Форум » Книги и журналы » Подготовка к блокаде Германии 1914-1918 » Ответить
Подготовка к блокаде Германии 1914-1918
von Echenbach: Книга "Подготовка к блокаде..." автором позиционируется как "учебник по стратегии" для американо-английских студентов и курсантов, историков. Можно отметить некоторое влияние работ Д. Сумиды. В тексте возможны ошибки и технические неточности. Подготовка к блокаде 1885-1914 военно-морские силы для ведения экономической войны Стивен Кобб Preparing for Blockade 1885–1914 naval contingency for economic Warfare Stephen Kobb 2013 Содержание Список рисунков ix Список таблиц xi Предисловие Эндрю Ламберта xiii Предисловие xvii Благодарности xxiii 1 Стратегия, планирование и культура 1 2 Отдел военно-морской разведки 33 3 Экономическая война 57 4 Крейсерская война 77 5 Профессиональные дебаты 109 6 Предоставление вооруженных торговых крейсеров, 1876-1900 131 7 Обеспечение вооруженных торговых крейсеров, 1900-1905 161 8 "Большие маневры 1906 года" 189 9 Предоставление вооруженных торговых крейсеров, 1906-1914 225 10 Как Опыт 1914-1918 годов Подтвердил Довоенное Планирование? 241 Приложение 1: Общие биографические данные, 1887-1914 265 Приложение 2: Военнослужащие Военно-морского разведывательного сообщества, 1883-1914 гг., включая Мобилизационный отдел 1909-12 гг. и Военный штаб Адмиралтейства 1912-1914 гг. 293 Подготовка к блокаде 1885–1914viii Приложение 3: Введенные в строй вооруженные торговые крейсера, февраль 1915 г. 311 Библиография и источники 315 Указатель 333 Список Перечень изображений 4.1 Эдмонд Дж.У. Слейд в 1920 году 82 5.1 Капитан. Рафаэль Семмес, CSN, на борту "Алабамы 128" 6.1 Носовая секция с вооружением, магазинами и помещением для снарядов 155 6.2 План носовой части: носовые магазины и помещение для снарядов 156 6.3 Кормовая секция 157 6.4 План кормы: магазины, погрузочно-разгрузочная комната и помещение для снарядов; рулевое устройство 157 6.5 Защитная палуба 158 6.6 Защита ремня 159 7.1 Отчет Кампердауна, 1902 г. – Оценки субсидий, необходимых при различных скоростях 174 8.1 Район Грандиозных, или "Торговых", маневров 1906 года 193 8.2 Майские (‘Голубые’) учения у берегов Португалии 210 9.1 "Олимпик" вооружен и на мачте развевается Белый флаг (Имперский военный музей). По обе стороны кормовой палубы, между кранами и стыковочным мостиком, расположены орудия; еще одно можно разглядеть на носу мостика по правому борту. В 1918 году "Олимпик" протаранил и потопил U-103 в канале 234 Список таблиц 7.1 Отчет Кэмпердауна – Ориентировочная стоимость строительства быстроходных пароходов 167 7.2 Отчет Кэмпердауна, 1902 г. (Приложение В) – Сравнение субсидий пароходным компаниям со стороны властей 170 7.3 Отчет Кэмпердауна, 1902 г. – Предполагаемая субсидия, необходимая для различных скоростей 173 7.4 Пункты "Адмиралтейства" 185 7.5 Стоимость строительства 24-узлового атлантического лайнера (оценки, данные Комитету Кэмпердауна, по сравнению с Мавританией) 186 Предисловие [more]В течение многих лет в обсуждении британской военно-морской политики, стратегии и образования в течение полутора десятилетий, предшествовавших началу войны в 1914 году, доминировала парадигма линкора, технологическая революция, воплощенная в корабле, давшем название классу «Дредноут» (HMS Dreadnought), гонка военно-морских вооружений между Великобританией и Германией и связанное с этим перераспределение военно-морского флота из акваторий огромной империи обратно в воды Англии. Истории войны на море были лишь немного менее сосредоточены на боевом флоте, потому что они были обязаны записывать морские сражения, происходившие за пределами Северного моря. Стандартными текстами были тексты Артура Дж. Мардера, в которых доминировала прометеевская фигура адмирала Джона "Джеки" Фишера, первого морского лорда 1904-10 и снова в 1914-15 годах. Остальная часть военно-морского флота была просто разделена между теми, кто работал с великим человеком, и теми, кто противостоял ему. В годы войны Мардер сохранял сосредоточенность на боевом флоте и Адмиралтействе, фактически игнорируя основную официальную историю Джулиана Корбетта, в которой война за пределами Европы рассматривалась как часть согласованной стратегической схемы, которую Корбетт помог сформировать в своей работе на Курсе военно-морской войны между 1904 и 1914 годами. В течение нескольких лет работа Мардера подвергалась критическому пересмотру, процесс, начатый профессором Джоном Сумидой и поддержанный им вместе с Авнером Оффером, Николасом Ламбертом, Эндрю Гордоном, Джоном Бруксом, Николасом Блэком, Шоном Граймсом и другими. Появилось более глубокое понимание политики и стратегии, которое породило важные дебаты и демонстрирует все признаки продолжения в будущем. Эти события имели решающее значение для повышения качества стипендий в этой области и, что более важно, для включения их в более широкие дебаты о национальной политике. В этой книге Стивен Кобб предлагает как новый подход, так и свежую тему. За последние 30 лет несколько ученых использовали концепцию "стратегической культуры", чтобы раскрыть природу профессионального военного планирования в эпоху "штабного офицера", профессионально подготовленного военного планировщика. Как и подобает студенту, изучающему войну, с образованием в области социальных наук, он разработал этот теоретический инструмент в качестве ключа к анализу организационной культуры службы через ее ключевую группу по планированию войны. Была тщательно изучена стратегическая культура европейских армий за десятилетия до 1914 года и проанализирована их глубинная одержимость "наступательными’ операциями. В то время как континентальные армии демонстрировали определенную степень однородности, было бы неразумно предполагать, что военно-морские силы были похожи. Стратегическая культура военно-морских сил отражает важность и глубину национального взаимодействия с океаном, степень, в которой государство является морским, в отличие от континентального. В британской стратегической культуре Королевский флот был основным орудием войны, как для нападения, так и для защиты. В рассматриваемый период считалось, что он сыграл решающую роль в последней "Великой войне" против наполеоновской Франции благодаря сочетанию контроля над морем и экономической блокады, но, как подчеркивается в этой книге, это не вылилось в бездумную одержимость тотальной атакой на вражеские боевые флоты. Хотя отдельные офицеры, возможно, и отстаивали такие идеи, основополагающая военно-морская культура была совсем иной. Как заметил Джулиан Корбетт, эффективное использование контроля над морем не требовало разгрома вражеского флота, если враг решил не оспаривать контроль, то его можно было осуществить без боя.1 Блокада была единственным оружием, которое могло оказать существенное влияние на действия великих континентальных держав, но для этого требовался соответствующий правовой режим, в чем Корбетт и Мэхэн были абсолютно согласны,2 чтобы нейтральные державы не обходили блокаду, значительные крейсерские силы для установления контроля над широкими океанскими пространствами и доминирования в коммуникациях, для обеспечения эффективного выполнения политики. В грубом прибижении военно-морскую политику и стратегию можно прочесть непосредственно из решений о закупках материалов и численности рабочей силы. Поскольку единственной крупнейшей переменной в военно-морских расходах были материальные, военно-морским директивным органам необходимо было сбалансировать расходы на активы боевого флота, необходимые для обеспечения контроля над морем, с активами крейсеров, необходимыми для преобразования контроля в эффективную торговую оборону и уничтожения плавучей торговли противника. В 1890-х годах этот баланс, как продемонстрировал Джон Сумида, резко изменился в сторону крейсерской силы, поскольку Франция и Россия сделали упор на стратегии уничтожения торговли.3 Между 1900 и 1904 годами эта угроза была заменена сосредоточенным боевым флотом Имперской Германии, что потребовало переориентации усилий на подразделения боевого линейного флота. В 1904 году Фишер вступил в должность, нуждаясь в том, чтобы выровнять соотношение состава при увеличивающихся рисках. Он сделал это, вновь усилив подразделение линкоров/крейсеров. Новый промежуточный тип, позже известный как линейный крейсер, сочетал скорость для океанских крейсеров с огневой мощью, необходимой для сражения с флотом. Он серьезно сократил расходы на крейсеры торговой обороны и на количество личного состава, привязанные к отдаленным станциям. Хотя его критики сетовали на эти изменения, они были своевременными и правильными. В отличие от франко-российского союза Германия представляла очень небольшую угрозу для океанской торговли, обладая небольшим количеством крейсеров и еще меньшим количеством зарубежных баз. Именно на этом фоне были приняты решения о вооруженных торговых крейсерах. Вооруженные торговые суда веками использовались для сопровождения торговли, во времена Нельсона флот неуклюжих ост-индских кораблей, возвращавшихся домой из Китая, отбивался от французской эскадры рейдеров, а появление океанского почтового парохода в 1840-х годах вызвало интерес Адмиралтейства к новому резерву крейсеров. С начала эпохи современного планирования, которая началась с основания Отдела военно-морской разведки (NID) в 1880-х годах, вооруженные торговые крейсера были основным элементом любого серьезного военного планирования, часто мобилизуясь для учений. Одновременное восстановление прошлого в качестве примера, записи и ресурса с помощью Общество военно-морских архивов, вдохновленное NID, добавило важнейший инструмент в интеллектуальный арсенал Службы.4 Создание Военно-морского колледжа вскоре после начала века укрепило связь между академическим обучением и разработкой стратегии.5 Стратегическая культура NID обеспечила критическую степень преемственности в мышлении адмиралтейства, и к 1914 году мобилизация подходящих торговых судов стала ключевым элементом военного планирования. Эти корабли были приспособлены для войны в портах по всей империи и начали работать в районах с относительно низкой угрозой вовремя, чтобы ответить на вызов Германии. В результате Великобритания была единственной державой, которая вела мировую войну в 1914-18 годах, остальные были ограничены региональными усилиями из-за скорости и успеха работы Королевского флота по обеспечению океанских коммуникаций. Это было высшим выражением британской стратегической культуры, или "британского способа ведения войны". Тот факт, что критические шаги были предприняты после окончания гонки вооружений линкоров, говорит о том, что Адмиралтейство стремилось использовать этот успех для повышения безопасности в океане или, что более важно, для решения проблемы нехватки современных океанских крейсеров. В любом случае основополагающие предположения определяли политику. В конечном счете эта книга имеет значение, потому что она, в сочетании с недавними работами Николаса Ламберта6 и Мэтью Селигманна7, начинает разрушать хватку цвета хаки в истории британской дипломатии и стратегии до 1914 года. На протяжении большей части последних 50 лет в британской историографии Первой мировой войны доминировали попытки объяснить, что произошло, и определить исход в контексте "континентальных" проблем эпохи НАТО. Внутренняя граница Германии и британская армия на Рейне повлияли на студентов, принимавших решения до 1914 года, заставив их поверить, что континентальные аргументы Генерального штаба армии восторжествовали над аргументами Военно-морского флота в пользу морской мощи. Только сейчас, более чем через 20 лет после окончания холодной войны, эти предположения опровергаются.8 Знаменитое довоенное "Континентальное обязательство" было не более чем краткосрочным дипломатическим жестом; оно не обязывало британское правительство посылать войска на европейский театр военных действий в августе 1914 года. В действительности правительство Асквита уже к 1912 году взяло курс на стратегию экономической войны. Эта стратегия возникла в Адмиралтействе Фишера и отражала широту его подхода к стратегии, его личное отвращение к войне и более глубокие культурные факторы в организации, которую он возглавлял. Сегодня британская стратегия медленно возвращается к морю, поскольку критическая важность более широкого мира как топливной и продовольственной безопасности, экономического процветания, дипломатических и культурных связей усиливает тяжелые уроки последнего десятилетия, а именно, что крупномасштабные сухопутные операции являются неэффективными и дорогостоящими методами ведения войны с зачаточными, аморфными организациями и крупными отсталыми государствами, объединенными яростной ненавистью к иностранцам. Поскольку контроль над глобальными экономическими линиями жизни и параллельными системами связи по-прежнему имеет значение, изучение влияния базовой стратегической культуры Отдела военно-морской разведки до 1914 года на принятие решений до 1914 года будет полезно в синдикатах колледжей персонала, а также на семинарах по истории.[/more] Эндрю Ламберт, профессор военно-морской истории Лафтона, Королевский колледж Лондона
Ответов - 39, стр:
1 2 All
von Echenbach: Введение В течение полудня сильные волны пронеслись над носовой частью «Кресчента» [флагманского корабля], разрушив передний мостик, смыв за борт походную каюту адмирала, унося вентиляционные колпаки передних кочегарок – и значительное количество воды, проходящей вниз и тушащей огни в топках, – разрывало сетки для гамаков, серьезно повреждая левые катера, помимо смытых вельботов и отрыва кнехтов и палубной арматуры из-за гнилого состояния деревянных конструкций.1 «Кресчент» (HMS Crescent) был флагманским кораблем контр-адмирала Дадли Роусона Стратфорда де Чайра, командовавшего 10-й эскадрой крейсеров (ЭК) "Северного патруля", задачей которого было предотвращение прохода вражеских военных кораблей и торговых судов между Исландией и севером Шотландии и перехват контрабанды на борту нейтралов. Эта выдержка из официального отчета о событиях 11 ноября 1914 года описывала, как морские условия к западу от Шетландских островов вынудили эскадру лечь в дрейф. «Эдгар» (HMS Edgar) также был поврежден, помимо того, что потерял моряка за бортом. Де Чайр дал расширенное и более наглядное описание этого события ("...самый ужасный шторм, который я когда-либо испытывал за все мои годы в море") в посмертных мемуарах.2 «Кресчент» был защищенным крейсером, построенным на верфи Портсмута в 1893 году вместе со своим "сестринским’ кораблем «Ройал Артур» (Royal Arthur).3 Корабль водоизмещал 7 700 тонн; его длина составляла 387 футов, ширина 60 футов, и у него были трехцилиндровые двигатели тройного расширения, которые развивали 12 000 лошадиных сил и 19½ узлов. Он была вооружен одной 9,2-дюймовой и двенадцатью 6-дюймовыми пушками с другими орудиями меньшего калибра и двумя 18-дюймовые торпедные аппараты. Его личный состав составлял 520-550 офицеров и солдат. Другие члены 10-го ЭК, одноименные «Эдгар», «Эндимион», «Графтон» и «Тесей», были аналогичного образца и дизайна, но с двумя 9,2-дюймовыми и десятью 6-дюймовыми пушками. Один из них, «Хоук», был торпедирован и потоплен в Северном море подводной лодкой U-9 15 октября, в результате чего погибло 560 человек. Его журнал свидетельствует, что де Чайр поднял свой флаг на «Кресчент» 13-26 июля 1914 года во время запланированной пробной мобилизации Резерва (или Третьего флота) из экипажей ядра и резерва/смотра флота в Спитхеде.4 После трех дней комбинированных упражнений, корабли Второго и Третьего флотов вернулись в свои порты приписки. В Портсмуте «Кресчент» принял боеприпасы с 28 июля и на следующий день получил телеграмму Адмиралтейства с предупреждением (для мер предосторожности и подготовки к войне). Крейсеру было рекомендовано подготовиться к мобилизации 29 июля и приказано провести мобилизацию 1 августа. В тот день сотрудники штаба де Чайра (de Chair) поднялись на борт; на следующий день он поднял свой флаг. В журнале отмечается, что «Кресчент» покинул военно-морскую базу Портсмут на следующее утро ("выскользнул в 11.23"); в 5.35 вечера Портленд Билл был за кормой, а в 11.10 вечера он "увидел Эддистоун". 4 августа, в день вступления Британии в войну, "Кресент" направлялся на север к своей военной станции: в 4 часа утра он увидел «Эдгара»; в 11 часов вечера он увидел «Графтона». Рано утром 5 августа был сделан первый захват; в его журнале указано, что в 8.20 он заметил торговый пароход под немецким флагом, направляющийся на юг. Отделив «Графтон» для захвата и сопровождения судна в ближайший порт, «Кресчент» вошел в Скапа-Флоу в 7.18 следующего дня. Результатом стало то, что "Эдгары" были переоборудованы, часть из них отправилась в Средиземное море, а Северный патруль был реформирован "на более удовлетворительной основе". Как выразился де Чайр, "Адмиралтейство сочло Северный патруль настолько важным, что, когда они узнали о реальном состоянии старых кораблей Десятой эскадры крейсеров, они решили заменить их большой эскадрой более подходящих кораблей"6. В заметно приукрашенном излиянии Кебл Чаттертон предположил, что это была собственная идея Джеллико и де Чайра. Блокада требовала судов, которые могли бы оставаться на станции в самую плохую погоду и перевозить достаточно запасов и угля, чтобы делать это в течение длительного времени. Это вряд ли могло удивить любого морского офицера, прошедшего Военные курсы старших офицеров и слушавшего лекции Джулиана Корбетта о "Трафальгарской кампании" и блокаде Бреста! И при поиске таких судов обнаружилась странная истина: комбинация существовала не в Королевском флоте, а в принадлежащих компании флотах торговых судов … Именно мудрость и советы адмирала Джеллико и адмирала де Чайра побудили Адмиралтейство сделать такой превосходный выбор лучших лайнеров, точно так же, как в былые времена прекрасные старые ост-индские корабли во время войны были так ценны для пополнения флота.7 Джеллико, похоже, подтверждает эту хронологию Фишеру 18 ноября 1914 года: "Я действительно буду очень рад, когда «Минотавры» присоединятся, так как с 10-й эскадрой крейсеров, полностью разбитой, я действительно ничего не могу сделать, чтобы остановить немецкую торговлю"8 (курсив в оригинале). Это странный комментарий. «Минотавры» были последней серией броненосных крейсеров до постройки боевых крейсеров «Инвисибл» ("Непобедимый") – вряд ли они были весомыми для «эдгаров» или подходящими для патрулирования 10-й ЭК!9 Но Джеллико написал это одновременно с беспокойством Фишера по поводу временного отделения "Принцесс Ройал" от Гранд-флита, и это вряд ли подтверждается Корбеттом, который заявил, что к ноябрю "только несколько вооруженных торговых крейсеров, которые должны были занять свое место в Северном патруле, были готовы". Другими словами, целый ряд был готов!10 "Океаник", перевозивший 2 000 000 долларов золотом, первоначально отправленного в Дрездер Банк, покинул Нью-Йорк 1 августа, и прибыл к 9 августа.11 Он и «Эльзас» Аллана Лайна были введены в эксплуатацию 11 августа.12 «Эльзас» добрался до Леруика неделю спустя.13 Корбетт доставит его на станцию к середине октября.14 Джеллико упоминает, что "четыре вспомогательных торговых судна" оказали большую помощь де Чайру, наблюдавшему за Норд-фьордом в ожидании выхода немецких торговых судов 18 августа.15 Он процитировал сообщения из Тевтонского университета от 10 ноября.16 Мы можем милосердно предположить, что Кебл Чаттертон стремился приоткрыть завесу над масштабами подготовки к экономической войне.17 Он заметил, что очень немногие работали в Северной Шотландии в течение нескольких недель и выполняли такую надежную службу, что не было никаких сомнений в их превосходстве над такими кораблями, как "Эдгары"... теперь было решено развивать и расширять эту идею торгового крейсера до тех пор, пока он не станет флотом...18 Херд также подтвердил эту хронологию, утверждая, что 10-я ЭК была воссоздана "в свете опыта, который уже был накоплен с вооруженными торговыми крейсерами, обладающими хорошими мореходными качествами".19 Этот опыт был приобретен с «Эльзасом», «Мантуя», «Тевтоник» (пока он не появилась на Фуле 8 сентября 1914 года) и другими океанскими пароходами. Де Чайр поднял свой флаг на «Эльзасе», вооруженному 6-дюймовыми орудиями в Ливерпуле 4 декабря. Он вышел только 23 декабря, так как испытания оружия 15 декабря оказались неудовлетворительными, и Кэммелл Лэрд должен был присутствовать при монтаже.20 Восемь других лайнеров затем оснащались в Ливерпуле, четыре в Лондоне, пять в Эйвонмуте, по одному в Халле, Тайне и Клайде. Но в связи с этим возникает вопрос о том, как была организована их служба в первую очередь. В документе Военного штаба от 14 апреля 1914 года ясно указывается, что «Эльзас» был одним из пяти уже построенных судов (вместе со своим однотипными кораблями «Калгариан», «Имперор оф Бритиш» и «Кинг Эдвард» с «Кинг Джордж» из Северной Канады), которые считались "наиболее подходящими для вооруженных торговых судов".21 Вопрос о привлечении этих конкретных судов "рассматривался в течение некоторого времени". Кроме того, сообщалось о строительстве еще двух судов (каждое) для обеих канадских компаний. Если эта забота о приобретении пяти судов в апреле 1914 года кажется довольно скромной по сравнению с количеством судов, укомплектованных восемь месяцев спустя, решение заключается в утверждении, что "число 5, вероятно, является максимумом, для которого можно было найти экипажи в течение 3 недель после объявления войны"22. Корабли должны иметь хорошие жилые помещения, иметь запасной призовой экипаж и быть готовыми взять на себя ответственность за захваченных пленных. Они должны перевозить дополнительный уголь в своих трюмах, чтобы обеспечить им очень большой радиус действия; их скорость должна быть хорошей, но не чрезмерной. В то время как стандартное вооружение для этих судов обычно составляло бы восемь 4,7-дюймовых орудий, 6-дюймовые скорострельные орудия (QF) были бы более подходящими. Затем судно должно быть ”достаточно хорошо сопоставимо с немецким легким крейсером, вооруженным 4,1-дюймовыми орудиями, и в любом случае должно нанести ему настолько серьезные повреждения, чтобы значительно ухудшить его боевые качества".23 Адмиралтейство располагало большим количеством таких орудий, доступных для этой цели; оно ожидало появления немецких торговых крейсеров-рейдеров, оснащенных такими орудиями; и оно выделило 4,7-дюймовые орудия для программы оснащенных защитным оборудованием торговых судов (DEMS).24 Но даже этот документ серьезно преуменьшает степень подготовки Адмиралтейства. В этой книге будут рассмотрены планы Адмиралтейства на случай непредвиденных обстоятельств по предоставлению вооруженных торговых крейсеров (AMC) в случае войны против крупной морской державы, первоначально Франции и России, а затем Германии. Великобритания не вынашивала агрессивных намерений против какой-либо державы, поэтому предоставление таких единиц было бы реактивным, но спецификация типа используемого судна была очень специфичной. Это были одни из самых известных судов своего времени, принадлежавшие и управляемые ведущими британскими судоходными компаниями, такими как Cunard, White Star и P&O. Но их дизайн был предметом тесной связи с Адмиралтейством с 1887 года, и соответствующая спецификация была составлена за десять лет до этого. Также и предлагаемое использование этих пароходов не было "секретом, который не смеет назвать свое название". В войне с морским врагом они будут использоваться для ведения агрессивной войны против торговли: экономической войны, защищаемой Боевым флотом, точно так же, как в Великих войнах парусного флота. Врагу пришлось бы подчиниться таким грабежам или оспаривать господство на море (то, что сегодня назвали бы "контролем над морем") со своим Боевым флотом, приглашая на "второй Трафальгар" в Первой мировой войне: интерпретация Предложения Авнера, казалось, подразумевало, что эта стратегия экономической войны ("экономизм") была секретом, который хранился в тайне небольшой группы в Адмиралтействе: адмирал "Джеки" Фишер, Первый морской лорд 1904-10; Морис Хэнки, секретарь Комитета имперской обороны; Реджинальд Маккенна, член парламента, первый лорд 1908-11; и контр-адмирал Эдмонд Слейд, директор военно-морской разведки 1907-09.25 Совсем недавно, следуя предложению, Николас Ламберт представил более подробный отчет об этих планах, подчеркнув роль Фишера, сэра Чарльза Оттли (DNI 1905-07) и Джорджа Балларда.26 Ламберт прослеживает влияние гражданских лиц, таких как лорд Эшер, сэр Роберт Гиффен и лорд Десарт, а также группы городских финансистов. Какими бы впечатляющими ни были новые доказательства, тем не менее актерский состав остается относительно небольшим. Эта книга, напротив, покажет, что "даже собаки на улице" (используя красочную метафору из Северной Ирландии) ожидали, что морская война примет такую форму, и что в военно-морских кругах это стало "стратегической культурой". Это было то, что сделал Королевский флот. Экономическая и военно-морская война против крупной морской державы была бы жестокой, по сути, и не закончилась бы "к Рождеству’. В первой главе этой книги обсуждается идея "стратегической культуры". Это в некотором роде спорная концепция, но я даю отчет о том, что я под ней понимаю. Цель введения концепции состоит в том, чтобы продемонстрировать передачу общего понимания между военно-морскими офицерами (флаг-офицерами, капитанами и командирами) и в более узком смысле - военно-морское разведывательное сообщество. Но хотя это работа по истории, а не по философии социальных наук, здесь есть сноски и библиография для тех, кто хочет погрузиться в методологическое "головокружение". Эта тема рассматривается в первой половине книги в главах, посвященных военно-морскому разведывательному сообществу, общим концепциям и пониманию крейсерской войны и экономической войны, а также дискуссиям, которые происходили в рамках более широких политических и разведывательных сообществ, в которых иногда (номинально) участвовали довольно младшие офицеры, даже из Военно-морского резерва – через такие организации, как Королевское учреждение объединенных служб (RUSI) и его журнал (JRUSI) и другие. Могла обсуждаться стратегическая политика с флагманскими офицерами, которые, в свою очередь, поощряли инициативу ("рвение") и предоставляли средства для сбора разумного мнения снизу. Используя концепцию стратегической культуры, я придерживаюсь мнения, что одним из способов подтверждения существования такой культуры, разделяемой внутри организации, является демонстрация того, что она тратит свои деньги на то, что считает важным. Таким образом, во второй половине книги прослеживаются решения тех, кто в Адмиралтействе систематически обеспечивал снабжение торговых судов – океанских лайнеров, спроектированных и построенных таким образом, чтобы сделать их пригодными для вооруженной службы против морской торговли крупной морской державы: первоначально Франции, позже Германии. Книга завершается оценкой того, как эти планы на случай непредвиденных обстоятельств выдержали испытание мобилизацией и войной в 1914 году.
von Echenbach: Глава 1 Стратегия, планирование и культура Многие писатели, писавшие о Королевском флоте до 1914 года, характеризовали его старших офицеров как консервативных, самодовольных и отстраненных. Они утверждают, что, хотя Служба на словах восхваляла достоинства Горацио Нельсона, они, тем не менее, атрофировались под покровительством, украшенных «драгоценными камнями» палуб, полированной латуни и приемов на квартердеке.1 Это происходило в ущерб качеству стрельбы, сигнализации и связи, а также использованию инициативы. Такое суждение передавалось из поколения в поколение от таких современников, как Кастэнс и Фишер, через Мардера и, совсем недавно, Сумиду и Гордона. Это может быть или не быть подходящим суждением об офицерском классе в целом и флаг-офицерах в частности, но это не является подходящей характеристикой военно-морской разведки. Концепция экономической войны и подготовка к ней демонстрировали значительную преемственность в период 1885-1914 годов. "Военно-морская разведка" успешно спланировала единственную юридическую интерпретацию экономической войны, в то же время предвидя, что фактические операции могут выйти за рамки юридических тонкостей. Операции 1914-18 годов были основаны на этих планах, и их успех свидетельствует об эффективности этой подготовки. Однако до 1914 года не существовало формальной структуры планирования; следовательно, нам необходим междисциплинарный подход "Исследования войны", чтобы определить масштабы подготовки. Думать о военно-морской разведке как о наборе офицеров и клерков, занимающих несколько комнат в зданиях Адмиралтейства, значит упускать суть. Было бы таким же заблуждением думать о кабинете премьер-министра в двадцать первом веке, как о георгианском доме на Даунинг-стрит. Хотя до 1914 года никто не решался бы навязывать военно-морской разведке такую современную концептуальную основу, как “core executive” (действующее ядро), существуют и другие соответствующие рамки, и концепции политической сети и политического сообщества имеют свои достоинства. Именно здесь анализ становится сложным, поэтому читатели, которые менее заинтересованы в концептуальной подоплеке, могут присоединиться к нему после краткого изложения этих аргументов на странице 12. Стратегия, Культура и Доктрина Политика может быть проанализирована на нескольких уровнях. Мы можем начать с самого верха, с "Большой стратегии", которую Барри Позен определяет как: … цепочку военно-политических средств и целей, теорию государства о том, как оно может наилучшим образом "обеспечить" безопасность для себя. В идеале она должна включать объяснение того, почему ожидается, что теория будет работать. Общая стратегия должна определять вероятные угрозы безопасности государства и разрабатывать политические, экономические, военные и другие средства защиты от этих угроз.2 Подкомпонентом такой большой стратегии является военная доктрина, которая касается военных средств: какие средства должны быть использованы и как. Современное государство должно выработать набор предписаний, определяющих, как должны быть структурированы и использованы его силы для реагирования на признанные угрозы и возможности. В рамках этих сил можно было бы использовать различное вооружение. Различают наступательные, оборонительные и сдерживающие доктрины, направленные на разоружение, отрицание или наказание противников соответственно. Позен характеризует британскую доктрину до 1914 года как, по существу, оборонительную; его элементами были Ла-Манш, большой флот и небольшая армия. То, что мы называем "стратегией", – это просто набор действий, а не план, разработанный в эфирной сфере анализа затрат и выгод. "Акцент на стратегии как таковой навязывает событиям ошибочную рациональность". Лица, занимающие высокие посты на государственной службе, могут обсуждать такие вещи, и таким образом могут возникать противоречия во взглядах. Хью Страчан продемонстрировал, насколько "политизированными" могут быть военные, как по отношению к политикам, так и между службами.3 Не более, чем "Джеки’ Фишер, 1SL 1904-10. Элизабет Кир предположила, что "военная культура" определяет, как организация реагирует на ограничения, установленные гражданскими лицами; таким образом, она находится между ‘стратегической культурой’ и военными доктринами.4 Она последовала за Энн Свидлер в определении культуры как "набора допущений, настолько неосознанных, что кажутся естественной, прозрачной, неоспоримой частью структуры мира", а организационная культура как "набор базовых предположений, ценностей, норм, убеждений и формальных знаний, которые формируют коллективное понимание".5 Они рассматривают культуру как предоставление инструментария или набора способов организации поведения (общепринятых способов выполнения задач), а не как обеспечение традиционных "целей" или целей действий. ‘Военная культура" может породить целый ряд различных доктрин. Неореализм Продвижение концепции стратегической культуры ставит эту книгу на одну сторону дискуссии с неореалистами. Последняя традиция следует Вальсу и Уолту и утверждает, что формально равные суверенные государства преследуют свои собственные интересы в рамках анархической децентрализованной международной системы, сама структура которой вынуждает их концентрировать свои ресурсы на обеспечении безопасности посредством самопомощи.6 Их относительные способности максимизировать свою власть приводят к "балансу сил", когда государства вступают в союзы, чтобы сдерживать более могущественных.7 Неореализм “обычно считается крупным достижением классического реализма Ганса Моргентау и других".8 Моргентау основывал свой анализ политики власти и конфликтов на эгоцентричном, конкурентном взгляде на человеческую природу и естественном стремлении государства к власти, а не на самой международной системе. Не нужно быть бешеным методологическим индивидуалистом, чтобы понять, что у "государства" не может быть теории о том, как "лучше всего" обезопасить себя. В книге "Вооружаясь против Гитлера" Евгения Кислинг критиковала Позена за изучение наций как отдельных действующих лиц, обладающих согласованными "великими стратегиями".9 В книге "Переосмысление военной истории" Джереми Блэк предупредил, что "слишком легко овеществить национальные взгляды и политику, сделать их более четкими, последовательными и более очевидными, основанными на согласованных национальных интересах, чем это имеет место на самом деле".10 Пол Шредер отрицает, что международная история 1648-1945 годов свидетельствует о том, что самопомощь (балансирование) является нормальным средством для государств, находящихся под угрозой. Они могут попытаться спрятаться, переложить ответственность, попытаться преодолеть кризис или преодолеть его, или, чаще всего, особенно в случае небольших государств, "опередить". Возможно, это невозможно сказать, так как некоторые могут опередить, утверждая, что они балансируют, напрашиваясь на сам вопрос.11 Шредер предполагает, что во время Первой мировой войны Испания, Нидерланды, Дания, Швеция и Швейцария "прятались"; Турция, Болгария, Италия, Румыния, Греция, Япония и Китай поддерживали друг друга, чтобы победить конкретных врагов и получить прибыль за их счет. Шредер включает в себя также США и британские доминионы. Другие, в том числе некоторые уже упомянутые – Папские государства, Швеция, Швейцария, США, Временное правительство России в 1917 году и Австро-Венгрия – пытались "выйти за рамки" путем поиска мира путем переговоров.12 Шредер также отвергает утверждение Вальца о том, что государства в международной системе различались только по их позиции власти, показывая, что "специализация" позволяла государствам существовать и процветать еще долго после того, как они не могли или не хотели защищаться.13 Ссылаясь, среди прочего, на монархию Габсбургов на протяжении девятнадцатого века, он утверждал, что независимая Австро-Венгрия, управляющая формирующимся сознанием национальности и стремлением к автономии, хотела она того или нет, имеет решающее значение к пониманию международной системы девятнадцатого века и ее двух важнейших политических проблем власти - возникновения национальностей и национальных государств и потенциальной борьбы между германцами и славянами за господство в восточно-центральной Европе [....] Теория, которая утверждает, что государства различаются внутри системы исключительно по их относительному положению власти, не может иметь дело с этой историей или ее результатом, не больше, чем ньютоновская физика может работать для квантовой механики.14 Шредер далее оспаривает утверждение, найденное в Лейне, о том, что, когда доминирующая или гегемонистская держава возникает в определенное время, переживая свой "однополярный момент", жесткие системные ограничения приводят к тому, что более слабые государства балансируют против этой власти, и "подходящие" государства становятся великими державами в ответ. В качестве примеров можно привести восстание Англии и Австрии против Франции в 1660-1713 годах; Германии, США и Японии против Англии в 1860-1910 годах. Шредер утверждает, что исход периода 1660-1720 годов совершенно не соответствовал предсказаниям неореалистической теории.15 Французская заявка на западноевропейскую гегемонию на какое-то время потерпела поражение; шведская заявка на североевропейскую гегемонию была подавлена; Австрия превратилась в маргинальную и ненадежную великую державу; Испания была еще более ослаблена; Голландская Республика была истощена. Меньшие державы, такие как Пруссия и Савойя-Пьемонт, поднялись; другие, Дания и Польша, пали. Две великие державы достигли гегемонии. Британия построила себя против Нидерландов, а не Франции; Австрия трансформировалась только позже, в восемнадцатом веке, и то против Пруссии, а не Франции. Для англичан "баланс сил" означал "систему, позволяющую Британии наслаждаться гегемонией и перекладывать ее издержки на других".16 Шредер утверждает, что в британской истории с 1688 по 1945 год было бы трудно найти два десятилетия, в течение которых Британия оказывала меньшее влияние в Европе или контролировала международную систему, чем с 1855 по 1875 год.17 Ни один историк не признал этот период "однополярным моментом". Возвышение Германии не было направлено против Британии; Бисмарк ожидал, что Британия увидит в Германии прогрессивную протестантскую державу и гаранта мира. Даже вызов после 1900 года это может быть расценено как опрометчивая попытка оказать давление на британцев, чтобы добиться дружбы и нейтралитета.18 У США не было врага, с которым можно было бы бороться, и главным врагом Японии была Россия. К тому времени, когда обе страны "появились" в двадцатом веке, США фактически были партнером, а Япония - союзником19. Стратегическая культура Аластер Иэн Джонстон выделил три этапа стратегического подхода к культуре, который бросил вызов "неисторической, некультурной неореалистической структуре".20 Первый возник в результате дебатов о ядерной стратегии времен холодной войны в 1980-х годах, и в нем стратегические культуры формировались под влиянием ряда относительно стабильных факторов, таких как исторический опыт, национальный характер и география. Это последовательно приводило к определенным типам поведения. Привлекательность этого подхода заключалась в его объяснительной и прогностической силе; его слабость, сложность оценки причинно-следственной связи стратегической культуры и прибегать к радикальному упрощению национальных стратегических культур.21 Второе поколение проводило четкое различие между стратегической культурой и поведением и проводило различие между декларативными и тайными доктринами. В какие элиты социализируются? Осознают ли они разницу? Можно ли оценить актуальность тайной доктрины?22 Джонстон относит себя, Легро и Кира к третьему поколению, которые стремились сделать концепцию стратегической культуры "проверяемой" в позитивистском смысле, утверждая, что культура материализуется в форме ранжирования предпочтений и поведения. Там, где существует "ограниченный ранжированный набор основных стратегических предпочтений" с течением времени и по всем объектам анализа, существует стратегическая культура; там, где существует высокая корреляция между таким ранжированием и фактическим стратегическим поведением, стратегическая культура имеет значение.23 Теоретики "первого" и "третьего поколения" утверждают, что исторически и культурно укоренившиеся представления государства о целях и средствах войны ограничивают стратегический выбор его элит, принимающих решения; теоретики "второго поколения" считали, что они этого не делают.24 Джонстон утверждает, что, несмотря на его растущий профиль, "стратегическая культура остается недостаточно теоретизированной", и большая часть его работы "затруднена отсутствием методологической строгости".25 Но Джереми Блэк утверждает, что поиск более узкое определение, фальсифицируемые теории стратегической культуры несет в себе большую опасность утверждения ложной последовательности, чтобы обеспечить четкое строительные блоки для аналитических целей, а также для представления тех, кто придерживается иных взглядов, так как не понимают необходимости курс действий... полемики подменяет анализ, процесс, Что особенно сильно проявляется в настоящее время, учитывая увлечение столько интеллектуальный мир с "дискурс". Применение концепции стратегической культуры зависит от степени гибкости.26 Но для Колина Грея сюжет, или основное повествование, остается обезоруживающе элементарным, даже здравым смыслом: "сообщество безопасности, скорее всего, будет думать и вести себя так, как на это влияет то, чему оно научилось о себе и своих соответствующих контекстах".27 Это будет зависеть в первую очередь от интерпретации истории и географии истории (или, возможно, истории географии). У всех сообществ безопасности есть системы убеждений, предположения и предпочтения в отношении поведения, которые играют роль одного из факторов или измерений среди многих в их стратегической истории.28 Личная заинтересованность сообщества безопасности в своей версии своего собственного главного стратегического исторического повествования будет настолько глубокой, что не следует ожидать объективной самооценки.29 Но культура, понимаемая как предпочтение, не обязательно имеет последнее слово. Это дает нам предположения, в основном невысказанные и неписаные, которые являются основой для наших суждений, хотя и не единственными определяющими факторами.30 Эти суждения могут быть ограничены нехваткой ресурсов или конкуренцией со стороны других учреждений.31 Стратегическая культура - это общее понятие, и нам необходимо различать общественную, стратегическую и военную (организационную) культуры.32 Национальная стратегическая культура, скорее всего, будет выступать в качестве холдинговой компании над рядом вспомогательных военных и других смежных культур; его влияние будет варьироваться в зависимости от проблемы.33 В заключение Сондхаус сравнивает репрезентативные определения стратегической культуры: определения Снайдера (Бернарда Броди), Бута, Джонстона, Лонгхерст и Грей.34 Он сопоставляет эти определения с анализом авторов долговечности или изменчивости стратегической культуры с течением времени, источника и масштабов представительства в ней, а также ее роли и/или влияния на принятие решений. Поскольку эти авторы анализируют одно и то же явление, разделяемое конкретным сообществом, уделяя особое внимание определенному типу поведения, сходство их определений неудивительно.35 Для целей этой книги все они более чем адекватны. Джонстон отмечает грамшианскую ноту своим высказыванием о гегемонистском статусе стратегических концепций, облаченных "в такую ауру фактуальности, что [их] стратегические предпочтения кажутся уникально реалистичными и эффективными". Единственный из пяти и как представитель "третьей волны" Джонстон утверждает, что стратегическая культура ограничивает возможности, рассматриваемые лицами, принимающими решения, но утверждает, что это должно быть продемонстрировано путем сопоставления действий с фальсифицируемой теорией, а не просто предположением. Довольно трудно понять, как этого можно достичь, когда предметом является социализация: усвоенные установки, убеждения, аргументы, аналогии, метафоры – возможно, даже язык тела, подмигивания и подталкивания? Как можно судить об этом "с научной точки зрения", за исключением, возможно, бихевиористского смысла утверждения, что действие является свидетельством убеждений или эмоций, лежащих в их основе? Учитывая, что они достигли вершины своих соответствующих партийных и государственных структур, и их последующие действия на посту, насколько "хорошо" социализирован был Михаил Горбачев в СССР, или де Клерк в Южной Африке? Трудно понять полезность таких аргументов для исторического изложения. История – это не создание фальсифицируемых теорий, оборотной стороной которых был бы поиск подобных закону утверждений, позволяющих предсказывать, по крайней мере, с высокой статистической вероятностью, если не с абсолютной уверенностью, если бы одно предшествовало рассматриваемому историческому событию. Попытки представить такой позитивистский отчет – а "наукой’, о которой идет речь, обычно является физика, – неизменно терпели неудачу или создавали "законы" на уровне "Все короли по имени Людовик XIV, которые перегружают своих крестьян, станут непопулярными".36 Ицхак Кляйн различал военно-политическую доктрину (политическую цель войны); метастратегические концепции (о природе войны и ее роли в международных отношениях); собственно стратегию (военную цель и план кампании по ее достижению).; операционный уровень (который предписывает инструменты и методы, с помощью которых реализуется стратегия).37 Только то, что отражено в политике, действительно отражает стратегическую культуру: большая часть военной литературы содержит идеи, которые никогда не отражаются в реальной стратегии, в моде одно десятилетие, игнорируются в следующем: … Каталог идей, которые реализовали те военные профессионалы, которые публикуют, - это не то же самое, что стратегическая культура. Необходимо искать те концепции, важность которых подтверждается их фактическим отражением в военной политике: стратегические планы, оперативная подготовка, закупки сил и т.д. (Курсив в оригинале)38 Нейман и Хейкка утверждают, что если, по словам Броуди, "хорошая стратегия предполагает хорошую антропологию и хорошую социологию", то предполагаемая таким образом социальная наука не должна быть устаревшей на 25 лет: литература по стратегической культуре оперирует овеществленной концепцией культуры, устаревшей в других местах.39 Джонстон предполагает, что поведение можно изучать "отдельно" от культуры, как нечто "существующее", а не как составную часть культуры. Это предположение ‘просто несостоятельно’.40 Минимальная потребность заключается в "концепции стратегической культуры, которая рассматривает ее целостным образом, как нечеткую сущность и, следовательно, как сущность, которая пересекается с другими сущностями того же рода".41 Нейман и Хейкка рассматривают культуру как динамическое взаимодействие между "дискурсом" (семиотическими кодами) и "практикой’. Это позволяет "продвинуться" от идей, расположенных в индивидуальном сознании, к более безличной арене, потому что "дискурс’ фокусируется о значении без необходимости фокусироваться на том, верят ли конкретные субъекты, думают или действуют в соответствии с какими-либо конкретными идеями.42 Следуя Барнсу, "практика" - это "социально признанные формы деятельности, осуществляемые на основе того, чему участники учатся у других, и способные быть выполненными хорошо или плохо, правильно или неправильно".43 Это движение "вниз" от идей и ценностей. Практика имеет форму или бытие только постольку, поскольку она исходит из существующего дискурса.44 Нейман и Хейкка переосмысливают концепцию "большой стратегии" таким образом, что, будучи на одном уровне со стратегической культурой, она "поднимается" до общего термина для моментального снимка дискурса по стратегическим вопросам: "набор предпосылок для действий в определенное время и в определенном месте, которые могут существовать в более или менее явной и систематизированной форме и которые реализуются на практике".45 Три практики особенно важны: доктрины, иллюстрируется ссылкой на ‘современные" дебаты между Позеном и Киром; отношения между гражданскими и военными; закупки.
