заключалась в том, чтобы иметь большой перевес скорости над вашим врагом, так что вы можете выбрать свою собственную дистанцию для боя; следующая, самая большая пушка (20 дюймов. орудие было бы в ”Инкомпарабле", если бы я остался в Адмиралтействе), и поэтому вы поражаете врага, когда он не может до вас дотянуться, и поэтому все его орудия с таким же успехом могут быть стреляющими в горох".151 9 сентября Фишер напомнил, что линейные крейсера назывались “Новыми Корабли "Завета” были заложены в 1905 году, потому что “они выполнили обещание кораблей “Ветхого Завета”", то есть линкоров-дредноутов. “Путаники” в Адмиралтействе, продолжал он, не использовали боевые крейсера для тех целей, для которых они были созданы. Они были перенаправлены на более низкие цели, но были настолько хорошо продуманы, что доказали свою ценность в условиях, для которых они никогда не предназначались. “И было печально, что миссия боевого крейсера была настолько недооценена", - объяснил затем Фишер, “пока "Инвинсибл" не потопил убийцу Крэддока, фон Шпее, и всю его эскадру. Черепахи были распределены для ловли зайцев. Миллионы черепах не могут поймать зайца. Всемогущий устроил так, чтобы борзая поймала зайца — борзая настолько крупнее зайца, что уничтожила его”.152 В своих заметках для автобиографии, которая вскоре должна была быть опубликована, Фишер уже писал, что “линейные крейсеры действительно были линкорами будущего”.153 Фишеру должен было известно, что большинство морских офицеров считали его взгляды экстремистскими. “Имейте в виду, - признался он в своем письме в ”Таймс“ от 13 сентября, - когда все эти статьи будут прочитаны, люди скажут: ”Вот сумасшедший". Но даже будучи плохо информированным, изолированным и бессильным, Фишер не потерял веру в себя или свои идеи. “Теперь я расскажу вам историю”, - продолжил он, “о сумасшедшем. Мой друг отправился в сумасшедший дом, где пациентов лечили по новому принципу, предоставляя им максимальную свободу в потакании своим вкусам. В тот день, когда он ушел, каменщики возводили на просторной территории какую-то маленькую пристройку. Группа пациентов попросила тачки, чтобы кататься по территории. Им дали их, и мой друг встретил одного из них, который катил свою тачку вверх дном. Он сказал сумасшедшему: “Разве ты не совершаешь ошибку? Ваша тачка должна быть в другую сторону”. “Ну, вы знаете, я сам думал, что совершаю ошибку, но когда я перевернул ее в другую сторону, они наполнили ее кирпичами!” Он был единственным здравомыслящим человеком среди сумасшедших. Остальные возили тачки с кирпичами для каменщиков. Он использовал свою тачку по прямому назначению. “Иногда я думаю, - размышлял тогда Фишер, - что я единственный здравомыслящий человек. В любом случае я собираюсь перевернуть свою тачку вверх дном. Я сначала увижу проклятые кирпичи Адмиралтейства, прежде чем буду их катать”. 154 К концу года Фишер, возможно, пришел к выводу, что последние достижения в области технологий сделали все надводные капитальные корабли устаревшими. Прежде чем уйти в отставку с поста первого морского лорда в 1915 году, он одобрил строительство нового класса высокоскоростных паровых подводных лодок. В 1916 году Адмиралтейство приказало построить подводные лодки, вооруженные одной 12-дюймовой пушкой. Образцы обоих типов были завершены до окончания войны и были технически впечатляюще, хотя и тактически непригодны.155 В конце 1918 или 1919 года Фишер рассмотрел предложения молодого командира подводной лодки о подводном боевом крейсере, который должен был водоизмещать 30 000 тонн, нести восемь 18-дюймовых или 20-дюймовых орудий и развивать скорость 30 узлов; судно должно было “вступить в бой, урезанное до тех пор, пока не останутся только ее башни, рубка, перископы и опоры к ним выставлены напоказ”156. Старый адмирал, похоже, был впечатлен. “Максимально возможная скорость с самым большим практически возможным орудием была, - заявил он во втором томе своих воспоминаний, которые были опубликованы 8 декабря 1919 года, в пятую годовщину битвы за Фолклендские острова, - вплоть до времени авиации вершиной морских сражений. Теперь есть только одно слово — погруженный корабль”.157 Фишер умер от рака в июле 1920 года. 1 сентября 1925 года "Фьюриес", некогда боевой крейсер, вооруженный 18-дюймовой пушкой, был вновь введен в строй после полной реконструкции в качестве авианосца. К концу десятилетия к ней присоединились “Корейджиес” и “Глориес”, которые были точно так же обращены в