von Echenbach: Модель Великой Стратегии46 Неймана и Хейкки Нейман и Хейкка отвергают любое предположение о том, что стратегическая культура "является стабильным продуктом однородного процесса внутри четко ограниченного национального государства", предпочитая рассматривать ее как нестабильный компромисс транснационального оспариваемого процесса. Они сохраняют структуралистский контекст своей модели, поскольку стратегическая культура формируется международной системой в той степени, в какой "возможности других государств воспринимаются как вызов, на который необходимо реагировать", например, распространение оружейных технологий; и их реалистическими, либеральными или иными интерпретациями этой системы:47 ‘...система штатов бросает и поворачивает своих членов в направлении принятие определенных стратегий и практик просто потому, что они считаются инструментально более эффективными, чем другие.48 В последующих главах этой книги будет продемонстрировано, что существующий стратегический дискурс об экономической войне нашел отражение в "практике" Адмиралтейства: закупке торговых крейсеров до 1914 года. ‘Стратегическая культура" проистекает из политической культуры, географии и технологий. Как заметил Эндрю Ламберт: ‘Стратегическая культура любого государства уникальна, она складывается из местоположения, политики, экономики, географии, населения, истории и других переменных"49. Значение географического положения Великобритании различается в зависимости от угрозы, воспринимаемой, например, из Германии или Франции. Как заметил Фишер, Британские острова лежат подобно "своего рода огромному волнорезу против немецкой торговли" на ее пути из/в Северное море.50 Собственный доступ Великобритании к Атлантике и Средиземному морю уязвим в любом конфликте с Францией. В эпоху парусов выход французов из Бреста был невозможен при тех же западных ветрах, которые препятствовали британской блокаде; восточные ветры позволяли как выход, так и блокаду. Роль технологии столь же очевидна. Перефразируя Маркса, общество, зависящее от плуга, запряженного лошадьми, будет отличаться от общества, разработавшего паровой двигатель. Парусный флот полагается на ветер; паровой флот зависит от его доступа к запасам угля или нефти. Другие важные технологии влияют на скорость, броню, артиллерию и управление огнем. Наступательные и оборонительные доктрины могут требовать различного оружия и технологий. Военная культура проистекает из политической культуры: является ли военная служба честью или обязанностью; отражают ли вооруженные силы общество в целом или они являются отдельными и изолированными? Элизабет Кир утверждает, что многие ответы проистекают из опыта каждого штата, связанного с военными в процессе государственного строительства51. Николас Роджер утверждает, что: … Поскольку парламент захватил военно-морской флот, он смог осознать характер британской морской мощи как идеальное выражение нации с оружием в руках, основанное на народной памяти елизаветинской эпохи. Это сделало военно-морской флот выражением свободы народа, в то время как армия была выражением власти короны52. Политическая культура Британии выступала против концепции постоянной армии, если только она не находилась под контролем парламента; в викторианский период большая ее часть находилась за границей. Даже шесть дивизий британских экспедиционных сил 1914 года изначально задумывались как силы помощи Индии в случае угрозы со стороны России. Барнетт утверждал, что история британской армии - это история института, который британцы всегда неохотно признавали необходимым.53 Военно-морской флот извлек выгоду из современных мифов: что он не мог серьезно угрожать гражданской власти, хотя и угрожал в 1659 году; он пользовался (не совсем оправданной) репутацией оплота Британии против ее врагов и был гарантом торговли и колоний. Место военно-морского флота в военное время было у берегов ее врагов, оказывающих экономическое давление посредством блокады и угрожающих вторым "Трафальгаром" тем, кто будет оспаривать его превосходство. Стратегическая культура опирается на политическую культуру, географию, технологии. В нем будут рассмотрены военные доктрины, сами по себе опосредованные военной культурой. Все эти факторы будут влиять на политику в отношении наступательных, оборонительных или сдерживающих доктрин, что будет иметь последствия для технологического развития. Барри Позен утверждает, что сдерживание было концепцией, использовавшейся Великобританией в период между мировыми войнами, но она была плохо определена и понята. Но государство не монолитно, и стратегическая культура будет обсуждаться в рамках политической сети, в рамках которой будут соперничать политические сообщества. Как утверждает Кир, вторя Грамши, когда существует только одна культура, тогда идеи и ценности, выражаемые ею, будут пониматься как здравый смысл: настолько гегемонистский (доминирующий), чтобы казаться естественным. Там, где есть разногласия, тогда конкурирующие взгляды будут казаться более идеологическими. На заседании Комитета имперской обороны 23 августа 1911 года предложения Военного министерства и Адмиралтейства были взаимоисключающими, представляя конкурирующие политические сообщества, но в Военно-морском флоте существовали конкурирующие сообщества: наиболее известные, но не только, "Рыбный пруд" и "Синдикат недовольства", которые распространялись на гражданский мир через политические форумы, такие как RUSI, служебные журналы и пресса "navalist", а также авторитетные ежемесячники. Даже этот "биполярный" взгляд на военно-морские политические сообщества чрезмерно упрощен. Нельзя было просто предположить, что те, кто поддерживал Фишера в "Схеме Селборна", согласятся с ним о списании тех кораблей, которые не могли "ни сражаться, ни убежать", или о "дредноутах". ‘Военно-морскую разведку" следует понимать в рамках этой аморфной и туманной совокупности племенных привязанностей. /*/*/* Стратегическая культура: Краткое изложение аргументации Государства не могут быть "действующими лицами" на международной "сцене". Решения принимают реальные люди – государственные деятели, политики, государственные служащие, военные и военно-морские офицеры. Морские офицеры действуют в контексте более широкой политической культуры. Стратегическая культура опирается на политическую культуру. Стратегическая культура любого государства уникальна, она складывается из местоположения, политики, экономики, географии, населения, истории и других переменных. В нем будут рассмотрены военные доктрины, сами опосредованные военной культурой, подчиненной политической культуре. Все эти факторы будут влиять на политику в отношении наступательных, оборонительных или сдерживающих доктрин, что будет иметь последствия для технологического развития. Стратегическая культура формируется отношениями между государствами в той степени, в какой возможности других государств рассматриваются как вызов, на который необходимо реагировать, например, распространение оружейных технологий, таких как линкоры-дредноуты; и их реалистические, либеральные или другие интерпретации международной системы. Одним из способов оценки относительной важности элементов стратегической культуры является отслеживание решений о закупках, которые вытекают из нее. На что военные или военно-морской флот тратят время, усилия и/или деньги налогоплательщиков.’ /*/*/* Стратегический контекст 1900 года Когда Стюарт Мюррей начал свою агитацию по поводу уязвимости поставок продовольствия и сырья в обращении к РУСИ, он вступил в существующую дискуссию о положении Великобритании в мире. Должна ли Британия продолжать свою политику свободной торговли (и дешевая еда для масс), полагающаяся на экспорт и свою нишу в судоходстве, банковском деле и страховании на мировых рынках, гарантируемую ее военно-морской мощью, при этом принимая конкретные меры для повышения национальной эффективности и защиты наиболее уязвимых членов общества от трудностей и такого отчаяния, которое может способствовать экстремизму? Или она должна создать набор взаимных протекционистских отношений с Империей, призванных сохранить британскую промышленность и рабочие места против других подобных протекционистских образований, таких как Германия? Этот вариант был сопряжен с риском предложения повысить стоимость продуктов питания для широких масс за счет тарифа вопреки обещанию рабочих мест и гарантированных доходов в будущем, с помощью которых можно было бы за это платить. Бут и Раунтри сообщили о положении бедных в Лондоне и Йорке на рубеже веков: по меньшей мере треть населения жила ниже прожиточного минимума. Адмиралтейство, безусловно, знало об угрозе, которую представляют для британской торговли и финансовой стабильности доктрины французской высшей школы, и вопрос об уязвимости поставок продовольствия обсуждался в Кабинете министров вместе с предложениями о национальном страховании судоходства во время войны. Как военно-морской флот мог бы наилучшим образом защитить торговлю? Патрулируя морские пути, через конвой или вступая в бой с боевым флотом противника и получая господство на море? Что такое "командование морем"? Какой тип судов мог бы наилучшим образом обеспечить его безопасность? После англо-бурской войны правительство начало сокращать число потенциальных врагов и обязательств. Это говорит о том, что правительство решило, что оно больше не может выступать арбитром между соперничающими альянсами с позиции нейтралитета сила, но чувствовал себя обязанным поддержать ту или иную из них.54 Предложение Чемберлена о союзе с Германией в 1899 году было отвергнуто. В 1902 году правительство Солсбери заключило союз с Японией; к 1903 году цель Лансдауна сотрудничать с Германией оказалась невозможной, и он предложил соглашение с Францией для урегулирования нерешенных разногласий в Марокко и Египте, которое стало Сердечным соглашением 1904 года. Не вдаваясь в подробности, британская "стратегическая культура" в этот период включала как гражданскую, так и военную переоценку - коммерческих, промышленных и торговых отношений внутри Империи на фоне соперничества с Германией, Францией, Россией и США. В этом контексте политики всего спектра оценили уязвимость бедных и, следовательно, общества в целом перед войной против торговли и необходимость содействия благосостоянию масс для большего блага Империи. Министерство иностранных дел оценило необходимость сокращения числа враждебных Великобритании держав; Адмиралтейство оценило необходимость снижения потенциальных потребностей в своих ресурсах и сосредоточения их в европейских водах. Все знали об уязвимости британских поставок продовольствия и о вероятных последствиях войны против торговли. В 1903 году, после озабоченности, выраженной в предыдущем году, премьер-министр Артур Бальфур разрешил Королевской комиссии изучить такие вопросы. Общая позиция была оборонительной: Британия стала державой статус-кво. Либералы, в частности, сохранили свою веру в перемены, под которыми они подразумевали политический, экономический и социальный прогресс по британскому образцу, а не в ущерб ей. Британские государственные деятели согласились бы на войну в случае нападения на родные острова или заморские территории, России на Индию, США на Канаду! Война может быть рискованной для защиты национальных интересов в некоторых частях Африки или для защиты превосходства на море. Аксиомой британской политики было предотвращение господства враждебной державы в Европе.55 Когда и где это может произойти, будет зависеть от обстоятельств момента. Не было никакого "Официального мнения", если использовать термин Кеннеди. Эндрю Ламберт утверждает, что британское военно-морское планирование отличалось от большинства современных военных планов тем, что оно было глобальным и полностью реактивным.56 Оперативные концепции и системы были разработаны с широким применением в середине девятнадцатого века и использовались против России и Китая, а также в качестве основы для сдерживания против Соединенных Штатов, Франции, Германии и, опять же, России. Начиная с 1885 года, ежегодные Маневры проверяли эти концепции, а также конструкцию и количество необходимых материалов в соответствии с узнаваемыми сценариями. Данные 1905 года "были разработаны для имитации перемещений и операций британских флотов в период “напряженных отношений”, предшествовавших началу военных действий"57. Они были дополнительно доработаны в 1906 году, и "насущный вопрос о защите торговли во время войны... практически разъяснился на фактической основе военных условий". Но идеи не были продиктованы сценариями. У Британии не было внешних врагов, и никто не знал, где Королевскому флоту в следующий раз потребуется применить силу – что в любом случае приходилось делать гораздо чаще, чем большинству европейских армий. Кеннеди утверждал, что планирование войны часто отвергалось как искусственное указание на политику правительства, учитывая, что гипотетические ситуации и планирование на случай непредвиденных обстоятельств - это то, на что военно-морские и военные штабы тратят много своего времени. Но такая деятельность была ограничена в девятнадцатом столетии58. Кеннеди отмечает, что там, где планы пылятся через несколько лет, можно согласиться с тем, что они были или стали академическими; но если над ними постоянно работают и обновляют в свете более общих изменений в стратегии и международных отношениях, то разумно предположить, что они имеют гораздо большее значение для политики правительства. Майкл Клеммесен проводит различие между оперативным планированием на войне (все более целенаправленным и реалистичным) и планированием войны в мирное время (и связанными с этим видами деятельности, такими как военные игры).59 Военный план начала двадцатого века вряд ли мог быть чем-то большим, чем планом мобилизации и развертывания. Выбор должен был быть сделан по соображениям материально-технического обеспечения, особенно армиями, связанными железной дорогой, стремящимися к короткой решающей войне. Если следствием этого была меньшая свобода действий, то результатом была большая эффективность в вероятной войне. Клеммесен утверждает, что все решения, принимаемые в отношении структуры вооруженных сил, инфраструктуры и "доктрины" (обобщенный тактический план войны), неизбежно сокращают свободу действий. По этому аргументу Клеммесен утверждает, что планирование адмиралтейства не так уж сильно отличалось от планирования немецкого (Великого) Генеральный штаб. Планирование войны в мирное время преследует три цели (независимо от того, воспринимается ли это участниками!). Во-первых, согласовать мнения элиты (элит) Службы о текущих возможностях их собственных сил по отношению к данному противнику. Это следует за Шарнхорстом в его предположении, что это единственный способ развить "здравый смысл", необходимый для достижения соответствующих действий рассредоточенными силами. Мэхэн также подчеркнул это как цель Военно–морского военного колледжа - разработать рамки действий, как Нельсон сделал для своих капитанов: "каждый ... понимал, что он должен был делать и что должны были делать другие; и не механически, но с общей идеей, применимой ко всем вероятным обстоятельствам".60 Во-вторых, планирование войны также создает консенсус в отношении баз и других логистических и технических решений. Это было необходимо для армий начала двадцатого века, но также стало актуальным для военно-морских сил, как только они перешли от парусного транспорта к паровому двигателю малой дальности с постоянной потребностью в новых поставках угля. В-третьих, планирование войны также предоставляет "боеприпасы" для обсуждения между службами, разработки и координации собственной позиции перед лицами, принимающими политические решения, - или нет: например, адмирал сэр Артур Уилсон на заседании Комитета имперской обороны по 23 августа 1911 года. Клеммесен утверждает в отношении первой цели ("элитное образование посредством проектной работы"), что немецкая армия – модель для всех армий того времени – стремилась к гибкости и инновациям, сосредоточив внимание на профессионально-интеллектуальной элитной группе штабных офицеров. Напротив, в Великобритании после Второй англо-бурской войны 1899-1902 годов это стало гораздо более открытым процессом, более основанным на проектах, зависящим от сети динамичных профессионалов из все еще довольно ограниченных элитных групп, которые контролировали как гражданские, так и вооруженные службы. Позже он стал более формализованным под влиянием Мориса Хэнки, но сохранил открытую и гибкую структуру комитета. Слабостью немецкого подхода был риск интеллектуальной негибкости закрытой элитной группы. Британский подход до 1914 года был уязвим для изменений отдельных лиц наверху и в центре; но британская форма в конечном счете была выше, потому что больше подходила для сложности современной войны. В первые годы двадцатого века военно-морская разведка и другие подразделения Адмиралтейства подготовили планы защиты торговли и необходимых материалов. При этом они работали в стратегическом контексте переоценки, которая характеризовалась частой борьбой между подгруппами Истеблишмента, причем каждая подгруппа стремилась к тому, чтобы ее точка зрения была принята в качестве национальной политики.61 Адмиралтейство, особенно при Фишере, не было исключением. Дебаты велись внутри и за пределами правительственных учреждений, внутри и за пределами парламента, в колонках лидеров, партийных резолюциях и брошюрах групп давления, а также в загородных домах и подкомитетах.62 "Военно-морская разведка" должна пониматься в этих рамках. Это была меняющаяся группа ведущих военно-морских умов, как внутри, так и за пределами NID и Адмиралтейства, связанных общими предположениями и личными связями. Они сформировали ответ на вопросы защиты торговли. Когда профессор сэр Джон Лафтон прокомментировал в 1911 году: "Никто, обладающий сколько-нибудь компетентными знаниями в области истории морской войны, не может принять предложение нейтрализовать частную собственность" в своем Введении к Письмам и документам Чарльза, лорда Бархэма, Том III, он сделал это не в вакууме.63 Он обучал каждого офицера, посещавшего RNC Гринвич с 1873 по 1885 год. Подход к проблеме защиты торговли не может быть исключительно историческим, даже если он в первую очередь является историческим. Это требует междисциплинарного подхода. Хотя в военно-морской профессии, возможно, были некоторые, кто насмехался над подобными претензиями со стороны гражданского лица, тем не менее одним из выдающихся военно-морских стратегических мыслителей Великобритании до 1914 года был Джулиан С. Корбетт.64 К 1903 году он опубликовал "Монка" (1889), "Сэра Фрэнсиса Дрейка" (1890), "Дрейк и флот Тюдоров" (1898) и “Преемники Дрейка” (1900). В 1902 году он читал лекции в Военно-морском колледже и писал статьи, в частности, для Ежемесячного обзора, под редакцией Генри Ньюболта. Он вступил в Военно-морское архивное общество при его создании в 1893 году и был членом его совета к 1897 году. Для Корбетта "господство на море" означало "не что иное, как контроль над морскими коммуникациями, будь то в коммерческих или военных целях", а не эквивалент завоевания территории на суше.65 Соответственно, нормальной ситуацией было не "господство на море" (или его противоположность, командование, которое было "потеряно"), а ситуация, в которой это командование оспаривалось: … Под общим и постоянным контролем мы не подразумеваем, что враг ничего не может сделать, но что он не может вмешиваться в нашу морскую торговлю и международные операции настолько серьезно, чтобы повлиять на исход войны, и что он не может вести свою собственную торговлю и операции, кроме как с таким риском и опасностью, чтобы удалить их из поля практической стратегии...66 Если это так, то почему были (есть) военно-морские истории о сражениях, технологиях и людях? Корбетт был откровенен в адаптации Клаузевица, так что ответ можно найти там: … независимо от того, какова может быть центральная черта силы противника – точка, в которой должны сойтись ваши усилия, – поражение и уничтожение его боевых сил остается лучшим способом начать, и в каждом случае это будет важной особенностью кампании.67 Даже это, казалось бы, абсолютное утверждение поддавалось интерпретации. Клаузевиц заметил, что возможны различные точки зрения относительно "уничтожения сил противника"; можно уничтожить то, что необходимо для достижения цели; или уничтожить как можно больше. Однако существуют обстоятельства, при которых сохранение собственных боевых сил является доминирующим соображением, и это "может зайти так далеко, что злоумышленник предпримет разрушительные действия только при благоприятных обстоятельства...".68 Возможно, именно такая ситуация сложилась с адмиралом сэром Джоном Джеллико ("единственным человеком, который мог проиграть войну за один день") с 1914 по 1916 год. "Научный" подход к изучению войны мог только снабдить теоретика знаниями о том, что происходило раньше, предлагая понимание массы явлений и их взаимосвязей, различая важное и неважное, избегая "унылого педантизма": "Теория не может снабдить разум формулами для решения проблем и не может указать узкий путь, на котором, как предполагается, лежит единственное решение, устанавливая изгородь из принципов с обеих сторон"69. В книге 8, глава 3 О войне, Клаузевиц представил резюме изменений в ведении войны со времен Александра и древнего Рима, заключив, что цели, которые принимал воюющий, и ресурсы, которые он использовал, будут определяться особенностями его собственной позиции, духом эпохи, ее общим характером и характером самой войны.70 Конец девятнадцатого и начало двадцатого веков были периодом, когда промышленные технологии впервые были применены к войне: пар, железо и сталь, броневая плита, дальнобойная артиллерия и т. Д. Учитывая новизну, быстроту и влияние такого развития, неудивительно, что многие представители профессии были убеждены в том, что эти новые и отличительные формы ведения войны сделали недействительными уроки парусного флота. Адаптируя взгляды Клаузевица на ограниченную войну к использованию морской мощи, Корбетт своевременно напомнил об уроках Семилетней войны, иллюстрируя, как военно–морская мощь работала в британской стратегии: … Каким бы ни был характер войны, в которой мы участвуем, будь то ограниченная или неограниченная, постоянное и общее командование на море является условием окончательного успеха. Единственный способ обеспечить такое командование военно-морскими средствами - это принять решение в бою с флотом противника. Рано или поздно это должно быть сделано, и чем скорее, тем лучше...71 И все же нельзя было допустить, чтобы такие сентенции, как "Главная цель нашего боевого флота - найти и уничтожить флот противника", стали заменой суждению. Поиск вражеского флота может означать простое соответствие движениям противника. Враг также мог бы убрать свой боевой флот с "борта", заперев его в защищенном порту.72 Линии связи были гораздо менее очевидны на море, чем на суше. Нельзя было сосредоточить свой флот, если бы таким образом торговля подвергалась эскадренным или крейсерским рейдам: … вы не всегда свободны в принятии плана, который лучше всего рассчитан для того, чтобы привести вашего врага к решению. Вы можете оказаться вынужденными занимать не самые лучшие позиции, но те, которые дадут достаточные шансы на установление контакта в благоприятных условиях и в то же время обеспечат разумное прикрытие для вашей торговли. 73 Блокада вражеского флота боевой эскадрой также была средством получения командования; используя антитезу, предложенную Нельсоном, "тесная" блокада могла бы блокировать вражеский флот, как правило, для обеспечения местного и временного господства на море; "открытая" блокада (например, Нельсон у Тулона) была разработана, чтобы заманить вражеский флот в море, чтобы его можно было вовлечь в сражение.74 Коммерческая блокада, как правило, была связана с открытой блокадой. Совершенно независимо от его экономических последствий, он был разработан для того, чтобы заманить врага в море, чтобы поднять его. Таким образом, оба были нацелены на определенный шаг к обеспечению постоянного господства на море.
von Echenbach: ... Британия была уникальной глобальной империей конца девятнадцатого и начала двадцатого веков. Победа в морских сражениях считалась чем-то само собой разумеющимся; стратегическая цель военно-морских действий в этом видении состояла не в том, чтобы уничтожить врага каким-то "наполеоновским" способом, после чего нанести решительное поражение, а в том, чтобы вести Ограниченную войну в смысле Клаузевица, используя военно-морскую мощь для изоляции вражеских сил, например, в Канаде, Индии, чтобы нанести им поражение в деталях, захватить территорию и тем самым обеспечить себя разменной монетой на неизбежной мирной конференции. Не имея большой континентальной армии, Британии приходилось полагаться на использование экономической блокады и потерю территории для достижения таких результатов. В 1931 году Лидделл Гарт охарактеризовал бы это как "британский способ ведения войны", посетовав на участие Континента в 1914-18 годах, но, как отметил Дэвид Френч, в каждом из девяти крупных конфликтов, в которых участвовали с 1688 года, только в американской войне за независимость Англия/Британия не имела крупного континентального союзника, и это была единственная война, которую она проиграла.75 В следующей главе будет рассмотрена литература по экономической войне, но такие авторы, как Артур Мардер, не уделяли много времени влиянию мыслителей, таких как Лоутон и Корбетт и д'Омбрен. В этой книге будет доказано, что сотрудники Департамента военно–морской разведки действительно рассматривали эти вопросы и сосредоточились на предоставлении и использовании материалов экономической войны (вооруженные торговые крейсера - AMCS), чтобы показать, что способность успешно вести такую войну зависела от принятых соответствующих решений и политики, принятых годами, если не десятилетиями ранее. Защита судоходства союзников была одновременно нападением на судоходство Германии, поскольку, как заметил Корбетт: "Из-за общей природы морских коммуникаций нападение и защита торговли настолько тесно связаны, что одна операция почти неотличима от другой. Обе идеи удовлетворяются, занимая общие коммуникации"76, где они охватывают их в целом, литература о военно-морском флоте двадцатого века описывает такие идеи далеко за пределами сферы действий офицеров Королевского флота, большинство из которых были храбрыми, достойными, но по сути скучными. ‘Офицерский класс“ на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков часто характеризовался как ”которым командовали офицеры "моющие и полирующие", обладающие небольшой интеллектуальной проницательностью, не выходящей за рамки их собственной узкой технической подготовки"77, по меткой фразе Граймса. Явно принадлежащий узкому классу и противоположный меритократическому, он должен был воплощать дух Трафальгара, в то время как на самом деле добродетели Нельсона давно атрофировались. Когда "Садок” (“Zadok”) писал "Некоторые причины неэффективности на флоте" (1901), он привел, среди прочих примеров выражения: "Краска важнее эффективности", "Социальные качества против способностей", "Отсутствие знаний о стратегии" и "Беспорядочные назначения". Его поддержал ("правильный в большинстве деталей") "Крейсер", который добавил в список и предложил средства правовой защиты.78 В своем исследовании системы управления огнем "Поллена" и решения Адмиралтейства не принимать ее Сумида описал морских офицеров, "которые были представителями культурно и политически консервативной, иерархической и соответствующей субкультуры", которые ‘не были подготовлены для решения технических проблем"; где "техническая компетентность не ценилась так высоко или так легко измерялась, как способность командовать". Он также упомянул неуместный фаворитизм, ксенофобию и профессиональную незащищенность.79 Как следствие, это привело к отсутствию стратегического видения, безоговорочной веры во взгляды старших офицеров; и препятствовало любому опросу или инициативе, тем самым объясняя "неудачи" Первой мировой войны, особенно при Ютланде. Другой версией этого подхода является книга Эндрю Гордона "Правила игры" (Аннаполис, 1997), хотя она восходит к Мардеру, который отметил, что "Британская система породила несколько адмиралов с выдающимися способностями", ссылаясь на высказанные мнения Реджинальда Кастанса, Кеннета Дьюара, Фишера и Хедворта Лэмбтона.80 Гордон использует тему неудач в битве при Ютландии, чтобы изучить два разных стиля командования: один предполагает жесткий контроль над подчиненными, а другой поощряет и ожидает инициативы.81 Несмотря на все его шутливые ссылки на "готовый запас жаргона психологов"-“снаряды", различие Гордона между "регуляторами" и "крысоловами" основывается на довольно прямой противоположности между конкурирующими чертами личности, а именно "авторитарными" и "автократическими", взятыми из «Психологии военной некомпетентности» Диксона.82 Диксон заимствует свою концепцию "авторитарной личности" у Теодора Адорно (тех, кто этноцентричен предвзятый, консервативный, агрессивный, суеверный, карательный, жесткий и озабоченный доминированием-подчинением в личных отношениях – “жестко контролируемый независимо от обстоятельств".83 Он цитирует Редверса Буллера, Альберта Маркхэма, Гитлера и Гиммлера.84 Напротив, автократы ("рациональные авторитаристы") осуществляют жесткий контроль, когда этого требуют обстоятельства. Диксон цитирует Нельсона, Трайона и Фишера, а также Бонапарта, Ямамото, Веллингтона и Вулфа. Трудно не согласиться с оценкой Халперна о том, что Гордон "делает для важности сигнализации то, что Джон Сумида сделал для важности управления огнем в своей книге "В защиту превосходства на море".85 Но все это, похоже, основывается на различии между Битти, автократом с "некоторыми элементами хвастуна", с одной стороны, и авторитаристами Эван-Томасом и Джеллико, с другой, вытекающем из упрощенного биполярного подхода к типам личности, от которого Гордон быстро отказывается. Он признает, что анализ Диксона "находится, возможно, на грани между ученостью и озорством", что большинство людей черпают характеристики из обоих, и что на флоте было меньше военной некомпетентности из-за требований базовой профессиональной компетентности, например, в работе с мачтами и парусами, и из-за его более ранней профессионализации по сравнению с армией. Но это для того, чтобы ввести социологический элемент, и, по иронии судьбы, это то, что Гордон на самом деле делает довольно хорошо, поскольку он исследует влияние королевской семьи на карьеру, членство в Королевском географическом обществе, масонство и так далее, если в основном на Хью (Эван-) Томаса.86 Это довольно слабая доказательная база для определения того, какая доля морских офицеров придерживалась идеализированного взгляда на женщин. Однако, какими бы личностными чертами ни обладал морской офицер до 1914 года, он был социализирован в культуру, даже в субкультуру; он придерживался определенных ценностей, соответствовал определенным нормам, выполнял определенную роль или роли и обладал определенным статусом. Это основные социологические концепции. Морской офицер был социализирован в культуру: он впитал образ жизни британского общества середины / конца викторианской эпохи и его соответствующее поведение через любую или всю свою семью, школу, религию, сверстников и военно-морскую профессию, особенно через учебный корабль "Британия", и ожидания его начальства. Сумида пишет о коллегиальном характере Службы и сопутствующей закрытой сети личных отношений, которые определяли большую часть профессиональной и общественной жизни службы.87 Ценности служения являлись общим руководством к его поведению. Не в каждом случае: младший лейтенант Эрнест де Чайр, брат Дадли, заразился гонореей, был привлечен к суду "за употребление одурманивающих напитков в таких количествах, которые привели к белой горячке", лишился шестимесячного стажа и был уволен с «Хайберния» (HMS Hibernia); он уволился со службы, чтобы избежать второго военного трибунала за пьянство и был уволен на берег с «Акорн» (HMS Acorn) в Сьерра-Леоне в ноябре 1888 г. 88 "Нормы" более конкретны, чем ценности, и могут регулировать, например, приемлемое поведение в оружейной комнате или кают-компания. ‘Статус" относится к уровню престижа или социального положения, которым обладает человек в силу своего социального положения, но может быть присвоен, закреплен при рождении; или достигнут, заработан на основе личных заслуг или действий. Его Королевское высочество капитан герцог Йоркский всегда собирался быть принцем королевской крови, но не всегда собирался быть принцем Уэльским или главой государства. Тем не менее, его статус "Капитана, РН" должен был быть достигнут и заработан, если не совсем на виду у его сверстников.89 Его старший брат, Его Королевское высочество Альберт Виктор (“Эдди”), вообще многого не добился, ушел в резерв (RNR) в звании младшего лейтенанта в 1883 году и умер в 1892 году. ‘Роли’ определяют ожидаемое и приемлемое поведение лиц, занимающих определенный статус. Они выполняются по отношению к другим: у офицеров и моряков есть ожидания друг от друга. Старшие и младшие имеют ожидания друг от друга, как и сверстники, независимо от того, являются ли они мичманами, членами кают-компании или Совета Адмиралтейства. Военно-морская профессия викторианской эпохи развивалась в то время, когда военно-морской флот представлял собой флот парусных судов, поэтому подготовка, обязанности и стандарты морских офицеров отличались от современных и даже 1900 года. Большинство старших офицеров того времени выросли в эпоху парусов или в тот смутный период, когда Королевский флот боролся с "кораблями с башнями с мачтами", "брустверными таранами" и так далее. Роджер представил авторитетное исследование развития Королевского военно-морского флота и, следовательно, развития офицерского класса с 1660 по 1815 год, однако, 65 лет назад в статье Элиаса "Исследования генезиса военно–морской профессии" были изложены социальные и профессиональные различия между "брезентовыми" и офицерами–джентльменами, различающимися в отношении их профессиональной подготовки и социального происхождения91. Джентльмены-командиры были придворными или, по крайней мере, имели связи, добывая назначения по одолжению или покупке.92 К середине девятнадцатого века все еще существовали отголоски этих старых различий. К концу девятнадцатого века курсанты были родом с учебного корабля «Британия» после двухлетней службы. Поступление на «Британию» осуществлялось в шестимесячные "сроки", в январе или июле, и требовало обследования, хорошего состояния здоровья и выдвижения кандидатуры. Циркуляр Адмиралтейства 3c, Отчет Вулли от 6 января 1870 года, сократил число проходящих обучение курсантов до 37 и уточнил, что кандидаты должны быть "в добром здравии и не иметь каких-либо дефектов тела, дефектов речи, дефектов зрения или слуха, а также любой предрасположенности к конституционным или наследственным заболеваниям или слабости любого рода...".93 Военно-морские кадеты являлись результатом конкурса, за исключением тех, которые были предоставлены сыновьям колониальных джентльменов, а также для военно-морских и военных офицеров. 94 Кандидата должны были предъявить свидетельство о рождении регистратора (свидетельства о крещении было недостаточно); свидетельство о хорошем поведении от учителей любых школ, посещенных в течение предыдущих двух лет, или от преподавателей или священнослужителя, если они получали домашнее образование; и свидетельство о хорошем состоянии здоровья. Конкурсные экзамены требовали, чтобы кандидаты "с умом прочитали отрывок из современного стандартного английского автора", правильно написали английский под диктовку разборчивым почерком; а также прочитать, перевести и разобрать отрывок с французского.95 Мальчикам требовалось удовлетворительное знание арифметики, пропорций, простых и десятичных дробей и истории Священных Писаний. Успешным кандидатам требовалось 40 процентов оценок, имеющихся по каждому предмету, и 250 (50 процентов) в целом. Те, кто прошел квалификацию, затем будут дополнительно опрошены по любым трем предметам элементарной математики (арифметика, Алгебра – простые уравнения одной неизвестной величины, Евклид, Книга I до предложения XXXII включительно); Французский язык, включая перевод на французский; Латынь (прочитайте, переведите и проанализируйте отрывок из первых двух книг "Белло Галлико" Цезаря или "Энеиды" Вергилия; переведите простые отрывки с английского на латынь); Английская история времен правления Якова I; География; Немецкий, итальянский или испанский (прочитайте, переведите и проанализируйте отрывок из, переведите отрывок на английский); Элементарное рисование (дополнительно к трем другим предметам) от руки и с моделей.96 Эти требования соответствовали и тем самым обеспечивали набор тех, кто уже получал частное образование.97 Реформа 1870 года была частью пакета реформ ФЛА Эрскина Чайлдерса, направленного на выпуск большего числа офицеров, решение проблемы нехватки лейтенантов и увольнение пожилых и неэффективных. У Адмиралтейства была более старая программа сокращения покровительства флаг-офицеров в пользу собственного контроля за более единообразным курсом обучения. В своей жизнерадостной биографии Перси Скотта Пэдфилд прокомментировал: "Система была формой теста на социальную приемлемость и ... это была форма теста на средства. Военно-морская карьера неуклонно дорожала по мере того, как сама Служба становилась все более аристократической, и было важно, чтобы родители мальчика могли содержать его...".98 Для тех, у кого был "интерес к службе", найти кандидатуру было нетрудно. Каждому флагманскому офицеру, за исключением "суперинтенданта адмиралов" верфей, разрешалось три конкурсные номинации при поднятии своего флага; коммодорам первого класса разрешалось два; капитанам, назначенным командовать кораблем, разрешалось одно. Такие кандидатуры не должны были повторяться в течение трех лет, но офицерам разрешалось выдвигать новые кандидатуры, если их кандидат не проходил медицинское обследование. Ежегодно колониям выдвигалось семь кандидатур. Их светлости оставили за собой право выдвигать 12 кандидатов из числа сыновей морских офицеров, морских пехотинцев или гражданских служащих Совета, для которых гонорары будут снижены до 40 фунтов стерлингов в год с учетом исключительно "материальных обстоятельств" их родителей или опекунов. Джон Джеллико (1872-74) был назначен капитаном. Роберт Холл, военно-морской секретарь Адмиралтейства и друг его отца.99 Роджер Кейс (1885-87) был выдвинут лордом Джорджем Гамильтоном от ФЛА; Реджинальда Таппера (1873-75) адмиралом Джоном Тарлтоном, другом его отца.100 Джордж Баллард (1875-77) получил номинацию от Правления благодаря добрым услугам адмирала сэра Чарльза Феллоуза, капитана-суперинтенданта в Чатеме, друга и родственника своего отца.101 Феллоуз использовал свою личную номинацию для своего собственного сына. К 1870-м годам многие признали эксцентричность системы, которая не имела никакого отношения к какой-либо оценке потребностей в рабочей силе, но была принята как часть основы и основы социальной структуры Службы. Ограниченная реформа 1870 года раздражала многих офицеров, и Дикинсон предполагает, что она, возможно, укрепила классовый барьер. 102 Баллард, Таппер и Бойл прокомментировали, что их предыдущим образованием в значительной степени пренебрегали. Чтобы пройти этот конкурс, многие кандидаты использовали "зубрилку", часто бывшего военно-морского инструктора: Перси Скотт (1866-68) посещал Военно-морскую академию Истмана в Портсмуте, как и Эдвард Сеймур, Уильям Х. Мэй, сэр Эвелин Вуд и сэр Джон Френч.103 Баллард посещал "Королевскую академию" преподобного Берни в Госпорте, как и принц Луи Баттенбургский, Дэвид Битти, Кристофер "Кит" Крэдок, Сидни Фримантл, Реджинальд Тирвитт, принц Джордж и принц Генрих Прусский.104 Кейс поступил в Королевскую академию преподобного Берни в Госпорте к мистеру Литтлджону в Гринвиче. Уильям Бойл, впоследствии граф Корк и Оррери (1887-89), отправился к мистеру Полу, который сопровождал принцев Джорджа и Эдди в трехлетнем кругосветном путешествии на учебном корабле "Вакханка".105 Наставник принцев, преподобный Джон Нил, позже женился на сестре Хью Эвана-Томаса. Учебный "корабль" состоял из двух переоборудованных деревянных линейных кораблей, пришвартованных в Дартсе, Британии и Индостане, соединенных пешеходным мостом. Британия "служила решетом для устранения всех тех, кто физически или эмоционально не подходил для жизни в море, чтобы дать остальным безусловное уважение к званию и, возможно, случайно научить их основам своей профессии в качестве офицеров парусного судна ...".106 Сдача экзамена в 1860-х годах присуждала до 3000 баллов, при этом "Морское дело" составляло 1000, различные формы чистой математики еще 900 и 500 для прикладной математики (включая навигацию и построение карт). Остальные 600 доступных баллов были получены по французскому языку, английской композиции, английской истории, географии, Священным Писаниям и рисованию. Перси Скотт вышел из строя с сертификатом Второго класса, двадцать вторым из 60, не демонстрируя особых способностей ни к чему, кроме Евклида! Реформа 1870 года была направлена на приведение учебной программы Британии "в максимально возможное соответствие с преподаванием в государственных школах и других хороших школах, подготовительных к ним"107. Комитет Райса распутал реформы в 1875 году, и на оставшуюся часть столетия учебная программа стала более узкой, исправительный режим - более жестким, а пасторская забота - бездельной!108 Но, в отличие от государственных школ, многие из учебных программ которых были столь же узкими в других смыслах, программа обучения на «Британии» постоянно находилась под пристальным вниманием парламента, Адмиралтейства и служебной прессы, и в 1891 году в передовой статье "Таймс" говорилось о ежедневных издевательствах, педерастии и вымогательстве денег у младших курсантов109. Корк и Оррери, проезжавшие через Британию двадцать лет спустя, вспоминали, что: … Образование, которое нам давали, было почти полностью техническим или направленным на достижение этой цели; и хотя это правда, что английская литература фигурировала в учебной программе... мы так и не вышли за рамки "Жизни Нельсона" Саути. Это было очень счастливое существование, и все, что мы делали, было наполнено интересом … Два года в «Британии» пролетели слишком быстро … Хорошие игровые площадки, стая гончих, ракетки и теннисные корты, яхта, парусные и буксирные лодки, купание - у нас было все, о чем только мог мечтать мальчик.110 Таппер согласился.111 Баллард прокомментировал полное отсутствие какого-либо изучения военно-морской истории! «Британия» "представила офицерский корпус, удивительно не обремененный понятиями о реальных заслугах или конкуренции". Процент отказов был очень низким; несколько классов «Британии» в 1880-х годах достигли 100-процентного повышения до капитана.112 Во времена расширения военно-морского флота требовались лейтенанты, а не высокие показатели отказов. Курсанты проходили проверку в конце каждого семестра и оценивались по заслугам и поведению на выпускном экзамене. Были предложены призы, но можно было получить "морское время", что сократило время, необходимое для службы в качестве мичмана, до трех с 12 месяцев. В соответствии с Циркуляром (№ 7) от 5 февраля 1869 года сертификаты будут отдельно показывать уровень подготовки курсантов в учебе и морском деле. В Циркуляре от января 1870 года указывалось, что на учебу может быть выделено до девяти месяцев, а еще три - за "очень хорошее поведение". В классе Джеллико трое получили сертификаты первого класса (Джеллико занял первое место) и получили немедленное повышение до мичмана. Курсанты каждого полугодового ‘семестра’ состояли из отдельных когорт, группа сверстников на всю жизнь, хотя старшие мальчики могли быть "капитанами кадетов" для тех, кто младше, как и де Чайр: "Эта система привела к тому, что курсанты одного семестра собрались вместе и сформировали связь между ними, которая длилась всю жизнь. ”Он был на моем сроке" нередко считалось достаточной причиной для назначения встречи, которая в противном случае могла бы состояться в другом месте"113. Это подтверждается Коломбом, говоря о: … те дружеские отношения, которые укрепляют... служебный интерес [мой акцент], которые почти наверняка определяют скорость продвижения по службе и во все времена имели большее значение, чем любые семейные или политические связи – без которых, действительно, семейные или политические связи часто бессильны.114 Покидая учебный корабль, курсанты получали право на оплату в размере 1 шиллинг (s) в день; мичманы - 1 шиллинг 9 пенни (1s. 9d.). На борту корабля мичманы будут выполнять второстепенные обязанности при командире и вахтенном офицере – отвечать за шлюпки, нести вахту, поднимать лот и т. д. – продолжая учебу (математика, тригонометрия, механика, французский язык) под руководством военно-морского инструктора, который часто был капелланом. Лейтенант обучал их морскому делу, артиллерии и торпедному делу; главный инженер обучал их работе с паром. Но гардемарины с гораздо большей вероятностью выиграли бы от систематического обучения в море, если бы они были прикреплены к флагману или главному подразделению флота.115 Экзамены проводились ежегодно, и должности мальчиков определялись в соответствии с заслугами. Прослужив четыре с половиной года и будучи 19-летним мичманом, он мог быть произведён до младшего лейтенанта. Для его экзамена требовался пропуск по морскому делу viva voce (устный), навигации, торпедному делу, артиллерийскому делу и лоцманской проводке. Пройдя курс мореходства, мичман поступал в Королевский военно-морской колледж (RNC) в Гринвиче на курс навигации и лоцманской проводки, а затем отправился в Портсмут, отдельно, а затем в Вернон на курс артиллерии и торпедного дела.116 Но экзаменационные работы в Королевском морском колледже (КМК-RNC) были практически идентичны экзаменационным работам на «Британии».117 Учебная программа последнего была слишком сложной для мальчиков в возрасте 13-14 лет, и многим требовались зубрить, чтобы пройти ее. Последующий опыт был совсем другим. Менее удачливые и наименее прилежные затем забывали все, чему они научились, и поступали в RNC нерегулярно, без какой-либо группировки по способностям. Далекие от того, чтобы "относиться к молодым офицерам так же, как университеты относились к государственным школам", как рекомендовал Комитет Гордона 1876 года, слишком много времени в RNC было потрачено на коррекционную работу для более слабых студентов и повторное изучение работ «Британии»!118 Дьюар описал эту подготовку мичманов и младших лейтенантов как чисто техническую, смягченную жалкой верой в математику как инструмент культуры … Он напичкан фактами вместо того, чтобы вооружать способностями"119. Баллард высказал аналогичную точку зрения. Класс его сертификатов, полученных на этих экзаменах, определял скорость продвижения молодого офицера до лейтенанта, от шести месяцев с даты выслуги лет в качестве "младшего лейтенанта" до 27 месяцев, а затем по выслуге лет. Все эти оценки были опубликованы в Списке Военно-морского флота. Таким образом, старшие офицеры знали бы "лучших и самых умных" среди любой конкретной когорты младших лейтенантов. Несмотря на более ранние предостережения относительно офицерского образования, мы должны сделать вывод, что те, кто преуспел в «Британии» и Гринвиче, и им посчастливилось за это время получить назначение на флагман, действительно были "лучшими и самыми способными" в этих терминах. Офицер, получивший пять "первых", почти сразу же получил бы звание лейтенанта. Термин "морской офицер" все еще широко использовался, поскольку "морской офицер" во времена Нельсона подразумевал человека, назначенного на берег. Ник Блэк обратил внимание на роль конкретных флагманов в обеспечении "быстрого пути" для способных офицеров в начале двадцатого века, и этому есть доказательства ранее.120 Лейтенанты должны были быть знакомы с общей рутиной корабля и всем, что подразумевалось под заголовками "морское дело", "артиллерия", "торпеда" и так далее. Они несли вахту на большинстве кораблей. Ряду будет разрешено специализироваться на артиллерии, торпедиах или навигации, и при прохождении он будет назначен на корабль для этой конкретной должности и будет указан как лейтенант (T – торпедный офицер), или (G – артиллерийский специалист) или (N - штурман) в списке военно-морского флота. Незадолго до Первой мировой войны это было распространено на Сигналопроизводство (S). Офицер, который прошел в качестве переводчика, также может быть показан как (I). Для класса лейтенантов, готовившихся стать артиллерийскими офицерами в конце 1870-х годов, курс был разделен на две части, теоретическую и практическую, в таком порядке. ‘Теория" охватывала дифференциальное и интегральное исчисление, алгебру конических сечений, химию, физику, гидравлику и баллистику. Уровень теории был настолько высок, что многим офицерам приходилось платить за внешнее обучение.121 "Лейтенант артиллерии" прокомментировал: … нет такой разнообразной жизни, ни в какой другой, в которой вы живете три или четыре года в своего рода маленьком клубе примерно из двадцати человек, которых вы узнаете лучше, чем своих собственных братьев, и от которых вы узнаете так много об их прежних товарищи по столу, что через несколько лет вы кое-что знаете о жизни почти всех ваших собратьев-офицеров на Службе и можете с величайшим интересом следить за карьерой очень многих.122 Один из путей к повышению лежал в том, чтобы быть назначенным флаг-лейтенантом, и эта должность была личным выбором соответствующего флаг-офицера. Флаг-лейтенант управлял сигналами флаг-офицера на плаву и его общественной жизнью на берегу. Уходящий в отставку флаг–офицер обычно имел право назначить одного из своих лейтенантов для повышения до коммандера - часто это выигрывал его флаг-лейтенант (например, Эдвард Сеймур). Большинство из них были повышены из списка лейтенантов по выбору и могли командовать небольшими кораблями (даже крейсерами третьего класса) или служить заместителем командира линкора. В этом последнем случае они будут нести ответственность перед капитаном за надлежащий распорядок судна, его внутреннюю экономию и чистоту, а также за надзор за подчиненными ему офицерами.