авианосцы. Три авианосца сохранили свою высокую скорость и слабую защиту и были способны запускать самолеты, несущие бомбы или торпеды, которые были достаточно мощными, чтобы потопить любой военный корабль на дальностях, намного превышающих дальность стрельбы даже из орудия самого большого калибра. Таким образом, в своем окончательном облике последние боевые крейсера Фишера воплотили в жизнь его концепцию быстрого, легкобронированного и тяжеловооруженного военного корабля, способного вытеснить линкор. Как предстояло доказать японскому и американскому флотам в войне на Тихом океане, авианосец действительно был капитальным кораблем будущего. Политика и финансовые ограничения, однако, помешали развитию британской военно-морской авиации в период с 1919 по 1939 год, снизив эффективность авианосцев Королевского флота во время Второй мировой войны таким образом, который, по крайней мере, напоминал взаимосвязь между неадекватным управлением огнем и неудовлетворительными характеристиками линейного крейсера во время Первой Мировая война. Но это уже другая история.
von Echenbach: Заключение В начале 20-го века британское государство имело право взимать налоги как с доходов, так и с потребления (то есть прямые и косвенные налоги), обладало репутацией финансовой честности, которая позволяла ему занимать по выгодным процентным ставкам, и получало доходы от экономической базы, которая была самой богатой в Европа. Но принципы сбалансированного бюджета и низких подоходных налогов были практически символами национальной веры, что вместе с приверженностью свободной торговле означало, что было очень трудно увеличить расходную способность правительства в условиях резко растущих социальных и оборонных расходов. В 1909 году виртуозное политическое руководство позволило Либеральной партии преодолеть упорное противодействие расширению прямого налогообложения, а экономический подъем и финансовая помощь из колоний позволили Великобритании потратить гораздо большие суммы на социальные реформы и военно-морской флот, не прибегая к заимствованиям. Однако в течение ряда лет до 1909 года существовали условия от умеренных до серьезных финансовых ограничений, которые оказали сильное влияние на военно-морское положение Великобритании и формулирование британской военно-морской политики. Финансовые трудности Великобритании были ключевым фактором на ранних стадиях англо-германского военно-морского соперничества. Способность Германии строить военные корабли была ограничена финансовой слабостью имперского правительства и большими расходами федеральных земель на армию. Германии не хватало крейсеров и зарубежных баз, необходимых для эффективной наземной кампании против британского торгового судоходства, и в этом важном отношении она была гораздо менее опасным противником для королевского флота, чем франко-российский альянс. Британия должна была быть вполне способна собрать ресурсы, чтобы превзойти немецкую боевой флот, но в период с 1905 по 1908 год как консервативно-юнионистские, так и либеральные финансовые сокращения привели к тому, что у Королевского флота было на 10-20 процентов меньше эффективной покупательной способности каждый год, чем в 1904 году. Таким образом, угроза британскому военно-морскому превосходству до 1909 года была связана не только с немецкой военно-морской экспансией, но и с финансовыми ограничениями Великобритании. Годы недостаточных государственных доходов также имели определенные долгосрочные последствия, которые подорвали боеготовность британского военно-морского флота даже после 1909 года. Заемные средства, привлеченные в соответствии с Законами о военно-морских работах, принятыми в период с 1895 по 1905 год, были использованы для строительства береговых военно-морских сооружений, которые были расположены для удовлетворения потребностей ожидаемой войны с Францией и Россией. Базовые требования военно-морской войны против Германии сильно отличались, но к тому времени, когда это было признано после 1905 года, парламент больше не желал санкционировать расходы на военно-морские работы за пределами сметы, более половины сумм, предусмотренных в ходе голосования по оценке работ, были израсходованы на оплату военно-морских работ. Аннуитеты Works Acts, и компенсирующее увеличение размера голосов рабочих не могло быть получено без сокращения голосов по судостроению, что считалось неприемлемым. В период с 1909 по 1913 год эффективные расходы на военно-морские работы составляли менее половины