von Echenbach: ... На больших кораблях находились офицеры Королевской морской пехоты. Те, кто поступал в Королевскую морскую артиллерию, делали это раз в полгода путем открытого конкурсного экзамена, получив на это разрешение, в возрасте от 16 до 18 лет. По окончании они были назначены "Вторым лейтенантом"; Королевской легкой морской пехоты (RMLI) отправилась в RNC Гринвич на один курс обучения, RMA - на два. Получив квалификацию, они отправились в штаб-квартиру в Истни, недалеко от Портсмута, для обучения строевой подготовке и другим обязанностям. Когда они не находились на борту корабля, они выполняли свои обычные полковые обязанности на берегу. Кандидаты в RMLI поступали в возрасте от 17 до 19 лет, хотя мужчины из университетов могли подать заявление до 23 лет при определенных условиях. Морис Хэнки попал под влияние капитана Джорджа Астона, профессора фортификации, который способствовал его интересу.123 Астон приписал свое назначение в NID отчету капитана своего первого корабля сэра Гарри Роусона, в котором говорилось, что “у меня был такт с мужчинами”, и что я вел себя в течение трех лет трезво... и полностью к его удовлетворению".124 Хэнки пришел первым на экзаменах и встретил Джеллико в Гринвиче, где они играли в крикет в том же XI, Хэнки держал калитку. По окончании офицеры были повышены в звании до лейтенантов и поступили в один из штабов дивизии – Чатем, Плимут, Портсмут – для дальнейшего обучения воинским обязанностям. Хэнки снова занял первое место, его отчет о 22 декабря 1898 года, описывая его как "исключительно усердного и многообещающего молодого офицера’. Таким образом, у него был выбор из назначений на море: снова "служебный интерес". Джеллико, назначенный флаг-капитаном Китая, настаивал на том, чтобы Хэнки сопровождал его, но Хэнки выбрал Средиземноморский флот, где он был назначен на флагманский корабль HMS Ramillies в январе 1899 года. Офицер морской пехоты, который действительно отправился в Китай с Джеллико, был убит во время восстания Боксеров. Робинсон оценил общую численность морской пехоты в 1894 году более чем в 13 000 человек, половина из которых находилась на плаву.125 На борту корабля они командовали своими морскими пехотинцами во всех вопросах, связанных с их обязанностями, но не принимали на себя командование флотом или полномочия, если это не было проинструктировано SNO. Во всех вопросах они находились под командованием старшего офицера корабля. В мирное время они часто работали неполный рабочий день, поэтому неудивительно, что офицеров морской пехоты часто нанимали в качестве офицеров разведки. Х.Ф. Маккей, офицер разведки Средиземноморского флота, поощрял Хэнки в этом. Его неофициальная работа состояла в том, чтобы делать наброски различных гаваней в греческих и турецких водах и пересылать их в Адмиралтейство. В 1900 году Роберт Лоури, флаг-капитан Бересфорда и бывший сотрудник ВМИД (NID), завербовал Хэнки в качестве неоплачиваемого офицера разведки для себя и Бересфорда; вскоре он стал выполнять обязанности штабного офицера для обоих. Он продолжал поддерживать связь с Астоном. Отношения между военно-морскими и морскими офицерами на борту корабля не всегда были легкими; служба Хэнки с лейтенантом (T) Гербертом Ричмондом не привела к дружбе; он сопротивлялся последующей просьбе Ричмонда служить в ЦИД (CID). Ричмонд был оригинальным мыслителем, но отличался нетерпимостью. Хэнки также поссорился с коммандером Горацием Худом, единственный флаг-офицер, которому Мардер приписывал три нельсонические добродетели, из-за непочтительного замечания зимой 1900-1901 годов. В 1899 году он был произведен в капитаны, но в декабре 1900 года вернулся домой инвалидом из-за мальтийской лихорадки. За ним последовал блестящий отчет от Лоури. Он участвовал в конкурсе Фишера на эссе по стратегической теме, и результаты, объявленные после его ухода, поставили его на третье место, уступив самому Лоури и Бернарду Мадженди из «Ренаун» (HMS Renown). Он получил поздравления как от Бересфорда, так и от Лоури. В апреле 1902 года Хэнки был назначен в ВМИД. Он приписал это добрым услугам Астона, Бересфорда и Лоури; Роскилл приписал это своей двухлетней разведывательной работе на Средиземноморском флоте и успеху в конкурсах эссе Фишера. В своем объяснении неудач с сигнализацией в Ютландии Гордон описал набор офицеров в Королевский флот как "раннее получение их", слепую традицию, суровую дисциплину и решимость искоренить любые остатки индивидуальности или критического мышления. Кир обратил внимание на важность дилетантизма, игр, строевой подготовки и церемоний, а также преобладания характера над интеллектом в доминирующей культуре армии между мировыми войнами: "Способность руководить людьми проистекает из того, чтобы быть джентльменом, а не из приобретенной компетентности. Честь, мужество и характер, а не изощренное знание тактики или новых технологий внушали бы доверие"126. Эта военная культура была мощно усилена благодаря полковой системе и резко отличалась от Королевских ВВС после 1918 года или даже королевских инженеров. Рассматривая Военно-морской флот, Гордон исследовал влияние Королевской семьи, Королевского географического общества (полярные исследования) и масонства как факторов, способствующих продвижению в целом недостойных. Несмотря на это, были такие офицеры, как Перси Скотт и Джеллико, даже сам Фишер, которые выросли благодаря своим способностям, и никакое воспитание и манеры поведения не помогли бы офицеру, который не мог выйти из RNC в качестве младшего лейтенанта. "Артиллерийский лейтенант" прокомментировал это в 1895 году … Я не говорю, что даже сейчас человек с ручкой на его имени не будет продвигаться по службе раньше человека без, если все остальные его претензии равны – скорее всего, так оно и будет, но это происходит в баре, в медицине и, вероятно, в любой сфере жизни. С другой стороны, если два мальчика вместе стартуют в Британии, один с титулом, а другой без, и у обоих одинаковое количество мозгов, если у последнего больше рвения и приложения, чем у первого, я думаю, что в наши дни на флоте он победит его в гонке за успехом127. Баллард иллюстрирует роль, которую сыграли экзамены, отбор, правила и обстоятельства в его классе "Британия" в январе 1871 года, когда они поднимались по служебной лестнице, … В 1919 году... единственными членами этого семестра, которые все еще числились в активном списке Военно-морского флота, были адмирал сэр Х. Кинг-Холл и я. Из оставшихся некоторые пали в бою, в том числе доблестный Крэдок, другие утонули при исполнении своих обязанностей, а третьи умерли от болезней, заразившихся в различных частях света. Те, кто еще был жив, исчезли со службы по разным причинам. Небольшая часть уволилась в начале своей карьеры, и еще меньшая часть не сдала экзамены, которые необходимо было сдавать в последующие периоды. Остальные вышли на пенсию на разных этапах, некоторые в принудительном порядке в соответствии с правилами, а некоторые по собственному желанию … Из сорока пяти курсантов в первоначальном семестре четырнадцать достигли звания капитана... все продвижение до этого момента регулируется отбором. Восемь из четырнадцати в конечном итоге получили звание флагмана, но только пять из восьми действительно подняли свои флаги на плаву...128 Только 30 процентов были повышены до капитана, хотя продвижение по службе, вероятно, стало проще в годы до 1914 года, вследствие быстрого расширения самого военно-морского флота и связанных с этим проблем с набором персонала.129 Но от офицера требовались более высокие технологические и научные знания и навыки, и его обучение занимало вдвое больше времени, чем строительство дредноута. Офицерский класс Королевского военно-морского флота не был меритократическим, если иметь в виду, что он состоял из представителей всех классов современного британского общества и вознаграждал только интеллект, трудолюбие и способности. Эти качества были вознаграждены: окончание КМК с "первыми" предполагает успех в «Британии», изучающей учебную программу, слишком сложную для большинства курсанты в этом возрасте; вознаграждение за морское назначение на флагман или крупное подразделение, где, как правило, гарантировались услуги инструктора и время для учебы; дальнейший успех по возвращении в КМК, когда значительное число сверстников были вынуждены "зубрить", заново изучая то, что они забыли в Британии, в отсутствие такого обучения в течение четырех лет в море. Служба еще не достигла того идеала, который Часть приписывает Шарнхорсту: … Элиты существовали в каждом обществе и были оправданы до тех пор, пока они укрепляли сообщество, оставались открытыми для талантов и вознаграждали заслуги. Но ничто не могло оправдать сохранение привилегий, которые защищали посредственность, лишая государство способностей и энтузиазма простого человека.130 Не сбрасывая со счетов влияние, рассмотренное Гордоном, изучение карьеры ряда офицеров, служивших в военно-морской разведке, предполагает более широкий спектр факторов.131 В следующей главе рассматривается этот отдел.
von Echenbach: Глава 2 Департамент военно-морской разведки (The Naval Intelligence Department - ВМИД) Работа NID Отдел военно-морской разведки (NID) Адмиралтейства был укомплектован офицерами Военно-морского флота и Королевской морской пехоты, отобранными по заслугам и способностям. Обычно это были коммандеры или капитаны Королевского военно-морского флота; майоры Королевской морской пехоты или капитаны артиллерии (RMA) или легкой пехоты (RMLI). ВМИД была динамичной и эффективной организацией, а ее сотрудники были умными, способными и усердными, в то время как они, естественно, разделяли большинство предположений и ценностей своих коллег. В Адмиралтействе ВМИД развился из "Комитета по внешней разведке" начала 1880-х годов.1 Исторически сложилось так, что Адмиралтейство полагалось на агентов, которые сообщали ему последние новости о судостроении на французских и испанских верфях и о готовности действующих флотов. После заключения мира морские офицеры обычно отправлялись в турне по континенту, где они могли свободно посещать верфи и заводы. К концу девятнадцатого века, когда европейские державы начали наращивать свои вооружения, этот способ получения разведданных был ограничен военно-морскими атташе, аккредитованными при судах "Морских держав", которые могли запрашивать информацию на основе "услуга за услугу". В 1882 году Совет Адмиралтейства учредил специальный штат для сбора такой информации, в основном по указанию сэра Джорджа Трайона. Считалось, что после того, как эта информация будет сведена в таблицу, небольшого штата сотрудников будет достаточно, чтобы поддерживать ее в актуальном состоянии. Капитан Уильям Генри Холл был "назначен в Ведомственный комитет по внешней военно-морской разведке" 21 ноября 1882 года. Он стал членом "Комитета по внешней разведке Военного, секретного и политического отделения Департамента секретаря" ("Комитет по внешней разведке") с 1 апреля 1884 года. Паника "Пенджде" (Penjdeh) в 1885 году показала, что никаких приготовлений к войне не проводилось и что флот не мог быть мобилизован.2 Это было подтверждено лордом Чарльзом Бересфордом, когда он вступил в Правление в качестве младшего морского лорда. Бересфорд пришел к выводу, что внезапная война может привести к тому, что военно-морские дела окажутся в руинах, с возможностью поражения на море. Он получил разрешение изложить ситуацию премьер-министру лорду Солсбери. Затем Солсбери проконсультировался с тремя старшими адмиралами за пределами Адмиралтейства, и Первому лорду было поручено создать Разведывательный отдел.3 Уильям Холл был назначен первым "директором военно-морской разведки" 1 февраля 1887 года, на этом посту он проработал до 31 декабря 1888 года.4 Его преемник, Киприан Бридж, считал, что ВМИД был памятником его "рвения, мастерства и такта’.5 Сэр Джордж Астон, который служил в ВМИД в течение трех лет с момента его образования, описал Адмиралтейство как привлекательное место с приятными собеседниками: … образованные люди, в основном из университетов, которые хорошо писали по-английски и вели бизнес... с большими способностями. Департамент секретаря был тесным сообществом, в которое не разрешалось постоянно вторгаться никаким морским офицерам. Те немногие, кто входил в Комитет по внешней разведке, были там только с позволения [так в оригинале], чтобы помочь в вопросах, требующих технических знаний...6 Астон утверждал, что "девиз властей, на которых возложена ответственность за защиту Британской империи", тогда казался ему, в его юношеской непочтительности, "ночью все будет хорошо", и что Уильяму Холлу пришлось бороться с мертвым грузом безразличия к уроку франко-прусской войны 1870-71 годов: в современных условиях войны можно выиграть путем тщательной подготовки до их начала.7 Одним из его товарищей был Грэм Грин, впоследствии секретарь Адмиралтейства. Работа была напряженной и в течение длительного времени очень скучной: девять часов в день, шесть дней в неделю, часто приходилось брать работу на дом. Время от времени случались легкие перерывы, но большая часть времени уходила на сбор и просеивание информации, которая вскоре начала поступать.8 Все было записано в огромные бухгалтерские книги. Департамент разведки ВМС США прислал картотеку - первую, которую увидели сотрудники ВМИД, но изначально они были слишком консервативны, чтобы использовать ее.9 Военно–морские мемуары и воспоминания обычно содержат то, что Шурман назвал "солеными глупостями", и рассказывают нам очень мало, а мемуары Бойла, де Чайра и Таппера вообще не дают нам подробностей о работе ВМИД.10 Астон, возможно, исключение. К счастью, по крайней мере в некоторых случаях до 1914 года ВМИД предоставлял руководство по своей собственной внутренней организации, и многие из его отчетов сохранились.11 Не все: некоторые были напечатаны на бумаге крайне низкого качества с высоким содержанием кислоты, которая эффективно самоуничтожился.12 Возможно, это было неважно: в конце концов, это были "рабочие" документы, которым неизбежно предстояло быть пересмотренными и замененными, а затем уничтоженными теми офицерами, которым они были розданы. До 1900 года в ВМИД существовало два отдела: "Разведка" и ‘Мобилизация’. Пейс Астон, ‘Разведка’ первоначально была под руководством Сидни Эрдли-Уилмота, "Мобилизация" - под руководством Реджинальда Кастанса. Согласно отчету Реджинальда Таппера, который служил там с ноября 1896 по февраль 1898 года, отдел "Мобилизации" состоял под командованием лейтенанта Льюиса Бомонта из пост-капитана и двух коммандеров, один из которых отвечал за мобилизацию личного состава действующей службы. Он должен был найти экипажи для всех кораблей, введенных в эксплуатацию или находящихся в резерве, и составить списки помощи во взаимодействии с тремя Королевскими военно-морскими казармами. Другой коммандер, Таппер, мобилизовал всех офицеров запаса и организовал их учения в мирное время. Он также отвечал за снабжение судов и их заправку топливом по всему миру. Отставных офицеров ‘отсчитали’, т.е. "предназначенные" (хотя и не часто фактически информированные) для их различных занятий после мобилизации. Бланки телеграмм хранились наготове для немедленного использования. Были приняты меры для ввода в эксплуатацию некоторых торговых судов для вспомогательных целей.13 ‘Разведывательный отдел" возглавлял пост-капитан, которому помогали три коммандера и два офицера Королевской морской пехоты. Эти офицеры переписывались с военно-морскими атташе и собирали иностранную разведку, редактировали и выпускали книги, содержащие всевозможную информацию об иностранных государствах и их военно-морских силах. В 1900 году был добавлен третий отдел для решения вопросов стратегии и обороны; до сих пор за это отвечал ДВМИ (DNI), которому помогал офицер Королевской морской пехоты. В июле 1902 года был создан четвертый отдел, "Торговый", для расследования вопросов, связанных с защитой торгового флота в военное время.14 Граймс утверждал, что пятое подразделение, "Береговая оборона", было добавлено в 1905 году, но, если это так, оно не фигурирует в организационных схемах, подготовленных в марте 1905 года, февраль 1906 и апрель 1907 г.15 Сэр У.Ф. Николсон конкретно упомянул четыре подразделения ВМИД в меморандуме Маккенне от 28 июня 1909 г.16 Создание подразделения, занимающегося торговлей, само по себе не означало нового поворота, поскольку защита торговли была лейтмотивом стратегии со времен Комиссии Карнавона 1879 г. Брайан Ранфт задокументировал большую часть этой проблемы.17 Первый глава Отдела торговли (HTD) Эдвард Инглфилд резюмировал свои обязанности в военное время как "следить за всеми вопросами, связанными с морской торговлей, формировать связующее звено между Адмиралтейством и судовладельцами, а также регулировать выпуск и возврат Брошюр с Инструкциями для торговых судов".18 Предвидя, что ГОТ (HTD) может потребоваться в море в военное время, Инглфилд утверждал, что подходящий офицер в отставке будет соответствовать таким задачам, рекомендуя капитана Генри К. Халберт (доктор философии). Это было одобрено старшим военно-морским лордом (Уолтером Керром) 16 мая 1904 года. Капитан Чарльз Лэнгдейл Оттли был назначен ДВМИ (DNI) с 1 февраля 1905 года. АДМ (ADM) 231 содержит организационную схему, датированную мартом 1905 года.19 Похоже, это было нововведение Оттли. В ВМИД было четыре подразделения: ‘Мобилизация’, ‘Война’, ‘Иностранная’ и "Торговля" под командованием капитанов Чарльза Воана-Ли, Джорджа Балларда, Стюарта Николсона и Эдварда Ф. Инглфилда соответственно. Вся организация пользовалась поддержкой "Ответственного сотрудника", давно работающего Дж.Дж. Рикман и двоих одинаково долго проработавших "Штатных клерка", Роберт Гордон и Хью Бродбент. Гордон поддерживал Отдел мобилизации с двумя "Клерками Второго отдела"; Бродбент поддерживал три других отдела с восемью клерками Второго отдела, один из которых, У. Уитакер, занимался (курировал?) канцелярскую работу, и был "стенографистом для отдела в целом". Было также четыре рисовальщика, хотя они (и Уитакер) находились в Старом здании. В меморандуме 1909 года описывалась работа Отдела торговли: "В отношении немецкой торговли была предпринята попытка изучить зарубежные потребности, экономические последствия их прекращения, происхождение поставок, количество и стоимость поставок, а также движение тоннажа, перевозящего то же самое в различные периоды".20 В другом меморандуме в том же списке дел после шестимесячного судебного разбирательства содержалась просьба к их светлостям отменить решение об отстранении одного морского офицера/сотрудник Отдела в поддержку работы, выполняемой сотрудниками библиотеки. Сотрудники работали парами; в постоянно расширяющемся подразделении миллионы цифр и страниц таблиц требовали специальных знаний и точности, а также постоянного, а не скачкообразного применения. Записка, написанная от руки красным, с комментарием ‘...важные расследования были отложены...’. В другом меморандуме подробно описывались данные, требуемые от консулов за рубежом. 21 Несмотря на отсутствие даты, это наводит на мысль, что документы относятся к периоду 1908/09 года, когда Адмиралтейство запросило информацию у консулов в Нидерландах и Германии, как подробно описано Дэвидом Френчем в 1982 году и Авнером Оффером в 1989 году.22 В меморандуме "Распределение работы в отделе торговли N.I.D. 1908" были выделены "Статистика" и "Международное право" капитану. Томас Хокинс, RMLI; "статистика персонала со ссылкой на полномочия, субсидии, запас угля, морскую книгу по иностранным торговым операциям" разных стран между капитаном Л.К. Лампеном, RMLI (Северная Европа) и капитаном Р.К. Темплом, RMA (Великобритания, Япония, центральная и Южная Европа) и клерком У. Уитакер (Северная и Южная Америка). В 1909 году адм. Сэр Чарльз Бересфорд выдвинул несколько обвинений в адрес Фишера в руководстве военно-морским флотом. Премьер-министр Асквит возглавил расследование подкомитета Комитета имперской обороны, которое в значительной степени оправдало Фишера, хотя и нанесло ему ущерб. Затем "Торговый отдел’ был упразднен.23 Его третий Глава, капитан. Генри Х. Кэмпбелл был бересфордианцем, и Фишер хотел избавиться от него. Кэмпбелл и Артур Халберт, глава Военного отдела, снабдили Бересфорда сведениями для его обвинений, и их обвинили в том, что они раскрыли ему содержание официального документа, вызвав "немалые трения" с тогдашним ДВМИ, РА Александром Бетеллом. Впоследствии Кэмпбелл заверил принца Уэльского, что он этого не делал, а просто предложил Бересфорду запросить конкретный пронумерованный документ. Официальной причиной отстранения Кэмпбелла и Халберта стала реструктуризация ВМИД. Функции подразделения Кэмпбелла были переданы Совету по торговле; работа военных и мобилизационных отделов была передана новому "Департаменту военно-морской мобилизации" под руководством его собственного директора Герберта Кинг-Холла. Это оставило ВМИД с единственными функциями сбора и распространения разведданных. 25 октября 1909 года Бересфорд опубликовал свою переписку с Асквитом, касающуюся "запугивания и... фаворитизма ...за что Адмиралтейство в последние годы получило дурную славу’. Он подчеркнул обращение с Кэмпбеллом, Халбертом и Стерди и заявил, что их карьера была испорчена из-за их связи с ним. Враждебность Фишера к Кэмпбеллу была пожизненной: в 1912 году он обвинил его в том, что он "нагнетает страх по поводу наших запасов продовольствия".24 Оставшийся на берегу, когда его три «Кресси» были потеряны 22 сентября 1914 года, предоставил дополнительные поводы для неприязни.25 Замена Маккенны Черчиллем после заседания ЦИД (CID) 23 августа 1911 года собрала большую часть бывших компонентов ВМИД, хотя еще не "Торговый отдел", под эгидой Военного штаба Адмиралтейства. В 1913 году Ричард Уэбб возглавил воссозданный "Торговый филиал" в Операционном отделе после обсуждения между Баллардом, Министерством обороны, и Джексоном, КОС (COS). Оттли подготовил организационное руководство по деятельности ВМИД для распространения в Службе. Мы знаем, кто занимал комнаты 8-9 ("временное здание"), 10-11, 98 (Старое здание), 19, 21, 39, 41-47 в Адмиралтействе в феврале 1906 года и что они делали.26 Но думать о военно-морской разведке как о наборе офицеров и клерков, занимающих несколько комнат в зданиях Адмиралтейства, значит упускать суть. Было бы таким же заблуждением думать о сегодняшнем "Кабинете премьер-министра" как о видоизмененном георгианском доме на Даунинг-стрит. Модная концепция последнего десятилетия или около того, концепция основного руководителя, рассматривает премьер-министра как одного из тех, кто находится в центре гибкой сети министров Кабинета министров, членов комитетов Кабинета министров, "мандаринов" государственной службы, специальных советников, возможно, отдельных депутатов или партийных чиновников, чья роль и влияние зависят от конкретного рассматриваемого вопроса. Можно было бы не решаться навязывать такую современную концептуальную основу военно–морской разведке до 1914 года, но очевидно, что существовала политическая сеть - большая, разрозненная, иногда конфликтная сеть политических субъектов в данной области политики – вокруг Адмиралтейства.27 Нам нужно только подумать о Фишере и "Рыбном пруду" с его сторонниками в правительстве, прессе и Букингемском дворце, а также об альтернативных, противоречивых взглядах в "Синдикате недовольства".28 В отличие от этого, политическое сообщество представляет собой "небольшую стабильную, интегрированную и согласованную группу правительственных чиновников и лидеров групп давления, формирующихся вокруг определенной проблемной области".29 Ламберт (1998) продемонстрировал, что "Военно-морская разведка", безусловно, включала отставных офицеров и гражданских историков, на которых повлиял сэр Джон Лоутон: … Целью Лафтона при создании Общества военно-морских архивов... было продвижение военно-морской истории как основы служебного образования и военно-морского дела в национальной обороне. Публикуя архивные материалы, он надеялся заложить прочный фундамент для этой темы, чтобы она могла выдержать вес научной и служебной полемики без компромиссов30. Этот подход отличал Лоутона, а позже и Корбетта от Мэхэна. Последний, поддерживая Лоутона и ВМРС (NRS), выбрал свои доказательства в поддержку заранее определенного тезиса о "морской силе". Лафтону помогал Кипрский мост ДВМИ (DNI), и ВМИД ‘оказал большое влияние на его объекты и методы [NRS]’. Бридж помог нанять интеллектуальных сотрудников и обеспечил, чтобы институциональные связи пережили его уход.31 Бридж и Реджинальд Кастанс (DNI, 1899-1902) были вице-президентами ВМРС; другие ДВМИ входили в его Совет: Луи Баттенберг, Льюис Бомонт, Эдмонд Слейд. Из помощников директора (Аднис) Лоренсо Эдай, Сидней Эрдли-Уилмот, Герберт Кинг-Холл служили аналогичным образом; так же поступали и другие выдающиеся военно-морские деятели, такие как Филип Коломб, Герберт Ричмонд, Генри Мэй (Военный колледж) и сэр Уильям Уайт (главный конструктор). Можно было бы добавить сэра Джорджа Кларка (CID), Джозефа Чемберлена, Джулиана Корбетта, виконта Эшера и многочисленных бывших первых лордов и морских лордов. Ламберт приводит полный список.32 Эта группа должностных лиц также демонстрирует значительное совпадение с членами Совета RUSI, его медалистами по эссе и судьями. Обслуживались практически все ДНС: Бридж, Бомонт, Кастанс, Баттенберг, Оттли, Слейд, Бетелл. Из АДНИ: Джон Ф. Дэниэлл, Лоренсо Эдай, Эрдли-Уилмот, Эдмунд По, Роберт Лоури, Реджинальд Таппер, Джордж Баллард, Доветон Старди, Гарри Джонс, Герберт Ричмонд. Можно добавить различных бывших морских лордов, братьев Коломб, а также младших офицеров, таких как Льютс У.К. Кратчли и Лайонел Хордерн, оба RNR.33 Встречи RUSI стали форумом, где младшие офицеры могли слушать доклады и участвовать в дебатах с флагманскими офицерами. Дальнейшие последствия можно было бы продемонстрировать, проанализировав работу авторов журнала United Service. Что касается вопроса о защите торговли, то "политическое сообщество" включало вышеизложенное, а также департамент DNC, должностных лиц Lloyd's, крупных судоходных компаний, RUSI, профессиональных и других журналов и журналистов. Была большая полутень тех, кто занимался более широкими вопросами снабжения продовольствием, внутриимперских отношений и тарифной реформы. Таким образом, до 1914 года не существовало формальной структуры планирования, хотя и существовали ее элементы: организации, такие как Военный колледж, ЦИД и, позже, Военно-морской штаб Черчилля, а также полуофициальные организации, такие как Lloyd's, NRS; пароходные компании, журналисты и комментаторы.
von Echenbach: ... Джулиан Корбетт внес свой вклад в военные планы Фишера и написал "Недавние нападения на Адмиралтейство" для Девятнадцатого века в 1907 г.34 Ссылаясь на эту статью в 1909 г., Фишер написал ему: … В нем есть немного об ассоциации Военного колледжа с Отделом разведки Адмиралтейства под личным руководством 1-го морского лорда, отвечающего требованиям изучения войны и военных планов. Это действительно так, и непрерывные заседания комитета 8, которые мы проводим, и непрерывная разработка военных планов (я хотел бы, чтобы вы пришли и посмотрели на один из них) стали убедительным доказательством для сэра Э. Грея (который пришел ко мне по этому поводу, ссылаясь на утверждения Бересфорда и обвинения Спенсера Уилкинсона), что все правильно.35 Сэр У.Ф. Николсон аналогичным образом консультировал Маккенну в 1909 году: … Помимо Отдела военно-морской разведки, Военно-морской военный колледж, который был впервые создан в Гринвиче в 1900 году для оказания помощи в обучении старших офицеров науке ведения морской войны, используется с 1905 года для оказания помощи в разработке планов военно-морских кампаний, и поэтому его следует рассматривать как дополнение к Военному отделу Департамента военно-морской разведки. С 1908 года директор военно-морской разведки и глава Военного колледжа вместе с помощником Первого морского лорда по флоту и одним или двумя другими офицерами также были сформированы в неофициальный комитет для рассмотрения военных планов. Таким образом, уже существует кадровый состав генерального штаба, хотя и несколько расплывчатый и в целом с четко не определенными функциями, но каждый отдел выполняет полезную работу, без которой невозможно обойтись...36 "Военно-морская разведка" дошла до самого отдаленного британского военно-морского присутствия, с отчетами NID, выпущенными отдельным подразделениям Королевского флота, с краткими сводками британских и иностранных военно-морских маневров, сводками иностранной военно-морской мощи и других активов (с запросами на информацию), статьями, переведенными из иностранных военно-морских журналов, например, о французской стратегической мысли. Информация поступала обратно от военно-морских атташе, от Ллойда и сообщений с торговых судов о присутствии иностранных военных кораблей или тех торговых судов, чье преобразование в торговые крейсера ожидалось. К 1908 году Оттли предложил сделать это более систематичным, сопоставляя отчеты с торговых судов в разведывательные центры в ключевых точках и исследуя использование беспроводной связи.37 Ревностный морской офицер мог использовать его инициативу, рисовать карты, фотографировать или просто держа свои глаза открытыми и отчитываясь. Многие личные файлы ADM 116 снабжены комментариями с благодарностями их светлостей за предоставленную таким образом информацию. Тогда, как и сейчас, карьера отдельных людей могла процветать благодаря их готовности проявлять инициативу. То, что это было, тем не менее, необычно, видно из меморандума Оттли Фишеру от января 1910 года, в котором утверждалось, что, хотя все офицеры были знакомы с Руководством по стрельбе, ни один из ста не знал Инструкций по мобилизации, и никто не должен был учить этому. Возможно, один из пятидесяти знал современные правила борьбы с контрабандой?38 (Подписчики журнала RUSI или журнала United Service, однако, были бы знакомы с современным состоянием международного права.) Исследование ВМИД до 1914 года иллюстрирует как разведка, когда она формально связана с военно-политической структурой, может выступать в качестве посредника между теми, кто определяет политику и строит планы, и теми, кто должен их выполнять, в качестве центра обмена идеями и информацией. Как таковой, ВМИД нес ответственность, а также сопутствующие полномочия и подотчетность, но он никогда не был полностью автономным, хотя в те первые дни развивающейся, прагматичной организации военно-морского штаба у него часто не было другого выбора, кроме как работать практически в одиночку ... ВМИД не мог ставить перед собой цели до тех пор, пока сам опыт не диктовал, какими могут быть эти цели, и никто не был или не мог быть достаточно дальновидным, чтобы составить план полномасштабной военно-морской разведывательной организации, которая занималась бы всеми непредвиденными обстоятельствами мирного и военного времена39. Что касается защиты торговли, эта система разработала планы, которые хорошо работали против единственной законной угрозы - войны с надводными крейсерами, а также с учетом вероятной необходимости выйти за ее рамки в свете опыта великих войн восемнадцатого века и более поздних китайско-японских, испано-американских и русско-японских войн. Персонал ВМИД Морской офицер в этот период был профессией высшего среднего класса, но его представителей можно разделить на тех, кто происходил из семей служащих, профессий и представителей дворянства или аристократии. Эти категории не являются дискретными, поскольку офицер может происходить как из разных частей своей семьи, так и из разных, и военные успехи могут быть вознаграждены званием пэра. Профессионалы, такие как адвокаты, могли бы быть аналогичным образом повышены, если бы они занимали политические должности, в то время как их потомки выбрали военно-морскую карьеру. Однако для удобства в следующем обсуждении мы рассмотрим: • класс и образование • “интерес к службе" • знание языков – квалификация переводчика и т.д. • профессиональная вовлеченность • случайные факторы. Невозможно подробно описать карьеру офицеров, и несколько примеров должны служить иллюстрацией предлагаемого здесь анализа. В приложении 1 приведены краткие биографические данные ДВМИ, ADNIs, отдельных военно-морских атташе и других. В приложении 2 описан состав NID и показаны масштабы и разнообразие военно-морского разведывательного сообщества. Класс и происхождение Уэллс отметил, что, хотя отбор и подготовка разведывательного персонала имели решающее значение, в этот период не было никакой систематизации ни в том, ни в другом, и, конечно, не было формальной процедуры набора в военное время: У.Р. Холл и 25 лет спустя адм. Годфри, "знал, каких людей они ищут (подразумевая, что они знали, чего требует работа), и как их найти, провести собеседование и принять решение о них".40 В предположении о влиянии класса и происхождения нет большой новизны. Практически все ДВМИ имели хорошие связи, хотя некоторые из названий были относительно недавними и сами имели отношение к Вооруженным силам. Александр Бетелл был вторым сыном 2-го барона Уэстбери, лорд-канцлера Пальмерстона; Морис Бурк, второй сын 6-го графа Майо; Ашетон Керзон-Хоу, сводный брат 3-го графа Хоу и "сводный дядя" виконта Керзона; семья Бернарда Мадженди владела замком Хедингем в течение 250 лет; его дед по материнской линии был 25-м графом Кроуфордом. Монтегю Консетт состоял в родстве как с лордом Уолтером Керром, так и с маркизом Лотианом (сторонником NRS) и Марком Керром. Чарльз Дормер был братом и предполагаемым наследником 13-го барона Дормера. В 1913 году Хью Уотсон в Берлине предположил, что оплата и надбавки для атташе, все из которых должны были учиться в более чем одной стране, ограничивала отбор теми офицерами, у которых были "значительные частные средства".41 Из ДВМИ Баттенберг был фактически членом королевской семьи; Кастанс был "помещиком"; Слейд был дворянином по материнской линии, пэром по его отцу.42 До «Британии» Слейд учился в Итонском колледже, где его дядя, Эдмонд Уорре, друг Лоутона и эксперт по древним галерам, был помощником мастера, а затем проректором.43 В 1900 году он читал лекции в RUSI о связи государственных школ с национальной обороной. Адни По был родственником Домвилей; Реджинальд Таппер - Роберту Лоури, последнему из младшей ветви графов Белмор и Бересфордов. Лица, имеющие военно-морское образование, будут отмечены в разделе "служебный интерес", поэтому любое различие между этими двумя категориями неудивительно. Следующие офицеры ВМИД происходили из армейских семей: Баллард, Кастанс, де Чайр, Фредерик Инглфилд, Гарри Джонс, Лоури, Джон Люс, Таппер, Вон-Льюис. Оттли, Слейд, Стюарт Николсон, Джон Кроутер и Прайс Пикок были сыновьями священнослужителей; Бетелл и Уильям Диксон были сыновьями адвокатов; Томас Хокинс, RMLI и Генри Маккей были сыновьями хирургов; Непосредственный опыт Роберта Скотта был в пивоварении, хотя и с существенным военно-морским прошлым; Фредерик Диббли, RMA был сыном инженера-строителя, Ричард Мейстер, RMA был сыном торговца из Ливерпуля.; Семья Герберта Ричмонда была художниками! Интерес к службе Большое количество офицеров ВМИД происходили из военно-морских семей. Некоторые из них были флагманского ранга: Филип Х. Коломб, Майкл Калм-Сеймур, Барри Домвайл, Джордж Эгертон, Джеймс Б. Хей, Гораций Худ, Марк Керр, Герберт Кинг-Холл. Другие были менее возвышенными: Осмонд Брок, Генри Кэмпбелл, Лоренсо Эдай, Эдвард Инглфилд, Реджинальд Холл. Служебные связи могли получить номинацию на «Британию»; они не гарантировали многого другого при отсутствии рвения и интеллекта, когда продвижение по службе было по заслугам. Из класса «Британия» в июле 1877 года лорду Фрэнсису Осборну, сыну 9-го герцога Лидса, было разрешено уйти в отставку в звании лейтенанта в 1896 году; в 1902 году он был внесен в список чрезвычайных ситуаций с восстановлением в звании; в 1905 году был повышен до коммандера и, наконец, стал капитаном в ноябре 1918 года. Его одноклассник Росслин Уэмисс стал Первым морским лордом. Чарльз Дормер и Марк Керр стали атташе, последний достиг звания флагмана и стал пионером в области военно-морской авиации. Были и другие возможности, связанные с получением квалификации артиллериста или лейтенанта-торпедиста, а также возможностью продемонстрировать рвение, инициативу и мужество. Офицеры, обладающие влиянием, могли бы добиться перевода в зоны военных действий и, таким образом, добиться продвижения по службе благодаря практике Адмиралтейства по продвижению офицеров на военную службу. Баллард считал эту практику несправедливой, хотя и получил повышение по службе сам, в Суакине в 1884.44 Сэр Уильям Хьюитт помог обеспечить его назначение на «Турмалин» (HMS Tourmaline) в 1880.45 Даже приказ "оставить один из лучших линкоров того времени на лучшей из всех зарубежных станций и отправиться в устаревшую ловушку для ошибок на наименее популярной из всех ... чтобы освободить место для сына лорда Адмиралтейства...".46 привел к "одному из самых интересных и приятных периодов" за всю его карьеру. Документы Фишера показывают, что Баттенберг претендовал на командование Средиземноморским флотом, на назначение Герберта Сейвори начальником штаба и на "любезное обращение" с Рикманом, его "гражданским помощником" в ВМИД.47 Оттли добивался повышения Бернарда Мадженди, "хорошего, трудолюбивого, трудолюбивого парня, и, как вы знаете, имеет отличные перспективы. Сэр Эдвард Грей описал его работу на реке Кантон как “Выше всяких похвал”... ".48 Мадженди был одним из эссеистов, получивших премию Фишера за 1901 год от Средиземноморского флота, заняв второе место после Роберта Лоури и опередив Мориса Хэнки. Он получил повышение в 1909 году, но умер в следующем году. Его прежнее членство в команде военно-морского флота по поло (Роджер Кейс, У. Рак-Кин и лорд Келберн, старший сын графа Глазго) иллюстрирует менее формальный аспект этих отношений. Совокупный эффект этого "служебного интереса" можно увидеть в карьерах трех близких современников ВМИД: Роберта Фалькона Скотта, 1905-06; Стюарта Николсона, 1902-06; и Осмонда Де Б. Брока, 1907-09, 1910-12. Роберт Скотт присоединился к ВМИД в декабре 1905 года. Оставляя в стороне свой антарктический опыт и поддержку со стороны "полярного" лобби, Скотт получил значительный "служебный интерес". В его классе в Британии (январь 1881 года) были Филип Дюма, Генри Пелли и Филип Коломб.49 Он выиграл 11 месяцев морского времени. В качестве мичмана он служил с Джеллико (артиллерийский лейтенант, «Монарх») и Джерардом Ноэлем (капитан, «Ровер»). Он получил четыре ‘первых’ от КМК в 1888 году, как Морис Вулкомб и Томас Смит.50 В качестве "суб-лейтенанта" служил на «Эмфион» (HMS Amphion) и его лейтенантом-артиллеристом был Джордж Уоррендер. Его капитанами на «Верноне» были Артур Уилсон и Уильям Холл; среди штабных офицеров был коммандеры Джордж Эгертон, Реджинальд Бэкон и Чарльз Воган-Ли. Он получил пропуск первого класса. Отправленный на «Вулкан» (HMS Vulcan) в 1893 году, корабль для хранения торпед, он служил под командованием Джона Дарнфорда и Чарльза Робинсона, последний был другом Лоутона. Присоединившись к учебному торпедному кораблю "Дефианс" в Девонпорте, его командиром был Генри Брэдвардин Джексон, среди его коллег по штабу были Филип Дюма и Воан-Ли. Все они были будущими членами ВМИД. Также присутствовал Карлион Беллэйрс, будущий депутат парламента и навалист. В августе 1896 года Скотт перевелся на линкор "Имперор оф Индии", где служил вместе с Артуром Лимпусом, еще одним будущим членом ВМИД. Капитан Ангус Маклауд был его бывшим товарищем по кораблю. Все трое перевелись на «Юпитер» год спустя, но шесть недель спустя Скотт перешел на флагманский корабль «Маджестик» (вице-адмирал, сэр Генри Стивенсон) под командованием капитана Луи Баттенберга. Лейтенантом (G) был Генри Х. Кэмпбелл, его преемник на посту министра обороны в августе 1906 года и доверенное лицо принца Уэльского. Скотт оставался на флагмане в течение трех лет, служа под командованием вице-адмирала Гарри Роусона и его племянника Дадли де Чайра, будущего атташе в Париже и Вашингтоне, военно-морского помощника Черчилля и, таким образом, полуофициального канала для назначений; Флаг-офицер 10 ЭК в начале войны. На посту командира «Маджестика» Баттенберга сменил Джордж Эгертон, который назначил Скотта своим флаг-капитаном Атлантического флота после его службы в ВМИД. Среди других офицеров были Эдвард Хитон-Эллис, АДНИ вместе со Скоттом в 1906 году и Артур Крейг. Предшествующие карьеры Николсона и Брока демонстрируют аналогичную картину. Стюарт Николсон был вторым сыном помещика, среди его дядей были вице-адмирал и два генерал-майора.51 В его срок пребывания в «Британии» (июль 1878 года) входили Генри Оливер, Прайс Воган-Льюис, Генри Х. Кэмпбелл и К. Спенсер Хикли, все будущие члены ВМИД. Он получил первоклассный пропуск по морскому делу в «Британии», выиграв четыре месяца морского времени у Кэмпбелла. Он был отправлен на «Инконстант» (HMS Inconstant), как и многие его коллеги, включая Кэмпбелла. Другими "средними" были Марк Керр и Ричард Филлимор. «Инконстант» ("Непостоянный") входил в состав Отдельной эскадры, отправленной в Египет, которой командовал Пенроуз Фитцджеральд, и в число ее лейтенантов входили Уильям Мэй, Перси Скотт и Баттенберг. В 1883 году Николсона перевели на флагман эскадры Ла-Манша, «Минотавр», одним из лейтенантов которого был Фредерик Инглфилд. На «Экселент» Николсон поступил в класс мастерства младших лейтенантов, в основном набранных из «Британии», старше его по выпуску, в том числе будущие члены ВМИД Гарри Джонс, Хауорт-Бут, Сомерсет Калторп, де Чайр; также Росслин Уэмисс и герцог Йоркский. Он занял пять ‘первых мест", как и Гарри Джонс. Оба были повышены в звании до лейтенанта: Николсон был награжден медалью Гудена, а Джонс - грамотой Бофорта.52 Командир «Экселент» Фишер и его офицеры, в число которых входили Картер Друри, Перси Скотт, Джеллико и Уоррендер, отметили их достижения. Николсон провел три года в Ост-Индии и вернулся на «Экселент», чтобы получить звание лейтенанта-торпедиста. В сентябрьском классе 1887 года было пять офицеров: еще трое должны были служить в ВМИД: Джонс, Калторп и Сесил Кэри. Когда Николсон взял все четыре компонента (Теоретический, Артиллерийский, Практический, Торпедный) с оценками первого класса, «Верноном» командовал Артур Уилсон, а штабными офицерами были Оттли, де Чайр и Роберт Арбетнот. И «Экселент», и «Вернон» набрали несколько своих младших штабных офицеров из числа наиболее способных офицеров предыдущего "срока". После присоединения к Хоу для выполнения обязанностей торпедиста на маневрах 1889 года Николсон был назначен в «Дефианс», Девонпорт, где служил вместе с Александром Бетеллом и Эдмондом Слейдом. Он служил на «Имморталити» (Immortalité), эскадра Канала 1890-93, прежде чем присоединиться к «Вернону» под командованием капитанаов Уильям Х. Холл, Оттли, Льюис Бейли, Чарльз Мэдден и Арбетнот. С 1894 по 1896 год он находился в Средиземном море на «Хаук» (HMS Hawke), капитаны Пелхэм Олдрич и Уильям Дес В. Гамильтон. Он был первым лейтенантом на «Сант. Джордж» (HMS St George) (флагман, адмирал Гарри Роусон; капитан Джордж Эгертон) и был произведён в коммандеры за службу, отвечавшую за водоснабжение во время Бенинской экспедиции. Он вернулся в «Вернон», под руководством Дарнфорда, а с 1899 года - Чарльза Г. Робинсона. В 1899-1901 годах проходил дальнейшую службу в Средиземном море под командованием Фишера в качестве заместителя командира «Цезарь» (HMS Caesar). Лейтенант (G) был Чатфилдом, будущим флаг-капитаном Битти, и ФСЛ (FSL). Николсон был назначен в ВМИД в октябре 1902 года, после прохождения военного курса Генри Мэя и повышения в звании до капитана. Он служил в ВМИД три с половиной года под руководством Баттенберга и Оттли. Членами совета адмиралтейства в то время были Уолтер Керр, Фишер, Картер Друри, Фредерик Инглфилд и Дарнфорд. Джеллико был военно-морским помощником Контролёра; Николсон служил в "Комитете по слиянию" Фишера (декабрь 1905 – январь 1906) вместе с Оттли, Джеллико, Мэдденом и Гарри Джонсом. Из шести капитанов, входящих в комитет, только Бэкон, помощник Фишера по флоту, не был его предыдущим сослуживцем по кораблю. Николсон был увлеченным яхтсменом и фотографом; член Фотоклуба, он выставлялся после выхода на пенсию. Осмонд де Бовуар Брок присоединился к «Британии» в январе 1882 года. Он был "средним" на борту "Кэрисфорта", но был одолжен "Темереру", среди офицеров которого были Артур Барроу, Баллард и Данкомб. В основном он служил на «Роли» (Raleigh), флагмане на Мысе (Кейптаун). Его капитаном был Артур Найвет Уилсон, а коммандером - Керзон-Хоу. Майкл Калм-Сеймур был еще одним "середняком". С ноября 1887 года он находился на борту «Эктив» (HMS Active, капитан. Альберт Маркхэм; коммандер Чарльз Г. Робинсон), Хауорт-Бут был младшим лейтенантом. Он получил пять ‘первых’ на «Экселент» и получил звание лейтенанта, присоединившись к «Трафальгару» в Средиземном море, флагманскому кораблю лорда Уолтера Керра. Среди других будущих членов ВМИД был флаг-лейтенант Чарльз Дормер, коммандер Фредерик Инглфилд и лейтенант (Т) Дуглас Гэмбл. Брок получил квалификацию лейтенанта артиллерии на отлично (класс сентября 1882 года), став младшим штабным офицером под командованием Льюиса Бомонта в 1893 году. Среди коллег-офицеров были Артур Эварт, Ричард Филлимор и Вулкомб. В октябре 1894 года он поступил на службу на крейсер второго класса «Кембриан» в Средиземном море в качестве артиллерийского офицера, служа под командованием Баттенберга и Марка Керра. Год спустя он присоединился к флагманскому кораблю «Рамиллис» (Ramillies, флагман в-адмирал Кульм-Сеймур, отец), которым командовали Уильям Х. Мэй и коммандер Джеллико. На борту находились еще два "будущих офицера ВМИД" – лейтенант (T) Герберт Хит и капитан Герберт Уайт, RMA. К концу 1896 года Кульм-Сеймура сменил сначала сэр Джон Хопкинс, а затем Фишер; Мэй Деса В. Гамильтон; Герберт Хит Воана-Ли; Уайт Генри Маккей, а позже Ричард Мейстер и Мориса Хэнки. Герберт Ричмонд был лейтенантом-торпедистом. Брок был назначен командиром в январе 1900 года. Он был прикреплен к "Превосходному" под командованием Уильяма Х. Мэя за службу в связи с Парижской выставкой; затем назначен на "Отпор", которым командовал Спенсер Логин, товарищ по кораблю в "Превосходном", 1893-94. Эскадрой Канала командовал Роусон, и среди других командиров были Хауорт-Бут и де Чайр. В январе 1901 года Брок перевелся в "Ринаун" (Средиземноморье, Фишер), которым командовал капитан Хон. Хью Тирвитт, сын 7-го барона Бернерса и побочный родственник Артура К. Уилсона. Лейтенанты Реджинальд Паркер, Мадженди и капитан Прайс Пикок, RMA будут служить в ВМИД. Впоследствии Брок служил на "Импресс оф Индиа" (флагман Главной эскадры, капитан Сесил Берни), прежде чем получил свое первое командование посыльное судно "Алакрити", на Китайской станции (в-адм. Киприан Бридж; к-адм. Керзон-Хоу). Его лейтенантом был виконт Келберн, товарищ по кораблю «Рамиллис». Келберн играл в команде военно-морского флота по поло вместе с Мадженди, Роджером Кейсом и Рак-Кином. После повышения до капитана Брок был назначен на яхту Адмиралтейства «Энчантресс» (Enchantress -Чародейка) и должен был встретиться с Советом директоров – Керром, Друри, Мэем, Инглфилдом, позже Фишером, Генри Джексоном, а также политиками Селборном, Коудором, Ли, Претименом. Он также посещал Военные курсы под руководством Эдмонда Слейда. С мая 1905 года он был флаг-капитаном Бересфорда на "Бастионе" в Средиземном море. Начальником штаба Бересфорда был Старди. Эдвард Бриттан, капитан. RMA, также будет служить в ВМИД. Во флоте «Ирреконсеблом» (Непримиримым) командовал бывший АДНИ Джордж Пати. Также на борту был коммандер Филип Франклин, впоследствии командир «Монмута», погибнет в Коронеле; Брок женится на его вдове Ирен, дочери адмирала Сэра Болдуина Уокера. Брок был назначен АДНИ при Оттли в мае 1907 года. Он ранее служил во всех предыдущих ДНР, кроме Кастанса, и в ряде АДНИ. Из служащих АДНИ Хауорт-Бут был предыдущим товарищем по кораблю; Калм-Сеймур и Герберт Уайт, RMA, впоследствии присоединились к нему. Он вернулся в море вместе с Бересфордом в марте 1909 года («Кинг Эдуард VII», Канал), впоследствии вице-адмирал Арчибальд Милн, и служил помощником директора военно-морской мобилизации с 1910 года, став частью Военного штаба в 1912 году. Его карьера на боевом крейсере «Принцесс Роял» (HMS Princess Royal) и после этого хорошо известна. Как и Николсон, он вряд ли соответствовал стереотипу "Гордона". Его некролог описывал его как исключительный контраст и дополнение к Битти; отличный читатель: "его каюта всегда имела освежающую особенность быть похожей на филиал библиотеки Мади". Его запись в DNB описывала его как больше интересующегося вещами, чем людьми, но, тем не менее, он был щедрым и терпимым, обладал тактом, обаянием и смирением. ‘Блестяще умный’, его знания простирались в самых разных областях - от искусства до ядерной теории.53 Когда капитан Дж. Эдмонд Слейд стал ДВМИ в 1907 году, он служил вместе с 13 другими офицерами своего ранга, которые должны были стать частью "сообщества" военно-морской разведки; 19 других служили под его началом. К этому можно было бы добавить ряд из других офицеров, известных ему либо по Торпедным, либо по Военным курсам, через общих знакомых, репутацию или рекомендации. Подводя итог, можно сказать, что повышение до капитана было заслуженным, зависящим, во-первых, от достижений на различных экзаменах («Британия», Гринвич, «Экселент», «Вернон» и т. д.). Во-вторых, это зависело от работы на должности и рекомендации старших офицеров. Служба, социальные и политические связи могли бы принести благоприятную должность, но так же могли влиять успехи на экзаменах, усердие и инициатива. Офицеру может посчастливиться оказаться в нужном месте во время колониального сражения: на борту «Шах» (HMS Shah) у берегов Перу, на «Фиккле» (Непостоянном) в Александрии, в экспедиции по Нилу, Суакине, Донголе, Бирме, Бенине – и быть вознагражденным за его мужество или его организационные навыки. Повышение по службе может произойти в результате смерти других людей. Успех в «Экселент» или «Верноне» мог бы принести должность штабного офицера под руководством тех, чьи звезды уже восходили: Фишера, Уилсона, Джеллико.
von Echenbach: ... Лишь меньшинство курсантов «Британии» за одно десятилетие достигло бы звания капитана; еще меньше достигло бы звания флагмана. Меритократические ряды успешных людей были бы относительно уменьшающейся группой по мере того, как они поднимались в своей профессии. По мере того как те, чье хорошее мнение они уже заслужили, поднимались на вершину пирамиды, они получали еще большую выгоду. Когда-то должность капитана занимала должность по старшинству, и это могло привести к продвижению тех, кто не подходил для руководства или организации. Даже те, кто заслуживал продвижения по службе по заслугам, тем не менее могли извлечь выгоду из покровительства; некоторые, чья карьера явно была во многом обязана покровительству (Генри Кэмпбелл, Марк Керр), тем не менее, имели заслуги. Но даже карьера Кэмпбелла пошатнулась с потерей трех «Кресси» в "Широких четырнадцати" (‘Broad Fourteens’) 22 сентября 1914 года.54 Владение языками На Военных курсах старших офицеров "Языки" были достаточно важны, чтобы включать один из четырех предметов, дополнительных к самому курсу, из которых офицер выбирал два.55 Ряд офицеров в ВМИД были достаточно компетентны, чтобы быть оцененными как переводчики: Бернард Сент Г. Армстронг Немецкий, Французский; Фредерик Диббли, RMA Немецкий; Чарльз К. Энналс Французский, Немецкий; Джон Б. Юстас Хиндустани, Персидский, Суахили; Эдуард Годен Французский; Сомерсет Гоф Калторп Французский; Гарольд Гренфелл Французский, Русский, Испанский и Итальянский; Перси Хейкок, RMA Итальянский; Фредерик С. Инглфилдский суахили; Уолтер Т.К. Джонс, RMLI, японский; У.А. Говард Келли, французский; Генри Китченер Немецкий, Итальянский; Герберт Дж. Т. Маршалл Датский; Уильям Пакенхэм Французский; Арчибальд Пэрис, RMA Немецкий; Сайрус Регнарт Русский; Джон Р. Сегрейв Немецкий; Чарльз С. Шин неизвестен; Уолтер Синклер, RM Русский; Эдмонд Дж.У. Слейд Испанский; Реджинальд Темпл, RMA Французский, Немецкий; Перси Уитер Французский, Арабский, Персидский, Индостанский; Сесил Райт, RMLI Русский, Французский, Немецкий. Некоторые из вышеперечисленных, такие как Слейд, владели другими языками, поэтому разумно предположить, что другие офицеры владели ими на менее формальном уровне. Другие офицеры служили военно-морскими атташе, такие как Артур Эварт, Филип Дюма, Эдвард Хитон-Эллис и Герберт Хит в Берлине.56 Селигман обсуждает важность языков для атташе. Языковая квалификация офицеров и избранные биографии атташе приведены в Приложениях. Профессиональное участие ВМИД ожидал, что офицеры будут читать и усваивать отчеты высокого интеллектуального качества, что является непременным условием для проявления "рвения" и эффективности, ожидаемых от их начальства. Офицеры ВМИД должны были оценить огромное количество данных, просеять их, отбросить большую их часть, сократить остальное до приемлемых пропорций и обобщить в письменном или устном отчете для старшего офицера, задача, требующая большого мастерства, духа исследования и степени скептицизма.57 Наиболее очевидным аспектом профессионального участия было бы решение офицера специализироваться – в артиллерии, торпедировании и т. д. Как показано выше, это может заметно улучшить карьеру. Это также может привести к профессиональному обсуждению самой работы. Как специалист по артиллерии, ревностный офицер мог бы – с годами – иметь мнение об относительных достоинствах казенной части по сравнению с дульным заряжанием, бортовой артиллерии по сравнению с башнями, эффективности морской артиллерии против фортов, крупного калибра по сравнению с меньшим, индивидуальная установка оружия по сравнению с наводкой, Дрейер против Поллена и так далее. Это может вылиться в целый ряд мнений по целому ряду более широких тем: оружие против скорости, дизайна и тактики. Самым престижным форумом для участия был Королевский институт объединенных служб (RUSI). Офицеры обеих служб, находящиеся в пределах досягаемости Лондона, могли посещать его лекции, что давало возможность усердному младшему офицеру участвовать в обсуждении с самыми высокопоставленными представителями своей профессии. Члены, работающие за рубежом, могли читать стенографические отчеты о таких лекциях и дискуссиях через ежемесячный журнал (JRUSI), а также переводы иностранных мнений, обзоры книг и т.д. Относительно младший офицер вполне мог обратиться к своему начальству по определенной теме; действительно, его поощряли к этому.58 JRUSI также использовался ВМИД для привлечения более широкой аудитории к конкретным взглядам.59 Проводимые раз в два года конкурсы военно-морских эссе, отмеченные призами, часто касались актуальных тем, и их оценивали те, чье мнение нельзя было отрицать.60 Лауреаты премии попали в ВМИД, такие как Сидни Эрдли-Уилмот, победитель в 1878 году; Таппер, 1882; Стерди, 1885 и 1893; Джон Ф. Дэниэлл, RMA, 1888; Калторп, 1893; Джордж Баллард, 1897 и 1899; Гарри Джонс, 1899 и 1901; Барри Домвайл, 1906; или в его полутень, такая как Лайонел Хордерн, 1901 и 1910 годы; Альфред Дьюар, 1903; Кеннет Дьюар, 1912. Ораторы в RUSI не ограничивались Участием. В дополнение к сэру Джону Коломбу, Фреду Т. Джейну, Лафтону и Мэхэну, отметим только те, которые касаются защиты торговли, в широком смысле, были преподобный Т.Дж. Лоуренс, Альфред Мэнселл, Уильям Маршалл, д-р Дж. Макдоннелл, Дуглас Оуэн, Джордж Ренвик, Гарольд Уайатт.61 Другие были на лекции "Национальные методы обеспечения моряков", прочитанной лейтенантом У.К. Кратчли, RNR, 4 мая 1894 года, лорд Брасси заметил с места: "...лейтенант Кратчли появлялся здесь не раз, и каждый вклад, который он внес в наши операции, имел признанную и очень большую ценность..." JRUSI XXXVIII, 199, 1894. Во время обсуждения эссе Старди, получившего премию, адм. Кливленд, бывший лауреат премии, заметил, что хотел бы, чтобы "больше морских офицеров могли найти способ читать статьи по военно-морским вопросам на этом театре..." JRUSI XXXVIII, 193, март 1894 года. 59 Например, ‘Северное море: его история, политика и география", JRUSI LV, 399, май 1911 г., из Marine Rundschau, январь 1911 г. 60 Название эссе 1906 года, выигранное Домвиле, касалось относительной ценности скорости и вооружения современного линкора. Киприан Бридж, Кастанс и Альберт Дженкингс были судьями 1899 года. Льюис Бомонт, Боуден Смит и Генри Дж. Мэй были судьями 1903 года. Киприан Бридж был судьей Военного очерка 1904 года; А.К. Уилсон, К. Кэмпбелл и Э.Э. Брэдфорд были судьями 1908 года за "Командование морем: что это такое?" Баллард был первоначальным выбором, но не подавал своего эссе. Стерди, Грант и Таппер рассмотрели в 1912 г. 61 работу Т.Дж. Лоуренса, "Признание воинственности, рассматриваемой в связи с морской войной", 27 мая 1897 г., под председательством сэра Фредерика Поллока (JRUSI 221); "Проблемы нейтралитета, связанные с русско-японской войной", 25 мая 1904 г., под председательством В.А. Сэра Роберта Харриса (JRUSI 318); Альфред Мэнселл, "Продовольствие во время войны", 18 ноября 1903 года, под председательством лорда Стратконы (JRUSI 310); Уильям Маршалл, "Важность морской мощи в развитии Римской империи и уроки, преподанные Великобритании", 26 мая 1899 года, под председательством Лафтона (JRUSI 259); Дж. Макдоннелл (Мастер Верховного суда), "Последние изменения в правах и обязанностях воюющих и нейтральных сторон... 1898" (JRUSI 245, 246); Дуглас Оуэн (Ллойд). "Захват в море: современные условия и древние законы о призах", 6 апреля 1905 года, под председательством полковника. Сэр Х.М. Хозье, секретарь Ллойда (JRUSI 333); "Наши запасы продовольствия", 10 ноября 1909 г., под председательством А.Ф. Джерарда Ноэля (JRUSI 382); "Лондонская декларация и наши запасы продовольствия", 18 января 1911 г., под председательством Киприана Бриджа (JRUSI 396); Джордж Ренвик, покойный член парламента, "Наши запасы продовольствия и сырья Томас Миллер Магуайр (который руководил курсами для военных офицеров в своем заведении в Эрлс-Корт, Лондон) и Дж. Р. Терсфилд из "Таймс". Аудитория также не ограничивалась Услугами. За свою статью о снабжении продовольствием 26 февраля 1901 года капитан Дж. Среди слушателей Стюарта Мюррея были Джесси Аргайл, советник Чарльза Бута; Г. Брумхолл, журнал "Торговля кукурузой"; Б.Т. Холл, секретарь Союза клубов и институтов; Х. Сетон Карр, член парламента; сэр Герберт Мюррей, У.Дж. Питтар, Таможня и акцизы; и Бриджес Уэбб, председатель Лондонской ассоциации торговли кукурузой. Обсуждение было отложено до 7 марта 1901 года, когда место председателя занял адм. Сэр Джон Коммерелл. Аналогичные замечания можно сделать в отношении авторов журнала United Services (USM). Статьи, как правило, были короче, чем в JRUSI, хотя их часто можно было разбить на несколько выпусков. Некоторые материалы были более критичными и спорными и публиковались под псевдонимом. Даже женщины внесли свой вклад. В ноябре 1891 года Констанс Иглстоун опубликовала статью "Сорок восемь часов на военном корабле", в какой-то момент сославшись на схему Адмиралтейства по размещению офицеров RNR на военных кораблях на один год; дочь Миллера Магуайра опубликовала 14 отредактированных переводов Клаузевица в период с 1907 по 1909 год. Мисс Эстель Блайт подробно рассказала о благородстве войны в 1911 году, потому что ни один венчурный капитал не был присужден за коммерцию!62 Статья Трайона о национальном страховании судоходства в мае 1890 года положила начало дебатам, которые продолжались до декабря, с участием, в частности, Бересфорда, Гибсона Боулза, Джорджа Кларка и Эрдли Уилмота, последнего на тот момент АДНИ.63 Другой АДНИ, капитан Дж. Ф. Даниэлл, RMLI, опубликовал статью "Командование морем" в ноябре 1892 года; Киприан Бридж опубликовал статьи о Нельсоне (окт. 1905), военно-морское соперничество с США (июль 1911) и угроза вторжения (июнь 1908). Филип Коломб был частым участником вплоть до своей смерти в 1898 году. Большое количество статей имело откровенно просветительскую направленность. Если в образовании офицера отсутствовало понимание военно-морской истории, то страницы USM, безусловно, стремились исправить это. После редакционного сетования в конце 1890-х годов на нехватку "военно-морских" материалов появилась длинная серия статей о "Наших военно-морских героях", обычно написанных их титулованными потомками (Бридпорт, Худ, Керзон на Хоу, Пеллью, Троубридж).); Коломб написал Торрингтон; Л.Г. Карр Лафтон ассистировал Нельсону. До начала века таких статей было 20. "Капитан, Р.Н." опубликовал 36 статей о становлении военно-морского флота США в период с марта 1907 по июль 1910 г.64 За ним почти сразу последовали пять по немецкому флоту и еще 18 по французскому, что привело к увеличению числа подписчиков до февраля 1913 г.65 Вклад Миллера Магуайра затмил даже эти.66 Другие авторы обсуждали конкретные действия: майор Бретон "История залива Бантри: капитан Мэхэн или адмирал Коломб"; Дуглас Оуэн "Адмирал Вернон и Портобелло"; Фиппс Хорнби на Ялу; ‘X", "Несколько заметок о действиях Мэтьюза у Тулона’.67 Том, посвященный столетию Трафальгара (923), содержал эссе сэра Джона Коломба, преподобного Сиднея Дентона (о Коллингвуде), Фримантла, Веси Гамильтона, Лафтона, Селборна и Терсфилда. Три года спустя подполковник Дж. Маккензи Холден опубликовал "Трафальгарский список", более 20 статей (1908-10) о кораблях, офицерах и (некоторых) членах экипажа, присутствовавших в битве, их судьбе и биографиях в горшках. Обсуждались вопросы имперской обороны, канала Форт–Клайд, ‘вторжения’, комплектования, общего входа и т. Д. Периодически USM продвигал призовые эссе, и те, которые касались военно-морских вопросов, скорее всего, будут оцениваться бывшими членами NID: Киприан Бридж был судьей премии 1908 года, присужденной "Гитчи Гуми" за лучшие средства противодействия нападению, сформулированному континентальной державой. Кастанс, Фримантл и Дж. Л. Гарвин из "Пэлл Мэлл Газетт" оценили эссе премии Элленборо 1912 года, в которых обсуждались изменения в стратегическом положении Великобритании в морской войне, была ли Ирландия нейтральной или враждебной. Эссе должны были касаться вопросов торговли и снабжения продовольствием. USM опубликовал победившее эссе Альфреда Дьюара (бывшего эссеиста премии RUSI) и трех других авторов. Как и в JRUSI, были также перекрестные ссылки на статьи в других периодических изданиях, которые старшие офицеры могли читать в своих клубах. Арнольд Уайт (член ‘Рыбного пруда") написал три статьи с критикой Кастанса в 1905 году.68 "Икс" написал "Дурацкая артиллерия на флоте" в поддержку Перси Скотта, отвечая на три статьи "Святой Барбары" в "Блэквуде", апрель–июнь 1908 года. Представляется вероятным, что это связано с предложением Сумиды о своевременно допущенной утечке Р.Х.С. Бэконом.69 Майор Бретон обсуждал Имперскую оборону (USM, ноябрь 1895, май 1896) с Джорджем С. Кларк (Блэквудс, июнь 1895 г.), рисунок в Коломбе (USM, декабрь 1895 г.). Альфред Дьюар ответил на "Военные советы и генеральный штаб военно-морского флота" Киприана Бриджа (Брасси, 1910) и на "Цивис" о Лондонской декларации в Вестминстерской газете (1 февраля 1911 г.).70 "Капитан Р.Н." ответил Х.У. Уилсону в "Национальном обзоре" и Терсфилду в "Военно-морском ежегоднике Брасси" за 1906 год.71 Брасси был еще одним средством. Авторы, имеющие связи с военно-морской разведкой, включали Бэкона (1896, 1901), Бриджа (1901, 1905, 1908, 1910, 1911), Кларк (1899), Коломб (1889), Кастанс (1905), Эрдли-Уилмот (1893, 1894), Лоутон (1894), Слейд (1914) и Терсфилд (17 статей, 1892-1907, в основном о маневрах).72 Такой автор, как Карлион Беллэйрс (1903, 1904), хотя и был членом парламента, был несколько "за чертой’. Брасси и Дэвид Ханней (1900) были первыми советниками ВМИД; Джон Лейланд (10 статей до 1914 года) был одним из них с 1915 года. Профессиональные дебаты распространились на яркую современную среду периодического издания, в которой военно-морские офицеры внесли свой вклад в "Двухнедельное обозрение"; "Эдинбургское обозрение" (под редакцией Генри Рива); Журнал Блэквуда, для которого Кастэнс написал статьи, позже собранные в 1907 году как "Барфлер"; "Пэлл Мэлл Газетт" под редакцией У.Т. Стеда, чьи статьи "Правда о флоте" продвигались Арнольдом Форстером и участвовали Фишер, Хоскинс и Хорнби; Киприан Бридж анонимно участвовал в конце 1870-х годов; 73 Национальное обозрение (Maxse) и другие. Статьи и статьи в JRUSI и USM часто отвечали на более раннее мнение, высказанное в одном из этих периодических изданий или в прессе. Лоутон использовал широкий диапазон. Этот более широкий аспект современных военно-морских дебатов был хорошо освещен Мардером, Моррисом и Ламбертом, поэтому я не намерен делать больше, чем ссылаться на него.74 Шанс Военные суды или другая профессиональная критика могут быть сочтены фатальными для карьеры. Но послужные списки нескольких будущих членов ВМИД свидетельствуют о профессиональной критике, которая серьезно не препятствовала их продвижению. Точно так же оправдание Милна в 1914 году в связи с побегом «Гебена» стало для него роковым. Биограф Роберта Скотта явно рассматривает посадку на мель TB № 87 в 1893 году и незначительное столкновение на «Альбемарль» (HMS Albemarle) в 1907 году как свидетельство его непригодности для командования.75 Но то, нанесут ли такие инциденты серьезный ущерб карьере в остальном многообещающих офицеров, зависело от других факторов. После осмотра «Фламинго» (HMS Flamingo) по возвращении из рыболовного патруля Ньюфаундленда в 1884 году Реджинальду Кастансу сообщили, что "им не была предпринята достаточная осторожность для обеспечения чистоты складских помещений, трюмов и других частей судна". Их светлости не сочли этот отчет "достойным похвалы для него как командира корабля". Предположительно, "большая уверенность" сэра Джона Коммерелла и утверждение его такта и рвения были сочтены более уместными, и он был произведен в капитаны в декабре 1885 года.76 Генри Х. Кэмпбелл получил "строгий выговор" за посадку на мель «Старлинг» (HMS Starling) по умолчанию в апреле 1887 года.77 Гарри Джонс подвергся критике за два таких приземления.78 Гарольд Гренфелл был отдан под трибунал за "халатное исполнение служебных обязанностей и неуважительное отношение к вышестоящему офицеру" в 1896 году. Обвинения не были доказаны, и он был оправдан. В 1900 году капитан Гибсон с «Конкверор» (HMS Conqueror) описал его как "самого придирчивого офицера, который доставил мне много хлопот и несколько раз был... дерзким в своем поведении по отношению ко мне". РА Пирсон согласился. Как командир, в 1905 году Гренфелл был предупрежден за отсутствие здравого смысла после повреждения гребного винта «Черуэлл». В том же году его перевели в ВМИД, а затем снова с 1910 по 1912 год на флот. Он был военно-морским атташе в Санкт-Петербурге в 1912-17 гг.79 Смерть или ранение явно имеют более решающее значение. Перспективы карьерного роста улучшаются за счет увольнения тех, кто старше по званию. Реджинальд Таппер, будучи капитаном «Экселент», возможно, извлек выгоду из неожиданной смерти своего заместителя Фредерика Огилви в декабре 1909 года.80 Таппер остался на этом посту сопровождал кортеж Эдуарда VII. Однако ранняя смерть означала, что несколько офицеров, имевших опыт работы в военно-морской разведке, были потеряны для службы: Уильям Холл, перитонит, 1894 год; Тайнте Хаммилл, мальтийская лихорадка, Эрнест Данкомб, оба 1895 года; Морис Бурк, 1900 год; Джордж Фэйр, кишечная инфекция, 1903 год; Генри Маккей, после "серьезного психического расстройства, вызванного чрезмерным психическим давлением и, вероятно, из-за слишком пристального отношения к своим обязанностям в ВМИД", Бернард Мадженди, оба 1910; Гарри Джонс, Прайс Вон-Льюис, оба 1914. Морис Хэнки заболел мальтийской лихорадкой в 1901 году. Та же болезнь помешала Дадли де Чайру служить Трайону в качестве флаг-лейтенанта на королевском корабле "Виктория" в 1893 году. Назначение Бетелла на «Вернон» увело его с учебного корабля "Аталанта", после чего он был потерян в январе 1882 г.81 В главе 1 рассматривалась концепция стратегической культуры; в этой главе была проанализирована коллекция талантливых (хотя иногда и непостоянных) офицеров в ВМИД, тесно связанных с такими организациями, как РАСИ (RUSI) и СМР (SNR), которые воплотили ее в этот период. В следующих двух главах рассматриваются концепции экономической и крейсерской войны, обсуждаемые этими офицерами, и в рамках этой стратегической культуры.
von Echenbach: Глава 3 Экономическая война Никто не начинает войну – или, скорее, никто в здравом уме не должен этого делать, – не имея сначала ясного представления о том, чего он намерен достичь этой войной и как он намерен ее вести. Первое является его политической целью; второе - его оперативной целью. Клаузевиц, О войне, стр. 700 В этой главе будут рассмотрены концепции, связанные с экономической войной, и вопросы, рассматривавшиеся до 1914 года. Уязвимость торговли во время войны Озабоченность по поводу уязвимости британских поставок продовольствия и сырья была выражена в создании Королевской комиссии в 1903 году. Корни уходят гораздо дальше. С отменой Законов о кукурузе в 1846 году правящие группы в Великобритании решили, что общее благо дешевой пищи для масс перевешивает особое благо процветания землевладельцев и фермеров. Экспортируемые промышленные товары могли оплачивать импорт дешевых продуктов питания, а экономики Канады, некоторых частей США, Австралии, Новой Зеландии и Аргентины развивались как поставщики основных сельскохозяйственных товаров, гарантированных Pax Britannica.1 Британские адмиралы осознали возможность угрозы в 1870-х годах. Чтобы быть эффективными, флоты должны были концентрироваться; торговый флот был широко разбросан. Если военно-морской флот патрулировал морские пути, флот не мог сосредоточиться. Адмиралтейство построило большое количество крейсеров для защиты торговли, но все равно будет период опасности, пока разгром вражеского (французского) боевого флота не восстановит господство на море. Торговому судоходству будут угрожать вражеские торговые рейдеры, и ему придется положиться на удачу. Корабли могут не дойти до своих портов или даже вообще не выйти в море.2 Предложение процитировало либерально-империалистическую "Школьную историю Англии" Киплинга, текст, в котором «были сделаны все правильные выводы о военно-морском флоте, считая монархию оплотом против радикальной Палаты общин, пытающейся снизить флот до уровня, который угрожал безопасности Империи и выставлял Нельсона, которому были прощены все измены, ‘прототипом христианского воина’»3. Стихотворение Киплинга "Большие пароходы" (1911) напоминает нам о возможности социальных волнений в этот период.4 Один член Совета Адмиралтейства от тори рассмотрел влияние нехватки продовольствия на социальную и политическую стабильность в 1858 году: … Длительная блокада наших портов сделала бы невозможным сбор наших доходов, в то время как наши расходы были бы огромными; это лишило бы работы миллионы людей, которых невозможно было бы контролировать; это привело бы к голоду, поскольку наши поставки были бы прекращены; и, фактически, это было бы равносильно национальному банкротству и социальному потрясению.5 В 1890-х годах наблюдался рост промышленного воинства, и к 1900 году значительная часть организованной рабочей силы потеряла всякую веру в свою способность добиться возмещения ущерба путем избрания либерального правительства и предложила самоорганизоваться, чтобы обеспечить прямое представительство в парламенте. До сих пор блокада рассматривалась как историческое оружие, которое Британия использовала против своих врагов, сковывая флоты и предотвращая усиление дальних эскадр или сухопутных войск, которые затем, по памятному сравнению Черчилля, напоминали "срезанные цветы в вазе", которые можно было изолировать и победить по-отдельности.6 Военно-морские маневры 1888 и 1889 годов, казалось, показали, что это больше невозможно в эпоху пара.7 «Молодая школа» (Jeune Ecole, ведущий представитель – адм. Об. Прим. ред.), возникшая во Франции в середине 1880-х годов, признала, что французы не могли сравниться с превосходством Англии в линейных кораблях.; поэтому она предложила свернуть превосходство бронированного корабля и нанести ущерб торговле, атакуя множеством миноносцев и крейсеров. Великобритания импортировала 80 процентов своей пшеницы. Большинство французских офицеров отвергли идею использования торпедных кораблей против торговли, но в течение 1890-х годов к этой угрозе относились серьезно.8 ‘Меморандум о судостроении’, распространенный в Кабинете министров лордом Селборном "в связи с предложениями Комитета обороны" в начале 1901 года утверждал, что: … Французское побережье Ла-Манша в настоящее время усеяно станциями торпедных катеров (миноносцев), и это развитие так называемой "Мобильной обороны" имеет своей целью сделать невозможным для британских линкоров блокаду любого из французских военно-морских портов из-за опасности, которой они подвергались бы со стороны миноносцев … Блокада... будучи таким образом, по их мнению, неосуществимой, идея французских стратегов состоит в том, чтобы из этих портов ночью могли выходить их мощные быстрые новые бронированные крейсера, которые затем разместились бы на наших торговых путях и нанесли бы большой ущерб нашему торговому флоту.9 Аналогичные флотилии минных сил угрожали Средиземному морю: "В данном случае цель состоит в том, чтобы отрезать наши коммуникации с Египтом и с Востоком через Суэцкий канал...". ‘Теория голода’ и угроза войны против торговли были излюбленной темой военно-морских журналистов: "Великая война в Англии в 1897 году" Ле Ке (Le Queux) впервые появилась в периодическом издании в 1893 году и была опубликована в виде книги в следующем году, предваряемая лордом Робертсом, и к 1896 году вышло 11 изданий; в ней содержались зловещие изображения голода, результат временной потери Британией господства на море и последующего роста цен. Как показал Ропп, Jeune Ecole на самом деле не предлагала морить британцев голодом, лишать их продовольствия и сырья, а скорее спровоцировать экономическую и финансовую панику, повысив страховые тарифы, возможно, до 25 процентов от стоимости судов и грузов.10 Это было признано адм. Сэр Джордж Трайоном, который возродил идею государственного страхования военных рисков. Трайон не очень далеко продвинулся в своем предложении, но его точка зрения имела то преимущество, что он сосредоточился на реальной проблеме: панике из–за цен, которая обрушится на бедных, а не на угрозу самим кораблям - в конце концов, во время революционных и наполеоновских войн Британия потеряла 11 000 кораблей, но торговля и богатство возросли и позволили ей финансировать четыре коалиции против Франции. Документ о поставках продовольствия был представлен Кабинету министров в 1898 году президентом Торгового совета Чарльзом Т. Риччи.11 Ссылки начинались с Мэхэна и основывались на статьях USM 1890 года о "Национальном страховании", написанных, по-разному, сэром Джорджем Трайоном, лордом Чарльзом Бересфордом, Томасом Гибсоном Боулзом, адм. Лордом Кларенсом Пейджетом, капитаном Эрдли Уилмотом, первым новобранцем ВМИД и подполковником Сэром Джорджем Кларком, впоследствии секретарь Комитета имперской обороны12. Также цитировалась статья последнего в "Нэшнл ревью" "Военная торговля и снабжение продовольствием", июль 1897 года. Статья Ричи была обновлена и повторно представлена с теми же ссылками в январе 1902 года Селборном, первым лордом.13 В нее были включены более свежие материалы из "Современного обозрения".14 Ссылка из JRUSI была статьей социал-империалистического (армейского) направления капитана Стюарта Мюррей, озаглавленная ‘Наши запасы продовольствия во время войны и обороны Империи".15 В 1903 году премьер-министр А.Дж. Бальфур, получивший Королевскую комиссию по снабжению продовольствием после хорошо организованной агитации Мюррея, к настоящему времени вышедшего на пенсию, чьи исследования в области снабжения продовольствием были кропотливыми и чье понимание войны было подлинным. Однако он и его главные герои не смогли убедить Комиссию, и их опасения были отвергнуты. Большинство согласилось с тем, что военно-морской флот может обеспечить защиту, но в 1905 году рекомендовало судовладельцам некоторую форму страхования от военных рисков. Такая схема была разработана капитаном. Эдвард Ф. Инглфилд (ADNI) для Адмиралтейства и Фредерик Левертон Харрис, член парламента.16 Он не был принят, но проблема продолжала всплывать: заседания CID 23 марта 1906 года; 24 февраля 1910 года; 14 декабря 1911 года (документы CID 133-B, 134-B и 135-B); 6 февраля 1913 года; 3 марта, 21 мая и 14 июля 1914 года. Результатом стала подготовка и реализация предложений Комитета имперской обороны под руководством Хэнки.17 Левертон Харрис стал частью механизма экономической войны и с декабря 1916 года был парламентским секретарем министра блокады лорда Роберта Сесила. Клаузевиц утверждал, что "абсолютная война" "ведётся без передышки до тех пор, пока враг не сдаётся", с "контрударами... наносимыми с почти равной энергией".18 Хотя даже эта "тотальная война" пострадала бы от инерции, вызванной "трениями", сама по себе она была следствием нового вида политики, введенного Французской революцией. Когда Корбетт обсуждал нападение и защиту торговли, он использовал концепцию Клаузевица "ограниченной войны", поскольку это был единственный вариант, открытый для морской державы, которая не собиралась выставлять свою собственную континентальную армию: … Поскольку цель войны состоит в том, чтобы навязать врагу нашу волю, единственный способ, которым мы можем ожидать, что война с торговлей послужит нашей цели, - это нанести такой большой ущерб на это, что заставит нашего врага предпочесть мир на наших условиях продолжению борьбы. Давление на его профессию должно быть невыносимым, а не просто раздражающим. Это должно серьезно подорвать его финансы или серьезно угрожать задушить его национальную жизнь и деятельность 19. То, что Британия делала это в прошлом, было основной темой письма Мэхэана, совсем недавно продемонстрированного в "Морской силе" в ее отношении к войне 1812 года (1905), которая вышла за рамки унизительных, но поверхностных действий фрегатов, каперства США и послевоенного описания битвы при Новом Орлеане. Если Корбетт рассматривал это как "ограниченную войну", то в ВМИД были офицеры, такие как Эдмонд Слейд, Осмонд Брок и Генри Кэмпбелл, которые видели в экономической войне потенциал для "тотальной войны". Клаузевиц отмечает, что "абсолютные" войны эпохи Наполеона был результат мобилизации ‘нация с оружием в руках " и " ... новая акция народов в этих великих делах государства”:20 … новые политические условия, которые Французской революции, созданные во Франции и в Европе в целом, что условия, которые привели в действие новые средства и новые силы, и сделали возможным степень энергии в войну, которая в противном случае была бы просто немыслима.21 Экономическая мощь Великобритании в период 1793-1815 годов позволила ей противостоять последствиям французских нападений на ее торговлю, финансировать своих союзников в нескольких коалициях и выставлять континентальную армию с 1809 года. Запрет на торговлю был особенно гибким оружием в период между ограниченными войнами, например, войнами 1756-63, 1812-14 годов и почти абсолютной войной, направленной на "смену режима", против французов в начале девятнадцатого века и тотальной войной двадцатого. Это было оружие, применение которого против морской державы было предвидено ВМИД. Права воюющих и нейтральных сторон Принципы морского права были установлены в шестнадцатом и семнадцатом веках и не вызывали серьезных споров:22 … право прерывать коммуникации противника с внешним миром и захватывать все суда и грузы, заходящие в гавани этого врага, предоставляется только в том случае, если эти гавани блокированы или охраняются непроходимым кордоном. Если воюющая сторона не установит этот кордон... его полномочия будут более ограниченными. Он тогда свободен останавливать любой груз, который может помочь его врагу вести войну, и он волен захватывать любую собственность на плаву, которая действительно принадлежит врагу; все другие виды торговли должны быть разрешены бесплатно. К девятнадцатому веку британские призовые суды создали гораздо больший прецедент, чем другие. Белл кратко изложил британские правила в том виде, в каком они существовали в 1914 году:23 • Нигде не было блокады, если только военные корабли не препятствовали контакту с внешним океаном; такая блокада должна была осуществляться военно-морскими офицерами после надлежащего уведомления правительств. • Концепция контрабанды не оспаривалась, но не было перечня того, что представляет собой "контрабанда". В разных договорах с разными государствами перечислялись разные товары. Тем не менее, существовала достаточная степень единообразия, и такие товары, перечисленные в списке, могли быть изъяты до тех пор, пока они были переданы врагу. • Собственность врага: товары, произведенные на вражеской земле или его производствах, находясь на плаву (они становились нейтральными только после получения нейтральным получателем); все товары, отправленные врагу, были "собственностью врага", даже если еще не получены. • Национальность судов определялась местом жительства владельца судна. Состояние непрерывной войны по всей Европе к 1810 году свело на нет более ранние тесты, такие как морские сводки, письма о море и так далее.24 Британская практика, возможно, и была оправданной, но нейтралы рассматривали ее не как вытекающую из согласованных на международном уровне "правил войны", а как выражение британской политики, направленной на прекращение морской торговли ее врагов. К началу девятнадцатого века британские флоты могли находиться в море круглый год и контролировать обширные районы океана, что делало британскую практику гораздо более строгой.25 В середине века это будет рассматриваться как практика ушедшей эпохи, больше не соответствующая либеральной эпохе свободной торговли между зрелыми державами. Нерешенные источники трений были устранены державами в конце Крымской войны. Парижская декларация от 16 марта 1856 года отменила каперство. Капер был частным лицом или судном, уполномоченным правительством в соответствии с "каперскими грамотами" (или лицензией) нападать на вражеские суда /shipping / во время войны и предать его суду Адмиралтейства для осуждения и продажи.26 Нейтральный флаг покрывал вражеские товары, за исключением контрабанды; нейтральные товары, за исключением контрабанды, не подлежали захвату под вражеским флагом. Блокады, чтобы быть обязательными, должны были быть эффективными; то есть успешная операция по физическому недопущению того, чтобы суда всех наций входили в определенные прибрежные воды вражеского государства или покидали их. Декларация была подписана Австрией, Францией, Пруссией, Россией, Сардинией, Турцией и Великобританией и ратифицирована еще 48 странами. США, которые не признавали законность чисто торговой блокады, не ратифицировали, хотя и объявили о своей готовности и намерении соблюдать Декларацию с 1861 по 1865 год, и в 1898 году.27 Рафаэль Семмс противопоставил действия «Алабамы» с 1862 по 1864 год "...делая все возможное с нашими ограниченными средствами, чтобы преследовать и калечить торговлю противника, это важное сухожилие войны"28 с решимостью Союза "... отпустить его торговлю, но не отказаться от своей цели подчинить нас; сделав это добровольной жертвой на нечестивый алтарь своего фанатизма...29 Союз прибегнул буквально, к «тотальному» запуску блокадного процесса, приводящему к голоду, разрухе и нищете, как единственному, который мог положить конец войне, начал сжигать наши города, опустошать наши кукурузные поля... и теперь пытался герметично закрыть наши порты. Он купил все виды пароходов... которые он оборудовал как военные корабли, и теперь у него был флот, немногим превышающий пятьсот судов. Действуя по принципу отказа от своей торговли, он сосредоточил всё это перед блокированными портами в таких количествах, что ни одно судно не могло войти или выйти без его разрешения”30. Действительно ли блокада разорвала Юг, не имело значения, поскольку, как прокомментировал Белл, "современное мнение, твердо выраженное и громко выраженное, влияет на общественные дела больше, чем вердикт ученых-историков".31 Американские призовые суды опирались на британские прецеденты начала века, особенно прецеденты Уильяма Скотта, барона Стоуэлла (1745-1836), судьи Высокого суда Адмиралтейства с 1798 по 1827 год. Но суждения Стоуэлла касались случаев мелкой торговли. С 1861 по 1865 год Союз подвергался систематическим прорывам блокады со стороны Нассау и Бермудских островов, организованной на коммерческой основе из Британии и Вест-Индии. Эти операции отслеживались военно-морскими офицерами, военно-морским министерством и консульскими должностными лицами за рубежом способами, которые предвосхитили британскую и союзническую блокадную машину 1914-19 годов. Более ранняя британская практика проводила различие между преступлением, совершенным нарушителем блокады (намерение обойти кордон), и преступлением нейтрального лица, перевозящего контрабанду (порт назначения). Американские суды теперь утверждали доктрину непрерывного плавания, такую, что: • если контрабанда была отправлена лицами, заведомо участвующими в таких перевозках, в порты и гавани, заведомо участвующие в этой торговле, то можно предположить, что такой груз предназначался для сил противника, и указанное нейтральное место назначения не имело значения; • такие суда могут рассматриваться как нарушители блокады на каждом этапе их плавания. Британские и континентальные юристы критиковали американские решения, такие как дело Спрингбока (1867), как "серьезное посягательство на права нейтральных наций".32 Пармели утверждал в 1924 году, что политика Союза во время гражданской войны "открыла двери и поощряла многочисленные злоупотребления этой доктриной непрерывного плавания, особенно во время Европейской войны 1914-1919".33 Когда права нейтралов и военная практика были включены в повестку дня Гаагской конференции 1907 года, британским морским судам (HMG) пришлось вернуться к первым принципам. Парижская декларация намеренно оставила определение контрабанды открытым, и ее положения применялись только к подписавшим ее лицам. Виконт Пальмерстон, премьер-министр 1855-58 и 1859-65 годов, ожидал, что другие воюющие стороны первыми нарушат условия, тем самым позволяя Британии также игнорировать или отменять их.34 Маккенна высказал точно такую же точку зрения в 1911 г.35 Раунделл Палмер, лорд-канцлер 1872-74 и 1880-85 гг., считал, что континентальные державы будут заниматься контрабандой продовольствия в войне с Великобританией, и что нам следует отказаться от Парижской декларации и освободиться от нее, чтобы возобновить наши старые права...".36 Старший сын Палмера, 2-й граф Селборн, привел Фишера в Адмиралтейство.37 К 1893 году Адмиралтейство считало Декларацию мертвой, и запросил подтверждение в Министерстве иностранных дел.38 Определение контрабанды будет определять эффективность блокады; само определение блокады было значительно расширено американской практикой во время Гражданской войны. Международное право, охватывающее права воюющих и нейтральных сторон, регулировало поведение воюющих сторон по отношению к нейтралам, а не друг к другу; и между воюющими сторонами в ограниченных войнах, например, австро-прусской, франко-прусской или англо-бурской. В условиях тотальной войны закон salus civitatis suprema lex.39 служил предлогом или оправданием как для войны, так и для ее ведения и, следовательно, был частью арсенала государства. Британское (а в последнее время и американское) прецедентное право в призовых судах было убедительным из-за способности Великобритании осуществлять свою суверенную власть на море (без чего любой "закон" был бессмысленным). Гошен считал, что любые юридические формы, основанные на бумажных санкциях, будут нарушены, как только их станет выгодно нарушить.40 Эшер, Кларк, Фишер, Оттли, Слейд, Баллард, Корбетт и другие согласились с тем, что национальная стратегия должна основываться на военно-морской мощи без необходимости в армии, направленной на Континент. Корбетт и Фишер согласились с тем, что для тех, кто искал такую морскую стратегию, концепция "континентальной" армии была наихудшим из возможных вариантов. Как сокрушался первый последнему, ближе к концу их обеих жизней:41 … Как обычно, ты попадаешь в точку. Я заплакал, когда узнал, что весь наш экспедиционный корпус отправляется во Францию, и почувствовал, что это будет означать, и как Питт повернется его могила. Возможно, поскольку Германия так полно завладела инициативой, с этим ничего нельзя было поделать; но все равно есть причина для слез … О, эти благословенные германизированные (британские) солдаты с их ‘решающим театром военных действий". Неужели они не могли понять, что в великой войне Питта, лучшей, из когда–либо ведённых, решающим театром военных действий была Гавана, а не Франция. Это печальная история для меня, чтобы рассказать ее. Как я могу сказать все, что у меня на уме? … Это самая фанатичная "солдатская война", в которой мы когда-либо сражались, и это в конце всего нашего опыта. Почему я не посвятил свою жизнь написанию комической оперы … Но теперь моя судьба - рассказать глупую историю войны такой, какая она есть, а не, увы, такой, какой она могла бы быть … Сэр Эдвард Грей, министр иностранных дел в 1906-16 годах, верил в двухпартийную "преемственность" внешней политики и в небольшое "политическое сообщество", определяющее эту политику. Его инструкции сэру Эдварду Фраю, представителю Великобритании на Второй Гаагской конференции и убежденному квакеру, сообщили ему, что, учитывая вероятность предложения санкционировать неприкосновенность вражеских торговых судов и частной собственности от захвата: 18. ... этот принцип, если его довести до логического завершения, должен повлечь за собой отмену права на торговую блокаду … 19. ... вопрос, к которому должно обратиться правительство Его Величества, заключается в том, следует ли им согласиться с предложением, которое лишило бы британский флот во время войны права вмешиваться в торговые суда или собственность противника и силы торговой блокады. 20. Британский военно-морской флот - единственное наступательное оружие, которым располагает Великобритания против континентальных держав. … Поэтому правительство Его Величества не может уполномочить вас согласиться с какой-либо Резолюцией, которая уменьшила бы эффективные средства, которыми располагает военно-морской флот для оказания давления на любого врага. 21. … Если бы в будущем великие континентальные армии были сокращены … британское правительство могло бы пересмотреть этот вопрос …42 Это свидетельствует о преемственности Грея со своими предшественниками. В 1911 году Реджинальд Маккенна, штат Флорида, заявил в уголовном розыске/CD/:43 … Под командованием на море мы понимаем сохранение моря открытым для нас в любой точке и закрытие его для врага … Закрытие моря для врага означает, что … [враг] не смог бы ни перебросить свои силы, ни продолжить свою торговлю, и результат экономического давления, связанного с разрушением внешней торговли почти в любом современном государстве, был бы настолько серьезным, что, я полагаю, представлял бы собой нечто большее, чем сокрушительный удар ... такое зло, которое мы видим в депрессии торговли, ни на мгновение не могло сравниться с эффектом закрытия портов врага от продовольствия и сырья. …