от того, что было в период с 1901 по 1905 год, что, вероятно, было главной причиной того, что Британии не хватало надлежащим образом оборудованных и защищенных баз в Северном море в начале войны в 1914 году (см. Рисунок 6). Рисунок 6 Эффективные расходы на военно-морские работы, 1900-13 гг. И, наконец, соображения финансовой ограниченности во многом повлияли на формирование взгляды сэра Джона Фишера, который, в свою очередь, сильно повлиял на ход британского капитального проектирования кораблей. К 1904 году Фишер был убежден, что предстоящее сокращение военно-морских расходов сделало замену обычного линкора и первоклассного крейсера линейным крейсером весьма желательной, если не обязательной по нескольким причинам. Он считал, что британские капитальные корабли должны быть намного быстрее и мощнее вооружены, чем их враги, и что эти характеристики могут быть достигнуты только без соразмерного увеличения затрат за счет жертвования тяжелой броней. Фишер, возможно, также надеялся, что, поскольку такие суда будут способны выполнять работу линкора или первоклассного крейсера, или поскольку подводные лодки береговой обороны могут уменьшить или устранить необходимость в боевом флоте, их можно было бы строить в меньшем количестве, что привело бы к значительной экономии затрат на строительство, укомплектование и техническое обслуживание. Затем успех "Дредноута" убедил Фишера в том, что внедрение более быстрых и мощно вооруженных линейных крейсеров нарушит программы капитальных кораблей иностранных конкурентов, что позволит Британии строить меньше собственных единиц и, таким образом, позволит ей еще больше сократить расходы. Подход Фишера к проектированию капитальных кораблей был отражением его убежденности в том, что разработка эффективной военно-морской политики требует тесной интеграции стратегии, тактики и технологий. Тот факт, что Британия нуждалась в военно-морском флоте, который был бы одновременно доступным и способным одерживать решающие победы, побудил его призвать к замене линкора и броненосного крейсера боевым крейсером; слабая броневая защита боевого крейсера сделала необходимым, чтобы он сражался на дальних дистанциях, где это было менее вероятно. попал под огонь противника; и трудности, связанные с необходимостью эффективного ведения огня на дальних дистанциях, заставили его отдать предпочтение полностью крупнокалиберной системе и передовым методам управления огнем. “Стратегия, - писал Фишер в 1904 году, - должна определять типы проектируемых судов. Дизайн корабля, продиктованный стратегией, должен определять тактику. Тактика должна определять детали вооружения”1. Фишер, возможно, переоценил тактическую и стратегическую ценность превосходной скорости и дальнобойности стрельбы и недооценил защиту от тяжелой брони, но крупный прорыв в управлении огнем, который сделал бы его концепцию линейного крейсера, по крайней мере, правдоподобной, если не осуществимой, и что, в любом случае, существенно увеличило бы возможности как линкоров до дредноута, так и линкоров дредноута, не было ни технически невыполнимым, ни непомерно дорого. Между 1905 и 1912 годами Артур Хангерфорд Поллен разработал совершенно оригинальную систему управления огнем, которая была разработана для использования различных данных для вычисления настроек высоты и отклонения прицелов таким образом, чтобы учитывать относительное движение стреляющего корабля и цели, даже когда дальность изменялась со скоростью, которая была само изменение или когда стреляющий корабль менял курс и скорость. В своем окончательном виде он состоял из дальномера специальной конструкции, установленного на гироскопически стабилизированном креплении, графического блока, калькулятора и электрической системы передачи данных. В своей работе Поллен руководствовался тремя основными принципами: во-первых, требуемая скорость работы и надежность могут быть достигнуты только за счет автоматизации как можно большего числа функций; во-вторых, математика относительного движения должна быть решена точно, а не приблизительно; и в-третьих, этот успех на практике не мог быть достигнут без инструментов, изготовленных в соответствии с высокими стандартами механического мастерства. Поллен ошибался, полагая, что разработка его приборов уменьшит сложность поражения движущейся цели с движущегося корабля до сложности поражения неподвижной цели со стационарного корабля. Последовательных результатов с помощью оптических дальномеров было трудно достичь, высокая скорость и изменение курсов приводили к движению судна, которое мешало наводке орудия даже при стрельбе по наводке, и ни скорость, ни, возможно, построение истинного курса сами по себе не были способны дать удовлетворительные результаты в сложных условиях.2 Однако в этом нельзя сомневаться, это полное сотрудничество Адмиралтейства с усилиями Поллена привело бы к введению в эксплуатацию системы управления огнем, которая намного превосходила ту, которая была фактически принята на вооружение Королевским флотом или которой обладали иностранные флоты. Использование дальномеров с большей длиной базы и лучшей оптикой, которые были доступны вместе с установкой гироскопа, и внедрение как автоматических прокладчиков курса, так и истинного курса - что, по сути, было сделано после войны - и калькулятора Поллена в его окончательной форме, Часы Арго Mark V почти наверняка позволили бы британским кораблям чаще попадать — возможно, даже намного чаще — когда дальность и скорость пеленга были высокими и изменялись. Негативные последствия развития и отказа от системы Поллена и его личных недостатков, какими они были, а также отношение к технологиям, неуместный фаворитизм, ксенофобия и профессиональная незащищенность, были значительно усугублены тем, что, по-видимому, было упрямством и техническим невежеством Уилсона и Бэкона, а также рвением и амбициями Дрейера. Но даже такое сочетание факторов не обязательно должно было испортить отношения Поллена с Королевским флотом. Фишер, получив надлежащий совет в 1906 году, поддержал Поллена с решающими результатами, и дальнейшее сильное лидерство в артиллерийских делах с его стороны, несомненно, привело бы к тому, что изобретатель получил сотрудничество и финансирование от службы, которые требовались для совершенствования его системы. Фишеру, однако, не хватало технических знаний, чтобы самостоятельно принимать обоснованные решения, в то время как его прошлый опыт внедрения новых технологий — скорострельной пушки, эсминца, водотрубного котла, полностью крупнокалиберного вооружения и турбинного двигателя, который был более или менее успешным как только решение о продолжении было принято — возможно, это заставило его недооценить сложность проблемы управления огнем. В любом случае, когда его близкие советники разошлись во мнениях по вопросу артиллерии, он принял чрезмерно оптимистичные отчеты заинтересованных сторон о прогрессе, а затем удалился. Фактическое отречение Фишера от власти в отношении управления огнем выявило многочисленные недостатки в организации Адмиралтейства. Отсутствие должным образом сформированного военно-морского штаба означало, что централизованное руководство артиллерийской политикой прекратило свое существование. С другой стороны, Департамент боеприпасов был неспособен самостоятельно эффективно формулировать или проводить основную политику. На повседневном уровне серьезная канцелярская нехватка означала, что военно-морские офицеры были перегружены рутинной бумажной работой, в результате чего у директора военно-морского вооружения и его подчиненных было мало времени для надлежащего рассмотрения важных политических вопросов, а иногда обработка отчетов и корреспонденции вообще прерывалась.4 Кроме того, в Департаменте боеприпасов не хватало постоянного штата технических специалистов, специализирующихся в области управления огнем, и его руководство менялось каждые два года из-за практики регулярной ротации офицеров между дежурствами на берегу и в море, который обеспечил преемственность в выполнение политики маловероятно. В отсутствие четкого руководства сверху и последовательного руководства со стороны Департамента боеприпасов работа Поллена была нарушена и задержана действиями влиятельной группы служб. Огилви, который единственный обладал достаточной силой, чтобы противостоять враждебному потоку, был устранен случайно. К тому времени, когда Поллен смог предложить практический набор инструментов, годы конфликта с его оппонентами создали историю технических неудач, административных разногласий и личной вражды. Его оппоненты, тем временем, смогли запутать технические проблемы, предложив альтернативу, которая, хотя и производная и уступающая, тем не менее, была улучшением существующих инструментов. В конце концов Адмиралтейство потянуло время, приняв элементы обеих систем, хотя снаряжение конкурента Поллена преобладало. Это действие, которое отчасти было вопросом политического компромисса, положило конец тревожному