von Echenbach: ... Вторая Гаагская конференция 1907 года Остается нерешенным вопрос о политике, согласованной в Гааге Оттли и Слейдом. Оба были искушенными и умными людьми. Слейд был капитаном Военного колледжа, в то время как Оттли был руководителем ДВМИ, и сменил его на этом посту. Когда Оттли был назначен секретарем ЦИД (CID) в 1907 году, "Таймс" отметила, что он "был отмечен не меньше за энергию и проницательность, которые он проявил как организатор, чем за его бдительность и здравый смысл в решении сложных вопросов, по которым требовались его советы...".44 Я полагаю, что в свете инструкций Грея Фраю Оттли и Слейд "пошли на компромисс" в Гааге, отказавшись от "непрерывного путешествия" в обмен на неприкосновенность сырья от ареста., в убеждении, что такие правила будут применяться только либо к ограниченной войне, в которой фундаментальная безопасность Империи не была поставлена на карту, либо к войне, в которой Британия оставалась нейтральной? В тотальной войне, войне, в которой Британии потребуется использовать все "оружие", которым она обладает, Парижская декларация и Гаагские "положения" или "любая резолюция, которая уменьшит эффективные средства, которыми располагает военно-морской флот для оказания давления на любого врага", будут проигнорированы или отброшены под соответствующим предлогом.45 Одно из других предложений, представленных на Гаагской конференции, касалось иммунитета от захвата всей частной собственности на море. Отказаться от права захвата на море означало бы отказаться от права установить блокаду против наиболее вероятного противника, импорт которого в то время оценивался в 30 миллионов фунтов стерлингов в год. Результатом стал компромисс между финансовыми и торговыми интересами Великобритании и ее интересами как воюющей стороны, с балансом только в пользу последней. Право на блокаду – единственное достойное право воюющей стороны – было поддерживали, а к контрабанде относились легкомысленно: перечень таких товаров мало отличался от тех, что были 200 лет назад. В британской практике эффективность блокады была предметом эмпирического суждения, основанного на силах блокады, топографии, ветре и т.д. Эффективность оценивалась по результатам. Это было достаточным уведомлением, если о существовании блокады было общеизвестно среди нейтральных торговцев. Намерение прорвать блокаду само по себе является преступлением, в результате чего суда могут быть захвачены с момента отправления из порта приписки или возвращения в него. Континентальная практика была иной, начиная с первых принципов с юридической и философской точек зрения. Судно может быть остановлено только в фактически патрулируемой зоне, районе действия, точное местоположение которого должно быть указано в каждом уведомлении. Общее уведомление было недостаточным предупреждением для конкретного судна. Подозрительные суда должны быть подняты на борт, уведомлены о блокаде порта назначения и внесены в судовой журнал. Лондонская декларация 1909 года поддержала британское представление об "эффективности", согласно которому о блокаде следует судить по ее результатам, но преклонила колени перед районом, хотя и не требовала какой-либо точности. ‘Американская’ доктрина предполагаемой отправки врагу была принята по сравнению с британской "прямой отправкой" в статьях 30-33, при условии, что можно было доказать, что абсолютная контрабанда, отправленная нейтральной стороне, фактически находилась в пути к врагу: "доктрина непрерывного рейса". HMG пожелала, чтобы список контрабанды был коротким и точным, чтобы не препятствовать нейтральным перевозкам от имени Великобритании, даже если это может быть и было совершенно несовместимо с военно-морским и стратегическим императивом предотвращения такого судоходства от обслуживания и поддержки своих врагов. По прямо противоположным причинам континентальные государства хотели получить более полный список: они могли лишь ненадолго и локально командовать морями! Франция предложила, чтобы продовольствие и сырье, предназначенные для некомбатантов, в принципе не были объявлены контрабандой, оставляя за собой право на то, что это "может быть объявлено так, в соответствии с обстоятельствами, о которых правительство должно судить...".46 Французское правительство объявило рис контрабандой во время войны с Китаем в 1884-85 годах. Русские небрежно относились к правам нейтралов во время войны с Японией 1904-05.47 (Вновь применение «двойных стандартов» Прим. ред.) Трудно винить Адмиралтейство в подозрении, что благочестие международного права недолго выдержит давление войны. Грант Дафф, офицер штаба армии, утверждал, что и Фишер, и Маккенна намеревались пренебречь этим или, лучше, подождите, пока это сделают немцы.48 Лондонская декларация вызвала значительную критику, особенно со стороны члена парламента Гибсона Боулза, для которого она одновременно выбросила бесценное оружие и подвергла британскую торговлю риску голода британского народа и поражения Империи.49 Эдмонд Слейд, представитель Адмиралтейства на конференциях в Гааге и Лондоне, продемонстрировал свою осведомленность о правовых и стратегических реалиях в Предлагаемом «Международном апелляционном суде по призам. Его влияние на британские интересы». Этот меморандум не датирован, но, вероятно, был написан в начале 1911 года, когда Слейд служил в Ост-Индии. В письме, полученном от Грэма Грина в середине декабря 1910 года, прилагались копии переписки по этому вопросу между Министерством иностранных дел и "некоторыми организациями, заинтересованными в судоходстве". Позже, 17 марта 1911 года, Грин подтвердил получение "Меморандума Слейда о Лондонской декларации" и скопировал его Эйру Кроу (FO), Оттли (CID) и сэру Артуру Уилсону (1SL): "Мне нет необходимости говорить, что Оттли и я полностью согласились с тем, что вы заявили...".50 В своем меморандуме Слейд заявил: … Война не ведется против нейтралов, если только нейтрал не принимает в ней такого участия, которое лишает его характера как такового. Если он это сделает, то потерпевшая воюющая сторона вполне может рассматривать действия нейтральной стороны как казус белли … Единственный способ, которым нейтралы могут быть непосредственно вовлечены в войну, не теряя своего нейтрального характера, - это участие: В перевозке контрабанды. В прорыве блокады. … Перевозка контрабанды - по сути, нейтральный бизнес. Товары, принадлежащие врагу на борту вражеского корабля, являются хорошим призом, независимо от их характера, но товары, принадлежащие нейтралу на борту нейтрального корабля, бесплатны, если они: – (а) пригодны для боевых целей – и – (б) отправлены врагу. Если они подпадают под эти категории, они запрещены и становятся контрабандой и могут быть конфискованы везде, где их встретят. Здесь необходимо провести четкое различие между правом на изъятие товаров в качестве военной контрабанды и правом на прекращение внешней торговли противника. Военная контрабанда изымается, потому что она состоит из товаров, которые могут быть непосредственно использованы в военных целях и которые направляются в войска противника для такого использования. Он не включает предметы обычной торговли, которые, возможно, могут быть косвенно используется вообще в боевых целях. Поэтому очевидно, что конфискация за контрабанду не может быть использована для нанесения ущерба общей торговле противника без расширения теории контрабанды до такой степени, которая никогда не допускалась. Это означало бы установление бумажной блокады вражеского побережья, и это открыло бы двери для всевозможных злоупотреблений. Для того чтобы иметь право пресекать всю внешнюю торговлю противника, то есть как торговлю, осуществляемую в нейтральных водах, так и во вражеских водах, что всегда является хорошим призом, необходимо установить эффективную блокаду вражеских гаваней51. Как следует из его переписки, Слейд поддержал Лондонскую декларацию. Его переписка прекрасно иллюстрирует, каким образом такой офицер, как Слейд, мог бы быть частью нескольких сетей. Как бывший сотрудник ВМИД, он поддерживал контакты с государственными служащими, такими как Кроу и Грэм Грин, и продолжал обсуждать с ними правовые основы экономической войны, получая конфиденциальные материалы, находясь в Индийском океане. Он доложил им и вице-королю лорду Хардингу из Пенсхерста о своих опасениях по поводу уязвимости торговли перед нападением Германии в Индийском и Тихом океанах. Его комментарии по Лондонской декларации были переданы Оттли, секретарю ЦИД (CID) и Первому морскому лорду. Он мог выслушивать критику Уилсона и Бетелла и явно обменивался мнениями о Хардинге с Кроу. Он переписывался с Осмондом де Бовуар Броком, бывшим АДНМ, который покровительственно, но проницательно отзывался о нескольких своих начальниках и считал Грэма Грина ‘закоренелым интриганом’52. Лорд Десарт о Лондонской декларации Британскую делегацию на Лондонской конференции, созванной в декабре 1908 года, возглавлял граф Десарт. Он прокомментировал действие его положений в меморандуме от 14 декабря 1910 года и заявил, что Грей представит его в CID. Грей распространил документ о правах Британии на ведение войны и последствиях Декларации о нейтральных правах для Кабинета министров в феврале 1911 г.53 Еще один документ, Лондонская декларация: Заметки графа Десарта, был представлен Министерством иностранных дел в апреле.54 Десарт рассмотрел аспекты (1) блокады, (2) контрабанды, (3) уничтожения нейтральных призов и (4) преобразования торговых судов в военные корабли в открытом море. На следующих страницах перефразируется его статья. Блокада Английские призовые суды теоретически приняли принцип, согласно которому судно, отправляющееся в плавание с намерением прорвать блокаду, может быть захвачено на любом этапе его плавания после отплытия. Противники Декларации утверждали, что, согласившись со статьями 17 и 20, которые ограничивали право на захват районом, районом операций по блокаде, Великобритания отказалась от важного права воюющей стороны. Десарт утверждал, что сила блокады практически не уменьшилась, поскольку ни один из 88 соответствующих прецедентов не привел примера осуждения судна, находящегося в положении, соответствующем невинному месту назначения. В 1910 году было бы почти невозможно доказать, что реальным пунктом назначения был блокированный порт, а не нейтральный, если только судно не находилось настолько близко, чтобы помешать ему – в этом случае "эластичность" концепции зоны блокады сделала бы захват несомненным: "Великобритания ни в коем случае не ослабила свою эффективную силу блокады, в то время как она заявила о почти полном принятии своих принципов и полном отказе от французского правила уведомления и континентальной теории определенных линий блокады"55. В своей недавней работе Николас Ламберт провел различие между "экономической войной" и "блокадой".56 Его использование первого (то, что он назвал "экономизмом") относится к планам, инициированным Адмиралтейством (Фишер, Оттли, Баллард, Слейд), рассмотренный комитетом лорда Десарта по торговле с врагом в 1912 году и принятый CID (Эшер, Маккенна, Асквит). Основываясь на экономических взглядах сэра Роберта Гиффена и Нормана Энджелла, это предсказывало, что начало войны с Германией приведет к банковской панике, параличу кредитных рынков и сокращению торговли. Германия была особенно восприимчива к дислокации, и военно-морское давление усугубило бы ситуацию. Начало войны приведет к тому, что Германия окажется на краю финансовой пропасти, и британская стратегия должна состоять в том, чтобы быстро столкнуть ее с безработицей, бедствиями и банкротством, систематически отказывая ей в доступе к инфраструктуре международной торговли, в основном контролируемой Британией: банки, страхование и коммуникационные сети (подводный кабель). Предполагая, что немецкий торговый флот был захвачен или заблокирован в порту, Ламберт утверждает, что краеугольный камень плана Адмиралтейства состоял в том, чтобы использовать британское господство в торговом судоходстве (с ее союзниками, 80 процентами доступных трансатлантических грузовых судов), чтобы полностью остановить всю немецкую торговлю.57 Ламберт отличает этот стратегический подход от "блокады", потому что он хочет зарезервировать этот термин для совершенно отдельной стратегии Министерства иностранных дел по ограничению немецкой торговли путем убеждения европейских нейтральных стран ограничить свой собственный импорт.58 Это контрастировало со стратегией Адмиралтейства, запрещавшей использование торговых судов, плавающих через Атлантику.59 Контрабанда Отметив, что "Глава Декларации, касающаяся этого вопроса, подверглась большой критике", Десарт согласился с тем, что в некоторой степени список контрабанды будет варьироваться от войны к войне, и что призовой суд должен принять соответствующее решение. Однако это не обеспечивало безопасности торговцам, и это было главной целью поиска державами соглашения при условии сохранения прав воюющих сторон. Четкий список принесет пользу как "честному торговцу", так и воюющей стороне: даст четкие указания морским офицерам последней и сведет к минимуму риск противостояния нейтралам. Воюющие стороны сохраняли за собой право добавлять в список контрабанду после уведомления других держав, но такие дополнения должны были ограничиваться такими предметами, которые использовались исключительно для войны; эти предметы добавлялись к условному список должен быть пригоден для использования на войне. Требовать предварительного согласия нейтральных сторон на такие дополнения было бы неосуществимо. "Справедливое право воюющих сторон не ослабляется"60. Державы придерживались разных взглядов на определение конкретных предметов в качестве контрабанды, что может зависеть от места назначения и правил, по которым это может быть установлено или предполагается. Великобритания, как нейтральная страна, в прошлом страдала от решений призовых судов других стран, основанных на принципах, которые она не признавала. Единственным средством от такого ущерба британским торговцам была война, но это было непропорциональное средство. Учреждение международного трибунала стало еще одним средством урегулирования разногласий. По вопросу о пункте назначения британским делегатам было дано указание согласиться с утверждением, что пункт назначения груза является проверкой на абсолютную контрабанду; пункт назначения судна является проверкой на условную контрабанду. Что касается условной контрабанды, то только поставка вооруженным силам или правительству противника может сделать ее подлежащей изъятию; очевидно, что она не будет иметь такого целевого назначения. Не было бы никаких доказательств их реального характера в отношении предметов обычной торговли, отправленных нейтралам в нейтральных портах; современные условия сухопутных коммуникаций означали, что такой трафик не мог быть проверен по-настоящему, хотя это, несомненно, увеличило бы стоимость получения поставок для воюющей стороны. Способность воюющей стороны перехватывать условную контрабанду была не лишена ценности. Как воюющая сторона, Британия выиграла бы в случае войны с державой в северо-восточной Европе, поскольку поставки могли быть доставлены во французский порт; в случае войны с Францией их можно было бы доставить в Норвегию или Швецию. В обоих случаях эти грузы находились бы в пределах нескольких часов плавания от британских портов. Чтобы импортное зерно и другие товары оказались под угрозой, противнику пришлось бы командовать Ла-Маншем или Северным морем соответственно. Если бы это произошло, положение Британии уже было бы отчаянным! Великобритания объявила провизию контрабандной в 1793 году, как и Франция в 1885 году, а также Россия и Япония в 1904 году. Лондонской декларацией державы отказались от права объявлять продукты питания абсолютной контрабандой. Однако Десарт согласился с тем, что продукты питания могут быть определены как условная контрабанда, и осудил, если • он был непосредственно передан вражеским властям (статья 33); • он был передан подрядчику во вражеской стране, поставляющему такие предметы властям, как общеизвестно. "Условная контрабанда" была установлена по ее предназначению для вооруженных сил или правительства вражеского государства. Предположить, что продовольствие никогда не должно быть контрабандой, было бы невозможно и само по себе неразумно: "продовольствие для содержания вооруженных сил правительства, участвующего в войне, в настоящее время считается при таких обстоятельствах контрабандой";61 • товары были отправлены в укрепленное место, принадлежащее врагу, или другое место, служащее базой для его вооруженных сил. Это последнее означало место, предназначенное в основном для военных целей, но не помешает утверждению, что оно может означать любой крупный торговый порт, откуда такие товары могут поставляться вооруженным силам или правительству противника. Десарт завершил свое выступление утверждением, что он … полностью согласен с мнением о том, что никакие правила не должны ограничивать право воюющей стороны применять максимальную силу, чтобы сокрушить своего противника, и положения Декларации, касающиеся блокады и контрабанды, как представляется, не влияют на воюющую сторону, за исключением положений, запрещающих определенные статьи; в том числе поставки продовольствия, объявляются абсолютной контрабандой, и это правило имеет огромное преимущество как для торговли этой страны, когда нейтральная, так и для всей нации, когда воюющая.62 Здесь есть невысказанная предпосылка, потому что среди морских офицеров и их гражданских коллег не нужно было указывать: Британия была выдающейся военно-морской державой; командование на море означало контроль над морскими коммуникациями. Будучи нейтральной страной, Британия могла бы защитить большую часть своих перевозок; в особых случаях, когда она не могла, например, в случае с Рыцарем-командором, Международный призовой суд мог бы восстановить справедливость.63 Он будет рассматривать только дела, связанные с нейтральными призами, и он предложил Британии в качестве выдающийся мировой трейдер, средства правовой защиты, не прибегающий к войне. Как воюющая сторона, ни одно из ее воюющих прав не было серьезно затронуто, и у нее были ресурсы для их соблюдения. Десарт указал способ, которым продукты питания, которые в принципе не могут быть объявлены абсолютной контрабандой, на самом деле могут быть признаны таковыми: исключение, которое британское правительство попытается использовать в 1914 году64. Уничтожение нейтральных призов До сих пор Британия и ее призовые суды придерживались мнения, что там, где нейтральное лицо не может быть привлечено к судебной ответственности, его следует освободить. Другие державы сочли допустимым топить нейтральные суда в таких обстоятельствах при условии, что судовые документы были сняты, а экипаж и пассажиры благополучно доставлены. Практически, Британия всегда признавала случайную необходимость уничтожения нейтрального приза, при условии, что в тех случаях, когда конфискация не была подтверждена призовым судом, нейтрал получал полную компенсацию. Как воюющая сторона, Британия заплатила; как нейтральная, ей было трудно получить возмещение ущерба – как это было продемонстрировано в случае с Рыцарем-командором. Согласие с британскими принципами было невозможно ни в Гааге, ни в Лондоне. Лондонской декларацией Великобритания добилась общего признания того, что нейтральные суда не должны уничтожаться, но признала ограниченное право на уничтожение с определенным возмещением ущерба почти во всех случаях. Таким образом, Декларация улучшила положение Великобритании как нейтральной страны, но практически уступила очень немногому. Десарт полагал, что время, затраченное на осмотр груза крупного судна, и обязательство обеспечить безопасность его пассажиров и экипажа будут препятствовать уничтожению нейтральных судов.
von Echenbach: ... Преобразование торговых судов в военные корабли в Открытом море Это был аспект международного права, который касался Великобритании как воюющей, так и нейтральной стороны. Британия считала, что право на конверсию открыто для серьезных возражений, но согласиться с его отменой или уступить право только судам, ранее уведомленным, было невозможно. Десарт отрицал, что Декларация тем самым молчаливо узаконила каперство: она просто зафиксировала несогласие властей. В отсутствие соглашения в Лондоне Десарт указал, что Гаагская конференция приняла положение, которое придавало переоборудованному судну статус военного корабля. Главной трудностью было отсутствие какого-либо согласованного международного права, запрещающего эту практику, и неоспоримое право суверенной державы обращаться со своими собственными судами любым способом, признанным ее собственным муниципальным законодательством. Десарт не смог найти ни одного зарегистрированного случая, когда Британия заказала торговое судно в открытом море, но призы, безусловно, были назначены для войны под командованием офицера и "подняли кулон".65 Конверсия в море не запрещалась признанным международным правом. Как воюющая сторона, Британии пришлось бы отвечать силой на силу, и если бы ее муниципальное законодательство не предоставляло возможности для преобразования торговых судов в больших масштабах, ей пришлось бы создать больше эскадр крейсеров для защиты своих торговых путей. Воюющая сторона, несомненно, использовала бы своих представителей в иностранных нейтральных портах, чтобы сообщить о присутствии торговых судов другой воюющей стороны, которые могут быть преобразованы в торговые эсминцы.66 Затем соответствующая нейтральная держава может быть призвана задержать подозрительное судно. Единственный реальный вопрос заключался в том, была ли неспособность прийти к согласию по этому вопросу достаточной причиной для отказа от соглашения, достигнутого по другим вопросам. Ратификация Лондонской декларации требовала парламентской санкции, но противники добились того, что Палата лордов отклонила "Законопроект о военно-морских наградах" в 1911 году. Тем не менее Адмиралтейство напечатало и распространило его в руководстве по наградам, выданном морским офицерам и обязательном для исполнения. С началом войны Королевская прокламация опубликовала список абсолютной контрабанды, соответствующий спискам в статьях 22 и 24 Декларации, за исключением того, что самолеты и их составные части были переведены в соответствии со статьей 23 из "условной" в "абсолютную" контрабанду.67 Британское правительство объявило о своем намерении соблюдать Декларацию в Постановлении Совета от 20 августа 1914 года, но с некоторыми изменениями. Принимая во внимание, что статья 38 Декларации допускала захват только в том случае, если на борту находилась контрабанда, отныне суда, перевозящие контрабанду по поддельным документам, будут подлежать захвату на обратном рейсе. Судовые документы были убедительным доказательством назначения в соответствии со статьей 35; согласно Постановлению Совета, доказательство назначения противника может быть выведено "из любых достаточных доказательств". Такое назначение можно было бы предположить, если бы товары были отправлены агенту вражеского государства или для него, или торговцу или другому лицу, находящемуся под контролем его властей. Условная контрабанда, предназначенная вооруженным силам противника или подрядчикам, которые, как известно, имеют дело с вражеским государством, подлежала изъятию независимо от порта, в который она направлялась. Адмиралтейство считало, что правительство Германии контролировало распределение продовольствия, так что доставка продовольствия немецкому торговцу была эквивалентна доставке его правительству Германии; практический эффект Приказа в Совете состоял в том, чтобы сделать продовольствие абсолютной контрабандой.68 Правительства Франции и России издали аналогичные указы 25 и 26 августа.69 Позиция Великобритании основывалась на трех столпах: декларациях Парижа и Лондона, вносящих поправки в статью 33 последней; и прецедентах, созданных в призовых судах. История необъявленной "блокады" была историей отступления от Лондонской декларации и от статьи 2 Парижской декларации в сторону "Права наций", поскольку это могло быть представлено обычаем и практикой "Правила 1756 года". В этой главе рассмотрены современные взгляды на уязвимость британских поставок продовольствия и сырья, выраженные, в частности, «Молодой школой» и Королевской комиссией под председательством Бальфура из Берли. Затем он перешел к рассмотрению британского отношения в девятнадцатом и начале двадцатого веков к правовым вопросам военно-морской и экономической блокады в их отношении к Великобритании как к торговой нации, так и к воюющей стороне. В следующей главе рассматривается связанный с этим вопрос об угрозе крейсерской войны для морской империи.
von Echenbach: Глава 4 Крейсерская война Сэр Джон Коломб, член парламента: “Короче говоря, омлет из морской войны нельзя приготовить, не разбив яйца торговца?” Капитан Луис Баттенберг: “Совершенно верно”.1 В этой главе будут рассмотрены два аспекта крейсерской войны: во–первых, некоторые "теоретики" морской империи - те, кто стремился понять природу морской империи в девятнадцатом и начале двадцатого веков и предпринял то, что теоретики организации могли бы сейчас назвать анализом SWOT (Сильные, слабые стороны, возможности и угрозы); и, во-вторых, взгляды Адмиралтейства, особенно в ВМИД (NID), и степень, в которой они отражали взгляды этого более широкого сообщества. Вопросы крейсерской войны, защиты торговли и блокады тесно связаны между собой. Современная концепция блокады обычно относится к первоначальному намерению внимательно следить за немецкими портами, либо нейтрализовать их флот, либо заставить его попытаться прорвать блокаду, привести ее в действие и нанести "второй Трафальгар". Планы "Комитета Уайтхолла" в 1907 году включали такие элементы, как захват Боркума, Гельголанда или, позже, Зюльта в качестве передовой базы и потопление линии блокпостов через устье Эльбы в Куксхафене.2 Были аналогичные предложения для Балтики.3 Впоследствии, с учетом выраженной озабоченности по поводу рисков, связанных с минами, подводными лодками и торпедами для боевого флота, это пристальное наблюдение будет оставлено флотилиям эсминцев с более удаленной линией крейсеров в Северном море, движущихся к побережью на закате и восходе солнца. К 1914 году это предложение превратилось в "дистанционную блокаду", основанную на Дувре и Скапа-Флоу.4 Коломбы и Мэхэн Британское отношение к крейсерской войне можно резюмировать в возвышенном комментарии майора Сирила Филда, RMLI, о том, что: … Это никогда не может быть частью политики главной военно-морской державы - лидировать в том, что можно было бы назвать "войной по дешевке". Это правда, что мы не всегда действовали в соответствии с этим принципом, но мы никогда ничего не выигрывали, когда отказывались от него.5 Филд имел в виду разработку подводных лодок, но его комментарий был в равной степени применим к крейсерской войне – хотя сам Филд предложил и подробно описал замаскированный крейсер для коммерческих рейдов "Не-парейл" в конкурсе эссе на премию РУСИ 1899 года. Тридцатью пятью годами ранее Джон Чарльз Риди Коломб, капитан. RMA (1838– 1909) предоставил глобальный обзор потребностей в обороне, предположив, что всемирное величие Великобритании проистекает из ее первостепенного положения как торговой нации и что безопасность этого положения зависит от безопасности родных островов, зависимой империи и безопасных коммуникаций между Великобританией и иностранными и колониальными торговыми центрами.6 Билер приписывает сэру Александру Милну аналогичное видение десятью годами ранее.7 С 1872 по 1900 год Коломб развивал аргумент о том, что, поскольку Империя была коммерческой единицей,, колонии должны вносить разумный вклад в расходы на имперскую оборону. В статье 1882 года, адресованной РАСИ, он предложил создать департамент военно-морской разведки, где можно было бы оценивать соответствующую стратегическую информацию и составлять военные планы.8 Сэр Джон Коломб утверждал, что величие Великобритании проистекало из ее первостепенного торгового положения, но в военном отношении она зависела от безопасности своей родины, безопасности стран, коренным населением которых она управляла, и поддержания безопасных коммуникаций между родиной и иностранными и колониальные торговые центры.9 Эти факторы были взаимозависимыми, и любая теория обороны, сосредоточенная на родине, была недостаточной в той мере, в какой она исключала торговлю, центром и основным источником прибыли которой были Британские острова. Британское экономическое превосходство зависело от судоходства, которое поддерживалось благодаря тонким финансовым механизмам, и британское процветание было чрезвычайно уязвимо для правильного вида разумной морской атаки. У сэра Джона было четкое видение военно-морской стратегии, основанной на широких национальных целях, таких как защита торговли и безопасность баз, а не просто осуществление действий флота.10 Он ухватился за это особое понимание в течение следующих 40 лет, в то время как другие упустили его из виду; возможно, он был отцом школы "Голубой воды". Возможно, он занимал слишком высокое положение, чтобы служить в Королевской комиссии, назначенной в 1879 году "для расследования защиты британских владений и торговли за рубежом".11 Председатель, граф Карнарвон, безжалостно назвал его "маленькой собачкой, у которой кость отняла большая".12 Королевская комиссия подготовила три доклада, которые не были опубликованы и не были представлены парламенту. Когда Гладстон попытался скрыть отчеты, пренебрежение Карнарвона не помешало Коломбу сотрудничать с Карнарвоном и маркизом Хартингтоном (через своего личного секретаря Реджинальда Эшера), и он вычитал статьи У.Т. Стеда "Правда о флоте" для "Пэлл Мэлл Газетт" в 1884 г. 13 Как член парламента от юнионистов с 1886 г. Коломб был целеустремленным и полностью предсказуемым. Он обладал почти "фабианской" верой в статистику, но неспособностью оценить реалии партийно-политической борьбы и напряженность между военными и политиками. Он позже Служил в Королевской комиссии по снабжению продовольствием и сырьем во время войны 1903-05 гг.14 Его идеи, похоже, предшествовали идеям его старшего брата.15. Подход Филиппа Говарда Коломба был историческим, он использовал изучение прошлых войн для выработки общих правил. На него оказал влияние Лоутон, которого он заменил в Гринвиче в 1880-х годах. В книге "Морская война" 1891 года Филип Коломб утверждал, что морская мощь может принести эффективные выгоды только в том случае, если будет обеспечено "господство на море". Коломб считал, что это было достигнуто с помощью Голландских войн, тем самым защитив торговлю, и от Англии требовалось только защищать свое превосходство.16 Коломб относился к истории как к серьезному источнику, но, как выразился Шурман, "его методом было историческое изнасилование, а не соблазнение. Коломб бесцеремонно снял свою музу с научной кареты, где выводы редко бывают абсолютными, и яростно потребовал, чтобы она "встала и выступила".17 Кастанс, мэхэнианец, позже утверждал, что Коломб никогда должным образом не определял "господство на море" и путал политическую цель с военной целью.18 Мэхэн считал защиту торговли основной функцией военно-морских сил; во время войны военно-морская держава должна стремиться лишить врага его торговли.19 Это был главный урок истории, проиллюстрированный английским господством в период 1688-1815 годов. Войны выигрывались за счет экономического удушения с моря: господство на море позволяло контролировать морскую торговлю. При этом Мэхэн был виновен в том, что ошибочно принял необходимое за достаточную причину и игнорировал другие факторы британского успеха, такие как континентальные союзники, помимо того, что он установил свое "понимание" морской мощи, а затем собрал доказательства в ее поддержку: ‘художественная группировка второстепенных деталей вокруг центральной идеи".20 Основа "центральной идеи" Мэхэна была заимствована у Жомини: принцип концентрации, стратегическая ценность центральной позиции и внутренних линий, а также тесная взаимосвязь между логистикой и боевыми действиями. Чтобы быть решающим, военно-морской флот должен состоять в основном из крупных кораблей. Этот флот никогда не должен быть разделен, и уничтожение боевого флота противника имело первостепенное значение. Контроль над морем означал сокращение военно–морских сил противника, то есть его способность оспаривать этот контроль. Враг, чья торговля подвергалась нападению, мог защитить ее только оспаривая господство на море и стремясь к битве (со своим собственным боевым флотом). Для более слабой державы разрушение торговли, избегая битвы, было опасным заблуждением. Для доминирующей военно-морской державы нападение на торговлю противника было следствием господства на море, осуществляемого боевым флотом.21 Это было вполне совместимо со стратегической обороной, позже изложенной в военных планах Фишера (ниже). Джулиан Корбетт "Зеленая брошюра" Джулиана Корбетта (Стратегические термины и определения, используемые в лекциях по военно-морской истории, ноябрь 1906 г.), "Англия в семилетней войне" (1907 г.) и "Некоторые принципы морской стратегии" (1911 г.) отразили его изучение Клаузевица и концепций ограниченной и неограниченной войны. Шурман предполагает, что на "Зеленую брошюру" повлиял Эдмонд Слейд, капитан Военного колледжа RN, который, безусловно, изучал Клаузевица и с которым Корбетт консультировался на каждом шагу.22 "Стратегию" можно разделить на "основную стратегию", разработанную со ссылкой на цель войны в целом, охватывающую дипломатические и торговые соображения; и "второстепенная стратегия", связанная с планированием конкретных операций.23 Стратегическая позиция может быть оборонительной, отрицающей владение или притязания, или наступательной, направленной на приобретение за счет противника. "Господство на море” не было самоочевидным общим термином.24 Это означало контроль над морскими коммуникациями, вторя сэру Джону Коломбу, будь то в коммерческих или военных целях; право запрещать проход как государственной, так и частной собственности по морю. Перекрывая морские коммуникации противника, человек разрушал свою национальную жизнь на плаву и жизненную силу своей жизни на берегу, поскольку одно зависело от другого. Морские коммуникации, в отличие от сухопутных, были общими для обеих воюющих сторон. На море стратегическое наступление и оборона имели тенденцию сливаться таким образом, который был неизвестен на берегу. "Господство на море" было невозможно в мирное время, и поэтому могло быть оспорено только во время войны. ‘Спорное" командование было нормальным состоянием в начале войны, и очень часто на всем ее протяжении.25 Поскольку морские коммуникации были обычным явлением, нельзя было атаковать коммуникации противника, не защищая свои собственные 26. Цитируя Бэкона, "тот, кто командует морем, обладает большой свободой и может участвовать в войне так много или так мало, как пожелает, в то время как те, кто сильнее на суше, тем не менее, много раз оказываются в большом затруднении".27 Корбетт заключил: … эта ограниченная война постоянно возможна только для островных держав или между державами, разделенными морем, и то только тогда, когда Держава, желающая ограниченной войны, способна командовать морем до такой степени, чтобы иметь возможность не только изолировать удаленный объект, но и сделать невозможным вторжение на его родную территорию. Таким образом, здесь мы достигаем истинного значения и высшей военной ценности того, что мы называем командованием на море, и здесь мы прикасаемся к секрету успеха Англии в борьбе с державами, значительно превосходящими ее по военной мощи … Было бы трудно более четко сформулировать конечное значение доктрины Клаузевица... о том, что ограниченные войны зависят не от вооруженной силы воюющих сторон, а от количества этой силы, которую они способны или желают использовать в решающий момент … Война может быть ограничена не только потому, что важность объекта слишком ограничена, чтобы задействовать все национальные силы, но также и потому, что море может быть превращено в непреодолимый физический объект для задействования всех национальных сил28. Связь этих взглядов с более поздними теориями "британского способа ведения войны" довольно очевидна: морская держава могла выиграть ограниченную войну, используя свой контроль над морскими коммуникациями, чтобы изолировать театр военных действий от континентального врага; разгром этих вражеских сил на театре военных действий без подкрепления, без необходимости привлечения крупномасштабных вооруженных сил; приведение врага за стол переговоров в знак признания того, что его обязательство не стоило дальнейших затрат. Корбетт рассматривал русско-японскую войну 1904-05 годов в качестве примера, проводя явные параллели с захватом Вулфом Квебека в 1759 году, Крымской войной 1853-56 годов и аспектами войны на полуострове 1808-14 гг.29 Несмотря на тактические ошибки, японцы извлекли стратегические уроки; у русских этого не было, если не считать их катастрофического выбора Порт-Артура в качестве базы и потери одного флагманского офицера Степана Макарова, который мог бы что-то изменить.30 Японцы были осторожны, чтобы ограничить театр военных действий, никогда не угрожая самой Континентальной России, тем самым не давая русским повода продолжать борьбу и захватывая преимущество американского посредничества в тот момент, когда ее собственные военные ресурсы были исчерпаны. Корбетт также считал, что с самого начала войны было законно оказывать экономическое давление. Было бы экономически выгодно использовать оборонительные позиции для атаки, когда атака не разрушала эти позиции: … вмешательство в торговлю противника имеет два аспекта. Это не только средство оказания вторичного экономического давления, но и основное средство подавления силы сопротивления противника. Войны не решаются исключительно военной и военно-морской силой. Финансы едва ли менее важны. При прочих равных условиях выигрывает тот, у кого кошелек длиннее … Все... чего мы можем достичь, чтобы нанести ущерб финансам нашего врага, является прямым шагом к его свержению, и наиболее эффективное средство, которое мы можем использовать с этой целью против морского государства, - это лишить его ресурсов морской торговли...31 Это было финансовое положение, от которого зависела мощь его вооруженных сил: "Таким образом, захват морских коммуникаций нашего врага и связанные с этим конфискационные занятия являются в некотором смысле первичными операциями, а не второстепенными, как на суше.32 "Мораль" Семилетней войны заключалась в том, что, как бы ни были успешны французские операции, они очень мало повредили нашему кредиту … Когда объем торговли так велик, а ее театр так широко распространен, как у нас был даже в те дни, пелагические операции против него никогда не могут быть чем-то большим, чем просто укусы мошек.33
von Echenbach: ... Единственным способом добиться военного преимущества было "практическое прекращение торговых коммуникаций и захват заморских складов": "операции против торговли должны систематически проводиться по суше и морю до тех пор, пока ее основные источники и возможность транзита практически не будут уничтожены"34. Принципы встретили неоднозначный прием и не лишены недостатков, но Корбетт адаптировал Клаузевица к потребностям морской державы, взял прошлую практику и кодифицировал ее.35 Книга иллюстрирует быструю эволюцию концепции "командования на море" за 30-40 лет до Великой войны. Можно утверждать, что Филип Коломб рассматривал "господство на море" в практическом плане как нечто, что позволяло морской державе вводить блокады или бомбардировать прибрежные укрепления; Мэхэн рассматривал это как контроль над океанами, например, для предотвращения приближения врага или угрожающий родине вторжения; Корбетт утверждал, что господства над океаном недостаточно, чтобы победить континентальную державу или заставить её сесть за стол переговоров, если только ограниченная война не стоила противнику столько усилий или сокровищ, что не стоила свеч.36 Капитан . Осмонд Брок, ADNM, считает, что "в целом это очень хорошо. Это книга, которую нужно внимательно изучить, и она не может быть усвоена с каким-либо полезным результатом, кроме как в результате длительного размышления"37. К тому времени, когда Брок сделал это замечание Эдмонду Слейду, ныне Командующему Ост-Индской станции, значительное число старших офицеров прошли Военный курс. Корбетт читал лекции на этом курсе с 1902 г.38 Стратегическая основа для его первых лекций была предложена сэром Джорджем Кларком, секретарем CID, в то время как Мэй посоветовал, что это должно быть "отклонение стратегии от политики".39 Курс, который охватывал стратегию, тактику, военно-морскую историю и международное право, оказал решающее влияние на развитие работы Корбетта, результатом которой стали его книги "Англия в Средиземном море" (1904), "Англия в семилетней войне" (1907), "Трафальгарская кампания" (1910), “Некоторые принципы морской стратегии” (1911) и “Морские операции в русско-японской войне 1904-5” (1912-14).40 Отношения Корбетта с ходом войны были двусторонним процессом. Он учился, преподавая, но никогда не читал лекций по стратегии. В его "Зеленой брошюре" кратко излагались "термины и определения, используемые в лекциях по военно-морской истории". Корбетт понимал, что войны против континентальной державы нельзя выиграть на море, хотя морская мощь может быть применена на отдаленных театрах военных действий, чтобы лишить врага возможности развертывать, усиливать или снабжать, тем самым обеспечивая локальные победы, как в русско-японской войне. Войны выигрывались не только военной или морской мощью; побеждало государство с длинным кошельком. Как позже выразился коллега Корбетта по "Совместной работе" Хэлфорд Макиндер, "...морская мощь - это не только вопрос военно-морских сил"41. Было законно использовать экономическую мощь, чтобы сделать ограниченную войну настолько дорогостоящей, что враг предпочел вести переговоры. В "тотальной войне" безопасность государства была высшим законом. Поскольку экономическая война занимала абсолютно центральное место в военно-морской концепции национальной стратегии, большая часть британских крейсеров, построенных до 1914 года, предназначалась для защиты имперских коммуникаций от предполагаемых набегов французских и русских корсаров. Эта логика также лежала в основе программы субсидирования лайнеров для использования в качестве вооруженных торговых крейсеров (AMC) – либо в качестве быстрых крейсеров для поимки вражеских, либо для их снабжения, их способности оставаться в море в течение длительного времени. Как только вероятным врагом станет Германия, а флот будет сосредоточен в Северном море, Ла-Манш и Оркнейские острова станут примером интерпретации Клаузевица Корбеттом: "Это экономия средств для использования наших оборонительных позиций для нападения".42 Поскольку территория Великобритании служила волнорезом на выходе Германии из Северного моря, патрули Дувра и Севера могли блокировать ее торговлю, действуя только снаружи с меньшим количеством и меньшими крейсерами: «городами», а не «Дрейками», и, в течение нескольких недель, AMC.43 Эти патрули могли перехватывать нейтралов, подозреваемых в перевозке контрабанды. В этой задаче выносливость была бы важнее веса снаряда. Германия могла предотвратить эти действия, только нейтрализовав их гаранта, Гранд–Флит - в бою, или по частям, путем поражения отдельных эскадр, или атаками подводных лодок. Интерпретация Корбетта также иллюстрирует "клаузевицевскую" преемственность между войной и политикой: действия в столицах нейтральных держав – например, учреждение Нидерландского международного траста – было бы так же важно, как действия в Северном море.44 Еще в 1902 году, имея в виду Францию, а не Германию, Баттенберг предложил Королевской комиссии по снабжению продовольствием, что единственным ограничением уничтожения трофеев командиром, либо по его собственной инициативе, либо по указанию своего правительства, было "насколько мы готовы наступать на пятки нейтралам": "Это может иметь очень серьезные последствия, особенно в морской войне. Даже небольшая Держава с несколькими быстрыми кораблями может заставить себя очень неприятно воспринимать их действия"45. Корбетт (и Слейд) не убедили ‘честных... тупых морских офицеров".46 Реджинальд Кастэнс считал "Зеленую брошюру" оправданием для офицеров просто заучивать термины и определения наизусть и не углубляться. Корбетт и Слейд недооценили наивность аудитории RNWC и, таким образом, проигнорировали педагогическую проблему. Они пытались обратить Старди в свою веру, но потерпели неудачу. После битвы при Ютландии 31 мая 1916 года и после смерти Корбетта в 1922 году сэр Джордж Кларк (Сиденхэм из Комба) решил проигнорировать его предварительное одобрение публикации "Зеленой брошюры" и начал нападки на Корбетта, особенно в Военно-морском обозрении, май 1931 года. Шурман предполагает, что: … Было ли или есть возможность постоянно сводить тонкости военно-морской стратегии к клише на квартердеке - это другой вопрос. Иными словами, вопрос сводится к следующему: были ли аргументы Корбетта слишком сложными для понимания морскими офицерами или его аргументация была неадекватной? Что мы знаем, так это то, что общение между лектором и аудиторией не было полным.47 Джордж Александр Баллард48 Корбетт был остроумен, рассудителен, прямолинеен и эрудирован. Но слушатели Военного курса, не будучи учеными, рассматривали проблемы командования в личном свете, совершенно независимо от любого профессионального нежелания получать инструкции по своему делу от сухопутного военного. Корбетту не хватало умения оживлять исторических личностей, и ему было трудно "нарисовать картину так же хорошо, как рассказать историю".49 Но о том, что его принципы были поняты и разделялись некоторыми старшими военно-морскими офицерами, свидетельствует письмо Джорджа Балларда (Министерство обороны, военный штаб) Мэхэну в апреле 1913 г.50 Мэхэн в "Военно-морской стратегии" предположил, что британский флот был привязан к родным водам из-за недостаточного гарнизона на родных островах. Баллард ответил, что флот держался в британских водах из-за присутствия основного флота второй по силе европейской державы в Северном море. Если бы этот (немецкий) флот постоянно находился за границей, Баллард утверждал, что тогда британский флот последовал бы за ним. Он находился в Средиземном море, относительно, в последнее время, связывая силы линейного французского флота – ведь географически Франция была гораздо в лучшем положении для вторжения в Англию, чем когда-либо могла быть Германия. Морская мощь осуществлялась не боевыми флотами, а крейсерами защиты торговли и прибрежными флотилиями: они должны были защищать родные острова. Вся защита должна основываться на обоснованной оценке того, какая форма политики обеспечит максимальную степень безопасности при данных финансовых затратах. Это правило, утверждал Баллард, не позволяло ни одному государству быть одновременно верховным на суше и на море. Германия может попытаться; может ли Британия сравниться с ней, не достигнув сначала полного истощения и не потерпев неудачу в обоих начинаниях? Если бы Британия попыталась сравняться с немецкой армией, это стоило бы 25 миллионов фунтов стерлингов, а вывод 800 000 человек из промышленности приведет к серьезным нарушениям. Аналогичные расходы на военно-морской флот потребовали бы 120 000 человек. Это позволило бы Великобритании противостоять любому военному господству на европейском континенте и формированию обязательной морской коалиции для оспаривания британского военно-морского превосходства с помощью "общей торговой блокады в масштабах, беспрецедентных в истории". Этот обмен мнениями с Мэхэном указывает не только на то, что Баллард знал его историю, но и на то, что старшие члены военно-морского штаба рассматривали возможность применения блокады в беспрецедентных масштабах. Как министр обороны, Баллард был открыт для более широкого спектра влияний, чем характеристика современного морского офицера, предложенная чтением Мардера и Гордона. Он был дважды лауреатом Золотой медали RUSI, эссеистом, которому французы приписывали его собственную школу защиты торговли: систему Балларда.51 Очевидно, что он ценил экономическое измерение морской войны: … Война - это применение силы для достижения политической цели. Цель применения силы состоит в том, чтобы заставить противника прекратить противодействие поставленной цели путем оказания невыносимого прямого или косвенного давления на его интересы … На суше это обычно делается путем вторжения на его территорию … На море нет... района, который можно было бы занять в качестве средства оказания давления, если только не может быть захвачена единственная осязаемая форма интересов на нем, то есть суда и их грузы52. Баллард принял взгляды гражданского Корбетта, а позже стал ведущим светилом Общества морских исследований. Молодая школа Вопрос о защите торговли постоянно рассматривался на протяжении десятилетий до 1914 года, в последнее время в ответ на угрозу со стороны Германии. Но первоначальная реакция была на угрозу со стороны Франции и доктрины Jeune Ecole. В 1884 году адмирал Теофиль Обе высказал мнение, что: … Нынешнее могущество Англии сильно преувеличено … Двадцати быстроходных крейсеров, брошенных на мировые торговые пути и управляемых людьми, решившими вести беспощадную войну – настоящую войну, – было бы достаточно, чтобы поразить ее в самое сердце.53 В будущей войне самый слабый флот отказался бы от боя; более сильный флот был бы вынужден отказаться от блокады, опасаясь торпед; единственной реальной деятельностью была бы коммерческая война, и она была бы беспощадной.54 Об был одним из самых фанатичных представителей "алабамской школы", но его идеи были сформулированы применительно к Италии.55 Применяя их против Великобритании, Об не рассчитывал заморить страну голодом как таковым, а скорее спровоцировать коммерческую панику, которая приведет к социальному коллапсу. Паника была важнее, чем уничтожение кораблей. "Молодая школа" утверждала, что угроза торговле вынудила Англию уступить в арбитражном разбирательстве «алабамского вопроса» в 1872 году, а во время российских кризисов 1878 и 1885 гг.56 Сама "Алабама" заставила американские торговые корабли укрыться под нейтральными флагами. Французы стали жертвами внезапного изменения баланса сил в 1870 году, и поэтому на них произвела впечатление идея "решающего единственного удара". Впоследствии они пережили социальную революцию во время Парижской коммуны 1871 года, поэтому, возможно, были более реалистичны в отношении вероятного хода современной войны, чем большинство. Об был озабочен социальными проблемами современного капитализма и, похоже, почти по-марксистски оценивал потенциал колониализма для отвлечения или отсрочки конфликта между капиталом и трудом (новые рынки, возрождение производства, предотвращение угрозы бедности), что на несколько десятилетий опередило анализ Ленина, Розы Люксембург и других.57 В отличие от многих современников, очарованных маршрутом Англии в Индию, Об предвидел всемирную войну с торговлей и видел, что сердцем английской торговли была Атлантика. Возможно, его самая важная идея заключалась в том, что более слабая военно-морская держава могла обеспечить кратковременное превосходство даже в открытом море. Франция могла оспаривать "господство на море", перекрывая британские торговые пути достаточно долго, чтобы обеспечить свою стратегическую цель.58 В 1885 году Франция не обладала "20 крейсерами повышенной скорости" и средствами для их поддержания на торговых путях. Взгляды Оба вызвали 20-летний конфликт во французских военно-морских и политических кругах; Британская озабоченность агрессивным национализмом и англофобией привела к принятию Закона о военно-морской обороне 1889 года и Программы Спенсера 1893 года. В обзоре "Спитхед" за 1897 год был представлен большой британский боевой флот, состоящий из однородных классов военных кораблей. Кризисы на реке Нигер и Фашода в 1898 году показали французам, как далеко они отстали от Королевского флота из-за их собственного внутреннего беспорядка и британской решимости превзойти их. В конце 1890-х годов французы вновь приняли концепцию коммерческой войны, как следствие усиления англо-германского коммерческого соперничества. Они предвидели благожелательный нейтралитет Германии в конфликте с Англией, поскольку немцы видели возможность разрушить британскую торговлю. Они также предвидели, что наличие ограничений на ведение торговой войны зависит от отношения нейтралов! К 1904 году у Франции была современная эскадра из шести современных линкоров и трех броненосных крейсеров в Тулоне, небольшая эскадра в Бресте и две эскадры крейсеров – одна в Вест-Индии, для работы в треугольнике между Брестом, Дакаром и Форт-де-Франс), а другая на Дальнем Востоке. Метрополия Франции и ее основные владения были окружены мобильными средствами защиты из более чем 200 миноносцев и 20 более крупных минных крейсеров-авизо на дюжине баз.59 Французы разработали теорию для marine des pauvres (флот бедных) в период с 1898 по 1902 год, который может быть использован либо против Великобритании, либо против Германии. Разрушение торговли вынудило бы Королевский флот рискнуть своими линкорами в блокаде французских портов. Перейдя к активной обороне и попытавшись рассеять британские военно-морские силы, французы могли бы внезапно достичь хотя бы кратковременного равенства и тем самым нанести поражение частям Королевского флота. В последующих главах будет подробно рассказано о предоставлении материалов для практической защиты торговли. Большинство координационных центров британской торговли были также координационными центрами для потенциальных европейских врагов. Угроза поставкам продовольствия в Великобританию официально была предметом обсуждения Кабинета министров в июне 1898 года и январе 1902 года, а также Королевской комиссии под председательством Бальфура из Берли с 1903 по 1905 год. Это было предметом обсуждения в военно-морских кругах и предметом призовых эссе в RUSI, которые устанавливались и оценивались старшим персоналом службы. Эта профессиональная дискуссия будет рассмотрена в следующей главе. Баттенберг (ДНР 1903; FSL 1914) ясно понимал, что пароходные линии были такой же частью имперской системы, как и железные дороги, и что было совершенно разумно защищать их с помощью субсидий.60 В более широких кругах судоходства шли дебаты о наилучшем способе защиты поставок и судоходства во время войны. Это было сделано в преддверии стратегии коммерческого рейдерства в стиле «Алабамы», которая привела к серьезному росту грузоперевозок. Одним из решений был перевод большей части британской морской торговли под нейтральные флаги. Но дискуссии о практических аспектах поощрения владельцев выходить в море в военное время были сосредоточены на альтернативах государственному страхованию судоходства или возмещению убытков. Эта дискуссия началась в 1890-91 годах, когда Джордж Трайон инициировал серию статей об этом в журнале United Services.61 Он был пересмотрен Бальфуром из Королевской комиссии Берли и впоследствии отклонен Комитетом казначейства при Остине Чемберлене.62 Он был окончательно принят незадолго до Великой войны, спонсируемый Хэнки в CID. В следующей главе мы рассмотрим эти события более подробно.