открытому разделению службы по артиллерийскому вопросу, но ценой оснащения флота менее эффективной системой управления огнем. Фишер, ошибочно полагая, что проблема дальнобойной артиллерии решена, сделал все возможное, чтобы обеспечить замену линкора линейным крейсером. Однако его доводы были значительно ослаблены отсутствием системы управления огнем, которая была способна производить попадания, когда дальность была большой и быстро менялась со скоростью, которая сама менялась, и хотя его влияния было достаточно, чтобы увековечить строительство линейных крейсеров в дополнение к линейным кораблям, линейный крейсер никогда не был общепризнан в качестве преемника линкора. Реализация стратегии Фишера “только для боевых крейсеров” стала ненужной из-за бюджетов Ллойд Джорджа и колониальной помощи, что позволило Великобритании строить крупные корабли в больших количествах, но Фишеру удалось, когда он был первым морским лордом, получить одобрение на увеличение калибра орудия в 1909 году, и даже когда власть оказала сильное влияние на взгляды Черчилля, что привело ко второму увеличению калибра оружия в 1912 году. Попытка построить одновременно большое количество линкоров и линейных крейсеров, которые также были гораздо более хорошо вооружены, чем у других флотов, — по сути, сочетание стратегии численности и стратегии качества — привело к увеличению расходов на военно-морские силы, что истощило даже расширенные финансовые ресурсы либерального правительства после 1909 года. Резко возросшие военно-морские расходы в течение пяти лет, предшествовавших началу Первой мировой войны, усилили неприязнь между Великобританией и Германией, породив военно-морское соперничество в этот период, которого в противном случае могло бы и не быть. Кроме того, огромные суммы, необходимые для строительства новых капитальных кораблей, потребляли непропорционально большую часть сметы военно-морского флота, что не только препятствовало расходам на базы в Северном море, но и было фактором, который лежал в основе решения Адмиралтейства отказаться от системы Поллена в пользу более дешевой альтернативы. И, как следствие, отсутствие эффективной системы управления огнем в сочетании с размещением недостаточно защищенных линейных крейсеров и чрезмерной нестабильностью британских боеприпасов должно было иметь катастрофические последствия в битве при Ютландии. В этой работе излагаются взгляды на “революцию Фишера” и военно-морскую политику либерального правительства, а также даются оценки крупным военно-морским деятелям, которые существенно отличаются от оценок стандартных отчетов. Линейный крейсер "Инвинсибл", а не "Дредноут", был центральным элементом программы капитальных кораблей Фишера, и его главной целью, по крайней мере, с 1905 года, была замена линкора линейным крейсером. Адмиралтейство Фишера сильно разошлось во мнениях по важным техническим вопросам, и, как следствие, политика Адмиралтейства в отношении капитальных судов не основывалась на последовательном наборе стратегических, тактических или технических принципов, а скорее была либо непоследовательной, либо результатом компромисса. Хотя Фишер и его окружение сражались под знаменем технологического прогресса, их действия во многом задержали внедрение передовых методов управления огнем. Сопротивление службы переменам там, несомненно, было в значительной степени, но недостатки в фирменном стиле Фишера “личное правило” также были во многом виноваты в серьезных дефектах техники и методов Королевского флота. Учитывая успех стратегии Адмиралтейства по строительству капитальных кораблей, которые превосходили корабли соперничающих флотов, и убежденность Адмиралтейства в том, что грядут дальнейшие серьезные изменения в конструкции капитальных кораблей, либеральное сокращение расходов на военно-морской флот в период с 1906 по 1908 год не было необоснованным краткосрочным ответом на серьезные финансовые трудности. Хотя трудно сказать с какой-либо степенью уверенности, можно утверждать, что оппозиция Ллойд Джорджа и Черчилля программе Адмиралтейства 1909 года была скорее вопросом их потребности удовлетворить радикальные конституции и тактических соображений в отношении политики Кабинета министров, чем серьезных возражений против расширения военно-морского флота на Тихом океане. “Радикальный” бюджет 1909 года сделал столько же для военно-морского флота, сколько и для социальной реформы, и как часть военно-морского законодательства был сопоставим по важности с Законом о военно-морской обороне. Руководство Фишера в Адмиралтействе было нерешительным, когда дело дошло до критического артиллерийского вопроса, и обоснованность его технических суждений о конструкции капитальных кораблей остается под большим вопросом. Хотя и Джеллико, и Баттенберг заслуживают похвалы за их раннюю поддержку системы Поллена и их усилия от имени изобретателя после неудач 1908 года, они также должны нести большую часть вины за неспособность с 1912 года подвергнуть вопрос управления огнем тщательному и беспристрастному расследованию. Репутация Бэкона как технического прогрессивного специалиста требует переоценки, и необходимо признать его недостатки в качестве одного из главных технических консультантов Фишера. Влияние Уилсона на развитие важных аспектов британской военно-морской артиллерии во время и после режима Фишера имело серьезные негативные последствия, которые необходимо учитывать при оценке послужного списка этого офицера. Разумные действия Битти в конце войны и впоследствии в отношении управления огнем повышают его авторитет как военно-морского администратора. И последовательная поддержка, оказываемая Бересфордом и Кастэнсом подходу Поллена к военно-морской артиллерии, предполагает, что в их взглядах на военно-морскую политику было больше, чем обычно допускалось. Ведущая роль Поллена в раннем развитии британского управления огнем и влияние этой работы на планирование Адмиралтейства в целом и мышление Фишера в частности сделали его фигурой, имеющей большое значение в британских военно-морских делах до 1914 года. Кроме того, его работа имела значительное значение с чисто технической точки зрения. Использование Полленом дифференциальных анализаторов в часах Argo предвосхитило усилия таких выдающихся ученых, как Д.Р. Хартри и Ванневар Буш, чья эксплуатация дифференциальных анализаторов в 1930-х годах обычно считается вехой в истории компьютеров.5 И хотя Гарольд Ишервуд заслуживает наивысшей похвалы за фактический дизайн отдельных приборов, именно Поллен подверг проблему управления огнем научному анализу, а затем сформулировал идеи не одного изобретения, но из семейства изобретений, которые должны были быть способны справляться с многочисленными трудностями, возникающими при точном наведении крупнокалиберных морских орудий, когда дальность стрельбы была большой, а дальность и азимут изменялись с высокой и разной скоростью. Поллена можно рассматривать не только как важного пионера в разработке компьютера, но и как одного из первых практиков того, что позже стало известно как системный анализ. В заключение по этому поводу будет сделано несколько общих замечаний
von Echenbach: ... Три основные темы монографии - британские финансы, технологии и военно-морская политика. До 1914 года финансовое положение британского государства было значительно прочнее, чем у его основных европейских конкурентов, поскольку оно смогло увеличить доходы за счет существенного увеличения прямого налогообложения. Правительства Франции и Германии, напротив, не могли добиться таких изменений в своих собственных налоговых структурах в течение этого периода, не понеся того, что считалось неприемлемыми политическими издержками, и, как следствие, оставались в гораздо большей степени зависимыми от изначально менее продуктивного косвенного налогообложения. Таким образом, в то время как военно-морские расходы британских правительств до Первой мировой войны иногда сильно ограничивались финансовыми соображениями, они, тем не менее, имели больший доступ к богатству общества, чем во Франции и Германии, двух главных соперниках Великобритании, финансовое преимущество, которое, вероятно, в значительной степени смягчало негативные стратегические последствия в конце 19-го и начале 20-го века эрозия ее промышленного лидерства. Точно так же, поскольку расходы национал-социалистической Германии на вооружение не ограничивались социальными соображениями, которые ограничивали ее предшественника Вильгельма, Великобритания в конце 1930-х годов была лишена финансового преимущества, от которого она ранее зависела, что усугубило военные последствия ее промышленного спада. В 1908 и 1909 годах сторонники усиления военно-морской обороны или повышения социального обеспечения были сильно разделены, поскольку казалось, что увеличение расходов на военно-морское строительство может быть достигнуто только за счет внутренних программ или наоборот. Фактически, сторонники ни одной из сторон не обладали