von Echenbach: ... Королевская комиссия по снабжению продовольствием и сырьем во время войны63 Королевская комиссия была назначена 27 апреля 1903 года "для изучения условий, влияющих на импорт продовольствия и сырья в Великобританию и Ирландию во время войны, и объема резервных запасов в любой данный период; и для консультирования по мерам, в дополнение к поддержанию сильного флота, для обеспечения поддержания поставок". Показания ДВМИ РА Луиса Баттенберга в 1903 году раскрыли кое-что из предположений Адмиралтейства и его собственных. Баттенберг предоставил Королевской комиссии длинный меморандум в ответ на вопросы, представленные ее председателем Бальфуром из Берли.64 Селборн, ФЛА (FLA), согласился с тем, что Баттенберг был "абсолютно откровенен’. Ничто не могло превзойти личное рвение Баттенберга в этом вопросе, и соответствующая часть Доклада была засекречена. Очевидно, что потенциальным врагом по-прежнему оставалась Франция, и пример «Алабамы» вырисовывался особенно ярко. Баттенберг утверждал, что установление "господства на море" было первой обязанностью боевого флота и его крейсеров, и он с одобрением процитировал замечание Мэхэна о том, что боевой курс "рассматривался как первичная и фундаментальная мера, достаточная сама по себе для сокрушения врага [была], вероятно, заблуждением и наиболее опасным заблуждением, когда представлялся в очаровательном одеянии дешевизны представителям народа"65. В то время как вопросы Бальфура из Берли показали хорошее владение вопросами, Баттенберг колебался между оптимистическими и пессимистическими ожиданиями относительно юридических тонкостей, связанных с крейсерской войной. Его меморандум сводил к минимуму способность любого военного корабля наносить ущерб торговле и предполагал, что пункт назначения в воюющий порт является важным элементом определения контрабанды.66 Однако он предлагает устное согласие с предложением Томаса Холланда, профессора международного права в Оксфорде, о том, что американское принятие "непрерывного путешествия" или "конечного пункта назначения" было бы более современной интерпретацией, и предложил свой собственный пример британского опыта в заливе Делагоа во время англо-бурской войны.67 Он с готовностью согласился с предложением Бальфура о том, что главной целью объединения держав будет нанести ущерб Великобритании любым и всеми возможными способами: “если бы они увидели возможность поставить нас на колени... голодом, они могли бы не быть слишком щепетильными ни в средствах, ни в международном праве и могли бы пойти по пути уничтожения кораблей-перевозчиков?"68 Баттенберг утверждал, что Адмиралтейство строило свои планы исходя из предположения, что международные законы ведения войны будут обязательными для всех наций: "Я думаю, этого можно ожидать. Довольно трудно понять, как можно вести цивилизованную войну, если вы не предполагаете этого"69. Но он добавил, что "было бы, несомненно, неразумно слишком сильно зависеть от соблюдения каждого пункта международного права". Контрабандой войны было "то, что решит сделать сильнейшая сторона"!70 ‘В целом" сильной военно-морской державе было бы неразумно подчиняться ограничениям.71 По подсказке Холланда он не вспомнил, что "во время военно-морских маневров 1888 года командующий флотом предполагаемого противника издал инструкции не захватывать призы, а уничтожать их по всему британскому побережью".72 Этим "командиром" был контр-адмирал сэр Джордж Трайон, тогдашний командующий крейсерами (ACR), который инициировал дебаты в USM о страховании судоходства в военное время, и чьи статьи 1890 года будут цитироваться впоследствии каждый раз, когда этот вопрос будет официально пересматриваться. Баттенберг подтвердил, что Адмиралтейство отслеживало каждый крейсер потенциального противника и торговое судно, которое могло быть преобразовано в таковое, и сообщало главнокомандующим своих станций об их местонахождении.73 Адмиралтейство полагало, "в целом", что большинство иностранных адмиралтейств будут соблюдать законы стратегии и не будут тратить военные корабли на уничтожение торговли до тех пор, пока они не получат командование на море.74 Сэр Джон Коломб с некоторым трудом установил, что современные военные корабли будут ограничены в своих потенциальных захватах, в связи с ограниченным количеством дополнительных призовых экипажей, которыми они могли бы обеспечить взятые призы и учитывая необходимость не переполнять корабль захваченными экипажами.75 Это подразумевало, что ранний риск для британской торговли будет исходить от вооруженных пароходов (AMCS), и ближайшей целью политики будет предотвращение того, чтобы вероятные кандидаты вооружались в случае начала войны.76 Знание собственных договоренностей Адмиралтейства заставило Баттенберга усомниться в том, что торговые суда могут быть "поспешно превращены в вооруженных мародеров против нашей торговли".77 Адмиралтейство не знало об оружии, хранящемся в резерве в любых иностранных колониях: 78 Баттенберг утверждал, что: … на вооружение торгового судна уйдет очень много времени. Вы не можете поместить оружие на борт, как вы можете поместить бочку на борт … Вы должны обеспечить огневые точки, вы должны укрепить их, вы должны построить магазины, и мы предлагаем построить переборки для угольной брони. Все эти приборы готовы, но для их установки должно потребоваться некоторое время, и, по оценкам, это займет от двух недель до трех недель или даже шести. ...Вам потребуется квалифицированная рабочая сила на берегу.79 В последующих главах будет показано, что этот ответ в 1903 году был несколько неискренним. Баттенберга также допросил член парламента сэр Генри Сетон-Карр. 80 Его ответы наводили на мысль, что существует "общее мнение" о том, что субсидируемые торговые суда будут стоить очень мало – как вооруженные лайнеры-пароходы (AMC) – для защиты торговли; не в последнюю очередь из-за их недостаточной скорости по сравнению с некоторыми зарубежными аналогами.81 Однако в более позднем ответе лорду Бургклерку он утверждал, что вспомогательные крейсера (ВспКР – AMC) были гораздо более эффективными в качестве разрушителей торговли, чем в качестве защитников.82 В то время как они никогда не могли надеяться заменить военного человека, какого бы вооружения ни было на борту ВспКР, этого было бы достаточно, чтобы остановить торговое судно, которое он хотел захватить.83 Баттенберг также согласился с проницательным предположением Коломба о том, что бродячие пароходы, способные быть пригодными для использования в качестве мародеров/рейдеров, будут представлять гораздо большую опасность, чем иностранные лайнеры, регулярно совершающие рейсы в объявленные порты и обратно. Заткнуть рот последнему было бы гораздо легче, чем первому. Торговый отдел ВМИД пытался собрать информацию о доле иностранных судоходных компаний, занятых таким образом.84 Доклад главы торгового отдела, капитана Эдварда Ф. Инглфилда, был отдельно рассмотрен Королевской комиссией. Намерение вести войну против торговли врага оставалось в значительной степени подразумеваемым. Это было просто то, что традиционно делал Королевский флот во время "великих войн". Это определенно было то, чего ожидали немецкие военно-морские планировщики!85 Озабоченность по поводу способности Адмиралтейства проводить такие операции была выражена более косвенно, по вопросу о "правах воюющих": будет ли разработка международных конвенций, таких как Декларации Парижа и Лондона и Гаагские конференции, означать, что Британия больше не сможет осуществлять свои традиционные заявленные права на блокаду и уничтожение и задержание контрабанды. Была, конечно, и двусмысленность. Школа мысли также считала, что, столкнувшись с политикой, которую отстаивает Молодая Школа, Британия может полагаться на нейтралов в снабжении ее продовольствием и сырьем, даже при переводе британских кораблей под нейтральный флаг. Конкретные инциденты во время китайско-японской войны или русско-японской войны использовались в качестве доказательств для конкретных интерпретаций, и эти проблемы были отражены на страницах JRUSI и USM, а также в опубликованных работах таких разных авторов, как Эрл Лореберн, либеральный лорд-канцлер 1905-12 и Томас Гибсон Боулз.86 Военные планы Теперь мы переходим от сферы дебатов среди политиков и внутри Службы к конкретным планам нападения на немецкую торговлю. Первоначальный военный план W1, напечатанный 10 июня 1908 года, предусматривал войну только между "Англией’ и Германией.87 Он предусматривал создание кордона между севером Шотландии и Норвегией для перехвата немецких торговля, патрулируемая 7-й, 8-й, 9-й и 10-й эскадрильями крейсеров, базирующимися в Лервике, с частью 10-й ЭК, отправленной в Лох-Суилли для борьбы с торговыми рейдерами.88 Для этого кордона имелся не более 31 крейсера, и при любых 10 процентах из них, работающих на угле, только 28 могли находиться в море. Двое будут патрулировать между Ваагс-фьордом и Штадтландетом. Остальные 26 будут находиться на расстоянии 6 миль друг от друга, двигаясь со скоростью 10 узлов. «Небольшие операции наступательного характера будут необходимы с целью осуществления нашей общей оборонительной политики и нанесения врагу такого ущерба, какой может быть возможен без ненужного и неоправданного риска, всегда с целью воспламенения общественного мнения в Германии и побуждения нации заставить свой флот ответить на них».89 Это утверждение было подчеркнуто, а на полях добавлено: "о том, чтобы заставить немецкий флот подставить себя под наступательный удар".90 Нападение на немецкую торговлю кордонами через Северное море и в Дувре ранее предусматривалось в Военных планах "А", подготовленных Комитетом Балларда.91 В первом пересмотре этих планов от 18 июня 1908 года 7-й и 8-й ЭК были выделены северному кордону только после их участия в экспедиции Боркума и утверждали, что нападения на британскую торговлю были наименее серьезными из всех возможных военных операций.92 Второй пересмотр от 27 июня 1908 года, утверждал, что "Главная цель состоит в том, чтобы привести основной германский флот к решительным действиям, а все остальные операции являются вспомогательными для этой цели".93 "Военный план Германии W2" (июнь 1908 г.) далее предлагал базировать флот Северного моря в Форте и рассматривал альтернативы Боркуму в свете его предстоящего укрепления, а также строительства временного волнореза на рифе Хорнс, за которым торпедные катера могли бы использовать уголь. ‘Северный кордон’ был расширен за счет включения 9-13–й ЭК. Он отметил, что, поскольку 9-й и 10-й ЭК были в списке специальных служб, пройдет неделя, прежде чем они смогут покинуть порт, но это не будет иметь значения, поскольку "льготные дни" для океанской торговли, вероятно, продлятся столько же, и спешки не было.94 Четыре из 10-й ЭК будут базироваться в Белфасте, чтобы перехватить торговые эсминцы, и к ним присоединятся "Лузитания" и "Мавритания". “Военный план W3" (30 июня 1908 года) предусматривал войну между Англией и Францией против Германии. Предполагалось, что роль британцев будет заключаться в том, чтобы отвлечь немцев, вынудив их разделить свои силы и тем самым ослабить давление на франко-германскую границу. Отвлекающий маневр британцев должен был произойти в какой-то момент на побережье Северного или Балтийского морей, а также предполагалось, что немцев будет нелегко вовлечь в действия флота. W3 далее рассмотрел вероятную судьбу Дании в такой войне, нарушение Германией нейтралитета Бельгии и позицию Нидерландов. Он предполагал, что немцы будут использовать свою военную мощь против Франции; позволят Северному морю позаботиться о себе; охранять подходы к балтийскому побережью; проводить экспедиции по добыче полезных ископаемых и атаки эсминцев на британское побережье и разрушать торговлю. Реальной вероятности вторжения не было бы, но оно могло бы оказаться под угрозой. Столкнувшись с этим, Роль британского флота заключается в – 1. Очистить море от врага, чтобы британские войска могли действовать с максимальной эффективностью. 2. Нанести ущерб Германии в ходе войны, прекратив ее морскую торговлю. ...заставить германский флот выступить для решающего сражения или заставить эту страну просить мира, чтобы избежать ситуации, которая станет невыносимой для ее жителей.95 Выходы из Северного моря будут удерживаться французами, но внутри Северного моря и Ла-Манша будут действовать только британские войска. Ответственность за защиту торговли будет лежать на обоих. Французские средиземноморские силы останутся, что позволит отозвать британский средиземноморский флот, если потребуется. Военный план W4 рассматривал конфликт между Англией и Германией, союзниками США. Этот план был работой РА Льюиса Бейли в Военном колледже, датированной 8 декабря 1908 года. Три года спустя намерения существенно не изменились. Меморандум, сопровождающий военные приказы (M.0010/12), был утвержден Черчиллем 14 апреля 1912 года, но позже отменен. И снова блокада будет строго соблюдаться; давление блокады вынудит немецкий флот выступить в полную силу (§3, стр. 3): … 9-я и 10-я эскадры крейсеров сформируют кордон торговой блокады от Шетландских островов до побережья Норвегии … Этот кордон будет усилен в кратчайшие возможные сроки 10 вооруженными торговыми крейсерами, которые будут расположены напротив интервалов между блокирующими крейсерами и примерно в 30 милях к северу от них. (§6)96 4 мая 1914 года адм. Сэр Джордж Каллаган, командующий флотом Метрополии, пожаловался, что решения их светлостей о найме флота, принятые после обсуждения в Кромарти в октябре прошлого года, не были доведены до его сведения. Баттенберг (вероятно) написал начальнику штаба ВА сэру Генри Джексону 11 мая 1914 года с просьбой ответить Каллагану, подчеркнув важность решительных ранних действий в Северном море, включая рекомендацию о том, чтобы Северный патруль "... был создан как можно скорее с двойной целью сообщать о враждебных движениях из Северного моря и захватывать немецкую торговлю".97 В целом аналогичные заявления можно найти в "Военных планах (Война с Германией), июль 1914 г. 98 Контр-адмирал Эдмонд Джон Уорр Слейд Слейд уже упоминался в контексте его сотрудничества с Джулианом Корбеттом. Поскольку он не служил в море после 1912 года, Слейд является одним из менее известных флаг-офицеров этого периода, поэтому пришло время рассмотреть его более подробно. Уоррская сторона его семьи имела запись в Списке пэров Берка; Слейды были "джентри". Его дедом по отцовской линии был генерал. Сэр Джон Слейд (1762-1859), 1-й баронет, участвовавший в войне на полуострове и получивший титул баронета в 1831 г. Вторым баронетом был его третий сын, адвокат Миддл Темпл и "шелк". Его пятым сыном был адм. Сэр Адольфус Слейд (1804-77), служивший в турецком флоте в 1849-66 годах, включая Крымскую войну, после которой он был награжден KCB. Отец Эдмонда, преподобный Джордж Фитцкларенс Слейд, член Колледжа всех душ в Оксфорде, был одиннадцатым сыном генерала. Со стороны матери его дядя Эдмонд Уорре (1837-1920) был еще одним членом "Всех душ", директором и ректором Итонского колледжа, который Эдмонд посещал до поступления в Британию в январе 1872 года. В 1879 году он окончил RNC (где преподавателем военно-морской истории был Джон Келтон) с тремя "первыми", а в декабре 1879 года получил звание лейтенанта. Он служил на «Фавн» (HMS Fawn), исследуя Красное море в Восточной Африке с декабря 1880 по март 1882 года; в середине 1881 года Фаун также отправил группу на Мадагаскар, чтобы наблюдать за прохождением Венеры. Слейд стал помощником геодезиста 3-го класса и хорошо владел французским и испанским языками. Затем он специализировался на торпедах, заменив Фредерика Стерди на корабле "Гекла", которым командовал Артур К. Уилсон, 1882-3, получив звание лейтенанта (T) на «Верноне» в 1883-85 годах и присоединившись к тамошнему персоналу – как это обычно делали наиболее способные студенты когорты – вместе со Старди с 1885 по 1886 год. После периода работы на флагманском корабле «Минотавр» эскадры Канала, вместе с Дадли де Чайром и Марком Керром, Слейд присоединился к персоналу учебного корабля торпедистов в Девонпорте, «Дефианс» (капитаном которого был Джон Дарнфорд) с 1888 по 1890 год. Александр Бетелл и Стюарт Николсон служили вместе с ним. После этого он служил на линкорах «Родни», «Кампердаун» и «Трафальгар», последнем флагмане Средиземноморского флота в 1893-94 годах. Главным командиром был сэр Майкл Калм-Сеймур, а Фрэнсис Бриджмен (позже FSL) командовал «Кампердауном»; Чарльз Г. Робинсон, с которым Слейд служил в «Верноне», командовал «Трафальгаром». С 1 января 1895 года Слейд командовал шлюпом «Коккатрице» (Cockatrice), входившим в состав Дунайской комиссии, обеспечивавшей улучшения и управление правами многонационального судоходства. Три года спустя он был переведен на «Алжерин» (HMS Algerine) на Китайскую станцию и получил звание капитана в последний день старого века. Николас Ламберт характеризует Слейда как наивного академика, немного одинокого, неспособного оценить политические нюансы, связанные с управлением ДВМИ. Хотя он презирал Бересфорда, Слейд был привержен, по сути, концепциям стратегии восемнадцатого века, враждебным подводным лодкам и "обороне флотилии": Фишер сократил свой срок.100 Эта оценка странно согласуется с его послужным списком.101 К тому времени, когда он отправился в Китай, Слейд официально был переводчиком на испанском языке и владел французским, немецким, итальянским, русским и "румынским" языками. Номинально входивший в состав Средиземноморского флота, представляется маловероятным, что тогдашний главнокомандующий, Джон О. Хопкинс, назначил бы политически наивного офицера на такой независимый и деликатный пост. Несомненно, время, проведенное на «Фавне», сослужило ему хорошую службу на Дунае, и его опыт геодезии распространился на западное побережье Черного моря. В ноябре 1897 года их светлости выразили свою признательность за его усердие в этом вопросе. Они выразили "...свое удовлетворение в связи с получением от британского посла в Константинополе благодарности за помощь, оказанную коммодором Слэйдом в разработке средств защиты иностранцев во время угрожающих беспорядков в этом городе" в декабре 1895 года. Девять месяцев спустя в его послужном списке есть депеша от "Временного поверенного в делах Ее Величества, выражающая его благодарность за оперативную помощь, оказанную ему коммандером Слэйдом в обеспечении защиты британской колонии во время недавних беспорядков в Константинополе". Адм. Кульм-Сеймур оценил его как "Хорошего офицера с здравым смыслом, хорошо подходящего для posn на Дунае" в конце того же года – оценка, с которой согласился Хопкинс в декабре 1896 года. Находясь в Китае, Министерство иностранных дел признало его заслуги в "тактичных отношениях с французами в Бангкоке", и, покинув Китайскую станцию, вице-президент Эдвард Сеймур записал, что "У этого офицера способности намного выше среднего; он также прилежен и хорошо использует свои способности. Я поручил ему кое-какую специальную работу с очень хорошими результатами для службы. Для должности, требующей дипломатии + такта, он был бы сочтен хорошо подходящим + очень полезным" (май 1900 года). Ничто из этого не говорит о человеке, незнакомом с тонкостями политики. Если так, то возникает вопрос, почему он входил в состав британской делегации на Второй Гаагской и Лондонской конференциях, которые не могли потребовать ничего, кроме понимания политических нюансов. Сэр Эдвард Грей обратил "внимание на оказанную ценную помощь", которую их светлости "прочитали с удовлетворением" (М.3509/4/09 ).102 Заглядывая вперед, Слейд работал над обеспечением поставок нефти для флота с 1912 года в качестве директора (а затем заместителя председателя) Англо-Персидской нефтяной компании (ныне BP), а во время мировой войны - на самом высоком уровне в механизме блокады Центральных держав. Что касается его взглядов на стратегию, то после окончания Военного колледжа адм. Сэр Дэй Босанкет записал “...отмеченные способности и успех Слейда, я считаю его офицером с высокими профессиональными достижениями и особой эффективностью в области морской стратегии и военно-морской тактики. Я полностью согласен с общей оценкой его высоких качеств. Капитан Слейд придерживается умеренных привычек” (ноябрь 1907 года). Ламберт предполагает, что Слейд впал в немилость Фишера “после того, как стало очевидно, что он был офицером, который твердо верил, что исторические ”принципы" морской стратегии превосходят достижения в области технологий и, следовательно, применимы к стратегической обстановке начала двадцатого века"103. Будучи капитаном RNWC, это должно было быть очевидно до его назначения в ДВМИ. Лекции Слейда по военному курсу в 1906-07 годах включали тактику линкоров и крейсеров, торговлю и уроки русско-японской войны.104 Его назначение на пост ДВМИ, возможно, было довольно очевидным, но прецедентов для этого не было. RNWC был создан совсем недавно, и единственный предыдущий занимавший этот пост Генри Дж. Мэй умер на своем посту. Ту же критику можно было бы обрушить на Корбетта, но, возможно, как гражданское лицо, Корбетта можно было бы держать на расстоянии вытянутой руки. Большинство комментариев предполагают, что Фишер "сослал" Слейда в командование Ост-Индией в 1909 году; он выступал за сотрудничество между службами, и во время подкомитета по “вторжению” CID (1908), где он был главным представителем Адмиралтейства, это было недостаточно целеустремленным или лояльным для Фишера.105 Ламберт утверждает, что его "вышвырнули наверх" в звании контр-адмирала", хотя такое повышение было нормой для ДВМИ, покидающего свой пост.106 Ламберт цитирует дневник Джорджа Кинг-Холла о разговоре между его братом Гербертом и адм. Бриджмен, что "Адмиралтейство хотело избавиться от него как от ДВМИ".107
von Echenbach: ... Слейд хорошо осознавал важность морских коммуникаций для экономической жизни Империи и "господства на море". Оттли утверждал, что вопросам экономической войны "уделялось особое внимание" в ВМИД при Слейде с 1907 по 1909 год, поскольку они "постоянно расследовались" в течение его собственных трех лет в качестве ДВМИ, непосредственно перед Слейдом.108 Ост-Индия представляла собой первое (и единственное) назначение Слейда под морским флагом. Он вернулся в апреле 1912 года с рыцарским званием и несколькими благодарностями за свою работу по пресечению торговли оружием в Персидском заливе.109 После этого он сотрудничал с Корбеттом в официальной истории русско-японской войны. Находясь на станции в Ост-Индии, его переписка с Асквитом, Хардингом, Грэмом Грином (Адмиралтейство), Валентином Чиролом (иностранным редактором "Таймс") и Осмондом Броком (ADNM) указывает на то, что он не терялся из виду.110 Когда он был директором ВМИ, Слейд считал, что одержимость линкорами была опасным заблуждением, тем более пагубным, что оно было полуправдой, и поэтому его трудно опровергнуть: … Совершенно верно, что без сильного Боевого флота мы не могли бы претендовать на господство на море, но исполнительную функцию выполняет не Боевой флот, а крейсера. Боевой флот стоит в стороне и предотвращает вмешательство в операции крейсеров, но не принимает участия в самих операциях. Это... удерживает кольцо и не дает никому, кто мог бы прервать операцию, оказать давление.111 Это был аргумент в пользу крейсеров, в подавляющем большинстве, для охоты на немецких корсаров: "Мы не пытаемся охотиться на лис только с парой гончих..." Он не верил, что линкоры флота Открытого моря Тирпица представляют большую опасность: "Я не думаю, что нам угрожает какая-либо опасность в отношении последнего, и мы легко сможем сохранить такие силы, которые помешают Германии нанести нам какой-либо серьезный вред в домашних водах". 112 В течение трех месяцев после вступления в командование в Ост-Индии Слейд получил телеграмму от Асквита, председателя "Бересфордского подкомитета CID", с просьбой оценить работу ВМИД, когда он был ДВМИ, его доступ к Первому лорду и морскому Лорды, и его мнение по ряду стратегических и организационных вопросов.113 Слейд представил ответ на пяти страницах. Указывая, что он следовал надлежащей процедуре – "Вся информация и любое представление, которое я сделал ... всегда предоставлялись Первому Морскому лорду... как главе моего отдела", – Слейд затем предположил, что, если Фишер сочтет такую информацию или представления достаточно важными, он представит ее Совету, но не имел возможности узнать, сделал ли он это. Как ДВМИ, он не имел права напрямую излагать свои взгляды Совету директоров; на самом деле только когда-либо ставил их перед Первым лордом и 1SL. Он был совершенно не осведомлен о том, были ли или каким образом доведены до сведения Правления его взгляды; он не был осведомлен о политике Правления, даже если это повлияло бы на качество и актуальность его отчетов для него; у него не было необходимых знаний о расположении или приказах, отданных Флоту. Передавались ли вопросы внешней политики в ВМИД, оставалось на усмотрение гражданских чиновников. Недавнее нововведение Фишера (1908) - создание Стратегической комиссии для обсуждения планов были шагом вперед, но не продвинули дело намного дальше.114 Теоретически это был хороший способ разработки хорошо продуманных планов работы, но было невозможно гарантировать, что все его члены знали политику Правления. Это "привело к разработке чисто академических планов, которые никогда не обсуждались с практической точки зрения"115. На вопрос, был ли он удовлетворен во время своего пребывания на посту ДВМИ "Защитой торговли", Слейд воспользовался возможностью для устранения угрозы со стороны немецких вооруженных торговых крейсеров, сообщив Асквиту, что немцы планировали нарушить британскую торговлю путем одновременного нападения на как можно больше торговых судов., используя свои собственные торговые суда, переоборудованные в военно-морские суда.116 Результатом было бы "увеличение эффективной силы немецких крейсеров на торговых путях в отдаленных частях света ... и ... возможность парализовать нашу торговлю во всех тех регионах, где нам трудно обеспечить надлежащую защиту...".117 Слейд был убежден, что главная угроза со стороны Германии заключается в партизанском движении, и утверждал, что ее боевой флот был формой продуманного камуфляжа, играя на одержимости британской общественности крупными кораблями, чтобы отвлечь ее внимание от большего источника опасности. Слейда поддержал Генри Х. Кэмпбелл, ADNI/HTD, который представил четырехстраничный документ о защите торговли.118 Большая часть документа содержала статистические иллюстрации "огромных ценностей, которые Великобритания ставит на карту на море".119 Кэмпбелл также обратил внимание на необходимость учитывать "вероятность того, что торговые суда будут вооружены иностранными державами для нападения на торговлю"; опасность "для длинных неохраняемых маршрутов" на "обширных участках океана", которые не были конкретной ответственностью любого главнокомандующего.120 Любая схема средства защиты должны быть готовы к немедленным действиям.121 Защита торговли не могла полностью зависеть от результата действий флота; ей требовалась собственная детальная организация и вооруженные подразделения с превосходящими силами, доступными в стратегических точках. За исключением внутренних вод и западных и южных подходов, это должно быть предоставлено местным главнокомандующим, которые должны отвечать за сбор местных разведданных в соответствии с общими принципами, установленными Адмиралтейством во взаимодействии с торговым сообществом, доверие и сотрудничество которого были необходимы. В Северной и Южной Атлантике защита торговли не могла бы быть эффективной, если бы те подразделения, которые будут нести ответственность, не были полностью подготовлены к выполнению своих обязанностей в мирное время и не были знакомы с водами. Кэмпбелл оспорил выводы недавнего Комитета казначейства под председательством члена парламента Остина Чемберлена, утверждая, что ‘Национальное возмещение имеет первостепенное значение как оружие как для нападения, так и для защиты. Я не думаю, что это было достаточно освещено в доказательствах, представленных Комитету, заседающему по этому вопросу".122 Он еще больше расширил проблему политически, настаивая на "необходимости тщательного изучения наших средств внутренней организации распределения продуктов питания и сырья во время войны, особенно с учетом того факта, что может потребоваться транспортировка большого количества военных материалов...".123 Находясь в Ост-Индии, Слейд затронул проблему британских морских коммуникаций в меморандуме Хардингу, вице-королю Индии, 16 марта 1911 года. Хардиндж показал ему документы, относящиеся к подкомитету Уголовного розыска, в котором он председательствовал. Это почти наверняка имело отношение к 108-му заседанию CID 26 января 1911 года124. Речь шла о задержании торговых судов, явно предназначенных для переоборудования в вооруженные крейсера, в начале войны.125 Слейд уже знал с Лондонской конференции, что две Мавритании могут быть не самым эффективным вариантом для нападения на торговлю.: … В беседе с членами немецкой делегации выяснилось, что они не намерены превращать свои самые большие и быстрые суда только в военные корабли. На самом деле эти суда... на самом деле, наименее вероятно, что с ними так поступят … Цель... состоит в том, чтобы нападать на невооруженные торговые суда. У них не было бы желания атаковать вооруженный корабль, поэтому для их цели достаточно самого маленького вооружения, которое совместимо с ролью военного корабля...126 В своем меморандуме Хардингу Слейд сообщил, что, по мнению Адмиралтейства, судно должно быть осуждено, если на нем есть какие–либо приспособления, явно не являющиеся частью груза – другими словами, не указанные в манифесте или не задокументированные для любого порта, - которые указывали бы на намерение использовать его в качестве военного корабля - например, палуба, укрепленная для ношения оружия. Это открыло гораздо более широкое поле деятельности, чем скоростные лайнеры типа "Мавритания". Слейд был против любых попыток исключить суда ниже минимального размера и скорости. Это следует оставить на усмотрение главнокомандующего на зарубежных станциях. Предлагаемое ограничение может включать все суда, представляющие опасность в внутренних водах, но не будет распространяться на Ост-Индию, Китай и Австралазию. Очень большое количество немецких судов регулярно торговало в этих водах; у Слейда был список из 232 таких судов, 67 из которых вообще никогда не возвращались домой, а оставались в восточных водах, главным образом в Китае. Последние были гораздо более опасны из-за трудностей поддержания с ними связи и из-за того, что они могли нанести удар по британской торговле в местах, где невозможно было обеспечить ей надлежащую защиту, если только такие суда не были захвачены при первой возможности. Большинство из этих судов имели водоизмещение около 2000 тонн и развивали скорость до 10 узлов, что было ниже предложенных пределов. Из 46 немецких судов, которые, как известно, регулярно совершали рейсы в Ост-Индию, ни одно не было более 5000 тонн и не могло развивать скорость более 12 узлов. У большинства на борту было оружие: почти каждый пароход, идущий в Китай по проторенной дороге, перевозил оружие для европейцев; несколькими командовали офицеры военно-морского резерва. Слейд предположил, что доля европейцев в экипаже может указывать на его цель, и рекомендовал, чтобы санитарным властям было поручено выяснить количество членов экипажа и пассажиров, европейцев и "азиатов", на борту каждого немецкого судна, посещающего индийский порт, ссылаясь на необходимость сбора статистики чумы! В сложившейся ситуации, утверждал Слейд, почти каждое судно, задержанное в начале войны, должно было быть освобождено: если бы им был выдан пропуск для следования в названный порт, не могло быть никакой гарантии, что они отправятся туда; и что они не будут превращены в военных в открытом море; их нельзя было конвоировать. Обязательство офицеров не служить в качестве комбатантов может оказаться бесполезным. Не было свободных судов для наблюдения даже за теми немецкими судами, которые были задержаны в Бомбее, Калькутте и Мадрасе. Ост-Индская станция располагала восемью небольшими крейсерами на 4000-мильный участок океана; только два могли поддерживать скорость 12 узлов в течение любого промежутка времени. Слейд пришел к выводу: … Реальная опасность для нашей торговли во время войны с Германией находится не Дома, даже в какой-то значительной степени не в Средиземноморье. Наши военно-морские ресурсы там настолько велики, что даже если один или два крейсера или переоборудованные торговые суда вырвутся на свободу, они не причинят никакого непоправимого вреда. Именно в Атлантическом, Тихом, Китайском и Индийском океанах кроется наша опасность. У нас недостаточно кораблей, чтобы прочесывать эти моря, и мы не можем защититься от бродячих судов/рейдеров так, как мы можем в узких морях у себя дома. Судно, заполненное углем вместо груза или грузом угля, который оно использует для своих бункеров, может нанести бесконечный ущерб, прежде чем его поймают. Оно, вероятно, нанесет гораздо больший ущерб из-за паники и последующего роста стоимости грузов и страховок, чем оно сможет сделать на самом деле путем захвата и потопления судов, но метод, с помощью которого торговля раздражается и нарушается, не имеет значения, пока существует опасение потерь и торговля не является бесплатной. Наше дело - следить за тем, чтобы торговле не мешали, и я думаю, что риск, на который мы идем, довольно велик.127 Слейд продемонстрировал здесь широту стратегического обзора и понимание динамики морской империи, чего просто не разделяли флагманские офицеры, такие как Кастэнс или Битти. Его взгляды были подтверждены в Документе Военного штаба, представленном Баттенбергу, 1SL и Первому лорду Черчиллю, вице-адмиралу Генри Джексону, COS, 14 апреля 1914 г. 128 Его отправной точкой был опыт "старых морских войн" и необходимость в большом количестве судов, используемых для нападения и защиты торговли; что по ходу войны было необходимо увеличить недостаточное количество судов, выделенных для этой службы; и что удовлетворение "неотложных и настойчивых" требований торговли привело к серьезному истощению крейсеров в основных флотах. Джексон ожидал, что требования торговли будут еще более настойчивыми в нынешних условиях (другими словами, расширение торговли с 1815 года), несмотря на отмену каперства, особенно в начале войны. По тому, как она вооружала свои торговые суда, было ясно, что Германия намеревалась напасть на британскую торговлю, как это делала Франция в прошлом. Около десяти самых быстроходных немецких торговых судов были предназначены в качестве вспомогательных крейсеров, возможно, для службы во флоте Открытого моря. Считалось, что три последних судна, HAPAG типа «Императоры» (Imperators) водоизмещением более 50 000 тонн каждое, будут иметь орудия калибра более 6 дюймов.129 Большое количество небольших судов было оборудовано и готово к переоборудованию. В отчете Даффа за 1912 год указывалось в общей сложности 38 кораблей.130 Германия претендовала на право вооружать их на море и с большей вероятностью использовала бы для этой цели свои торговые суда, чем больше Британия угрожала ее собственной торговле. Был приложен список итальянских и австрийских судов.131 Когда требования основного флота будут выполнены, количество крейсеров, доступных для "защиты и уничтожения торговли", будет очень ограниченным и разбросанным по большим территориям. Тех, что были распределены по всему миру, было не более чем достаточно для борьбы с аналогичными судами противника, и они были бы полностью заняты поиском вражеских судов в начале войны. Они не могли справиться с ситуацией, в которой немецкие вспомогательные крейсера охотились на британские торговые пути: "Для адекватной защиты наших торговых путей, скорее всего, потребуется больше вооруженных судов на войне, чем мы можем себе представить сейчас"132. Двадцать лет назад, утверждал Джексон, были приняты надлежащие меры для вооружения торговых судов внутри страны и за рубежом.; за границей было больше военных, и класс морских офицеров имел больший опыт знакомства с просторами океана. Ответ Черчилля на утверждение Джексона о том, что "Германия вооружала свои торговые суда", заключался в том, что "Доказательства бросаются в глаза своим отсутствием. В течение двух лет мы искали что-то определенное.133 Тем не менее он одобрил этот документ. Существующая политика, на которую ссылается Джексон, взята из статьи 69 Инструкций для торговых вспомогательных средств 1907 года, в которой утверждалось, что необходимость или количество требуемых AMC будут зависеть от характера войны. Их установка и оснащение не обязательно будут частью общей мобилизации. Тем не менее, некоторым судам были выделены субсидии, а комплекты вооружения выделены отдельно, чтобы в случае необходимости не возникало задержек с их оснащением. Презентация Джексона кажется пессимистичной. Единственной обнадеживающей нотой был больший опыт судостроительных фирм, накопленный в результате программы вооружения торговых судов в целях самообороны.134 В своих замечаниях по поводу предлагаемого Германией использования "Императоров" игнорировался тот факт, что Баллард и Кэмпбелл уже считали несколько меньший "Уайт Стар Олимпикс" слишком большим, громоздким и дорогим для использования в большинстве портов. Когда Джексон затем приступил к критике “Мавритании”, это было по другим причинам. Если у Британии было меньше крейсеров за рубежом, чем 20 лет назад, это отражало переход от французского врага с базами по всему миру, к история мировых конфликтов с немецким врагом, которого можно было бы запереть в Северном море, с вытекающими отсюда преимуществами для размещения флотов. Убедительным примером документа Джексона была “Алабама” Конфедерации – в нём содержалось краткое изложение ее деятельности, критика федеральных попыток поймать её и цитировался её капитан Рафаэль Семмес. Успех объяснялся тщательным изучением Семмсом океанской торговли и неспособностью Федерального военно-морского флота защитить свою торговлю мощными судами в узловых точках и на основных торговых путях. Большинство федеральных судов блокировали порты Конфедерации.135 Адмиралтейство не предлагало совершить ту же ошибку; все планы этого периода предполагали защиту торговли путем выделения эскадр крейсеров для защиты координационных центров. Нападение на немецкую торговлю, или "блокада", в конечном счете потребовало, чтобы Королевский флот сосредоточился только на двух основных точках – Ла-Манше и морях к северу от Шотландии! Стратегические дебаты охватывали ряд взаимосвязанных вопросов: защита британской торговли от военных действий; война против вражеской торговли после получения господства на море.; блокада, международное право и права воюющих сторон; имперские коммуникации; и торговый флот (корабли и рабочая сила) в качестве военно-морского резерва. NID и его политическое сообщество сыграли ведущую роль во всех этих дебатах. В следующей главе рассматриваются некоторые из этих вкладов в более широкое политическое сообщество; В главах 6, 7 и 9 рассматриваются материалы крейсерской войны: вооруженные торговые крейсера, чья функция заключалась в защите британской торговли и нападении на торговлю противника; В главе 8 будет рассмотрен один пример нападения / защиты торговли во время Великих маневров 1906 года.