политической силой, чтобы одолеть другую, в то время как существующая доля государства в национальном доходе была еще достаточно мала, чтобы допустить очень большое расширение. Благодаря творческому и умелому политическому управлению расходящиеся векторы были решены для создания парламентского избирательного округа, который был достаточно силен, чтобы преодолеть сопротивление изменениям в налоговой структуре, и, как следствие, государство получило дополнительные финансовые ресурсы, необходимые для быстрого и одновременного увеличения расходов на оборону и социальное обеспечение. Короче говоря, ястребы и голуби, хотя и были риторическими противоположностями, ни в коем случае не были непримиримыми политическими силами; их сотрудничество в Великобритании и других странах в последующие годы, вероятно, многое объясняет в политике индустриальных демократий в 20 веке.6 Появление паровой тяги позволило военным кораблям двигаться быстрее и независимо от ветра, в то время как достижения в области артиллерии позволили точно стрелять снарядами на гораздо большие расстояния. Более высокие скорости, свобода маневра и большая дальность стрельбы, однако, поставили новую проблему: как установить прицел, чтобы учитывать относительное движение стреляющего корабля и цели. Поскольку человеческое суждение было неадекватно задаче решения проблемы относительного движения в боевых условиях, механические средства сбора, расчета и передачи данных были необходимы, если быстрые корабли с боеприпасами крупного калибра должны были использоваться для чего-либо, приближающегося к пределам их возможностей. Таким образом, оборудование для управления огнем было критически важным аспектом проектирования капитальных кораблей, и его историю необходимо учитывать, чтобы понять развитие надводной морской войны в 20 веке. Аспекты истории управления огнем на флоте могут пролить свет на вопрос об отставании британского технического развития в поздний индустриальный период. Х.У. Ричардсон отметил, что при определенных условиях желаемый уровень технологических инноваций не может быть достигнут за счет действия рыночных сил и что, следовательно, правительство должно вмешаться путем покрытия прямых затрат, минимизации рисков или изменений в институциональной среде.7 В случае с Полленом Адмиралтейство крайне неохотно занималось такого рода деятельностью, даже когда требования секретности означали, что изобретатель был лишен поддержки рынка. Такое нежелание, вероятно, было характерно как для Адмиралтейства, так и для Военного министерства и было бы особенно обескураживающим для небольших фирм, которые в индустриальной экономике являются важным источником новых идей, но часто не имеют капитала для их разработки. Таким образом, процесс закупок оборонных материалов в Великобритании, возможно, не играл такой большой роли в стимулировании технологических инноваций, как в других странах с менее жесткой и более изобретательной бюрократией, что может в определенной степени объяснить сравнительно неудовлетворительные технические показатели Великобритании в конце 19-го и 20-го веков. Появление капитального корабля типа "дредноут" вызвало продолжительную полемику в британской прессе и парламенте по поводу военно-морской стратегии, тактики и технологий. Реальные взгляды Фишера на проектирование капитальных судов и разработку системы Поллена имели центральное значение для политика дредноута, но из-за хитрости Фишера в отношении его планов относительно боевого крейсера и требований к секретности управления огнем ни один из вопросов не стал предметом серьезного общественного обсуждения. Если не совсем Гамлет без принца Датского, отсутствие этих двух вопросов означало, что открытые дебаты по поводу того, что было самым важным решением британской военно-морской обороны, принятым в критическое десятилетие перед началом Первой мировой войны, не касались серьезных проблем инсайдеров в Адмиралтействе. Тогда, как, возможно, и сейчас, вопросы, которые были в центре всеобщего внимания при рассмотрении важного вопроса национальной безопасности, не были наиболее важными для обсуждения фактическими лицами, принимающими решения. В определенное время до 1914 года явной целью политики Адмиралтейства в области строительства военных кораблей была не только безопасность на море в случае войны, но и сдерживание. В 1889 году Первый лорд выразил надежду — как оказалось, тщетную, — что количество новых подразделений, санкционированных Законом о военно-морской обороне, будет достаточно велико, чтобы убедить соперничающие державы отказаться от любой мысли конкурировать с Великобританией в военно-морском плане. В 1905, 1909 и 1912 годах Британия представила новые модели капитальных кораблей, которые были намного более мощными, чем существующие типы, отчасти полагая, что обладание технологической инициативой, по крайней мере, будет препятствовать агрессии, если не приведет к сокращению иностранного строительства. “Дредноут” был успешным в отношении нарушения немецкого строительства, но когда принятие новых моделей капитальных кораблей позже не дало такого же эффекта, пришлось строить в больших количествах более дорогостоящие подразделения, и в результате были израсходованы финансовые ресурсы, которые лучше было бы потратить на управление огнем. Вынужденное выбирать между крупными кораблями с более крупными орудиями и более эффективным управлением огнем, Адмиралтейство фактически столкнулось с противоречивыми требованиями сдерживания и ведения боевых действий; его решение в пользу первого равносильно созданию смелого фронта ценой оперативных возможностей. И, наконец, может быть полезно связать перипетии британской военно-морской политики в начале 20-го века с работами Карла фон Клаузевица. “Все на войне”, - писал великий немецкий военный философ, рассматривая подверженность всех военных планов несчастным случаям, “это очень просто, но самая простая вещь сложна. Трудности накапливаются и заканчиваются тем, что создают своего рода трения, которые немыслимы, если только человек не пережил войну… Трение - это единственное понятие, которое более или менее соответствует факторам, отличающим реальную войну от войны на бумаге. Военная машина — армия и все, что с ней связано, — в основном очень проста и поэтому кажется, что им легко управлять. Но мы должны иметь в виду, что ни один из его компонентов не является единым целым: каждая часть состоит из отдельных людей, каждый из которых сохраняет свой потенциал трения… Это огромное трение, которое нельзя, как в механике, свести к нескольким точкам, повсюду соприкасается со случайностью и приводит к эффектам, которые невозможно измерить, просто потому, что они в значительной степени обусловлены случайностью”.8 Фишер полагал, что обладание крупными кораблями, которые качественно намного превосходили корабли соперничающих флотов, среди прочего, уменьшило бы влияние трений в морской войне до незначительных пропорций и, таким образом, многое сделало бы для обеспечения успеха Королевского флота в бою. Однако его усилия по завоеванию технологической инициативы за счет внедрения новых изобретений, предъявляя гораздо более высокие требования к процессу закупок, сделали трение решающим фактором на чертежных досках как в мирное время, так и в океанах во время войны. В отсутствие хорошо организованной, технически грамотной и должным образом укомплектованной бюрократии исследования и разработки в области управления огнем вызвали высокий уровень трений, которые разделили школу техники до 1914 года, которая персонализировала и политизировала проведение политики. Результатом стало разрушение радикальной стратегии Фишера и создание системы оружия с серьезными недостатками. В конце 20-го века использование технологических инноваций для повышения национальной безопасности стало обычным явлением. Стратегия Соединенных Штатов и их союзников, в частности, заключалась в развертывании оружия в меньшем количестве, но более совершенной конструкции, чем у Советского Союза и связанных с ним держав, в попытке получить как больший потенциал, так и меньшие расходы. Но, в то время как управленческие ресурсы западных военно-промышленных учреждений намного превосходят те, которые были доступны британскому государству начала 20-го века, сложность новых технологий возросла не менее значительно, если не больше. Более того, склонность отдельных лиц и групп лиц преследовать свои собственные интересы в ущерб институтам и обществу в целом, частью которого они являются, вероятно, не уменьшилась. Таким образом, влияние трений в процессе закупок вооружений никоим образом не устранено, и, как следствие, поиск технологических панацей от стратегических дилемм все еще должен быть сопряжен со значительным риском. В связи с этим и другими ранее обсуждавшимися вопросами история Фишера, боевого крейсера и системы управления огнем "Поллен" может показаться не только прошлой или недавней, но и современной.
полная версия страницы