von Echenbach: Глава 5 Профессиональные дебаты если какая-либо военно-морская держава примет решение о военных действиях с Великобританией, это будет, насколько это касается нашего торгового морского сообщения, войной на уничтожение. Это будет бросок игрока, и все будет поставлено на то, чтобы нанести удар по Империи в ее самой жизненно важной части … Генеральный прокурор У.К. Кратчли, Р.Р. 29 июня 1904 г.1 Эта глава в некотором смысле является стержнем книги. В ней собраны воедино материалы из предыдущих глав. Одно дело утверждать о существовании "стратегической культуры", о которой идет речь в главе 1. Другое дело - предоставить доказательства этого. Предложение Авнера, например, продемонстрировало, что Фишер, Слейд и Хэнки понимали потенциал экономической войны против Германии, но не то, что их взгляды были подкреплены более широкой симпатией и пониманием среди военно-морских офицеров.2 Главы 2 и 3 показали, как и откуда набирались и обучались офицеры, чтобы наиболее успешные служили на определенных должностях и (обычно) флагманах, создавая "интерес к службе" по мере продвижения по карьерной лестнице. В главах 3 и 4 рассматривались современные представления об экономической и крейсерской войне как внутри Службы, так и за ее пределами. В этой главе будут рассмотрены дебаты между специалистами военно-морского флота и другими лицами в областях политики, имеющих отношение к экономической войне, но основное внимание в ней будет уделено офицерам запаса. Относительно младшие офицеры – командиры и лейтенанты – смогли присутствовать и участвовать в дебатах в RUSI с флагманскими офицерами, участвовать и выигрывать призы за эссе, а также публиковать свои мнения по темам морской войны, снабжения продовольствием и имперских коммуникаций. Это демонстрирует существование общей "стратегической культуры", предложенной в главе 1. Эта глава не дублирует докторскую диссертацию Брайана Ранфта, равно как и анализ прессы, проведенный А.Дж. А. Моррисом.3 Современная и служебная пресса не были отдельными: статья "Капитан Р.Н.", "Программа нового строительства", в USM, апрель 1905 года, была ответом на статью Х.У. Уилсона "Командование морем в опасности’, в Национальном обзоре Лео Максса, в предыдущем месяце. При Фишере мнение "Службы" оказалось поляризованным между двумя группами: сторонниками Фишера, "Рыбным прудом"; и его противниками, которых он охарактеризовал по-разному, как "Синдикат недовольства’ или "адулламиты".4 Раскол был воплощен взаимной вендеттой между лордом Чарльзом Бересфордом и Фишером. Враждебность Бересфорда была вызвана его очевидным понижением в должности в командовании Канала, последовавшим за созданием Фишером отдельного флота Метрополии в 1906-07 годах, и обвинениями Бересфорда в отсутствии военных планов. Это частично поглотило проблему Военно-морского военного штаба. "Синдикат" привлекал тех, кто выступал против разработки дредноутов, и еще тех, кто выступал против "селборнских" реформ в подготовке офицеров. Во многом это было связано с утверждениями о "личном правлении" Фишера и отказом от более традиционного коллегиального правления Правления. Приказ Совета от 10 августа 1904 года возложил на 1SL единоличную ответственность за боевую и морскую эффективность флота, и Фишер воспользовался этим! Его реформы обвинялись в том, что они были плохо продуманы и навязаны без всякой попытки завоевать "сердца и умы"; Фишера обвинили в том, что он окружил себя "сторонниками", продвигал фаворитов, использовал младших офицеров для доносительства на своих начальников и бесстыдно использовал прессу в оскорбительной для чувств Службы манере.5 Ошибочно рассматривать эти соперничающие группы как монолитные или однородные. ‘Рыбный пруд" включал либеральную прессу ("Манчестер Гардиан", "Пэлл Мэлл Газетт"); некоторые консервативные издания ("Таймс", "Телеграф", "Обсервер", "Обзор обзоров"); Служебные журналы ("Обзор армии и флота", "Военно-морской и военный отчет"); и большинство, особенно молодых, морских офицеров. В "Синдикат’ входила большая часть консервативной прессы (Express, Mail, Standard, Blackwood, National Review); некоторые действующие флаг-офицеры, такие как Реджинальд Кастэнс, Хедворт Лэмбтон и Джерард Ноэль; уважаемые адмиралы в отставке, такие как Киприан Бридж и Фредерик Ричардс; и "доисторические ископаемые", такие как Пенроуз Фитцджеральд.6 Кастэнс, бывший ДВМИ, иллюстрирует некоторые тонкости внутри групп. Он считал Фишера шарлатаном, экономящим время.7 Его особый bête noire – выраженный в серии статей в журнале Blackwood под названием "Барфлер", быстро опубликованных в виде сборника в 1907 году – это был Дредноут. Кастанс выступал за линкоры меньшего размера, но его взгляды на важность коммуникаций в "командовании морем" не сильно отличались от взглядов Корбетта, хотя он оставался в стороне от последствий важности "торговли". Сам Фишер не проявлял пристрастных предпочтений: он лоббировал бы любых "формирователей мнений", которые помогли бы его делу и Службе. Он превозносил своих доверенных лиц, льстил им в самых лестных выражениях, предоставлял брифинги и секретные материалы и молчаливо поощрял их использовать их. Они будут выполнять работу Адмиралтейства, наказывая его критиков, оставаясь при этом достаточно отстраненными для сохранения своего авторитета. Взамен они снабдили Фишера информацией из своих собственных источников. Его ближайшими союзниками в прессе были Джеймс Гарвин (Обозреватель, особенно 1908-09), Арнольд Уайт, Джеймс Терсфилд ("Таймс") и Герберт Уилсон ("Дейли Мейл").8 Других включали Арчибальда Херда (Телеграф), Джона Лейланда (Brassey's, USM, NRS). Опорой Бересфорда был Х.А. (‘Таффи’) Гвинн, из "Стандарда". Фишер настаивал на необходимости "обоснованного манифеста прошлой, настоящей и будущей политики Адмиралтейства"; он повторил это 25 декабря 1906 года и, несомненно, предоставил соответствующие материалы.9 Терсфилд опубликовал серию статей в начале 1907 года, но, конечно, не апологией.10 Фишер счел их чересчур рассудительными: в них было недостаточно "удара". Он обвинил Терсфилда в том, что в последнее время он стал "очень прозаичным" в письме Лейланду 22 сентября 1907 года, а в 1910 году назвал его "старческим" за предположение, что Дредноут был улучшением, а не революцией в дизайне линкоров.11 Стиль Корбетта был ему больше по вкусу. В июле 1905 года Корбетт ответил Киприану Бриджу на "Тактику Трафальгара", вызвав у Фишера, который "захохотал от радости": "Мне так нравится видеть, как парня хорошенько пинают!"12 Наиболее полемически оцененным было "Недавние нападения Корбетта на Адмиралтейство" в Девятнадцатом веке, февраль 1907 года, которое Фишер продолжал восхвалять в течение многих лет.13 Введение Корбетта в военные планы (1907), которое он опубликовал в "Девятнадцатом веке", февраль 1907 год, описан сэру Эдварду Грею как "лучшее изложение стратегии, которое вы когда-либо читали".14 В рамках Службы официальная роль Корбетта заключалась в преподавании истории в Военном колледже RN под руководством капитанов Генри Мэя и Эдмонда Слейда и, в конечном счете, Фишера, все из которых понимали, что Военный штаб без штабных офицеров был абсурдом.15 В более широком политическом сообществе обсуждение стратегии проводилось в рамках лекций и дискуссий в РАСИ, а также в служебных журналах и отчетах ВМИД. В 1895 году тираж журнала РАСИ (RUSI) составлял 4500 экземпляров.16 Связи между РАСИ и ВМИД рассматривались ранее.17 Ежегодник Брассея был столь же авторитетным. В 1911 году Герберт Ричмонд и другие инициировали гораздо менее официальное военно-морское обозрение, большинство статей которого были анонимными. Чуть менее престижным, чем РАСИ, был журнал United Service. Хотя он не избегал споров, он также обладал мандатом на профессиональное "обучение". Это, несомненно, было находкой для офицеров на удаленных станциях, но некоторые материалы были довольно тяжеловесными. ‘Капитан Р.Н." предложил 36 статей на тему "Грядущая борьба за морскую мощь". Военно-морской флот Соединенных Штатов" (1798-1898), по 10-15 страниц в каждой, с марта 1907 по июль 1910 года. Еще пять последовали по немецкому флоту в 1911 году; и 18 - по французскому в 1911-13 годах. Подполковник Маккензи Холден предоставил 25 статей о "Трафальгарском броске", одновременно перейдя в полковника Маккензи. Томас Миллер Магуайр рекламировал "Военное обучение" в своем заведении на Эрлс-Корт-сквер, 10-14, и в среднем писал по статье в месяц с 1901 по 1903 год. Но была также серия "Наши морские герои’, написанная их потомками, если иногда им помогал Л.Г. Карр Лафтон. Там были статьи Мэхэна и Филипа Коломба. Материалы были предоставлены несколькими членами разведывательного сообщества: сэром Джорджем Кларком, Эрдли Уилмотом, обоими братьями Коломб, Киприаном Бриджем, капитаном Дж. Ф. Дэниеллом, Р.М., Лайонелом Хордерном и Лоуренсом Суинберном, а также журналистами, такими как Джеймс Терсфилд, Арнольд Уайт (нападавший на Кастэнса в 1905 году) и Х.У. Уилсоном. Дж. Л. Гарвин присоединился к адмирарам Кастэнс и Фримантлу в оценке эссе с единовременным призом в 1912 году, предложенного коммандером Лорд Элленборо, о стратегических последствиях (в том числе для торговли и поставок продовольствия) нейтральной или даже враждебной Ирландии.18 Ряд наиболее спорных статей были анонимными или псевдонимными: “Черная шутка” (1906-08), “Откровенность” (март 1911), “Караузиус” (ноябрь 1907), “Гитчи Гуми” (1908-14), “Стрелок” (апрель 1903) и др. “Игнотус” (анализирующий французские маневры 1892 года) был псевдонимом Х.У. Уилсона; “Навалис” был сэром Джорджем Кларком. Космос препятствует тому, чтобы отдать должное разнообразию этого материала. Одного или двух примеров должно быть достаточно, чтобы подтвердить существование дебатов и поощрение участия, демонстрируя реальную заинтересованность в вопросах морская война, имперская оборона и коммуникации, угрозы торговле и поставкам продовольствия, а также страхование судоходства. Майор Х. Бретон из королевских инженеров опубликовал ‘Мысли об имперской обороне" в журнале Блэквуда в мае 1895 года. Он предпочел бы озаглавить ее "некоторые соображения", поскольку, по его словам, статья состояла из … "ряда соображений... это было полезно иметь в виду"; в противном случае он стремился показать, что "в вопросе защиты портов постоянно качающийся маятник мнений уже достаточно далеко качнулся в сторону ультра-военно-морской стороны".19 Статья Бретона в следующем номере "Блэквуда" вызвала критику со стороны полковника сэра Джорджа Кларка, бывшего секретаря ЦИД, журналиста "Таймс" и специалиста по военно-морскому делу, который "был превосходного мнения о своих собственных талантах в качестве военно-морского и военного эксперта".20 Кларк предположил, что Бретон не смог признать ‘безопасное движение торговли на море" в качестве "кардинального фактора" в обороне. Бретон предположил, что эта критика была неуместной, и процитировал свою собственную статью: “На странице 672: "Необходимость абсолютного господства на море очевидна. Потеряв свою торговлю, Англия могла бы быть унижена без потери ярда территории или одного военного корабля”21. Конкретные детали статьи Бретона нас не касаются, но она примечательна широким использованием свидетельств военно-морских кампаний и совместных операций восемнадцатого и девятнадцатого веков, а также разумной цитатой Бретоном Мэхэна в поддержку его аргументации. Его ноябрьская статья в USM, последовавшая за первоначальным обменом в Blackwood, вызвала ответ от адм. Коломба.22 Он начал с обсуждения значения "решающей" битвы: Бретон использовал это понятие в смысле "заключительной", и это также может быть значением Лоутона. Коломб имел в виду сражения, "от которых зависит будущий ход событий, будь то в отношении продолжающейся войны или политики, которая за ней следует", ссылаясь на появление "Монитора" на Хэмптон-Роудс в марте 1862 г.23 Решающая битва может быть "заключительной" битвой, но в равной степени может и не быть. Бретон приписывал Кларку и Коломбу мнение о том, что: … важность армии чрезвычайно переоценена, ее возможности невелики, а европейские союзы, в которых она использовалась, всегда были проклятием Военно-морской Англии. Создание Империи было делом Военно-морского флота, и за ее оборону должен отвечать только Военно-морской флот.24 Большая часть статьи Коломба была формально посвящена обороне портов и тому, следует ли полагаться исключительно на военно-морской флот, чтобы держать потенциального врага подальше, или следует ли размещать гарнизоны в портах. Это легло в основу более глубоких дебатов о роли и взаимоотношениях между двумя службами, но конкретно вернулось к Королевской комиссии 1859-60 годов. Коломб охарактеризовал эту комиссию как утверждавшую, что обеспечение и содержание флота, достаточного для владения Каналом и предотвращения нападения французов, будет слишком дорогостоящим и должно быть проигнорировано в пользу укреплений для Портсмута и Плимута.25 И он, и Кларк считали, что укрепление портов было чрезмерно и неоправданно преувеличено, но он не выступал против военной защиты портов, подверженных нападению, и ранее выражал явное предпочтение внутренним цитаделям, кроме города и порта, таким, которые придавали оборонительную мощь островам Вест-Индии.26 Не может быть установлено никакого общего правила относительно того, в какой степени следует использовать укрепления и гарнизоны, но было бы пустой тратой денег и сил "нелепо чрезмерно укреплять" и размещать гарнизон в порту за пределами вероятности нападения перед лицом неповрежденного превосходящего флота.27 В этом не было необходимости. Редко, когда современный флот мог действовать наступательно против порта, разве что для дальней и неполной бомбардировки. Было бы абсурдно подставлять военный корабль, который стоил миллионы, под огонь батареи, которая стоила пять тысяч!28 Роль военно-морского флота заключалась в защите; роль армии - в нападении, хотя, конечно, военно-морской флот мог помочь атаке, действуя с фланга, как при Абукире и Альме, а армия могла защищаться. Бретон утверждал, что функция военно-морского флота состоит в уничтожении вражеского флота.29 Коломб не согласился. Во время войны "истинная функция военно-морского флота" заключалась в том, чтобы "всегда удерживать врага в его портах, чтобы море было фактически британской территорией с береговой линией противника в качестве границы".30 Когда море было оспорено и завоевано, следующим шагом было пересечь эту "границу" и перенести войну на врага. Возникает вопрос, были ли заблуждения Бретона достаточно важны, чтобы оправдать вмешательство Коломба в этом случае, хотя сам факт его поступка достаточно похвально – демонстрация того, что младшие офицеры могли и действительно интеллектуально взаимодействовали со своими начальниками, так что можно говорить о формировании мнения в рамках "интеллектуальной культуры" внутри Службы, а не о "полученной мудрости" нескольких старших офицеров. Однако выбор Коломбом названия и тон статьи убедительно свидетельствуют о юридическом / церковном происхождении термина "проктор": адвокат, покровитель, защитник, опекун; или, альтернативно, тот, кто управляет делами других. Или, возможно, как в университетах, один из них отвечает за дисциплину всех лиц, находящихся в статусе учеников, и за общее наказание за их проступки!31 Хотя Коломб писал о роли военно-морского флота в поддержании открытых линий связи, он делал это только в контексте защиты и снабжения армии на вражеском берегу. В отличие от его брата, сэра Джона, или Корбетта позже, похоже, не существует развитого видения динамики морской империи и важности морских коммуникаций как таковых. Филип Коломб предвосхитил Корбетта, предположив, что только в случае начала войны флот может оспорить "господство на море’. В отличие от Корбетта, он рассматривал это как нечто обычно решаемое довольно быстро, чтобы более сильная держава могла затем относиться к морю как к своей собственной территории, в то время как более слабый флот ограничен портом. Подобно Мэхэну, Бретону и более поздним противникам Фишера, таким как Кастанс, Коломб видел в этом результат столкновения боевых флотов, "второго Трафальгара”. Корбетт, напротив, не считал, что боевые флоты вообще должны обязательно встречаться, если первоначальное проявление морской мощи было достаточным, чтобы внушить страх врагу. Доминирующий флот может оставаться в стратегической обороне; ему не нужно выставлять себя напоказ в Северном море, призывая к уничтожению в деталях. К 1914 году истерия «навализма» была частично ответственна за обнадеживающие ожидания "второго Трафальгара" и, возможно, за последующее разочарование и самокопание в Ютландии в 1916 году. Но воплощением британской морской мощи была не Ютландия, а битва у Фолклендских островов в 1914 году и блокада. Путем изучения вклада коммандеров Уоррен Каборн, RNR, Уильям Кауис Кратчли, RNR, и Лайонел Хордерн, лейтенант, RN (retd), мы можем установить вклад, который относительно младшие офицеры могли бы внести в профессиональные дебаты. Уоррен Кэборн (1849-1924) командовал наемным транспортом "Адова" во время экспедиции в Бирму в 1885-86 годах. Будучи лейтенантом (RNR), он был направлен на “Кэрисфорт” (HMS Carysfort) на Средиземноморской станции в 1887 году, а затем передан в распоряжение учебного торпедного корабля "Гекла", пока первый не был готов к выходу в море.32 Он был направлен на “Конкверор” (HMS Conqueror) на время летних маневров 1890 года, где служил с лейтенантом Джорджем Пати (ADNI 1901-03) и младшим лейтенантом Карлион Беллэйрс, впоследствии ставший членом парламента и навалистом. Каборн стал экспертом по официальным расследованиям несчастных случаев на море в 1898 году (до 1914 года) и был морским экспертом в Апелляционном суде 1903-08 годов, после чего участвовал в нескольких расследованиях Совета по торговле: в случаях с “Урей Кастл” 1906 года; “Вольтурно” 1913 года – с Льюисом Винцем, ранее из ВМИД; “Эмпресс оф Бритиш” 1914. В 1909 году он почти наверняка был членом Лиги тарифной реформы, будучи перечисленным в Daily Graphic как один из "Конфедерации", теневой группы, мобилизованной Дж.Л. Гарвин и Лео Максе, посвятившие себя исключению свободных торговцев из Юнионистской (консервативной) партии.33 Он выступил против Томаса Гибсона Боулза на собрании в Норвуде.34, Судя по его непосредственной озабоченности жертвами на море, членству в благотворительных организациях, занимающихся благосостоянием моряков, и интересу к другим проблемам здравоохранения, Каборн, вероятно, был "социал-империалистом’.35 В его лекции, прочитанной РАСИ 29 января 1896 года, были рассмотрены некоторые из этих проблем в контексте комплектования Торгового флота.36 Все лекции Каборна РАСИ были посвящены Резерву (RNR) как вспомогательному источнику рабочей силы для военно–морского флота во время войны, тема, воплощенная в его использовании - принятии даже – из цитаты Королевской комиссии по укомплектованию военно-морского флота 1858-59: "Ваше Величество обладает в Торговой службе элементами военно-морской мощи, которыми не обладает ни одно другое правительство". Во время своей лекции РАСИ в 1890 году он только что закончил годичную службу на флоте, и у него было "очень приятное воспоминание о сердечности и доброте, которые я неизменно получал от всех чинов Службы".37 Каборн высоко оценил симбиотические отношения между военно-морским флотом и торговлей.38 Однако он не верил в использование почтовых пароходов в качестве "торговых крейсеров’, так как он полагал, что они будут необходимы для перевозки съестных припасов. Он не верил, что Парижская декларация будет соблюдаться в морской войне; отметив, что французы занимались контрабандой риса "при принуждении Китая"; что должно было помешать тому, чтобы продовольствие было объявлено так любым морским врагом Великобритании?39 Вместо того, чтобы платить за почтовые пароходы, которые в значительной степени не подходили для этой работы, деньги должны быть используется для побуждения владельцев других – как правило, более медленных – судов строить более быстрые лодки, более подходящие для переоборудования.40 Каборн более или менее постоянно работал в Совете РАСИ с 1900 по 1914 год и далее. Там он служил вместе со старшими армейскими офицерами, действующими и отставными флаг-офицерами, а также старшими членами ВМИД: Баттенбергом, Генри Мэем, Баллардом, Оттли, Слейдом, Бетеллом и Томасом Джексоном, а также ДВМИ (DNC), сэром Уильямом Уайтом, членом парламента Таппером и Карлионом Беллэйрсом. Он возглавлял Комитет по музеям и общим целям.
von Echenbach: ... Коммандер Уильям Кайус Кратчли был офицером запаса, который впервые вышел в море в 1863 году. 41 Во время Зулусской войны 1879 года, командуя “Африкан” (RMS African: 2000 тонн, пароходная компания «Юнион») в Кейптауне, он услышал о катастрофе в Исандлване. По собственной инициативе он предложил доставить военное подкрепление в Наталь. Власти согласились, и он отплыл в течение нескольких часов, случайно обойдя конкурирующую линию Карри. В следующем году он получил звание "лейтенант, RNR".42 Он перевелся в Новозеландскую компанию (Великобритания–Окленд), и ему был выдан ордер на Голубой вымпел для парохода “Кайкура” (4474 тонны) в феврале 1884 года.43 В 1893 году он был на “Экселленте”. Он вышел в отставку в 1894 году, став секретарем Военно-морской лиги до 1911 года. Эйч (Энри) Лоуренс Суинберн (1859-1909) когда-то был секретарем лорда Чарльза Бересфорда. Перепись 1901 года описала его как журналиста.44 Кратчли и Суинберн читали лекции и писали вместе и порознь. Кратчли не считал, что военные корабли представляют большую угрозу для "быстрого торгового парохода’. Скоростные миноносцы могли бы быть более проблематичными, но он сомневался, смогут ли они долго поддерживать свою максимальную скорость в открытом море.45 Однако большая часть перевозок в Великобритании осуществлялась судами со скоростью 10 узлов, и они потребовали бы конвоирования.46 Во время "кризиса в Пенджеде" в 1885 году его собственное судно "Кайкура" (новозеландская компания SS) было мобилизовано военно-морским флотом и возвращено по просьбе ее владельцев. После этого, перевозя в Великобританию четверть миллиона фунтов стерлингов наличными, и даже с тремя офицерами запаса и 25 обученными моряками из экипажа в 150 человек, она была "... во власти всего, что достаточно быстро, чтобы прийти вместе с самым слабым вооружением". Возможно". Любое судно, подобное его собственному, если бы оно смогло перехватить одно или два парусных судна, груженных углем, могло бы нанести такой ущерб, который очень выгодно отличался бы от захватов "Алабамы". Корабль, способный проходить 350 миль в день в течение двух месяцев без использования угля, "мог бы довольно быстро сменить каюту" (район действия). Обладая умеренным вооружением и имеющимися экипажами, они могли бы дать честный отчет о себе против "любого из скретч-пакета", который, вероятно, будет направлен против них в начале войны. “Кайкура” был стальным кораблем длиной 420 футов, с 46-футовами ширины и водоизмещением 8400 тонн в грузе. У нее были три стальные палубы, надстройки мостика и кормы, водонепроницаемые отсеки, котлы ниже ватерлинии и двигатели, способные быть защищенными 12 футами угля с обеих сторон, ниже главной палубы, достаточно для обеспечения защиты от 4½-тонного орудия с 24-фунтовым зарядом на 100 ярдов. Ее верхушки цилиндров возвышались на 6 футов над главной палубой и могли быть защищены аналогичным образом. В обратных рейсах тюки шерсти или индийской резины могут заменить защиту от угля и быть легче его. Что касается орудий, то в 1885 году "Лузитания" была перевооружена: достаточно было бы четырех 40-фунтовых казенников: по одному на носу и корме, два на миделе судна.47 По всему миру имелось множество таких орудий, которые хранились в магазинах и простаивали в Англии. Кратчли посвятил значительную часть своей лекции, развивая ответ на вопрос комплектования таких кораблей, и в запас, предложив должность инженера-помощника для каждого корабля.48 Он заключил, признав уязвимость применения торговых судов для военных целей, но предположил, что: … рыцари Средневековья пошли в бой в доспехах, и не исключено, что тяжелая железная броня и 100-тонная пушка исчезнет по аналогии с этими одетыми в сталь господами, и что небронированные корабли и легкие пушки ещё раз решают, кто должен иметь господство на морях?49 Кратчли получил похвалу за свою работу от адмиралов Бойса, Брина, Омманни и Сальмона. Лейтенант У. Баден-Пауэлл явно ожидал, что Кратчли предложит наступательное использование AMCS. Вместо этого он направил дискуссию в другое русло, перепутав такое использование с каперами, условиями Парижской декларации и франко-прусской войной. Сэр Натаниэль Барнаби полагал, что “Кайкура”, которой командовал Кратчли, хорошо зарекомендовала бы себя, если бы ее использовали в качестве AMC. Но она не шла ни в какое сравнение с "Орегоном", принятым в качестве AMC адмиралтейством от Кунард-Лайн, и сохраненным в течение шести месяцев службы в предыдущем году.50 "Орегон", потерянный тремя неделями ранее, "был очень хорошим кораблем" и не затонул бы, если бы его водонепроницаемые двери были закрыты; он мог бы плыть с двумя затопленными отсеками. Лейтенант Лоури предположил, что палубы "Геклы", "экспериментального" AMC, а затем и учебного торпедного корабля, и, следовательно, ее орудийные расчеты, были очень уязвимы для огня с корвета с высоким фальшбортом. Атлантические лайнеры будут страдают, если противостоят военно-морскому судну, из-за низкой маневренности; он также предположил, что их переборки могут быть "отчаянно слабыми", и даже военно-морские суда могут подвергаться аналогичному риску: "в одном из наших военных кораблей один отсек был заполнен с точностью до 2 футов от ватерлинии, когда вода хлынула через половину отверстий для заклепок...".51 Кратчли и Суинберн вернулись к этим темам, выступая перед РАСИ в 1889, 1893, 1895 и 1905 годах. Цитируя адм. Оба, "что двадцать быстроходных хорошо направленных крейсеров [sic] разрушат торговлю Британии", Кратчли заметил, что "Алабама" была "не лучше способна сражаться в бою, чем сейчас может очень второсортный торговый пароход", и была потоплена в своем первом сражении. Но она, по его утверждению, "разрушила торговлю (морскую) Америки", и весь её флот "мог быть легко подавлен за одну неделю" "одним быстрым и очень умеренно вооруженным торговым крейсером".52 Если бы Англия когда-либо оказалась неспособной защитить свою торговлю, то ее судьба, несомненно, и справедливо, последовала бы за судьбой Венеции, Испании, Португалии и Нидерландов.53 Перевод судов под иностранный флаг был нереалистичным: "вряд ли какая-либо коллекция нейтральных флагов могла бы прикрыть наши корабли и управлять ими".54 Враг не стал бы уважать такую передачу.55 Французы недавно объявили рис контрабандой: при таких условиях поставки зерна также были бы невозможны.56 На последних военно-морских маневрах "суда, занятые своими мирными делами, в полном неведении даже о притворной войне", были остановлены выстрелом через нос. В действительности, что случилось бы с лайнером P&O со 120 членами экипажа и 200 пассажирами, четыре дня плывущим из вражеского порта? Он был бы потоплен. Будут ли его люди участвовать в подобном действии? Или отправятся в сторону на шлюпках рейдера? Или в собственных шлюпках лайнера? Все эти варианты влекли за собой большую потерю времени. Кратчли полагал, что "современная война, вероятно, затмит по своей жестокости все, что мир еще видел... и в стремлении... нанести ущерб торговле Англии не будет учитываться ни рут, ни человечность...".57 Корабли будут потоплены беспорядочно, где бы они ни были найдены, их пассажиры и экипаж с ними! Статья Кратчли получила высокую оценку адмиралов Боуден-Смита, Бойса, Коломба и Омманни; капитаныов Ноэля, Пенроуз Фитцджеральда и сэра Джея С. Д. Хэй. В заключение сэр Джон Коломб заявил, что успех "Алабамы" был следствием невежества Министерства ВМС США. Он выступал против использования почтовых пароходов в качестве AMC; это противоречило его собственной цели. Во время войны быстрая и прямая связь между частями Империи была бы насущной необходимостью. Скорость была тем качеством, которое обеспечивало наибольшую безопасность почтовому пароходу. Когда настанет час опасности, остальная часть линии окажется в наибольшей опасности, и, используя почтовые пароходы для использования в качестве AMC, "...вы заставляете свою почту, своих пассажиров, возможно, своих солдат, свои ценные грузы, свои деньги, всё перегрузить на более медленные суда...".58 Взгляды сэра Джона Коломба не противоречили взглядам Кратчли, который выступал за частичное вооружение почтовых пароходов на их обычных маршрутах. Кратчли вернулся к теме "неограниченной" войны против торговли в 1893 году. В недавнем обсуждении в РАСИ эссе о Военно-морской премии был задан вопрос о том, будут ли в войнах будущего торговые суда торпедироваться без разбора. Этот вопрос не обсуждался, но Кратчли чувствовал, что морские офицеры склонны полагаться на Провидение в вопросах безопасности Торгового флота. Торговая служба сомневалась в концепции защищенных торговых путей: военно-морской флот располагал недостаточным количеством крейсеров, и ни один военный корабль не мог удерживать море достаточно долго, чтобы уберечь его от рейдеров. Ему возразил принц Луи Баттенберг, который высказал мнение: "Чем больше я думаю об этом, тем больше мне трудно поверить, что любая цивилизованная держава в девятнадцатом веке намеренно санкционировала бы свои вооруженные силы, совершающие массовые убийства в открытом море, потому что это то, к чему это приводит, и не более того"59. Принц Луи выразит те же чувства Королевской комиссии по снабжению продовольствием десять лет спустя. Большая часть дискуссий в 1893 году была посвящена возможности сохранения Суэцкого канала открытым и толкованию Парижского "договора": будет ли вооруженный пароход, стреляющий в целях самообороны, но без ордера/патента, рассматриваться как пират, а его офицеры повешены. Кратчли не предполагал, что вооруженные торговые суда нападут на военные корабли, но председатель, адм. Сэр Ноуэлл Салмон, вице-президент, пришел к выводу, что, хотя он вызвал дискуссию, которая не могла не быть полезной, … лейтенанту Кратчли бесполезно пытаться убедить нас в том, что любое независимое сражение со стороны торгового судна возможно или желательно. В том, что нам потребуются лучшие из его торговых судов, а также он сам и лучшие из его людей, чтобы помочь нам в случае войны, не может быть сомнений, но помимо этого, я думаю, он не должен ожидать, что мы отправим суда без защиты.60 Кратчли ответил, что это был крайне односторонний аргумент. Враги Британии будут атаковать ее "теми самыми средствами, которые, как вы говорите, мы не должны использовать в целях самообороны". Лекция Кратчли в 1895 году вернулась к темам 1886 года: более быстрые пароходы со скоростью 14 узлов и более могли позаботиться о себе сами; более медленные пароходы потребовали бы конвоя. Ни те, кто командовал "Зарезервированными торговыми крейсерами", ни их владельцы не имели "никакого точного представления о том, что их корабли будут призваны делать, когда возникнет потребность в их использовании".61 В ходе обсуждения сэр Джон Коломб подтвердил свое несогласие с "торговыми крейсерами" и конвоями. Защита торговли зависела от действий на вражеских берегах. Уоррен Каборн повторил свое мнение о том, что быстрые пароходы лучше всего использовать для перевозки продуктов питания. Коммандер Лестер Типпиндж (ВМИД, 1895) полагал, что в морской войне основные боевые флоты встретятся и окажутся стоящими в боевой готовности, так что исход войны решат оставшиеся устаревшие броненосцы. Это было бы невозможно, если бы они были выделены для защиты торговли, как предложил Суинберн, и докладчик не указал, какое использование он предлагает для вооруженных пароходов (AMCS). Суинберн полагал, что их будут использовать в качестве разведчиков и транспортных судов.62 Лекция Кратчли РАСИ в 1904 году проходила на фоне русско-японской войны и Королевской комиссии по снабжению продовольствием. Кратчли вернулся к своей теме; Совет РАСИ попросил его сделать это, и он расценил это как "вешалку, на которую можно повесить актуальное обсуждение вопросов, ранее неоднократно поднимавшихся мной на этом театре".63 Вместо того, чтобы апеллировать к военно-морскому стратегу, он полагал, что будет соответствовать намерениям Совета, представив перед аудиторией краткое изложение условий на маршруте Мыса в любой день года - 31 марта 1904 года – предоставив им самим делать выводы.64 Некоторых он нарисовал для них. Он не верил, что нападения на торговлю могут решить вопрос о превосходстве на море.65 Превосходство, вероятно, останется за линкором. Он был обеспокоен последствиями хорошо спланированных нападений на торговлю в начале войны – потерей дюжины кораблей в день, падением цен на пшеницу и, следовательно, на хлеб – до того, как флот успел прочесать моря. Он не стал бы обсуждать, располагает ли военно-морской флот достаточными ресурсами, учитывая требования боевого флота и блокады, для этого. Было бы "прискорбно, если бы кто-то пришел к выводу, что любая цивилизованная держава намеренно торпедировать торговые суда, не давая их экипажам шанса спастись"66, но он полагал, что "шанс", вероятно, составит полчаса, чтобы посадить пассажиров и экипаж в лодки. Война была суровым делом, "которое нельзя было вести без значительных трудностей и страданий". Было ли у Британии "какое-либо разумное предположение о том, что держава, решившая разрушить торговлю этой страны, будет колебаться, топить суда и их экипажи вместе с ними [?]"67 Какова может быть судьба британских торговых пароходов в случае нападения врага, у которого поблизости не было военно-морской базы и не было средств захватить захваченное судно в призовом суде? Французские или русские крейсера не могли этого сделать; немцы могли только в том случае, если бы построили военно-морскую базу в Камеруне. Русские недавно потопили японский транспорт "Киншуй Мару"; не было никаких свидетельств того, что его невозможно было бы сопроводить во Владивосток. Были и другие. Во время японо-китайской войны японцы потопили "Коу-шинг" в ‘совершенно аналогичных условиях". Можно утверждать, что перевозки войск подвергались более суровому обращению, чем торговые суда – в ходе обсуждения председатель, полковник сэр Генри Хозье из страховой компании Ллойда, сделал именно это замечание, – но "прецеденты - очень неудобные вещи": "[D] несмотря на все, что кто-либо может сказать, я считаю, что, если появится возможность, наше судоходство будет уничтожено без пощады"68. Кратчли далее предложил создать Национальное страхование судоходства в военное время; учесть ценность почтовых пароходов как средства распространения информации; и необходимость улучшения навыков сигнализации и связи между торговыми и Военно-морскими силами. Этот последний вопрос обсуждался на его предыдущих лекциях в РАСИ и будет одним из факторов подготовки ВМИД к военно-морским маневрам 1906 года. Аудитория Кратчли включала майора Стюарта Мюррей, социал-империалиста, сыгравшего важную роль в обеспечении Королевской комиссии по снабжению продовольствием, адм. Эдмунда Фримантла и Уоррена Кэборна. Каборн согласился с Кратчли в отношении вероятного ведения войны против торговли: "Я всегда придерживался мнения, что так называемым правам частной собственности на плаву будет уделяться очень мало внимания". Он не считал, что национальное страхование судоходства - это "практическая политика".69 Фримантл напомнил собравшимся о заявлении покойного адмирала Оба и других французских офицеров о том, что они без колебаний будут торпедировать лайнеры и топить их.70 Он всегда считал это невозможным, но недавние действия России поколебали его мнение. Следовательно, и он, и Хозье выступали за некоторое ограничение прав воюющих сторон. Лейтенант в отставке Лайонел Х. Хордерн, RN (retd) получил Золотую медаль РАСИ 1902 года за эссе на тему "Распределение материальных средств и личного состава Королевского военно-морского флота в мирное время". Ему было разрешено уйти в отставку 7 января 1892 года при не совсем ясных обстоятельствах, но в 1902 году он был включен в Список офицеров на случай чрезвычайной ситуации.71 Он был награжден медалью «Судана» с застежкой «Суакин» за службу в Красном море и был рекомендован капитаном Генри Стивенсоном, “Тандерер” (HMS Thunderer), для назначения в “Вернон” в 1886 году. Еще одним членом кают-компании "Тандерера" в том году был принц Джордж Уэльский.72 Будучи офицером в отставке, он мог участвовать в политической деятельности, выиграв Золотую медаль РАСИ в 1902 году и Серебряную медаль в 1911 году. В первом десятилетии века он опубликовал ряд статей в журнале United Services. Его эссе с серебряной медалью "Как колонии могут наилучшим образом помочь в военно-морской обороне Империи", рецензируемое адмиралами Бедфордом, Берни и Крэдоком, превзошло работы Артура Халберта (в последнее время АДНИ) и майора Киприана Бриджа, среди прочих. В своем эссе с Золотой медалью Хордерн утверждал, что "распределение мира должно зависеть... полностью от требований войны", предвосхищая войну против Двойных или Тройственных союзов. Имея выбор, адмиралы, командующие иностранными станциями, предпочли бы использовать свои крейсера для разведки, а не для целей защиты торговли. Он предложил создать отдельную команду для защиты торговли, с местными крейсерами на каждой станции, контролируемыми из Великобритании и не связанными ограничениями станции. Он подчеркнул особую ответственность за подготовку, поскольку обязанности крейсеров по защите торговли будут полностью отличаться от обязанностей флота.73 Эссе Хордерна, опубликованное в JRUSI, был рассмотрен в USM.74 Адмирал Сэр Эдмунд Фримантл признал, что эссе должно было быть достаточно хорошим, чтобы получить одобрение "очень компетентного комитета морских офицеров", и "имеет значительные достоинства и хорошо написано". Он задался вопросом, достигло ли оно привычного стандарта, установленного Старди, Баллардом и другими.75 Возможно, в этом был виноват сам вопрос; возможно, Хордерн был прав, понимая, что это означает численность военно-морского флота в мирное время, какой она была в 1901 году. Фримантл утверждал, что такой подход недооценивает полицейскую работу военно-морского флота в мирное время: "подавление рабства, разведка, геодезия, первопроходческая служба на африканских или китайских реках и защита многих второстепенных национальных интересов".76 Ценность этих мероприятий заключалась не просто в том, чтобы вывести Службу из скучной рутины. Если бы это было оценено по достоинству в мирное время, военно-морской флот "должен, насколько это возможно, содействовать чаяниям и коммерческим потребностям страны".77 Фримантл предположил, что Хордерн излишне ограничил свои аргументы, приняв численность военно-морского флота такой, какой она была в 1901 году; не имея Резерва, военно-морской флот располагал недостаточным количеством кораблей. Десять первоклассных линкоров, двадцать крейсеров и соответствующее количество эсминцев должны быть готовы к вводу в эксплуатацию в кратчайшие сроки. Двойной союз был слаб в Ла-Манше, но силен в Средиземном море и Китае; Тройственный союз был силен в Ла-Манше и Северном море, но слаб в Средиземном море. Королевский флот не мог быть готов сражаться с обоими альянсами одновременно. Взгляды Хордерна на разделение обязанностей по защите торговли от боевых флотов были "вполне достойны рассмотрения", если противоречили традиции, но Фримантл не согласился с отстаиванием Сент-Винсентом "тесной блокады", над "маскировкой", одобренной Хоу во время Войны за независимость, и его утверждением, что у Военно-морского флота теперь недостаточно кораблей для проведения блокады: … В наши дни боевой флот может практически поддерживать блокаду в 100 милях от порта противника, но при этом с помощью разведчиков, эсминцев и беспроводной телеграфии поддерживать гораздо более эффективную блокаду, чем когда Корнуоллис находился в 10 милях от Бреста...78 В заключение Фримантл усомнился в оригинальности некоторых взглядов Хордерна, но выразил надежду, что он не сказал ничего, что могло бы обескуражить будущих эссеистов: "В случае лейтенанта Хордерна, безусловно, его заслуга в том, что, несмотря на то, что он в отставке, он настолько хорошо ознакомился с современными военно-морскими требованиями, что получил золотую медаль... которую я... не склонен обесценивать"79.
von Echenbach: ... Фред Т. Джейн, редактор журнала "Все боевые корабли мира", пишущий как "гражданский журналист’, пошел дальше. Он не согласился с утверждением Хордерна Маханиана о том, что в следующей морской войне "Победа в конце концов должна решаться боевыми эскадрами": … это, вероятно, верно, но это ни в коем случае не является достаточно определенным, чтобы быть аксиомой. Следующая морская война может преподнести всевозможные сюрпризы. Когда они пройдут, студенты найдут учения по истории, соответствующие им всем, так же легко, как они найдут их соответствующими недавним событиям и современным теориям. История, как правило, мало чему учит, кроме того, чему мы хотим научиться... [курсив в оригинале]80 Проницательно он добавил: "Насколько нам известно, может оказаться, что эсминцы и тому подобное выполнят всю необходимую работу в следующей морской войне, и что большие корабли будут похожи на ортодоксальный армейский корпус в Южной Африке – без врага". (курсив в оригинале)81 Джейн выступал за подход "тотальной войны". Хордерн обобщил военно-морские функции следующим образом: во-первых, уничтожение или сдерживание флота противника; во-вторых, защита торговли. Ему следовало бы добавить: в-третьих, "уничтожение торговли и портов противника"; в-четвертых, оказание помощи армии в нападении. Безопасность заключалась в жестоком нападении. ‘Бить сильно, немедленно, везде и во всех отношениях должно быть нашим правилом". Военно-морской флот в одиночку не мог закончить войну.82 Враг выбрал бы боевой курс, если бы его боевой флот уступал британскому. Хордерн выступал за эскадрильи защиты торговли. Джейн утверждал: “Что делать с “Жанной д'Арк”, подражающей “Алабаме” в далеких морях?” Вполне может быть темой эссе. Эссеист уклоняется от сути: все так делают".83 Конвои, вероятно, были бы единственным возможным ответом, но вместо того, чтобы использовать “Дрейков” для бесцельной погони за корсарами, нападения на вражескую торговлю заставили бы корсаров искать их: "... [T] их долг должен заключаться в том, чтобы вести боевые действия против врага, а не искать иголки в связках сена".84 Любой баланс кораблей в пользу Британии "лучше всего использовать для угрозы всей враждебной торговле и интересам, а не для прямой защиты нашей собственной торговли".85 Джейн писал до образования Антанты, когда Франция все ещё рассматривалась как вероятный враг, но Германия начинала заменять ее в этой роли. Торговле Германии было бы гораздо легче угрожать, чем торговле Франции, и её (торгового мореходства Германии) было больше. Он не согласился с утверждением Хордерна о том, что "если во время войны корабли любой другой нации будут вынуждены оставаться в порту, эта нация почти не пострадает".86 Даже слабая французская блокада во время франко-прусской войны дорого обошлась немцам 200 000 фунтов стерлингов в день. Дело в том, что в торговой войне Британия обладала способностью – которую так часто упускали из виду – нанести ответный удар! Расширение немецкой торговли с 1870 года было настолько велико, что Британия могла нанести по меньшей мере в пять раз больший ущерб. Рецензии Фримантла и Джейна вызвали отклик Мэхэна в поддержку Хордерна, опубликованный в ноябре 1902 г.87 К тому времени Хордерн опубликовал следующую статью о вооруженных торговых крейсерах.88 Статья Хордерна вышла одновременно с обсуждениями в Комитете по субсидиям на пароходы и Комитете Кампердауна, рассмотренных в последующих главах. Обязанности, которые должны были выполнять такие суда, должны определять квалификацию судов и систему предоставления поддерживающей платы.89 Он отверг идею о том, что они могли бы действовать как разведчики для боевого флота. Также суда не будут немедленно доступны для защиты торговли, хотя это займет меньше времени, чем подготовка их в качестве разведчиков. Находясь сами на торговых путях, они были бы на месте, и гораздо большая доля их экипажей была бы немедленно полезна в военное время. Флотским разведчикам требовалось командование со стороны морских офицеров, высококвалифицированного персонала связи и машинного отделения. Вооруженный пароход (вспомогательный крейсер), работающий индивидуально, этого не мог сделать. Компетентные "лейтенанты RNR", имеющие несколько лет службы, должны рассматриваться для повышения до коммандера и командования такими судами: доступные офицеры RN потребуются для военных кораблей, а не для торговых крейсеров. Обученные люди RNR составили бы значительную долю экипажей и орудийных расчетов, их жалованье было бы увеличено Адмиралтейством в качестве стимула к надлежащей подготовке. Это оставило бы только необходимость в вооружении судна, увольнении ненужных членов экипажа мирного времени и наборе нескольких необходимых офицеров RN в случае начала войны. Военно–морской ежегодник Брассея также опубликовал статьи о снабжении продовольствием – Чарльз Глейг в 1898 году; Имперская оборона – Филип Коломб в 1888-89 годах, одноименный Томас Брасси в 1897 году, Джеймс Терсфилд в 1907 году и Кипрский мост в 1908 году; о защите торговли - Брасси в 1888-89 годах, Сидней Эрдли–Уилмот в 1893 году, Джон К. Лафтон в 1894 году, Карлион Беллэйрс в 1904 году и Джеймс Терсфилд в 1906 году; и Права воюющих - Брасси в 1888-89 годах, Джон Лейланд и Кипрский мост в 1911 году и Эдмонд Слейд в 1914 году. Статья Джеймса Терсфилда в 1907 году охватывала знакомую территорию – современную актуальность опыта "великих войн" и Гражданской войны в США.90 На большинство авторов, уже рассмотренных в этой главе, оказали влияние захваты “Алабамы”, как и Молодая школа во Франции. Терсфилд считал, что это было время, когда миф “Амабамы” был окончательно разрушен.91 Её карьера была наглядным уроком не в уничтожении торговли, а в том, как её не защищать, и попытка предсказать из развития истории “Алабамы”, что произойдет с британской торговой морской пехотой в морской войне, была неразумной и глупой!92 Север имел значительный перевес военно-морских сил над Югом и решил использовать их все для довольно эффективной блокады портов Конфедерации. Таким образом, "Алабама" просто продемонстрировала, что "Один крейсер, оставленный без присмотра и без преследования, практически командует всей морской акваторией, оставшейся незащищенной от ее нападений"93. Это был провал стратегического планирования, и если бы соответствующие меры были приняты с самого начала, её карьера была бы незначительной. Она не была ответственна за сокращение американского судоходства; это было вызвано экономическими и финансовыми причинами, особенно связанными с судоходной отраслью, и рейдеры Конфедерации не имели к этому никакого отношения (??? Прим. ред.). Карлион Беллэйрс высказал ту же мысль в более раннем издании "Брасси", предположив, что упадок американской внешней торговли, осуществляемой под флагом США, начался до 1861 года, как и сокращение построенного тоннажа.94 Каперство было отменено; объем торговли значительно увеличился по сравнению с его потенциальными противниками, которые уменьшились с тенденцией к меньшему количеству крупных военных кораблей. Ни один рейдер не мог бы удерживать моря без погрузки угля самое большее каждые 14 дней. 95 Известных рейдеров следовало заблокировать в своих портах. Нападение на торговлю не могло существенно повлиять на исход морской войны, и более сильной воюющей стороне было бы глупо ставить под угрозу свое собственное господство на море, распыляя свои силы, чтобы справиться с этим. Для более слабой державы было бы еще более глупо поступить так. Было немало мудрости в том, чтобы предоставить коммерции самой заботиться о себе, пока на нее не напали.96 Возможно, было бы целесообразно патрулировать торговые пути с самого начала, но только в том случае, если это серьезно не ослабит основной флот. Терсфилд действительно указал, что японцам требовалось эффективное командование на море только в пределах их зоны непосредственного конфликта, другими словами, командование и владение "театром", чтобы обезопасить свои маршруты в Маньчжурию, и полностью установить его только после победы при Цусиме. Терсфилд заметил, что вражеские крейсера, участвующие в боевых действиях, должны находиться в засаде на торговых путях или поблизости от них: "Война, - сказал Наполеон, - это вопрос позиций. Когда позиции известны заранее, их, конечно, гораздо легче атаковать, чем когда их нет. С другой стороны, их также гораздо легче защитить.”97 Терсфилд разработал это в контексте Королевского флота, маскирующего рейдеров в своих портах. Но нападение и защита - это две стороны одной медали. Комментарий Терсфилда в равной степени применим к ведению блокады доминирующим флотом или к осуществлению его воинственного права проверять нейтральные грузы на предмет контрабанды. Позиции, канал и проходы между Исландией, Шотландией и Норвегией были известны. Офицеры, и их труды, обсуждаемые в этой главе, иллюстрируют тот факт, что относительно младшие морские офицеры и военнослужащие запаса могли обращаться к своим начальникам в обеих видах вооруженных сил. В своих ожиданиях морской войны в будущем, "тотальной войны", в смысле Корбетта, такие офицеры, как Кратчли и Кэборн, были более реалистичными и дальновидными, чем некоторые флаг-офицеры. Реджинальд Кастанс, ДВМИ 1899-1902, предполагал, что "господство на море" будет урегулировано "мэхэнским" столкновением боевых флотов, и часть его аргументов с Фишером вытекала из его убеждения в том, что линкоры среднего размера были более полезны, чем "дредноуты". Он не стал мутить воду этого довольно привередливого видения европейской "Цу-симы" соображениями торговли или имперских коммуникаций. Эти докладчики обсуждали вопросы стратегии, коммерции, комплектования и прав участников боевых действий в РАСИ, а также в колонках его журнала и USM охватили несколько тысяч читателей. Они не выступали за экономическую войну против Франции, России или Германии, но верили, что не будет “никаких запретов” с самого начала следующей морской войны. Ни в одной из их статей нет убеждения, что Великобритания будет сражаться с неприятелем со связанными за спиной руками: будет блокада, как это было в великих войнах прошлого. Отсюда и актуальность вопроса о "правах воюющих сторон". Боевые флоты должны были решить вопрос о "господстве на море", а затем выпустить крейсера для уничтожения вражеских рейдеров. Контр-адмирал Эдмонд Слейд подытожил аргументы в 1914 году.98 По словам Шурмана, он, возможно, стал "полуотделенным" от Фишера после его пребывания в качестве ДВМИ, но он поддерживал связь с лицами, формирующими общественное мнение, во время пребывания в Ост-Индии. В апреле 1912 года он был назначен членом Королевской комиссии по нефтяному топливу для военно-морского флота под председательством Фишера. Нефть, как и запасы продовольствия, береговые орудия дальнего действия, мины и подводные лодки, была еще одной областью, где правила блокады и нападения на судоходство нуждались в пересмотре. Слейд возглавлял связанную с этим экспедицию по установлению фактов в Персию с октября 1913 по февраль 1914 года. Это привело к тому, что правительство приобрело контрольный пакет акций Англо-Персидской нефтяной компании, позже BP, предоставив Адмиралтейству право назначать двух директоров, одним из которых был Слейд. Он был назначен в мае 1914 года, став вице-председателем Компании в январе 1917 года. Фишер заявил в 1913 году, что нефтяной двигатель проходит "через все фазы морских сражений, от блокад до сражений!"99 Таким образом, замечания Слейда в 1914 году являются ex cathedra. Слейд не согласился с утверждением Руссо о том, что в войне между двумя государствами отдельные люди были врагами только как солдаты, а не как люди или даже граждане. Таким образом, даже в то время, когда их государства находились в состоянии войны, не должно было быть никакого уменьшения в обычных отношениях между отдельными лицами этих государств.100 Это игнорировало человеческую природу и суровую реальность войны, которая подчинялась обычным правилам, регулирующим человеческие дела. … Невозможно отделить членов государства от самого государства; все они являются его неотъемлемыми частями и должны выстоять или пасть вместе с ним. Благосостояние государства - это совокупность благосостояния его составных частей, и именно благодаря их процветанию процветает государство 101. Таким образом, в качестве фактора стратегии, торговля - это не просто обмен товарами между частными лицами, а чрезвычайно сложная функция национальной жизни, которая, если она атрофирована, предвещает паралич нации 102. Основной причиной большинства войн между цивилизованными государствами была торговля в той или иной форме. Вооруженные силы государства были созданы для его защиты, и если бы от них больше не требовалось этого делать, то война превратилась бы в бессмысленную серию гладиаторских состязаний.103 Подведение итогов Слейдом было риторическим. Должна ли Британия ради того, чтобы поставить морскую торговлю в привилегированное положение – другими словами, иметь иммунитет от захвата – “отказаться от оружия, которое позволило жителям небольшой группы островов стать равными по власти крупным континентальным государствам", или "Должны ли мы продолжать отстаивать эти традиционные права на захват... и, таким образом, сохранить в наших руках эффективное оружие для поддержания нашего положения в качестве одной из Великих держав Европы?"104 Эта глава продемонстрировала широту дебатов о нападении и защите торговли, предлагая гораздо более широкое обсуждение и понимание проблем, чем было предложено Предложением. Это обсуждение проходило в рамках стратегической культуры, изложенной в главах 1, 3 и 4, среди тех лиц и групп, которые указаны в главах 2 и 5. В главе 1 мы отметили замечание Неймана и Хейкки о том, что одним из основных источников доказательств стратегической культуры могут быть решения о закупках. Таким образом, в следующих главах теперь рассматриваются закупки Адмиралтейством AMC с 1870-х годов, материалов для нападения и защиты морской торговли.
von Echenbach: Глава 6 Продовольствие/Снабжение-обеспечение / и вспомогательные крейсера /вооруженные торговые суда – крейсера-рейдеры/ ‘Использование торговых судов в государственных целях" Использование торговых судов в качестве вспомогательных крейсеров уходило своими корнями в практику парусного флота. Карл II даровал титул "Королевский флот" в 1660 году, но при Тюдорах этот термин подразумевал только постоянный флот кораблей, предназначенных и всё чаще применяемых для войны, в отличие от вооруженных судов, принадлежащих предпринимателям.1 Военно-морской флот Генриха VIII не пошел по пути более ранних мероприятий, таких как (мобилизационный) флот Генриха V, потому что он оставил Англию перед лицом смертельной опасности, а также административную и материально-техническую структуру, способную поддерживать постоянный военно-морской флот. Елизавета извлекла выгоду, а остальное, как говорится, - уже история, хотя участие военно-морских предпринимателей (в качестве каперов) было прекращено только после присоединения Великобритании к Парижской декларации в 1856 году.(Точнее – вынуждение англичанами прочих стран «присоединиться» к пункту о каперстве Парижской декларации. Прим. ред.) С 1840-х годов Адмиралтейство включало положения о таком использовании торговых судов в почтовых контрактах, но конкретные ссылки на вооружение и "пригодность для военных целей" были прекращены к 1870-м годам. С 1876 года рассматривались предложения о выплатах почтовым компаниям, чтобы обеспечить использование их пароходов и запретить их другим. Их светлости отклонили это предложение. Адмиралтейство, однако, определило стандарт конструкции для судов, рассматриваемых для аренды или покупки в чрезвычайной ситуации, и вело списки подходящих. В 1878 году флот приобрел пароход "Бритиш Эмпайр" (SS British Empire), переименовав его в "Гекла" (Hecla), для оценки в качестве Вооруженного торгового крейсера (AMC) и в качестве испытательного стенда для вооружения других подобных судов.2 Комиссия Карнарвона 1879-82 рекомендовала проектирование и бронирование торговых пароходов для использования в качестве AMCS.3 В августе 1886 года компания White Star Line (WSL) объявила о своем намерении построить два трансатлантических быстрых почтовых пароходов “Тевтоник” (Teutonic) и “Маджестик” (Majestic). Компания предложила подождать решения Адмиралтейства, если оно сочтет нужным рассмотреть предложения о резервировании кораблей для чрезвычайных целей и, соответственно, обсудить изменения в конструкции, которые могли бы повысить их эффективность для целей Адмиралтейства. Лорд Джордж Гамильтон, ФЛА, согласился с предложением члена парламента Артура Форвуда (JNL) о предоставлении субсидии любой компании, готовой строить суда водоизмещением 7500 тонн, способные развивать скорость 20 узлов в долгосрочной перспективе. Впоследствии Адмиралтейство подписало аналогичные соглашения с несколькими компаниями, в том числе Cunard, Peninsular и Oriental (P&O). Соответствующее вооружение и снаряжение хранились для немедленного использования. В середине 1890-х годов Адмиралтейство направило уведомление о расторжении договора, чтобы пересмотреть соглашения по более строгим спецификациям. Это также пересмотрело всю политику. В 1902 году был проведен еще один пересмотр в контексте покупки WSL компанией Morgan Combine. В этом случае Адмиралтейство расторгнет все свои соглашения, заменив их кредитом на строительство двух лайнеров Cunard "Мавритания" и "Лузитания" и ежегодной субсидией. Как и в случае с кораблями "Уайт Стар" 1886 года, при строительстве судов учитывался их потенциал в качестве вооруженных торговых крейсеров. Хотя Адмиралтейство больше не субсидировало ряд судов, оно позаботилось о том, чтобы включить в почтовые контракты пункты, позволяющие нанимать или приобретать суда в чрезвычайных ситуациях, и они были продлены, хотя P&O успешно сопротивлялась им в 1907 году, и в годы до 1914 года. Это будет рассмотрено в главе 7. С началом войны Адмиралтейство приняло меры для приема большого количества кораблей на военно-морскую службу, среди которых были самые быстрые и лучшие корабли британского торгового флота. Королевский военно-морской флот предполагал использовать торговые пароходы и их экипажи в качестве вспомогательных крейсеров еще во время первых успешных переходов через Атлантику Сэмюэля Кунарда. Адмиралтейство впервые включило положения, касающиеся использования таких судов в качестве "резервного флота", в контракт Королевской почты от 1840 г. 4. Следующее является репрезентативным: … Что Подрядчик, их Исполнители или Администраторы должны и будут в любое время за свой счет обеспечивать и поддерживать мореходность и в полном ремонте... достаточное количество хороших, прочных и эффективных Паровых судов мощностью не менее четырехсот лошадиных сил каждое, и такой конструкции и прочности, чтобы быть пригодными и способными нести орудия самого большого калибра, которые в настоящее время используются на борту Военных паровых судов Ее Величества; и по аналогичной цене надлежащим образом обеспечивать и обставлять все и каждое из судов... делая их постоянно эффективными для указанной службы.5 (авт. акцент) Любой военно-морской офицер или уполномоченное лицо имели право осматривать и освидетельствовать суда компаний, чтобы установить их пригодность для использования. В тех случаях, когда необходимые улучшения не были предприняты после получения уведомления, может быть наложен штраф в размере 100 фунтов стерлингов. Суда могут быть объявлены немореходными или не приспособленными для службы по контракту под страхом отстранения от службы; изменения могут потребоваться "для того, чтобы идти в ногу с более передовым состоянием науки".6 К концу 1852 года Комитет Адмиралтейства представил доклад по вопросу вооружения почтовых пароходов P&O и Royal West India Mail Packet Co.7 Он пришел к выводу, что почтовые пароходы не станут эффективной заменой обычным военным кораблям, но они могут быть приспособлены для вооруженных посыльных или вооруженных десантных кораблей. В связи с этим было бы разумно установить необходимые подкрепления (фитинги) заранее, предпочтительно во время строительства или длительного ремонта. Они будут включать предоставление отсеков для провианта и снарядов. Предполагалось, что стоимость составит от 600 до 800 фунтов стерлингов для судов первого и второго классов, пропорционально меньше для судов меньшего размера. Следует использовать орудия такого калибра, какие были распространены в Королевском флоте (восьмидюймовые в 65 центнеров (cwts); 32 фунтовые по 45 cwts) для облегчения поставок и обеспечения возможности передачи фитингов. Запасы оружия должны были храниться в Саутгемптоне и Портсмуте вместе с надлежащим количеством боеприпасов и артиллерийских запасов, готовых к немедленному вызову. Комитет рекомендовал включить в контракты пункт, предоставляющий Адмиралтейству преимущественное право и требующий согласия Адмиралтейства на продажу таких судов иностранной державе. В марте 1853 года в своем втором докладе о британских и североамериканских, тихоокеанских, Генеральных морских, австралийских, Юго-Западных и африканских компаниях Комитет отметил, что только 16 из 91 судна этих компаний могут быть предоставлены в случае чрезвычайной ситуации. Он исключил железные корпуса, потому что их строительный материал делал их "непригодными", но не сказал почему. Только 25 лет спустя Барнаби (ДВМК – директор военно-морского кораблестроения, DNC) подумал, что это может усилить доверчивость некоторых его коллег, поэтому он напомнил им о современном споре между сторонниками деревянных и железных кораблей, "который тогда продолжался в течение десяти лет".8 В марте 1853 года Казначейство также обратило внимание на огромные расходы на Почтовую службу и назначило Комитет для рассмотрения, среди прочего, вопроса о том, соответствуют ли расходы на эти мероприятия по предоставлению резервных военных кораблей их главному назначению в качестве почтовых судов9 – соответствуют ли положения, включенные в контракты Адмиралтейства, как правило, выполнялись, а если нет, то получало ли государство адекватную компенсацию. Комитет казначейства отчитался в июле 1853 года, подтвердив, что условия Адмиралтейства в целом были выполнены. Но подготовка таких судов к эксплуатации требовала значительных затрат, и поэтому их эффективность была невелика по сравнению с их размерами. Комитет: … решительно придерживается мнения, что не следует нести никаких расходов ради создания условий для придания почтовым судам военного характера... хотя в некоторых случаях может быть желательно сохранить за правительством полномочия по вступлению во владение судами в случае чрезвычайного положения в стране.10 Комитет считал, что использование этих судов в военных целях было ложной экономией и неудобством: в чрезвычайной ситуации возрос бы спрос на почтовую связь; быстрая связь была как стратегической, так и коммерческой выгодой для Империи! Он признал, что в качестве вспомогательных средств такие суда могли бы использоваться для перевозки почты, товаров, войск и припасов. Их скорость, вероятно, защитила бы их от захвата и позволила бы им получать разведданные о передвижениях противника; они также стали бы источником дополнительной подготовленной рабочей силы для Королевского флота. Три года спустя Парижская декларация отменила каперство, тем самым устранив одно потенциальное использование частных вооруженных судов, лицензированных правительством. К 1870-м годам ссылки на вооружение и пригодность для военных целей исчезли из почтовых контрактов, хотя в течение нескольких лет Почтовое отделение продолжало настаивать на использовании топографов Адмиралтейства. Некоторые контракты содержали пункт, предусматривающий, что Адмиралтейство может в случае чрезвычайной ситуации зафрахтовать суда компании по ставкам, которые будут согласованы или урегулированы арбитражем. Такой пункт появился в контрактах с почтовой компанией Кейпа в июне 1868 года; Pacific в декабре 1872 года; P&O в июле 1869 года, но не в мае 1874 года. Это было опущено в контрактах с Лампортом и Холтом Бразил, Галифаксом и Бермудскими островами, а также Норддойче Ллойд (NDL). Цель меморандума Барнаби 1875 года, составленного одновременно с Восточным вопросом, состояла в том, чтобы рассмотреть вопрос о том, можно ли использовать эти суда в качестве вспомогательных средств для небронированного флота. Учитывая, что Россия и Франция были потенциальными врагами, к 1875 году Адмиралтейство было обеспокоено уязвимостью для быстрых пароходов обширных владений и угольных станций, от которых зависел паровой флот.11 "Британик" пересек Атлантику за семь с половиной дней. Барнаби поднял этот вопрос в расчете на то, что "...современный почтовый пароход настолько прочно построен конструктивно, что способен принимать вооружение на его палубе без всяких затруднений...".12 Теперь он сомневался, так ли это, и считал их использование в качестве военных кораблей неразумным. В отличие от военно-морских судов, борта торговых судов не были покрыты дополнительным защитным слоем обшивки; их корпуса нуждались в надлежащем разделении на отсеки, с разделительными переборками, достаточно возвышающимися над уровнем воды, чтобы обеспечить время для ремонта в случае подводного повреждения; торговые суда были узкими по отношению к их водоизмещению и теряли устойчивость при заполнении отсеков, опрокидываясь при погружении; их двигатели и котлы находились над водой – хотя это было экономично, на боевом корабле это было также рискованно. Этот перечень недостатков лег в основу спецификации Адмиралтейства о надлежащей конструкции при приеме торговых судов для следующих 30 лет. Тем не менее, … Значительное число из них обладают высокой скоростью и большой запасом угля, поэтому они могут безопасно пересекать моря во время войны с почтой и пассажирами, полагаясь на свою скорость для обеспечения своей безопасности. Они могли бы легко принимать и использовать легкие поворотные орудия большой точности и дальности стрельбы для дополнительной защиты. Для этой цели не потребуется никаких существенных изменений. Необходимо только, чтобы правительство решило, какое описание оружия оно будет рекомендовать, и какое поощрение следует оказывать компаниям, внедряющим их и обучающим людей их использованию.13 В заключение он предложил попросить "4 или 5 крупных почтовых компаний" разрешить инспекцию их судов, чтобы решить этот вопрос. С такой просьбой к Почтовым компаниям обратился военно-морской секретарь их светлостей РА Роберт Холл.14 Запрошенная информация была "с готовностью и вежливо предоставлена директору военно-морского строительства".15 Правление поручило Барнаби подготовить дополнительный документ по этому вопросу и запросило мнение компаний по вопросам, затрагивающим их интересы. Текст меморандума «Использование торговых судов для государственных целей» был пересмотрен и обновлёна последняя треть. Он отметил, что там было никакого взаимодействия с судовладельцами относительно условий, на которых правительство может использовать их суда в случае войны, и что Адмиралтейство прекратило оказывать какое-либо влияние на сохранение или введение механизмов, подходящих для наступательной или оборонительной войны на море торговыми судами. Об этом следовало сожалеть: … Существует великолепный флот британских торговых судов, обладающих наиболее ценными элементами боевой эффективности, а именно высокой скоростью, выносливостью к углю, прочностью конструкции и мореходными качествами. Эта избранная часть британского торгового флота настолько многочисленна, что ее денежная стоимость составляет большую сумму, чем стоимость всего Броненосного флота Англии. … Внедрение торпед в наступательную войну дало самым слабым из этих кораблей возможность быстро и скрытно наносить смертельные удары по военным кораблям, облаченным в броню и защищенным мощными орудиями.16 Барнаби еще раз повторил трудности использования торговых судов в качестве военных кораблей, возложив ответственность на отсутствие должной осторожности со стороны судостроителей, "а не из соображений экономии места и быстроты выгрузки груза". Он предложил улучшить переборки и оборудование для прикрытия угля или складов между палубами. Был включен ряд набросков современной практики и указаны необходимые улучшения. Барнаби предположил, что торговые суда, вооруженные торпедами, способны потопить большие военные корабли, но его меморандум заканчивался замечаниями о судьбе торговых судов во время войны: … В случае войны с морской державой упомянутые суда будут использоваться при одном или другом из трех условий, а именно: в коммерческих целях на свой страх и риск и могут быть захвачены врагом; на службе государства по чартеру или путем продажи; или в руках других владельцев под иностранным флагом.17 Продажи, произведенные иностранным владельцам в чрезвычайной ситуации, явно будут производиться со скидкой; таким образом, в интересах владельцев было сохранить суда в британской собственности в такой же степени, как и в интересах государства. Адмиралтейство, очевидно, приняло бы на вооружение те корабли, которые наиболее приближались к его собственному стандарту пригодности: "Кроме того, такие суда были бы лучше приспособлены для самообороны, если бы они подверглись нападению в открытом море, когда они были заняты в качестве торговцев, под конвоем или иным образом".18 Подтекст здесь кажется более похожим на более поздние "Торговые суда, оснащенные защитой" (1913), чем на крейсер, вооруженный торпедами. Список кораблей Адмиралтейства Их светлости предложили сформировать "Список кораблей Адмиралтейства" из этих судов, которые: • способны выдерживать 11½ -12 узлов в течение 12 часов и • разделены переборками таким образом, чтобы они могли продолжать плавать (в спокойной воде) с любым отсеком, открытым для моря. Что касается этого второго условия, судно будет внесено в список только после того, как его владельцы подадут заявку и пройдут проверку. Будет еще один список судов с меньшей скоростью, которые соответствовали критериям, указанным на переборках.19 Адмиралтейство напечатало 150 экземпляров меморандума Барнаби, и Роберт Холл, военно-морской министр, разослал их судовладельцам 29 декабря 1876 года. Было напечатано пятьсот экземпляров сопроводительной формы – S.12824/76, на которой владельцы могли подробно описать корабли, которые они предлагали включить в список Адмиралтейства. Единственным обязательным условием для включения в Список было то, что касалось разделения переборок. Вскоре после этого Уильям Мендс, директор по транспорту, сославшись на письмо Холла, уведомил, что в тендерах судов для обслуживания в качестве грузовых судов или транспортных средств "должно быть точно указано, в дополнение к количеству водонепроницаемых отсеков на судне, палуба, на которую поднимается каждая водонепроницаемая переборка, и высота над грузовой ватерлинией такой палубы".20 При выборе судов для работы на такой службе их светлости будут "в значительной степени зависеть от рассмотрения степени безопасности, обеспечиваемой водонепроницаемыми отсеками". В декабре 1876 года для включения в список было допущено менее 30 судов, но к июню 1881 года было предложено 900, из которых 207 прошли квалификацию, а еще 70 были построены.21 В феврале 1878 года был назначен Комитет под руководством контр-адмирала Артура Худа, 2NL, для рассмотрения вопроса о вооружении, укомплектовании и оснащении торговых пароходов для защиты торговли.22 Было принято решение оснастить 30 кораблей. Необходимые инструкции были разосланы в Лондон, Ливерпуль и Клайд, и было установлено, что работа по вооружению и оснащению корабля займет две-три недели. Адмиралтейство также приобрело "Геклу" за 6 000 000 фунтов стерлингов, чтобы ее рассматривали как Вооруженный торговый крейсер, хотя в списках современного военно-морского флота она упоминалась как "Корабль для хранения торпед". Контролер считал ее не идеальной в качестве крейсера, так как она могла только сделать 12 узлов, но она была снабжена вооружением "торгового судна" и специальным оборудованием. Ее капитан Морган Сингер доложил об этом 6 декабря 1878 года: … Принимая во внимание обязанности, которые должны были бы выполнять вооруженные торговые суда, и характер экипажа, которым они, вероятно, будут укомплектованы, я придерживаюсь мнения, что характер вооружения этого корабля, который, как уже говорилось, соответствует вооруженному торговому судну, хорошо приспособлен для этого класса судов; орудия легкие и мощные и установлены эффективно и в то же время очень просто, не требуют высококвалифицированных людей для их эффективной работы. ... После тщательного рассмотрения этого важного вопроса я придерживаюсь мнения, что специальные приспособления для боеприпасов и т. д., предназначенные для использования на торговых пароходах, чрезвычайно хорошо спроектированы и идеально соответствуют целям, для которых они предназначены.23
von Echenbach: ... Барнаби опубликовал статью "Крейсерские военные корабли, регулярные и нерегулярные" 12 декабря 1878 г. 24 В ней оценивалась стоимость "содержания’ 30 судов "самого первого класса в отношении скорости" в размере 6500 фунтов стерлингов в год.25 По сравнению со стоимостью первоклассного небронированного корабля с такой же скоростью, но значительно меньшей угольной выносливостью: … На таком корабле было бы, по крайней мере, вдвое больше орудий и вдвое больше людей в команде, и он вряд ли мог бы не выйти победителем в бою, хотя превосходная угольная выносливость торгового судна должна позволить ему держаться подальше и избегать боя.26 Такой корабль обойдется в 250 000 фунтов стерлингов, но расходы в течение семи лет на оплату труда, провизию, топливо, амортизацию и страховку составят 181 250 фунтов стерлингов, или 26 000 фунтов стерлингов в год – в четыре раза больше, чем для торгового крейсера. Директор по транспорту, сэр Уильям Мендс, также выпустил спецификацию в январе 1877 года, касающуюся конструкции судов, которые он хотел использовать. Вполне возможно, что это был современный пример "объединенного" адмиралтейства, но вскоре стало очевидно, что они стремились реквизировать одни и те же корабли. Между апрелем и июнем 1878 года велась оживленная переписка (одновременно с турецким кризисом и Берлинским конгрессом) между Барнаби, Мендсом и членами Правления. У.Х. Смит (ФЛА) заявил 19 апреля 1878 г.: … Моя цель состоит в том, чтобы обеспечить определенное количество быстроходных крейсеров, которые были бы способны встретить и уничтожить аналогичные суда, оснащенные врагом, чтобы охотиться на нашу торговлю, и есть некоторые свидетельства того, что это будет предпринято...27 Барнаби высказал мысль о необходимости убедиться в том, что владельцы не будут продавать свои корабли иностранным флотам, и указал на опасность проиграть врагу при продаже. 24 апреля он призвал зарезервировать корабли для использования в качестве крейсеров и, сославшись на Первого лорда, предложил директору транспорта использовать более медленные суда. Он решительно отверг предположение о том, что корабли можно купить у Norddeutscher Lloyd: он считал, что их корабли были плохо построены и нуждались в больших переделках. Все принятые на вооружение корабли должны соответствовать требованиям Списка Адмиралтейства. Уильям Мендс возразил на это, поддержав предложение У.Р. Бона о том, что 30 кораблей не следует выводить из списков. Вместо этого, следует вооружить 28 торговых судов. Мендс далее утверждал, что транспортировка станет невозможной, если 30 кораблей будут зарезервированы в качестве крейсеров. Другой член Правления, контр-адмирал лорд Гилфорд, не согласился с Бауном, предположив, что военно-морской флот должен быть в состоянии защитить британскую торговлю с помощью фрегатов и корветов. Первый лорд уладил этот вопрос 10 мая 1878 года: … Единственное замечание, которое я должен сделать по этому поводу, состоит в том, что в случае войны я должен потребовать, чтобы 30 самых быстрых торговых пароходов были вооружены как крейсеры, и Департамент транспорта должен принять меры при четком понимании того, что эти корабли не будут доступны для перевозки войск.29 Имелся достаточный запас небольших судов и судов средней скорости, на которые Транспортный департамент мог опереться. 18 мая ФЛА попросила Барнаби предоставить Мендсу конфиденциальный список кораблей, которые, скорее всего, потребуются в качестве крейсеров, "чтобы он мог держаться от них подальше". Критерии Адмиралтейства К 1881 году количество построенных кораблей устранило этот конфликт между потребностями транспорта и крейсерской войны. Обмен конфиденциальной информацией, подробными чертежами и деталями между Адмиралтейством, судовладельцами и судостроители продолжали. После 1878 года было построено достаточно судов, чтобы перевезти два полных армейских корпуса, и оставить 200 небольших судов для других работ. 30 Документ Брасси, Документы о наших торговых вспомогательных средствах ... от 22 августа 1881 года, смог подтвердить, что наиболее важными желаниями для корабля, который будет использоваться в качестве крейсера, были: 31 a. Скорость. б. Эффективное разделение на водонепроницаемые отсеки. c. Средства для быстрой защиты оборудования от попадания снарядов. d. Два винта для маневрирования при отсутствии мощности паруса и для движения с отключенным одним двигателем. e. Защита руля и рулевого устройства от попадания снарядов при наличии только одного винта. f. Быть конструктивно способным нести предлагаемое вооружение. g. Свободное место на палубе для боевых орудий. Тем не менее, предложение о субсидировании, содержащееся в документе, подготовленном Джеймсом Даном, не было одобрено.32 Уильям Х. Уайт (DNC) снова поднял вопрос о субсидиях в 1885 году: … Существует всеобщее согласие в том, что следует принять некоторые меры, с помощью которых самые быстрые корабли нашего торгового парового флота не должны попасть в руки возможного врага, когда угрожает война. ... [T] здесь не может быть сомнений в том, что если бы несколько из этих быстроходных судов с их огромной угольной выносливостью были оборудованы как вооруженные крейсера, они могли бы сыграть ту роль среди обычных грузовых пароходов (составляющих основную часть нашего торгового флота), которую "Алабама" сыграла среди парусных торговых судов Соединенных Штатов двадцать лет назад. Они также превосходили бы и превосходили любые аналогичные крейсера, которые можно было бы импровизировать из других торговых крейсеров33. В заключение Уайт предложил владельцам конфиденциальное письмо с изложением основных особенностей предполагаемой схемы: ограничения прав на продажу без санкции Адмиралтейства, оценка и амортизация названных судов, ставки аренды / покупки за тонну в месяц; опрос с изложением условий, которые могут быть приняты. По его просьбе Джеймс Данн подготовил список из 30 наиболее подходящих судов.34 Адмирал сэр Артур Худ, SNL в 1885 году, выступал за сохранение списка Адмиралтейства самых быстрых океанских торговых пароходов. Но, рассмотрев вопрос о субсидиях в предыдущих случаях, Худ "был тогда и сейчас не сторонником субсидирования таких судов в мирное время, чтобы обеспечить их получение во время войны".35 Существовали сотни пароходов, подходящих для таких целей; адмиралтейство не могло субсидировать и двадцатую часть из них; некоторые из них были бы куплены враждебными державами, но это было бы трудно, и Британия, с ее богатством, могла бы обеспечить услуги лучших; зачем же тогда выплачивать ежегодную субсидию, скажем, в размере 80 000 фунтов стерлингов, на случай чрезвычайной ситуации, которая может не возникнуть в течение многих лет, и когда это произойдет, услуги таких судов или более совершенных судов могут быть обеспечены на тех же условиях, как если бы была выплачена субсидия? Что касается использования таких судов в качестве вооруженных крейсеров, то с 1877 года условия заметно изменились. В то время в Британии было очень мало быстроходных крейсеров; помощь вооруженных торговых пароходов была желательна.36 В 1885 году она могла защитить свою торговлю с помощью гораздо более эффективных крейсеров классов "Леандер", "Северн" и "Арчер". Лорд Джордж Гамильтон, ФЛА, согласился.37 Возможно, было бы возможно субсидировать Cunard и одну или две другие линии, но это попахивало бы фаворитизмом, и Палата общин этого не потерпит. В сложившихся обстоятельствах деньги было бы разумнее потратить на “быстрые крейсера, корветы, разведчики и ”Арчеры"...’. Собираясь оставить свой пост, ‘наши преемники должны решить это"38. Лорд Рипон, его преемник, в короткое либеральное междуцарствие 1886 года согласился. Все попытки пополнить флот за счет субсидий с 1875 по 1886 год не убедили Правление. Субсидия WSL вновь открыла этот вопрос 7 августа 1886 года, объявив о своем намерении построить два или более парохода исключительного размера. Он предложил предоставить их светлостям чертежи и подробные сведения о размерах и вместимости, с тем чтобы: … если они сочтут нужным рассмотреть предложения о резервировании пароходов на случай возможных непредвиденных обстоятельств, до начала строительства может быть предоставлена полная возможность обсудить модификации или усовершенствования, рассчитанные на повышение эффективности судов для целей Адмиралтейства. Член парламента Артур Форвуд (P&FS) 28 августа предложил Адмиралтейству предложить гонорар любой фирме, желающей строить суда водоизмещением 7500 тонн со скоростью не менее 20 узлов в длительном морском рейсе.39 Согласие Гамильтона 6 сентября фактически привело к выплате субсидий. Томас Исмей сослался на продолжающуюся переписку с 7 августа 1886 г. 40 "от имени Океанической пароходной компании, Лимитед, со ссылкой на субсидию Адмиралтейства Торговым судам, специально построенным для службы в качестве вооруженных крейсеров..." Таким образом, "Тевтоник" и "Маджестик" были первыми лайнерами, специально построенными для использования в качестве вооруженных торговых крейсеров. 31 января 1887 года Исмей написал Форвуду, изложив ему "условия, которые мы готовы принять для осуществления плана". В соответствии с §6: … Компания решила построить одно или два быстроходных судна, и они согласны построить эти суда такого типа и скорости, которые сделают их особенно пригодными для службы в качестве вооруженных крейсеров, и в соответствии с планами и спецификациями, уже представленными и одобренными Адмиралтейством.41 В соответствии с §11: … Для того, чтобы суда ... могли быть готовы к эксплуатации в качестве вооруженных крейсеров в кратчайшие сроки, Компания должна предоставить Адмиралтейству все средства, совместимые с использованием судов в качестве торговых судов, для оснащения на борту во время строительства пароходов должны быть утверждены такие постоянные приспособления и приспособления для их вооружения по планам, которые позволят подготовить их к эксплуатации в течение недели после прибытия и выгрузки груза в Ливерпуль, а что касается орудий, которые предполагается разместить на верхней палубе, Адмиралтейство должно предоставить гонщики и другие приспособления и орудийные установки, которые Компания должна хранить, если требуется Адмиралтейством, на их складе в Ливерпуле без взимания платы, готовы к немедленному размещению на борту судов за счет Адмиралтейства и для поддержания их в чистоте, готовы к немедленному использованию бесплатно.42 Компания согласилась сделать все, что в ее силах, чтобы предоставить 50 процентов экипажа из Королевского военно-морского резерва (§12); в случае передачи судов другому британскому владельцу привилегии соглашения должны были перейти вместе с ними (§13). Адмиралтейство согласилось не осуществлять свое право покупки в течение двух лет (§14). Ставка фрахта для существующих судов, британских, германских, Адриатических и кельтских, должна была составлять 20 шиллингов (1 фунт стерлингов) за зарегистрированную тонну брутто (ОТО) в месяц, если владелец должен был предоставить экипаж; 15 шекелей за ОТО в месяц, если Адмиралтейство нашло экипаж; все риски захвата и военных действий берет на себя Адмиралтейство. Компании должна была быть предоставлена оплачиваемая аренда на семь дней для демонтажа оборудования каюты, не требуемого Адмиралтейством, и десять дней по завершении для их замены (§ 3). Компания имела право удалить такую "посуду с покрытием, столовые приборы, хрусталь, фаянс, одеяла, покрывала и постельное белье", которые не являются частью оборудования судов. Он оставил бы на борту бесплатно такое пропорциональное количество, которое могло бы потребоваться для числа офицеров и прапорщиков (§2). Для нового строительства Адмиралтейство согласилось на ежегодную субсидию в размере 15 фунтов стерлингов на ОТО в год, выплачиваемую раз в полгода, начиная с даты их первого рейса с Почтой, и сроком на пять лет. Чартерная ставка составит 22,6 доллара США, если компания найдет экипаж; 20 долларов США, если это будет предоставлено Адмиралтейством (§7). Ссылаясь на опыт инцидента в Пенжде, Форвуд (P&FS) 2 февраля 1887 года запросил одобрение у Казначейства: … (§6) Милорды хотели бы заявить, что опыт, полученный в результате событий 1885 года, привел их к убеждению, что истинной экономии и реальной эффективности лучше всего способствовало бы обеспечение использования Адмиралтейством в мирное время самых быстрых и исправных торговых судов. Следует помнить, что в 1885 году сумма, приближающаяся к 600 000 фунтов стерлингов, была потрачена на сохранение услуг нескольких быстроходных торговых пароходов, чтобы предотвратить их использование для обслуживания какой-либо державы, враждебной интересам Соединенного Королевства. Если бы существовали механизмы, аналогичные тем, которые рассматриваются сейчас, их светлости полагают, что очень значительная часть этих расходов была бы предотвращена, и нация почувствовала бы определенную степень доверия, которую очень трудно оценить в деньгах. … (§12) ... владение такими судами в качестве зарезервированных крейсеров повлияет на Адмиралтейство при рассмотрении вопроса о численности флота Его Величества, который может потребоваться сохранить для защиты наших интересов.43 Адмиралтейство запросило одобрение на основе своих договоренностей с WSL и предложило принять их вместе с Cunard. Существующие суда WSL (§10) ‘не обладают высокой скоростью, которую стремится достичь Адмиралтейство, но они, несомненно, являются быстрыми океанскими судами и окажутся эффективными перевозчиками".44 Было высказано предположение, что переоборудованное судно может доставить 2000 человек в Бомбей за 14 дней по Суэцкому каналу или за 22 с половиной дня через мыс Доброй Надежды. На крейсерской скорости они могли держаться в море не менее трех месяцев. Казначейство одобрило это, их светлости были "рады отметить, что эти меры не предполагают какого-либо увеличения предлагаемых смет на 1887-88 годы".45 Адмиралтейство приняло условия "Уайт Стар" 19 февраля 1887 года. Обсуждения с Cunard в отношении Умбрии, Этрурии и Аурании привели к условиям, которые практически не отличались от условий WSL. § 8 ясно дал понять, что рассматривалось 12 орудий: компания согласилась с Адмиралтейством, устанавливающим постоянные опоры и платформы для четырех орудий, которые будут установлены на корме и баке. Что касается этих четырех орудий и восьми орудий, которые предполагается разместить на верхней палубе, Адмиралтейство должно предоставить опоры, другие крепления и орудийные установки...46 … которые компания будет хранить в Ливерпуле бесплатно. Соглашение было подписано 8 февраля 1887 года, ВА сэр Энтони Хайли Хоскинс и РА Чарльз Ф. Хотэм подписали от имени Правления. Аналогичные соглашения были подписаны с P&O 14 мая 1888 года; с Inman International 9 июля 1888 года; с WSL 29 декабря 1888 года; и с Canadian Pacific 15 июля 1889.47 Таким образом, к февралю 1888 года Адмиралтейство выделило три класса судов: те, которые получали ежегодную субсидию; те, которые оно могло приобрести или нанять при необходимости; другие, пригодные для использования в качестве вооруженных крейсеров.48 В первой категории были пароходы Кунард (Cunard) "Этрурия", "Умбрия" и "Аурания", все со скоростью 15 узлов и выше; суда P&O "Виктория", "Британия" и "Океания" со скоростью 14 узлов; вышеизложенное дополнялось подкреплениями для вооружения, как и “Аркадия” P&O во второй категории. ‘Непригодными’ были “Сити оф Нью-Йорк” и “Сити оф Париж” линии Инман. Строились “Маджестик” и “Тевтоник” WSL. Во второй категории, купленной или арендованной Адмиралтейством, были лайнеры Кунарда "Сервия" и лайнеры WSL "Галлия"; “Адриатик”, “Британик”, “Кельтик” и “Германик”; лайнеры P&O. Ряд судов во всех трех категориях были или будут обладателями атлантической "Голубой ленты".49 Если не считать лайнеров Guion “Аляска” и “Аризона”, третья группа состояла в основном из судов линий Австралии, Вест-Индии и Южной Америки. В 1891 году, когда срок действия большинства соглашений составлял не менее двух лет, Адмиралтейство приступило к новому строительству. 9 октября 1891 года он распространил Правила предоставления субсидий торговым судам, которые могут использоваться в качестве вооруженных крейсеров.50 В этом документе судоходным компаниям было рекомендовано "время от времени" рассматривать заявки от тех, кто построил или предложил построить пароходы, подходящие для такого использования, для включения их в список тех, за которые выплачивалась субсидия. Такие заявки будут рассматриваться после расторжения любых существующих контрактов. Адмиралтейство отдало бы предпочтение пароходам, которые наиболее близко соответствовали бы ряду условий. В этой спецификации были знакомые элементы: • самая высокая непрерывная скорость плавания при осадке груза • запас угля для всех целей не менее 50 дней со скоростью 10 узлов • два винта • достаточное разделение на водонепроницаемые отсеки • хорошая защита от угля той части котлов или оборудования, которая может находиться над водой • утверждение проектов до строительства, где это практически возможно • бесплатное удержание другого подходящего судна или судов с каждым пароходом, субсидируемым • удобство торговли, в которой задействовано судно для оперативного использования в случае чрезвычайной ситуации • разумная стоимость сдачи.51 Подлежащая выплате субсидия будет зависеть от скорости по скользящей шкале от 10 000 фунтов стерлингов в год при средней непрерывной скорости 21 узел до 3250 фунтов стерлингов при 16 узлах. Они будут подлежать сокращению на 25 процентов, если суда получат почтовую субсидию, и еще на 12 фунтов стерлингов на душу населения в год при любом сокращении ниже среднего числа мужчин RNR. Это последнее число само по себе зависело от размера субсидии, независимо от того, уменьшалась ли почтовая субсидия или нет: … Менее 5000 фунтов стерлингов, ½ сертифицированных офицеров и инженеров, ¼ моряков и пожарных. От 5000-9000 фунтов стерлингов, ⅔ Офицеры и инженеры, ⅓ моряки и пожарные. Более 9000 фунтов стерлингов, все офицеры и инженеры; половина всех моряков и пожарных.52 Это требование было смягчено для судов, проходящих через Суэцкий канал "с исключительно большой долей ласкаров".53 Адмиралтейство также стандартизировало свой ответ тем компаниям, которые задавали вопросы.54 В этом документе указывалась минимальная морская скорость 15 узлов и большая запаса угля на этой скорости. В нем далее уточнялось: (5.) Удобные пространства на палубе и необходимая прочность конструкции палубы для размещения перевозимого оружия. (6.) Подходящие условия остойчивости, позволяющие судну перевозить свое орудийное вооружение и уголь, необходимый для защиты, при сохранении большого запаса угля 55. Большое значение будет придаваться использованию сдвоенных винтов, дублированию механизмов и защите рулевого механизма. Судно будет проверено во время строительства, чтобы обеспечить эффективность водонепроницаемого разделения.
полная версия страницы